- Он не валяет! У меня ордер на арест этого типа из сто восьмого. Так что катитесь вы к едреной матери вместе со всей своей группой захвата.
- Кончай треп! Ордер и у нас есть! А ты, мистер,- проорал динамик,- дуй отсюда, пока жопа цела.
Манкузо бросил микрофон.
- Где сидит это дерьмо? Где?!
- Вон там, за деревьями! - ответил полицейский, показывая на затемненный угол автостоянки, где не было машин.
- Ничего пока не делайте! - крикнул Манкузо и, пригнувшись, побежал под прикрытием стоявших автомобилей к темной рощице.
Рольф Петерсен запер за собой дверь, убавил звук в телевизоре и, положив свой старый чемодан на кровать, открыл замки с цифровым секретом. Внутри, в поролоновых чехлах, лежали части разобранной снайперской винтовки "НК-91": ствол, ложе, телескопический прицел. Тут же были обойма на двадцать патронов и две запасные коробки - в них находились пули с тефлоновым покрытием. В трех круглых углублениях помещались черные блестящие осколочные гранаты со спиленными предохранителями - красное кольцо на каждой было заклеено "скотчем". Рольф собрал винтовку, вставил затвор, дослал патроны в патронник, потом прислонил винтовку к краю кровати, а сам сел на стул, лицом к двери, держа на коленях свою "пушку" - револьвер калибра 44. В тот момент, когда он сунул руку в карман, достал бланк и, развернув, приготовился перечитать, зазвонил телефон.
Командный пункт группы захвата размещался за стеной, отделявшей автостоянку от расположенного по соседству гриль-бара. Тесно прижавшись друг к другу, в темноте сидели четверо людей в пуленепробиваемых жилетах. У одного из сидевших были капитанские нашивки.
- Эй, кто тут у вас, мать вашу, командир, а? - негромко спросил Манкузо, добравшись до сидевших.
- Я, капитан Брауэр. А в чем дело?
- У меня ордер на арест этого парня. Его разыскивает ФБР.
- Но у нас тоже ордер. А преступник на нашей территории. Так что давай отчаливай отсюда подобру-поздорову.
В этот момент в рации что-то затрещало.
- Мы готовы, кэп! Когда начинать? Перехожу на прием.
- Черт! - просипел Манкузо.- Он мне нужен живьем.
- Сказано, не путайся под ногами! - повторил Брауэр.
- Ну что, кэп? - снова спросили по рации.
- Пока ничего. Вся команда готова?
- Подразделение два - готово. Три - готово.
- Хрен собачий,- ругнулся Манкузо.
Брауэр приподнял голову над стеной и посмотрел в сторону мотеля:
- О'кэй! Начинаем! Окружай! - скомандовал он.
Рольф Петерсен, сидя, слушал, как звонит телефон. Затем, нехотя поднявшись, медленно подошел к ночному столику и снял трубку.
- Алло? - произнес чей-то голос.- Алло?
Голос был ему незнаком, и он уже собирался положить трубку, когда тот же голос попросил его этого не делать.
Петерсен прижал трубку к уху и услышал:
- Он тебя продал. Твое убежище раскрыто. Ты…
В ту же секунду двое "копов" из группы захвата, высадив ногами дверь, ворвались в комнату с криком:
- Полиция! Не двигаться!
Обернувшись к двери, Петерсен увидел двоих людей в пуленепробиваемых жилетах. Пистолеты были направлены прямо на него. Не теряя времени, он первым же выстрелом уложил одного из них. Пуля Рольфа прошла через горло, разорвав сонную артерию и раздробив третий и четвертый шейные позвонки. Взрывной волной полицейского отбросило в дверной проем, при этом он задел державшую пистолет руку своего напарника - тот как раз готовился выстрелить. Пули продырявили потолок, в то время как Петерсен спокойно, вторым выстрелом, наповал уложил и второго "копа", прострелив ему грудь. Тефлоновый патрон пробил плексигласовую подкладку жилета. Пуля, наткнувшись на грудину, разлетелась на мелкие кусочки, по внешнему виду и весу напоминавшие шляпки гвоздей. Раскаленные осколки свинца и стали мгновенно разорвали сердце и легкие жертвы. Сила взрыва была такой же, как если бы полицейского сбила машина, шедшая со скоростью сорок пять миль в час.
Капитан Брауэр между тем продолжал орать в микрофон:
- Стайлс? Робертс? Ну, заразы! Всем подразделениям - открыть огонь!
Но еще до того как грянул первый залп, Петерсен был уже на полу, избежав перекрестного огня "М-16", изрешетившего деревянную обшивку и штукатурку стен его номера, словно они были сделаны из бумаги. Перекатившись на спину, Петерсен выстрелил сперва в люстру: осколки стекла, словно душ, залили пол, а затем в телевизор, вспыхнувший каскадом искр. После этого комната погрузилась во мрак. Подобравшись к кровати, он схватил свою снайперскую винтовку и осторожно прополз по заваленному стеклом и штукатуркой полу к дверному проему. Оттуда он несколько раз выстрелил по направлению к вспышкам огня. Они были ему видны на стоянке между припаркованными машинами.
Брауэр и его люди пригнулись сразу же, как только первая очередь Рольфа прошила стену над их головами.
- Мать вашу за ногу! - заорал Брауэр.- Газ!!!
Манкузо поднялся, в сердцах поддернул брюки и стряхнул пыль с колен. Он демонстративно повернулся к ним спиной и зашагал по асфальтовой дорожке к дверям гриль-бара. Сзади слышался громкий сердитый треск автоматических ружей и ворчливое шипенье газометов, изрыгавших струи слезоточивого газа.
Рывком открыв дверь, Манкузо вошел в бар и устроился у дальнего конца стойки. К нему подошла толстая барменша-блондинка:
- Что вам?
- "Бурбон". Двойная порция.
Толстуха подала ему виски и, кивнув в сторону доносившегося снаружи шума, спросила:
- Что там за пальба?
- Да так, фейерверк.- И Манкузо залпом осушил стопку.- Еще одну!…
Когда первая канистра со слезоточивым газом влетела в дверь, Петерсен подполз к ней и вышвырнул из комнаты. Но вторая упала на кровать - простыни тут же вспыхнули, как будто по ним провели паяльной лампой. Лежа на спине, Рольф проследил за тем, как черные клубы дыма метнулись к потолку. Еще секунда - дымовая завеса закроет дверной проем, и под ее покровом можно рискнуть и прорваться сквозь засаду. Рольф скользнул к кровати, стащил чемодан и выгреб оттуда коробки с патронами, поспешно рассовав их по карманам. Перекрестный огонь с обеих сторон автостоянки начал выдыхаться. Но пламя с кровати прыгнуло на ковер, и Петерсен забился в угол, дожидаясь, чтобы черная стена дыма полностью заволокла дверной проем. Он все хуже и хуже различал валявшиеся на мостовой трупы двух полицейских. Дым окутал его с ног до головы, и он решил: прорваться в ночь он сумеет только сейчас.
Но в этот момент пламя с кровати перекинулось на пропановый обогреватель: горячий газ разорвал медную трубку, подсоединенную к вертикальной цистерне с обратной стороны дома. Когда огонь добрался до цистерны с газом, то задняя стена от взрыва рухнула, открыв дорогу огненному шквалу: тотчас же синхронно взорвались все четыре гранаты Рольфа, разрушив и переднюю стену. Какое-то мгновение боковые стены еще оставались стоять, образуя своего рода туннель, по которому двигался перегретый газовый поток. Затем исчезли и они, и в небо взметнулись языки огня и пляшущие обломки.
- Едрит-твою бога душу мать! - заорал Брауэр, прикрывая, как и другие толпившиеся рядом с ним "коммандос", голову от сыпавшихся дождем раскаленных обломков.
Манкузо обернулся и посмотрел туда, где прогремел взрыв, заставивший задрожать стены гриль-бара, как если бы началось землетрясение. С полок на пол со звоном полетели бутылки и стаканы, а толстуха барменша, присев на корточки, обхватила голову руками и запричитала.
Посмотрев на плескавшееся в его стопке недопитое виски, Манкузо выругался:
- Дерьмо собачье! - бросил он в бессильной злобе.
23.25.
Была уже глубокая ночь, когда в офисе Бендера наконец-то раздался звонок.
- Да? - спросил Лу, снимая трубку внутреннего телефона.
- Я хотел бы повидаться, если не возражаешь.
- Где?
- У меня в кабинете.
Когда Бендер зашел в Овальный кабинет, он застал президента сидящим за столом. Бейкер, однако, не работал: пиджак его висел на спинке стула, узел галстука съехал набок. Перед ним стояли два стаканчика виски.
- Этот для тебя,- указал президент на один из них.
Бендер сел, после чего они чокнулись и выпили.
- Ну как все прошло? - спросил Бендер.
- Предсъездовские обеды с губернаторами, на мой взгляд, следует объявить вне закона. Это все равно что разрешать футболистам заключать пари перед собственной игрой.
- Я имею в виду не это. А Фэллона.
- Да-да,- кивнул президент.- Плохо.
- О?! - Бендер окаменел.
По его расчетам между президентом и Фэллоном неминуемо должна была возникнуть любовь с первого взгляда. Теперь же, похоже, им придется притираться друг к другу.
- Вообще-то у сенатора есть прекрасные идеи. Насчет наших внутренних проблем, торговли и тому подобного.
- Что ж, это вдохновляет.
- Ну, постольку поскольку…- Президент подался вперед.- Лу, он фашист. Слушать его - это все равно что слушать Муссолини. Или и того хуже.
Бендер пожал плечами:
- Сэм, он еще молод. Ему только предстоит узнать, что…
- Лу, он сидел на этом вот диване и убеждал меня, что международные проблемы наше поколение не сможет решить путем переговоров. Они будут решены на улицах. С помощью СТАЛИ.
Бендер махнул рукой.
- Это так, разговоры.
- Опасные! Он тащит нас назад - к дипломатии канонерок. Он требует вооружать наших союзников в Латинской Америке.
- Ну, ничего. Просто придется помочь сенатору в составлении его предвыборной речи.
Президент покачал головой.
- Я вижу, ты не слушаешь меня. Ты что, думаешь, я сам предоставлю Терри Фэллону трибуну для выступления? Чтобы он мог нести эту чушь на всю страну?!
- Может, надо, чтобы с ним поговорили О'Доннелл и Гаррисон?
- Забудь об этом, Лу! Даже если мы остановим на нем свой выбор, Фэллон не хочет вице-президентства.
- Чепуха! Хочет, и еще как.
- Он хочет президентства.
- Через четыре года!
- Не через четыре,- тихо ответил Бейкер,- а с января.
Бендер уперся локтями в стол и наклонился к президенту:
- Терри Фэллон сидел у тебя здесь и утверждал, что бросит тебе вызов на съезде? Не верю!
- Но он этого и не говорил.
- Тогда что же он сказал?
- Он предложил мне самому сойти с дороги и освободить место для будущего лидера.
Бендер и президент некоторое время молча глядели друг на друга.
- Он так и сказал? - Бендер улыбнулся.- Да он же просто шутил, Сэм.
- Нет,- мрачно ответил Бейкер,- ему было… не до шуток.
Сложив руки на груди, Бендер погрузился в раздумья.
Президент, покачиваясь на стуле, тихо произнес:
- Но как же случилось, что человек, столь не искушенный в политике, находящийся к тому же в плену столь разрушительных идей, можно сказать, без пяти минут президент?! Да Терри Фэллон самый настоящий демагог. И опасный, Лу.
- Не распаляйся, Сэм. Помни, он нам нужен. Президент, однако, не слушал.
- До сегодняшнего дня я полагал, что Фэллон - блестящий молодой человек. И все, что ему надо, это лишь слегка адаптироваться. А нам следует всячески его поддерживать и подбадривать. Теперь я понял: нам надо остановить его. Во что бы то ни стало!
- Нет, Сэм. Не остановить,- резко бросил Бендер,- а поставить на колени.
Бейкер искоса взглянул на своего помощника:
- О чем ты, Лу?
- Фэллон знает, что своим восхождением он обязан "масс медиа". И знает, что "масс медиа" точно так же могут его уничтожить. Даруй помилование для Везерби - и я выведаю у него все, что ему известно. Мы проучим Фэллона и заставим его валяться у нас в ногах.
- Ни за что!
- Но это твой единственный шанс, Сэм. Фэллон должен быть в списке вместе с тобой. У нас осталось всего три дня, если ты хочешь, чтобы съезд тебя выдвинул…
- Только не такой ценой!
- Представь себе, что это одиннадцатая заповедь.
- Куда ты клонишь?
- Те, кто порождены прессой, от нее и погибнут…- с мрачной ухмылкой ответил Бендер, потягивая виски.
23.40.
Если бы Манкузо предложили на выбор - прогуляться в морг или обблевать собственные ботинки,- он предпочел бы второе. Но выбора на сей раз у него не было. Он ощутил могильный холод подвала, едва только выйдя из кабинета председателя окружной судебно-медицинской экспертизы и еще не начав спускаться по лестнице. Капитан Брауэр был по-прежнему облачен в свой масккостюм, а к гриму на его лице пристали сажа и пепел. Только что схлопотав очередную выволочку от шефа - тот обозвал его старой задницей,- Брауэр теперь воротил от Манкузо нос. Будто это не он, а Манкузо во всем виноват.
Слава богу, хоть уцелела бутылка "Джек Дэниел", и Манкузо мог время от времени прикладываться к ней, стоя в толпе любопытных перед желтой лентой полицейского кордона и следя за тем, как по дороге сломя голову мечутся пожарные, поливая все вокруг из своих брандспойтов, а коронер и его помощники вытаскивают из-под обломков сохранившиеся останки и отволакивают их в сторону. Сейчас у Манкузо слегка кружилась голова, и он чувствовал, как по всему телу разливается приятная теплота. Что ж, раз Петерсен в морге, он сможет наконец-то вернуться в Вашингтон и хорошенько выспаться - а все остальное ему по фигу.
Спуск по лестнице в холодный подвал, однако, отрезвил его настолько, что он вспомнил, как ненавистен всегда был для него вид мертвецов: перед тем как переступить порог покойницкой, он отвернулся и незаметно для Брауэра осенил себя крестным знамением. Между тем служитель морга завернул за угол, где стоял еще один ряд холодильных камер. Здесь Брауэр, впервые обратившись к Манкузо, тихо спросил:
- А что это вообще-то был за тип?
- Да так, антисоциальная личность.
- Послушай, ты,- Брауэр даже остановился,- сукин сын! Да ты знаешь, что он ухлопал двух людей?!
- Вот и я говорю…- бросил Манкузо на ходу.- Неприятная была личность.
Служитель подошел к одной из дверей, сделанных из нержавеющей стали, глянул на болтавшуюся на ручке бирку и, открыв холодильник, выдвинул оттуда закрытые простыней стальные носилки. Под простыней, в самой середине, что-то торчало, выдаваясь дюймов на шесть.
- Да у него, похоже, член стоит!- заметил служитель, явно оживившись.
Но едва он приподнял простыню, Манкузо тотчас увидел: это торчит обгоревшая кисть Петерсена. Рука была сломана у запястья и, положенная рядом с трупом, выглядела безобразным черным пауком. Тело Петерсена было обуглено: приглядевшись, на нем можно было различить отпечатки ворота и нагрудного кармана - следов сгоревшей рубахи. Ровный ряд пуговиц, расплавившись, впечатался в черную кожу белыми горошинами монпансье. От жара и обезвоживания кожа мертвеца съежилась и туго обтягивала выпиравшие кости. Глаза были выжжены; оскаленный рот как бы застыл в немом крике: черные губы составляли разительный контраст с ослепительно белыми зубами. Лучевая и локтевая кости руки прорвали сжавшуюся мышечную ткань; белый циферблат сорванных с запястья часов был вплавлен в предплечье.
- Хорошо поработали! - прокомментировал служитель.
Манкузо склонился над покойником. Несмотря на заморозку, он почувствовал запах: пахло шашлыком. Лицо мертвеца не было похоже на то, каким оно было при жизни. Но все же несомненно принадлежало Рольфу Петерсену. Манкузо набрал побольше слюны и смачно плюнул в это ненавистное лицо.
- Боже! - с отвращением промолвил служитель и потянул простыни.
Брауэр стоял поодаль, с бледным лицом, и его, казалось, вот-вот стошнит.
- Как вы напали на след? - спросил Манкузо.
- Нам позвонили и сообщили адрес,- ответил тот, как будто речь шла о самом пустячном деле.
Служитель задвинул носилки и захлопнул дверь холодильника.
- Но кто звонил?
- Он не назвался.
- Кончай пудрить мне мозги. Не станете же вы выезжать с группой захвата по чьему-то анонимному звонку. Так, вдвоем-втроем - это еще бывает. Но не с целой же группой!
Брауэр пригляделся к Манкузо. На его лице заиграла подленькая ухмылка, и Манкузо понял, что ответа ему не дождаться.
- Пошел ты ко всем матерям, понял?! - И Манкузо, развернувшись, вышел из мертвецкой.
ПОНЕДЕЛЬНИК
15 августа, 1988
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
5.30.
Салли проснулась и тут же вспомнила: ее портрет в полиции. Рисунок фоторобота. Она его не видела, но знала - он существует. Теперь она по-настоящему испугалась.
Телевидение уже показало этот портрет. Его увидели двадцать миллионов американских семей. И сейчас эти миллионы думают: кто она, не встречалась ли она им. И сотни, тысячи полицейских усиленно ищут ее. Давно, очень давно она так не боялась. Однажды в Кабо-Грасиас-а-Диас насильник приставил пистолет ей к виску. И предложил помянуть его, когда она предстанет перед Богом. Даже тогда она не была напугана до такой степени.
Стояло раннее тихое утро, а она лежала в постели, судорожно схватившись за подушку, прижимаясь лицом к ней, такой мягкой, такой пушистой. Словно подушка могла стать спасением. Потом Салли подумала о Терри: уж его-то она наверняка потеряла.
Она отбросила одеяло и спустила ноги. В комнате было прохладно и сыро. Салли повела плечом, и желтая ночная рубашка, соскользнув, мягко упала на пол. Она прошла в ванную, пустила холодную воду и выдавила зубную пасту. Но от запаха мяты ее затошнило. Вот так в это промозглое утро стояла она посреди ванной голая, спина и ягодицы покрылись гусиной кожей. Руками схватилась за край белой фарфоровой раковины, но тошнота откатила. Да, ее обложили. Но она позаботится о себе, вырвется из этой ловушки.
Однако прошло немало времени, пока дыхание ее выровнялось и голова перестала кружиться. И еще больше, пока страх отступил.
Странно. Странно, что не звонит телефон. Она ощутила странную пустоту - день начался без звонка Криса. Но потом, когда Салли приняла душ и оделась, до нее дошло: звонков Криса больше не будет. Она ясно почувствовала это по его голосу прошлой ночью. Да, ситуация изменилась.
Сейчас Крис живет в доме для гостей. Он пишет пресс-релизы для Терри и присутствует вместо нее на регулярных брифингах для прессы в 15.00. Он отвечает на звонки и собирает информацию от Бена, Кэтрин, Дэна, Барбары и Руна. Именно Крис теперь, после прокуренных ночных заседаний, остается хлебнуть виски у камина, подбить итог выигранным и проигранным позициям прошедшего дня, достигнутым целям, подсчитать исчерпавшие себя или возобновленные контакты. Возможно, он всегда именно этого и хотел, потому так истово следовал всем ее указаниям, был так внимателен к ней. Он учился ее стилю, ее мастерству, потому что всегда имел одну цель: занять ее место в штабе Терри, в его жизни.
Она взглянула на себя в зеркало. Волосы стянуты назад, темные очки, широкие поля низко надвинутой на лоб панамы - Салли едва узнала себя. Другая, чужая женщина - решительная, целеустремленная. Швейцар нес ее багаж, а Росс ждал в коридоре.
- Вы спали? - спросил он.
- Вроде того.
Он подошел, взял ее за руку.
- Посмотрите на меня,- попросил он.- Посмотрите на меня, Салли.- Когда наконец она сделала это, он сказал:- Не жду, что вы простите меня. Но хоть поймете.