- Проводите свои опросы, изучайте статистику,- продолжал О'Доннелл, пока Бендер наполнял его чашку.- Но говорю тебе, Сэм: в паре с Истменом тебе не победить!
Бендер поспешил с ответом, чтобы опередить президента.
- Нам все это известно, мистер спикер. Но какая у нас альтернатива? Сливки и сахар?
- Фэллон! Вот кто у нас есть, и слава богу! - О'Доннелл положил в чашку два куска сахара.
Сэм Бейкер откинулся на спинку дивана, поглядев на этих двух мужчин со стороны.
- Чарли, а почему, собственно, ты так высоко ставишь шансы Фэллона?
- Да господи боже мой, Сэм! Все об этом говорят…
- Да, знаю,- кивнул Бейкер.- И что ж, по-твоему, доверить человеку пост вице-президента Соединенных Штатов только потому, что он достаточно популярен и его могут избрать?
О'Доннелл поставил чашку.
- Меня не интересует, Сэм, могут ли избрать Фэллона. Меня интересуешь только ты.
- Весьма мило с твоей стороны.
- Пойми, Сэм, с Истменом тебе не победить. А если откровенно, то и без него ты можешь не победить.
Это было сказано негромко, но прозвучало оглушительно. В наступившем молчании стало слышно, как Сэм Бейкер с преувеличенной тщательностью размешивает ложечкой свой кофе. Итак, из-за каких-то газетных фото - раненого Фэллона на трибуне и рассвирепевшего Истмена с поднятым кулаком - он, Бейкер, должен сейчас принять важнейшее в своей политической карьере решение. Однако, выбирая вице-президента, он выбирает и своего возможного преемника - человека, который, не исключено, в любой момент может стать сорок вторым президентом Соединенных Штатов.
В свое время Линдон Джонсон говорил ему об устрашающем воздействии на публику неких зрительных стереотипов. Бейкер беседовал с ним на другой день после того, как тот объявил, что отказывается добиваться переизбрания. Они сидели в этой же комнате, Линдон разулся и водрузил ступни на кофейный столик. В тот день он выглядел старше, чем обычно, его крупная голова клонилась в печальной задумчивости - почти как у Линкольна на пьедестале мемориального памятника.
- Вы приняли правильное решение,- сказал тогда Сэм Бейкер.
- Я всегда принимал правильные решения,- парировал Джонсон.- И в отношении вьетнамской войны. И в отношении ракет. И насчет бедных. И даже насчет ниггеров.- Именно так Линдон подытожил свои достижения: космическая программа, построение Великого общества, предоставление гражданских прав черным.- Но вот что я тебе скажу, Сэм,- заключил он.- Знаешь, каким меня запомнят? Этим сукиным сыном, который проиграл войну. И который поднимал за уши своего пса…
И вот сейчас Сэм Бейкер еще раз понял, насколько прав был Линдон Джонсон. Изображения президента с его любимой несчастной гончей, которую он поднял за уши, и карикатура, где Вьетнам красовался в виде рубца на его желчном пузыре, навсегда остались в памяти людей. И так же в их памяти останутся дурацкие фото Дэна Истмена, где он замахивается кулаком на президента…
Но почему все-таки эти зрительные образы обладают над нами такой властью? Вот еще: генерал Макартур на Филиппинах пробирается к берегу по мелководью; вот Никсон тычет Хрущева в грудь; вот Рокфеллер грозит пальцем прессе… Публика, так уж оно происходит, считает, что фото эти выражают самую суть запечатленных на них людей. И вот теперь некий Терри Фэллон, стоящий на трибуне над большой государственной печатью США,- окровавленный, но не склонивший головы…
Сэм Бейкер, однако, не доверял этим зрительным образам. Он знал: и люди, и тем более образы могут лгать…
- Я склонен,- промолвил наконец президент,- подождать результатов опроса.
- А потом что?
- Потом я все обдумаю.
О'Доннелл поглядел на Бендера, затем на президента:
- Это твое окончательное слово?
- Да, Чарли, окончательное. На сегодняшний день. И тебе придется с этим считаться.
О'Доннелл встал и, одернув пиджак, вышел из комнаты.
8.15.
Крис остановил машину у барьера службы безопасности на подъезде к дому Терри.
- Я скоро вернусь,- пообещала Салли, открывая дверцу.
- Я-то подожду,- постучал по стеклу своих часов Крис.- А вот "Истерн эйрлайнс" навряд ли…
Предъявив удостоверение, Салли поспешила к дому.
- Он еще у себя наверху,- сообщила Катрин.- Мне предупредить, что…
- Не беспокойтесь,- ответила Салли и поспешила наверх.
Терри сидел в кровати, делая какие-то записи в своем блокноте. Перед ним на подносе стояли тарелки с завтраком.
- Уже собралась? - спросил Терри.- Готова ехать?
- Но это глупость - уезжать сегодня! - Салли закрыла за собой дверь, подошла к кровати.- Везти к Рамиресу этого придурка из ФБР - значит просто терять время…
Он приложил палец к губам, чтобы заставить ее замолчать. Она умолкла в недоумении. Терри показал ей свой желтый блокнот, где печатными буквами было выведено:
"Нас могут подслушивать".
- Кто? - Салли огляделась вокруг.
Терри погрозил ей пальцем и снова приложил его ко рту.
- Я хочу, чтобы ты попросила сеньора Рамиреса оказать нашему ФБР всю возможную помощь. Передай от меня: мы не имеем права успокаиваться до тех пор, пока не будет найден убийца Октавио Мартинеса.
Она кивнула в ответ, но в голоее ее прозвучала явная растерянность:
- Хорошо, скажу. Но он наверняка не…
Терри откинул покрывало и встал, облаченный в серую шелковую пижаму.
- … захочет идти на такое сотрудничество,- докончила Салли.
Она с удивлением наблюдала, как Терри подошел к двери и запер ее, затем сделал ей знак, чтобы она продолжала говорить.
- После того, что случилось… у него есть веские причины не доверять…
Терри между тем взял ее за плечи и усадил на край кровати.
- … нашему правительству,- заключила Салли и, все еще удивляясь, обхватила его шею руками, в то время как в очертаниях ее шевелящихся губ угадывался немой вопрос.
- Но именно поэтому,- подхватил Терри,- столь важно, чтобы ты была там и…- Он задрал подол ее белой полотняной юбки.- И объяснила этому человеку: я не успокоюсь, пока наше правительство не найдет убийцу и не покарает его.
- Да, но…- (Терри пробежал рукой по ее бедрам, подергал за подвязки.) - Я не уверена, что он может сообщить нам что-то новое…
Она замотала головой, постаралась стряхнуть его руки, но он все настойчивей стягивал с нее трусики, пока Салли наконец, приподняв бедра, сама не помогла ему.
- Таким образом, просто необходимо, чтобы ты отправилась туда с этим агентом.- Говоря все это, Терри слюнявил кончики пальцев.- Рамирес поймет, что должен нам помогать!
Он с силой раздвинул ей колени и коснулся ее мокрыми пальцами. Салли показалось, будто ее тело пронзило электрическим током. Вторая рука между тем легла ей на грудь, властно толкнула ее вниз, и ей пришлось лечь на смятые простыни. Он подтянул к себе ее колени и рывком раздвинул ноги.
- Ты все поняла? - спросил он отчетливо.
- Да, да,- поспешно ответила Салли.- Но даже если Рамирес и согласится…
Терри расстегнул пижамные штаны и скинул их на пол.
- У него же все равно нет доступа к… ох… а-а…- Салли не смогла докончить фразы: Терри вошел в нее.
- Что ж, если Рамирес не захочет сотрудничать, тебе придется убедить его, что это необходимо!
Он все плотней прижимался к ней, частыми толчками продвигаясь глубже и глубже.
- И напомнить, что у нас общие цели, мы принадлежим к одному человеческому братству.
Она еще противилась, но он задрал ее колени, заставил обвить ногами свое тело. Теперь оба они бесшумно двигались в унисон.
- Договорились? Ты сделаешь это?
- Да, - выдохнула она.
- Позвони мне, дай знать, как идут дела.
- Обязательно.
- Хорошо. Очень хорошо.
Его тело напряглось, и Салли ощутила первые спазмы. Он притиснул ее губы своим ртом - мокрым, сосущим, искаженным. Она чуть не вскрикнула от боли, тогда он зажал ей рот рукой, прижимая ее голову к матрасу.
Когда его тело обмякло, Салли сквозь пальцы лежавшей на ее лице руки увидела его глаза, еще затуманенные страстью. Но вот он убрал руку и повторил, уже как ни в чем не бывало:
- Хорошо. Очень хорошо.
- Я люблю тебя. Я люблю тебя, Терри! - беззвучно прошептала Салли.
Он кивнул. И стал надевать пижаму.
- Желаю тебе счастливого пути,- произнес он.
Салли взяла из коробки на ночном столике несколько салфеток "клинекса" и, скомкав, положила себе между ног. Потом быстро натянула трусики, разгладила юбку. Терри распахнул перед ней дверь:
- Значит, сразу позвонишь мне. Из Майами.
И только когда дверь у нее за спиной захлопнулась, она смогла наконец перевести дыхание.
8.30.
Склад находился недалеко от военно-воздушной базы Эндрюс, к юго-востоку от федерального округа. Стоянка была почти пустой, и Манкузо, свернув с дороги, припарковался в одном из прямоугольников, помеченных: "Для посетителей". Войдя через служебный вход, он нажал кнопку под телекамерой поста наблюдения.
- Допуск имеется? - спросил чей-то металлический голос в маленьком громкоговорителе.
- Какой еще допуск! Черт подери, Жирдяй, ты что, не знаешь, что я допущен по форме "С-2"?
- У нас тут свои инструкции, приятель. Дай-ка поглядеть твой жетон.
- Пошел ты знаешь куда!
- Сам пошел. Давай жетон, не то проторчишь тут до утра.- И громкоговоритель замолк.
Манкузо ругнулся по-итальянски, однако достал из кармана именной жетон и сунул в смотровую щель.
Стальная дверь заскрежетала и отворилась, над ней загорелся зеленый свет.
- Проходи и жди,- скомандовал голос.
Манкузо повиновался. Дверь за его спиной тут же закрылась, и он очутился в проволочной клетке перед покрытой пластиком конторкой.
- Привет, Джо! - произнес сидевший за конторкой человек, которого все звали не иначе как Жирдяй.
Это был внушительных размеров детина, фунтов триста живого веса. Складки жира проступали сквозь спортивный свитер с эмблемой вашингтонских "Краснокожих".
- Как жизнь, Жирдяй?
- О'кэй. А ты чем сейчас занят?
- Вее то же дерьмо. Архивы, статистика. Если хочешь, скажу, сколько было ограблений в прошлом году в Мичигане?
- Не надо.- Он протянул Манкузо регистрационную книгу, чтобы тот мог расписаться.- А сюда зачем?
- Нужно одно дело из "ABSCAM".
- Зря время тратил, Джо. Все эти дела давно загнали в общий компьютер, мог бы все получить по внутренней связи.
И Жирдяй постучал по экрану стоявшего рядом видеомонитора.
- Да тут потребовались кой-какие оригиналы, для сверки.
- Тоже мне олухи!
- Как всегда. Лишь бы загрузить работой.
Жирдяй развернул клавиатуру, так что теперь она упиралась ему прямо в живот.
- Кодовый номер дела знаешь? - спросил он
Манкузо стал рыться во всех карманах в поисках клочка желтой бумаги, пока наконец не вспомнил: он же в нагрудном!
- Какой ты был, Джо, таким и помрешь. Представляю, как ты ведешь там свою статистику. Наверно, собственный член потерял бы, если бы он не висел у тебя пришитый к мошонке.
Жирдяй между тем набирал код.
- О'кэй,- изрек он.- Восьмой этаж в самом конце. Секция 418, ряд 11, полки - со второй по шестую. Хочешь проведу?
- Да нет, я сам.
- Только не заблудись на обратном пути. По субботам мы закрываемся в два часа, запру тебя там случайно. Джо, только не устраивай кавардак, ладно?
- Да ты и не заметишь, что я там был.
- И ничего не выноси, пока не распишешься!
- Спи спокойно.
Лифт остановился на восьмом этаже. Бесконечные ярусы стеллажей с папками допросов и расследований. Справившись по своей бумажке с номером интересовавшего его раздела, Манкузо двинулся вдоль полок, пока не обнаружил картонные коробки с маркировкой: "Соединенные Штаты Америки против Калеба Коллина Везерби (сенатора)".
Манкузо вытащил одну из коробок и сел на нее, а другую, такую же, под номером 6248-05/LO, открыл.
Конечно, он имел какое-то представление, что сможет обнаружить: часть из тринадцати тысяч страниц судебных протоколов, сотни показаний под присягой, целую гору видеокассет. Материалы были все каталогизированы, пронумерованы и снабжены индексами, по которым их можно было извлечь из памяти огромного компьютера, обслуживавшего управление архивов и статистики. Однако сейчас Манкузо искал то, чего не было ни в компьютере, ни в репортажах журналистов, из зала суда. Он хотел найти то, о чем даже речь тогда не заходила, а именно: почему, с чего вдруг началось все это дело?
Когда в 1984 году оно закончилось и по нему вынесли обвинительный приговор, телезрителей угостили документальными кадрами, запечатлевшими получение взятки сенатором Везерби. Вроде все ясно, домыслов можно не строить. Но у Манкузо были тут основания для любопытства. Ведь сенаторы из "солнечных" штатов были, как правило, завзятыми консерваторами. ФБР числило их среди самых верных своих друзей. А в Бюро бытовало выражение: "Сперва занимайся врагами", так что при любом расследовании все фэбээровцы знали, кого надо проверять, а кого не надо. И вот где-то в этих коробках - Манкузо знал это - должен быть ответ: почему именно техасского сенатора избрали в качестве жертвы. Манкузо снял пиджак, поглядел на надпись "Курить запрещено", закурил и принялся за работу.
8.45.
Сэм Бейкер мог припомнить другие заседания Совета национальной безопасности, которые проходили куда лучше этого.
- Я хотел бы задать только один вопрос,- начал государственный секретарь Артур Крэнстон - человек, своей прямолинейностью напоминавший градусник для измерения температуры прямой кишки.- Кто определяет внешнюю политику этой страны? Президент и госдеп или это чертово ЦРУ?
Министр обороны Зэк Литтмен откинулся на спинку стула и принялся покусывать собственный большой палец. Ему нравилось наблюдать за Крэнстоном, когда тот бывал разъярен. Адмирал Уильям Раух всячески старался сохранять спокойствие.
- Артур, вы преувеличиваете,- заметил он примирительно.
- Дерьмо все это! - огрызнулся Крэнстон.- Неужели вы думаете, что кто-то поверил, будто во всем виноват пьяный аргентинский бизнесмен? Ничего подобного, девушку убили вы! Все разведки мира это знают. И Ортега тоже. "Правда" посвятила убийству полполосы. Сегодня в моем офисе аргентинский посол полчаса разорялся, что мы ставим под угрозу их дипломатов.
- Пусть он лучше поищет убийц у себя на родине! У них там каждый день кто-то пропадает без вести, - бросил Раух.- И нечего совать свой вонючий паяльник в никарагуанские дела!
- Так мы убили эту девушку? - спросил президент.- Да или нет?
Раух долго смотрел на президента, прежде чем ответить:
- Нет.
- Лжец! - воскликнул Крэнстон.
- Артур,- мягко заметил Раух,- ваша обычная мягкость сегодня вам несколько изменяет.
Крэнстон встал, прошел к дальнему углу стола и чуть ли не ткнул пальцем в лицо Рауху.
- Послушайте меня, адмирал! Если вы продолжите эти ваши провокации в Центральной Америке, взрыв неизбежен. Неужели кому-то еще не ясно, что лучшая наша стратегия - спускать все на тормозах? Истощать их экономику, разорять их валютные ресурсы, поддерживать оппозиционные группы, чтобы армия была при деле, и главное - выдаивать их казну. Но стоит нам пережать, то есть создать в Никарагуа или в любом регионе Центральной Америки критическую ситуацию, и мы неизбежно получаем резкую реакцию со стороны ОАГ, вмешательство кубинцев, а следом эти бесконечные дебаты в ООН и апелляции в Международный суд. И вот уже русские грузовые суда выгружают оружие в доках Коринто…
Раух сложил руки на столе:
- Мне хотелось бы выразить благодарность госсекретарю за тот урок политической экономии, который он нам всем преподал. Но идиллическая картина деятельности нынешней администрации, нарисованная им, отнюдь не меняет существа дела. Я имею в виду тот факт, что Центральное разведуправление не имеет, повторяю это, абсолютно никакого отношения…- его голос звучал теперь на повышенных нотах,- никакого отношения к гибели Консуэлы Ортеги.
- Господи,- Крэнстон беспомощно развел руками,- может, вы еще станете нас уверять, что не минировали их гавани?
Это замечание не на шутку взбесило Рауха.
- Да, мы заминировали гавани, мать вашу, потому что все согласились - в этой комнате, между прочим,- что тем самым сможем выкинуть Ортегу из седла. Но мы все ошиблись - он удержался.
Теперь Раух говорил сущую правду. И все, кто сидел сейчас за столом, знали это, а потому хмуро молчали.
- Так!…- нарушил молчание министр обороны Зэк Литтмен.- Кажется, в нашем шоу небольшой антракт. Но в следующем действии мне бы хотелось получить ответ на вопрос: кто же все-таки убил Октавио Мартинеса?
Никто ему не ответил.
- Видите ли, мой подход к этому делу, которое, похоже, кажется моим коллегам таким запутанным, весьма прост. Всякий раз, когда я имею дело с преступлением, то спрашиваю себя: "Cui bono?". Иными словами, кому это убийство на пользу? Потом я набрасываю небольшой списочек тех, кому было бы легче дышать без Мартинеса, и среди них начинаю искать виновного.
- Куда вы клоните, Зэк? - спросил президент.
- А вот куда. Мы ведь исходим из того, что убийство Мартинеса - дело рук Ортеги. Поэтому наш доблестный директор ЦРУ и решил его предупредить: мы, дескать, не потерпим, чтобы вот так, на глазах телезрителей, убивали наших союзников. А как сделать подобное внушение недвусмысленным и доходчивым? Взять и ухлопать дочку Ортеги.
- Ну и что? - в нетерпении спросил Крэнстон.
- Да ведь тут нет никакой логики,- продолжал Литтмен.- Нет, потому что Ортега не имеет отношения к этому убийству.
Все головы разом повернулись к нему.
- Почему вы так думаете? - спросил президент.
- Очень просто. Мартинес фактически проигрывал войну с сандинистами,- невозмутимо возразил Литтмен, выкладывая на стол кипу бумаг.- Прочтите хотя бы эти сводки. О потерях контрас. Об отсутствии пополнений. И сколько дивизий сумел за это же время выставить Ортега. А теперь спросите себя сами: нужно ли Ортеге, чтобы у контрас появился новый лидер, когда старого он мог употреблять в любом виде?
Литтмен подтолкнул копии документов к президенту. Крэнстон, склонившись над плечом Бейкера, также принялся их изучать.
- Но, положим, мне бы сказали, что убийство Мартинеса организовало наше ЦРУ, чтобы заменить его этим фанатиком… я имею в виду отца Карлоса…
- Ложь! Наглая ложь! - вспыхнул Раух.
Литтмен, однако, остался невозмутимым.