– Шпионка, – подтвердил Метка. – Я просмотрел кое-какие документы. Несколько раз она работала с МИ-6 и МИ-5. И три года она провела у нас.
– У нас – ты имеешь в виду, она венгерка?
– Да.
– Сейчас, вероятно, в частном секторе?
– Нет. – В трубке раздался ужасающий грохот – видимо, мимо будки промчался грузовик или автобус. Метка помолчал, ожидая, когда стихнет шум. – Сейчас у нее свой ресторан на Лопуде.
– Лопуд?
– Хорватия. Это один из островов неподалеку от Дубровника.
Том сидел на кровати Пола. Машинально он взял в руки биографию Джонсона и так же машинально прочитал цитаты на обложке.
– Она замужем?
– В разводе.
– Дети?
– Нет. – Метка отрывисто рассмеялся. – Зачем тебе нужна вся эта информация? Ты влюбился в поэтичную красавицу-мадьярку, Том?
Значит, эта Сесилия к тому же еще и красавица. Ну разумеется.
– Не я. Кое-кто еще. – Том ответил так, словно Пол был все еще жив, все еще крутил роман с этой Шандор. – Почему она ушла из АНБ?
На первом этаже виллы зазвонил телефон. Том услышал, как Эльза ответила " Pronto! " . Возможно, это звонит ее муж, подумал он и положил книгу обратно на прикроватный столик. Она раскрылась приблизительно посередине, там, где была заложена белым листком. Вроде бы фотографией.
– Я не очень-то знаю подробности. – Том, уже наполовину не слушая Метку, взял фотографию, перевернул ее и изумился. Это был снимок Амелии. – Повтори, пожалуйста, – попросил он, пытаясь встроить увиденное в реальность.
– Я не знаю, почему она от нас ушла. У нее в деле написано только, что это было в 2009-м. По собственному желанию.
Фотография была сделана лет десять или пятнадцать тому назад, когда роман Амелии и Пола был в самом разгаре. Она сидела за столиком в переполненном ресторане, слева от ее стула виднелся официант в белом пиджаке – его изображение было смазано. Амелия была сильно загорелой; на ней было кремовое открытое платье без бретелек, на шее золотое ожерелье – то самое, которое она надевала на похороны Пола. Здесь ей было около сорока, и она была ослепительно, невероятно красива. Но самое главное – Амелия выглядела счастливой и умиротворенной, как будто внутри у нее царил такой покой и такое блаженство, о котором большинству людей остается только мечтать. Такой Том не видел ее никогда в жизни.
– На тот момент у нее был полный доступ, – продолжал Метка. – То есть ничего негативного за ней не числилось.
Том вернул фотографию в книгу и попытался сконцентрироваться.
– Ресторан? – спросил он.
– Что "ресторан"?
– У тебя есть его название? И адрес на Лопуде?
Он должен непременно найти Сесилию Шандор. Встретиться с ней, поговорить. Теперь Том был уверен, что эта женщина – ключ ко всему.
– Конечно, – ответил Метка. – Конечно, у меня есть адрес.
Глава 16
Посольство Соединенных Штатов представляло собой комплекс низких зданий в самом сердце города, такой же плоский, как и Пентагон. Его окружала черная металлическая изгородь в три метра высотой. Контраст этого сооружения с британским посольством, роскошным, в имперском стиле, в дорогом жилом районе, откуда открывался чудесный вид сверху на центр Анкары, был поразительным. Подъезжающие к посольству автомобили проверял один-единственный турок в форме, в то время как у американцев к этому делу был привлечен небольшой взвод морских пехотинцев – мощные парни в бронежилетах, один к одному, остриженные под машинку. Большинство из них скрывалось за особо укрепленными воротами с вольфрамовым покрытием, способными выдержать взрыв мощностью в две тонны. Трудно было винить янки в том, что они слегка "перебарщивают" с обороной; любой потенциальный воин джихада, от Гросвенор-сквер до Манилы, не отказался бы устроить небольшой "бум" Дяде Сэму. Атмосфера вокруг посольства была настолько напряженной, что это буквально ощущалось физически. Подъехав к зданию в дребезжащем турецком такси, Том снова почувствовал себя в Зеленой зоне Багдада.
После пятнадцати минут проверок, вопросов и обысков Тома проводили в кабинет на втором этаже, откуда открывался вид на сад; в саду была установлена деревянная конструкция для лазанья. На стенах висели разные свидетельства и сертификаты, две акварели, фотография Барака Обамы и полка с книжками в мягких обложках. Здесь, сказали Тому, он встретится с Джимом Чейтером. Выбор помещения немедленно возбудил в нем самые нехорошие подозрения. Любые беседы между кадровым офицером ЦРУ и его коллегой из МИ-6 должны были, по умолчанию, происходить внутри станции ЦРУ. В чем же дело? Чейтер хочет таким образом выказать намеренное – и оскорбительное – пренебрежение, или для разговора они перейдут в особую комнату, где невозможна прослушка?
Встреча была назначена на 10:00. Прошло двенадцать минут, прежде чем в дверь легонько постучали и в кабинет вошла блондинка лет двадцати в брючном костюме. Улыбка была как будто бы намертво приклеена к ее лицу.
– Мистер Келл?
Том встал и пожал протянутую ему руку. Блондинка представилась как Кэтрин Мойзес, сотрудница Госдепартамента категории FP-04. Том смутно припомнил, что эта категория, кажется, являлась одной из низших. Скорее всего, девушка была из ЦРУ, выполняла мелкие поручения для Чейтера.
– Боюсь, что Джим немного опаздывает, – сообщила Кэтрин. – Он попросил меня вам передать. Может быть, налить вам кофе или чаю? Или хотите еще чего-нибудь?
Тому совершенно не хотелось тратить пять минут из всего лишь часовой встречи на приготовление напитков, поэтому он отказался.
– Все же когда приблизительно он будет здесь?
В этот момент Том понял, что мисс Мойзес послали к нему специально, чтобы она потянула время. Она уселась за письменный стол, окинула мистера Келла быстрым оценивающим взглядом, поправила рукава жакета и начала разговор, обращаясь к Тому, как будто он был министр из либерально-демократической партии, прибывший в Турцию с двухдневным ознакомительным визитом.
– Джим попросил меня вкратце обрисовать вам, как, на наш взгляд, развивается ситуация в Турции и в отношениях Сирии и Ирана, особенно в связи с режимом в Дамаске.
– О’кей, – сказал Том, и это оказалось большой ошибкой, потому что мисс Мойзес откашлялась и завела речь. Она не закрывала рта до тех пор, пока стрелки на часах не передвинулись за половину одиннадцатого. Она не сделала ни одной паузы, даже чтобы перевести дыхание. Как выяснилось, у Госдепартамента были веские основания переместить консульство из Стамбула и использовать военно-воздушную базу в Инджирлике совместно с турками. Мисс Мойзес имела свое мнение касательно "противоречивых" отношений США с премьер-министром Реджепом Тайипом Эрдоганом и была весьма рада, что "неустойчивый период", предшествовавший завоеванию Ирака, – завуалированный намек на то, что в свое время правительство Турции отказалось сотрудничать с администрацией Буша, – уже закончился. Однако за время правления Обамы лидеры Турции, летела вперед мисс Мойзес, осознали, что членство в Евросоюзе – цель не только практически неосуществимая, но и не очень важная для интересов страны. Получив от Евросоюза в качестве помощи в целом семь миллиардов долларов за примерно десять лет, мистер Эрдоган, однако, "пытается повернуть лицо Турции одновременно и на юг, и на восток" и провозглашает себя "добрым исламистским кальвинистом" (нет, эту фразу придумала не сама Кэтрин Мойзес), а Турцию объявляет "маяком для мусульманских стран Северной Африки и Ближнего Востока, активным и современным капиталистическим государством, своего рода мирным буфером между Востоком и Западом".
– Позвольте полюбопытствовать. Для чего, по-вашему, я должен все это знать?
Но к намекам Тома мисс Мойзес была совершенно глуха. Видимо, Чейтер строго приказал ей не выпускать Келла из когтей, и она не хотела навлечь на себя гнев начальства. Ей велели "занять" его, и именно это она и собиралась делать дальше.
– Секунду! – сказала она и даже подняла вверх руку, как будто Том грубо ее оборвал. – Джим очень хотел, чтобы вы представляли себе обстановку и были в курсе всего, что у нас происходит, прежде чем вы встретитесь. Как вам, вероятно, известно, премьер-министр резко раскритиковал политику, проводимую Соединенными Штатами на Ближнем Востоке, враждебную по отношению к Израилю, особенно в свете конфликта у берегов Газы в 2010 году, но не стал возражать против установки радаров НАТО на территории республики и определенно одобрил – разумеется, не вслух, вы понимаете – свержение Асада, как ставленника иранцев и русских. Одним словом, мистер Келл, ситуация с правительством Турции представляется нам спорной. Политика мистера Эрдогана укрепила оборону страны, способствовала стабилизации лиры; он держит под контролем резкое повышение экспорта и приток иностранного – особенно арабско-персидского – капитала, но в то же время он попытался переписать конституцию республики, чтобы получить большую власть. Простые люди – как бы мы сказали, люди с улицы – видят в нем великого султана и не усматривают ничего угрожающего в том, что интонации мистера Эрдогана становятся все более моралистическими и авторитарными. Те же, кто по-прежнему инстинктивно верен идеалам Ататюрка, конечно же считают его демагогом. – Том невольно восхитился напористости мисс Мойзес: скорее всего, Чейтер предупредил ее о визите Тома минут за десять, но она говорила бегло и уверенно, как университетский лектор. – Итак, что мы имеем в итоге? – Она взглянула на бумаги на столе. – Исламиста в овечьей шкуре, который хочет вернуть государству его светское прошлое и таким образом в перспективе причиняет своему народу вред, или человека из этой части света, с которым Запад действительно может иметь дело?
Том улыбнулся:
– Вы мне вот что скажите. Похоже, вы знаете ответы на все вопросы. Я думал, что я здесь для того, чтобы обсудить гибель Пола Уоллингера.
Однако ответить на свой же вопрос мисс Мойзес так и не успела. Именно в эту секунду, как актер, ожидавший за кулисами своего выхода на сцену, в кабинет вошел Джим Чейтер. Он протянул руки и заключил Тома в крепкие братские объятия, со всей теплотой и искренностью Иуды, поцеловавшего Христа.
– Том! Как приятно снова увидеться. – Чейтер отпустил его и отступил на шаг, чтобы как следует рассмотреть. У него была неровная – один уголок рта выше, чем другой, – улыбка и чистые ярко-голубые глаза, так и сиявшие радушием. Выглядел Джим точно так же, как Том его и запомнил: невысокий, очень спортивный и подтянутый и невероятно, бессовестно довольный собой. Его подбородок украшала двухдневная щетина, и одет он был в вытертые голубые джинсы и кеды "Найк". – Прости, что заставил тебя ждать. Никак не мог вырваться раньше. Как с тобой обращалась Кэтрин – надеюсь, что хорошо? Она уже изложила тебе свою великую теорию о том, что мы сейчас находимся в центре вселенной и что Турция – это самое важное государство на всем пространстве к востоку от Нью-Йорка и к западу от Пекина?
– Нечто вроде того.
В иной ситуации Том непременно добавил бы смешок, чтобы Чейтер почувствовал себя ужасно остроумным. В прежние времена он руководствовался мнением, что Кузенов лучше гладить по шерстке и тешить их самолюбие. Теперь же, являясь наемным агентом, Том вдруг понял, что хочет сохранить достоинство. В конце концов, он больше не член корпорации. Глядя на Джима Чейтера, он больше не видел товарища-янки, надежного союзника, парня, в котором, как и во всех, есть и хорошее и плохое. Он видел человека, отбросившего все свое гуманное и доброе в тюремной камере в Кабуле. Том вспомнил зловоние, дух ярости, жестокости и мщения и ощутил стыд за то, что был тогда там же. Это чувство стыда не отпускало его ни на один день.
– Итак, ты надолго в Анкаре? – спросил Чейтер.
В кармане у Тома уже лежали билеты на ночной поезд до Стамбула, но он решил, что ЦРУ вовсе не обязательно об этом знать.
– На несколько дней, – ответил он.
Кэтрин смотрела на него с нескрываемым почтением, как мелкая сошка на важного чиновника. Том подумал, что было бы здорово, если бы она поскорее ушла.
– О, вот как? И что, ты хорошо проводишь время, я надеюсь?
– Я бы так не сказал.
Даже такой человек, как Джим Чейтер, непробиваемо уверенный в том, что он всегда все говорит и делает правильно, понял, что слегка перегнул палку. Нужно было выразить свои соболезнования по поводу смерти коллеги и друга Келла.
– Ну конечно. Конечно же нет. Слушай, Том. Нас всех шокировала новость о гибели Пола. Такая трагедия. Такая бессмысленная утрата. Я послал письмо в Лондон от лица своей команды. Возможно, ты его читал?
Том ответил, что не читал, и это вывело разговор в другое, удобное для Чейтера русло.
– Понятно. Так где ты теперь? В каком положении? Я слышал, что ты вроде бы уже вне игры. Может, мы можем тебе как-то помочь?
Кэтрин наконец улучила подходящий момент, чтобы уйти ("Джентльмены, я вас покидаю"). Том снова пожал ей руку, сказал, что ему было крайне приятно познакомиться, и шестое чувство подсказало ему, что и мисс Мойзес, и Чейтер довольны тем, как все прошло. Ничего особенного; он просто бросил короткий взгляд на Кэтрин, которая выходила из кабинета. Язык тела, жесты – все говорило о том, что она удовлетворена хорошо выполненной работой.
– Умная, – кивнул он ей вслед. – И интересная.
– Еще бы, – подтвердил Чейтер. Но отсутствие Кэтрин странным образом моментально изменило его настроение. Сейчас перед Томом стоял тот же человек, что и тогда в Кабуле: циничный, расчетливый и бездушный. – Так… – протянул он и потер макушку. Его седеющие волосы были острижены очень коротко, под машинку. – Ты так и не ответил на мой вопрос.
– Я снова в деле. Меня послала Амелия. Это ей нужны ответы на вопросы.
– Ясно, – с явным сомнением и как-то снисходительно протянул Чейтер. – Так о какой должности идет речь? Ты приехал сюда как новый глава отделения в Анкаре? Мы здесь любим свеженьких, Том.
Том прекрасно понимал, какую игру ведет Чейтер. Обладает ли Том допуском к секретной информации и достаточно высоким статусом, чтобы получить полный отчет по делу Хичкока от Джеймса Н. Чейтера-третьего? Или он просто "следователь" со шлейфом былой славы, который пытается связать воедино все узелки жизни Пола Уоллингера?
– Мы говорим о доступе уровня STRAP 3, – с нажимом произнес Том. – Как всегда и было. И будет. И Дуг Тремэйн не станет возглавлять нашу станцию – на случай если ты этим интересуешься.
– Я знаю, чем я интересуюсь, – отбил мяч Чейтер, не отрывая взгляда от Тома. Удивительно, как ему это удается, мелькнуло в голове у Тома, учитывая, что он постоянно крутится в кресле. – Так, значит, ты все еще у нее в друзьях? Ты доверяешь шефу даже после того, через что она заставила тебя пройти?
Этот трюк часто применялся на допросах, и Том не мог его не распознать.
– Мы оба хотим ответов, – сказал он, не поддаваясь на провокацию. – Прошлое – это другая страна.
Чейтер издал странный носовой звук – как человек, который никак не может найти источник необычного запаха. Его губы тронула улыбка.
– Так, значит, ты больше не "свидетель Х"? Я слышал, правительство ее величества щедро заплатило Гарани. Стало быть, Тому Келлу не суждено стать звездой дня в зале суда?
– Для кого ты это спрашиваешь, Джим? Для себя лично или для управления?
Чейтер вскинул руки – "сдаюсь" – и сцепил их за головой. На минуту Тому показалось, что он снова откинется на спинку кресла, но Чейтер остался в той же позе. Он ничего не сказал, просто продолжал улыбаться.
– Насчет несчастного случая с Полом, – сказал Том. На часах было уже десять сорок пять. – То есть авиакатастрофы. На данный момент мы полагаем, что дело в неисправности мотора. Черного ящика на борту, разумеется, не было. Сейчас мы пытаемся восстановить все, что делал Пол в последние дни перед гибелью.
– А в чем дело? Не сходятся концы с концами, Том?
Можно было бы подумать, что это искренний дружеский интерес союзника, но Том решил, что Чейтер хочет слегка выбить его из колеи, намекая, что в Секретной разведывательной службе все организовано не идеально.
– У нас все сходится.
– Пол был в это время в отпуске?
– Да.
– На Хиосе?
– Так точно.
– У него там был дом?
– Если и был, то я об этом ничего не знаю.
Чейтер посмотрел в окно. На секунду его взгляд остановился на конструкции для лазанья.
– У него там что, девушка?
Том почувствовал, что Чейтер уже знает ответ на этот вопрос.
– Опять же, если и так, то мне об этом ничего не известно.
– Так какого черта он там делал?
– Вот это как раз тот самый конец, который торчит.
Тому вдруг показалось, что он слышит детский смех и крики. Он взглянул на сад за окном, но там было совершенно пусто. Чейтер задавал слишком много вопросов.
– Я слышал, ты развелся.
– Где ты об этом прочитал? В докладе министра иностранных дел?
Это вмешательство в его частную жизнь разозлило, но абсолютно не удивило Тома. Практически "фирменная" черта Джима Чейтера – интересоваться личными делами коллег. Кое-что спросить при удобном случае, послушать сплетни – а потом огорошить своими познаниями в нужный момент.
– Не помню, – ничуть не смущаясь, ответил Чейтер. – Может быть, в National Inquirer? – Он резко выпрямился, перегнулся через стол и довольно грязно ухмыльнулся. – Ну что, организуем тебе девочку, пока ты тут, а, Том?
– Сутенерствуешь на стороне, Джим? – Кажется, на доли секунды Чейтер все же сконфузился. – Спасибо, но я справлюсь сам.