12
Морнингстар осторожно закрыл чемодан и подул на него.
- Вот и все. Хирургическая операция окончена благополучно.
Он вынул платок, вытер лысину и стал обмахиваться.
- Без десяти двенадцать. Управились в срок, - тихо произнес Бузони, укладывая инструменты в замшевый футляр.
Профессор Дан громко крякнул, встал с пола и пошел к умывальнику. Помыв руки, он подошел к Донахью и протянул руку:
- Прошу великодушно извинить, капитан-лейтенант, за некоторые гиперболические выражения, вырвавшиеся по вашему адресу совершенно непроизвольно. Чистосердечно раскаиваюсь.
Донахью молча пожал Дану руку.
- За такую работу мы заслужили ордена, - сказал Крист.
- Вот именно. - Уайт рассмеялся. - Всех вызовут в Белый дом, президент вручит награды, а в газетах будут напечатаны ваши портреты и подробное описание того, что вы проделали.
Профессор сел в кресло, закурил трубку и прогудел:
- Никогда барды и менестрели не будут слагать о нас оды, и ни один пес не будет знать о деяниях наших.
Таков удел наш. Во мраке творим дела и во мраке растворимся, как призраки.
- Я сделаю представление, - сухо сказал Донахью. - Может быть, получите отнюдь не призрачные конверты. - Он обратился к Морнингстару: - Сможем сделать точную копию?
Морнингстар пожал плечами:
- А почему бы и нет? Устройство переключателя таблиц и перемещения клавишей довольно остроумное, но мы все сфотографировали и набросали схемы. По-моему, вы должны угостить нас шампанским.
- Правильно, - сказал Дан. - Моя любимая марка Луи Редерер, гран…
Донахью остановил его:
- Не торопитесь. Вы свою работу кончили, но самое главное впереди. Надо положить эту штуку обратно. Это самое опасное.
Бузони повернулся к профессору Дану и показал головой на Донахью и Уайта:
- Это верно, что на их долю приходится самая рискованная часть операции. Ведь их могут схватить полиц… то есть японцы.
Профессор вынул трубку изо рта:
- Зато они получат следующий чин на два года раньше. За них не беспокойтесь. Их не обидят, и они сами себя не обидят.
Донахью стал ходить по комнате, заложив руки за спину. Часто смотрел на часы, подносил их к уху и встряхивал: идут ли они. Он сильно нервничал. Подойдя к Уайту, спросил шепотом:
- А вдруг с Пако что-нибудь стряслось? Кто-нибудь из пассажиров задержит его… или он забудет…
Уайт усмехнулся:
- Трудновато забыть про пять тысяч долларов.
Донахью закурил и снова стал ходить по каюте. Профессор вытащил карманные шахматы и стал играть с Бузони. Крист и Морнингстар развалились на диване, задрав ноги на спинки стульев. Крист вскоре захрапел. Бузони сделал мат профессору, и тот произнес несколько энергичных слов. Они начали вторую партию.
Вдруг стукнули в дверь - три раза. Донахью замер на месте и бросил сигарету на пол. Уайт вскочил:
- Куросиво пошел дежурить.
Донахью кивнул головой и, подойдя к чемодану, простонал:
- А что, если он… не ужинал? Тогда мы погибли.
Он поднес указательный палец ко рту и закусил его.
13
- Добрый вечер, - сказал Терано, входя в каюту.
Идэ показал на кофейник:
- Я заварил крепкий кофе. Отгоняет сон.
- Жалко, что я раньше не догадался. А то сегодня утром… - Терано запнулся, - подумал… есть ли у нас кофе?
Идэ кашлянул:
- Я открывал часто иллюминатор и, кажется, немного простудился. Приму сейчас лекарство и снотворное.
После его ухода Терано налил себе чашку кофе и выпил. Потом выпил вторую. Обезопасил себя с этой стороны - больше никогда не заснет на дежурстве.
Но беда подкралась с другой стороны. Спустя полчаса после того как он заступил в ночное дежурство, у него начались боли в животе. Сперва покалывало, потом стало схватывать острее и острее.
14
- Как только выйдет, пойдешь за ним, - сказал Донахью Уайту, затем приказал Кристу: - А вы встаньте у поворота и, если Уайт подаст сигнал тревоги - поднимет обе руки, - пулей к тридцать девятой, стучите в дверь, затем сюда.
Уайт прильнул к двери. Началось напряженное ожидание. Донахью стал кружить по каюте, время от времени потирая виски. Профессор Дан, Морнингстар и Бузони начали партию покера.
Донахью остановился, ударил себя по голове и произнес свистящим шепотом:
- А что, если… не подействует? И он не выйдет никуда? Я с ума сойду.
15
Патентованные пилюли не помогли - они не могли так быстро подействовать. Рези усиливались с каждой минутой. Терано закрыл глаза и скрипнул зубами. Проклятые консервы, это они. Мидии или редька. Наверное, мидии. Он наклонился и прижал руки к животу - не помогало. Помассировал, двигая рукой по часовой стрелке, - стало еще хуже. Он закусил губу и, затаив дыхание, стал считать в уме, но, досчитав до тринадцати, сообразил, что это ни к чему. Схватывало все сильнее и сильнее - терпеть больше было невмоготу.
Вынув из ящичка листочек тонкой бумаги, смазал его клеем, потом вытащил из кармана пиджака нитку и застыл на месте. Переждав приступ, положил нитку около чемодана и хотел придать ей вид буквы "хо", но раздумал - не было времени. Он вышел из каюты, последним напряжением воли повернулся к двери и наклеил на дверь бумажку. И тут пришлось выдержать новый приступ - на лбу у него выступил пот. Он прижал руки к животу и медленно побрел вдоль кают.
16
Уайт закрыл дверь и обернулся:
- Пошел. Имей в виду: наклеил бумажку.
Уайт вышел, за ним Крист. Донахью вынул из портфеля листочек, смазал его клеем, в другую руку взял чемодан и, приказав Морнингстару стоять у приоткрытой двери, вышел.
Спустя минуту он влетел обратно с чемоданом, бросил его с шумом на пол и плюхнулся в кресло.
- Идите за ними… - сказал он Морнингстару, с трудом переводя дыхание. - Сообщите: операция финита. Все! - Он налил воду из графина и поднес стакан ко рту.
Профессор подошел к Донахью и поздравил с успешным окончанием дела. Бузони и Морнингстар последовали его примеру. Дверь распахнулась, вошел Уайт. Он посмеивался:
- Куросиво ругается по-японски тонким голосом и бьет себя, очевидно, по щекам. Слышно в коридоре.
- А какие у японцев ругательства? - поинтересовался профессор.
- Могу вас успокоить, профессор, - ответил Уайт. - Японцы на редкость бездарный народ по части ругательств. Им так же далеко до вас, как детской свистульке до тяжелой гаубицы.
- А где Крист? - спросил Донахью.
- Крейсирует около клозета, - сказал Уайт. - Наше второе снадобье тоже отлично сработало. - Он вдруг сделал испуганное лицо. - А ты после себя наклеил бумажку?
- Какую?
Уайт ахнул и схватил Донахью за руку:
- Ту са-самую… то-тонкую…
Донахью шевельнул уголком рта:
- Я всегда все помню. И не развожу истерики.
17
Терано пробежал по коридору, содрал бумажку с двери и, вскочив в каюту, подошел к чемодану. Ниточка лежала на том же месте.
Он погладил живот, потом похлопал по нему и широко улыбнулся. Напрасные страхи, зачем пугать себя выдуманными опасностями? Кому взбредет в голову лезть в каюту в половине второго ночи? И вообще в это время никого в коридоре не бывает, а особенно в этом тупике. Правда, какие-то двое, по-видимому пьяные, сейчас стояли перед каютой наискосок от клозета, искали что-то в карманах и на полу, наверное, ключ. Но больше никого в коридоре не было.
Он проглотил еще две пилюльки и сел на диван. Хотел прилечь, но раздумал: опасно. Несмотря на две чашки кофе, можно заснуть. Все-таки он здорово переволновался, а теперь наступит реакция. Боль в животе постепенно утихала. Больше нельзя есть в пути никаких консервов и вообще ужинать по-японски. Не стоит рисковать. Хорошо, что Идэ не узнает об этом случае. И о первом тоже.
Терано еще раз посмотрел на чемодан. Все обошлось благополучно. Он подумал: "А что, если бы украли чемодан?" У него похолодело внутри от этой мысли.
18
Вошел Крист и доложил: японец вернулся в каюту. Профессор Дан хлопнул в ладоши:
- Ну, теперь можно выпить. Выкладывайте, что у вас есть в погребах. Как насчет коньяка хэннеси экстра? Только чтоб был не моложе семидесяти лет.
Донахью мотнул головой:
- Еще рано торжествовать. Самое главное впереди - проявить снимки. А вдруг не получились? Тогда все пойдет насмарку.
- А ниточка лежала? - тихо спросил Уайт.
- Лежала. Я ее не сдвинул. - Донахью вынул бумажник и извлек оттуда конверт. - Вручи Пако, расписку не бери. Скажи, что он получит еще.
Морнингстар покачал головой:
- Значит, шампанского не будет? Нам можно идти?
- Идите, - сказал Донахью, - и помогите Кристу. Я не успокоюсь, пока не выяснится, получились ли снимки. Теперь все зависит от Криста.
Донахью закурил и поставил локоть на стол. Рука его дрожала, и дым от сигареты поднимался зигзагообразно. Крист тряхнул рыжей гривой и провел пальцем по животу:
- Если плохо получилось, сделаю харакири.
Донахью брезгливо скривился:
- Мне нужны отчетливые фотоснимки, а не ваши разрезанные кишки.
Донахью и Уайт остались вдвоем. Донахью вынул из шкафа бутылку шабли и налил себе и Уайту. Они осушили всю бутылку. Открыли вторую.
Уже совсем рассвело, когда явился Бузони - как всегда, чинный и строгий - и сообщил, что все снимки получились - ни одного испорченного. Крист не подвел.
- Садитесь, пейте, маэстро, великолепное вино. - Донахью хлопнул Бузони по спине. - Почему не пришли все? Я уже перестал сердиться. Берите стакан.
Бузони поправил галстук и одернул пиджак:
- Спасибо, я не пью. А другие не пришли потому, что пребывают в состоянии крайнего опьянения - все лежат на полу.
19
После ночного дежурства Идэ захотелось проветриться. В последние дни у него совсем не было аппетита и часто побаливал затылок. Он поднялся на верхнюю палубу. На ней было довольно много пассажиров. Очевидно, все, кого качка уложила в первые дни рейса, ожили и выползли из кают.
Широкоплечий миссионер долго разглядывал в бинокль островок, затем сообщил красивой седой даме в зеленом пальто:
- Это остров Гарднер. На нем, если не ошибаюсь, есть церковь. Смотрите, справа плывет кит, - вдруг закричал он.
Пожилой американец в темных очках тоже посмотрел в бинокль и безапелляционно изрек:
- Сразу видно, что ваше преподобие не в курсе земных дел. Этот кит входит в состав американского тихоокеанского флота и вооружен торпедными аппаратами и сорокамиллиметровыми пушками.
Седая дама взяла бинокль у миссионера.
- За китом пенится вода, - констатировала она. - Это настоящий кит.
- Пенится вода потому, что миноносец движется со скоростью сорок узлов, - возразил американец.
- Марико, идите сюда! - Дама передала бинокль девушке в красном плаще. - У вас нормальные глаза, не пропитанные спиртом. Подтвердите, что это кит,
- Советую встать на сторону истины, а не болезненного упрямства, - сказал американец. - Это явный миноносец, мисс Хаями.
Девушка рассмеялась:
- Я ведь немножко близорука. Боюсь, что опутаю. Вы держите пари?
- К сожалению, нет. - Американец покосился на даму. - А следовало бы.
Идэ остановился у борта и внимательно оглядел девушку. Судя по имени, японка. А Терано принял ее за кореянку, вероятно, из-за высокого роста. Наверное, гавайская японка - манеры у нее западные, отлично говорит по-английски, без всякого акцента, без труда выговаривает "эль".
Марико посмотрела в бинокль, опустила его и бросила лукавый взгляд на американца:
- Из этого миноносца только что брызнул фонтан.
Миссионер прыснул. Седая дама повернулась к американцу и ласково протянула:
- Это, наверное, гибрид. Помесь миноносца с китом.
Американец дернул головой.
- По этому случаю угостимся гибридом. - Он взял миссионера под руку. - Я ставлю джин, а вашему преподобию придется взять вермут. А нашей даме поднесем коктейль… только томатный.
Дама фыркнула:
- Я не настолько стара, чтобы пить дурацкие соки. Поднесите мне американский бурбон со льдом.
Мужчины ушли в бар вместе с дамой. Марико скользнула взглядом по Идэ и заговорила с проходившей мимо толстой японкой.
Идэ побродил минут десять по палубе и спустился вниз. Он сообщил Терано, что таинственная кореянка оказалась самой обыкновенной гавайской японкой. Зовут ее Марико, а фамилия не то Хаяма, не то Хаями - хорошо не разобрал, потому что фамилию произносил американец. Из подслушанного разговора выяснилось, что она постоянно живет в Гонолулу.
- Если японка, нам нечего опасаться ее, - сказал Терано.
- Но она знакома с молодым миссионером и американцем в темных очках. И при мне стала болтать с толстой японкой, кажется, женой нашего вице-консула в Нью-Йорке. Что-то больно общительна.
- Может быть, она наша… только работает по другому ведомству…
Идэ пожал плечами:
- А может быть, зря подозреваем и английского миссионера, и пожилого американца? Они заговаривали с нами и не боятся попадаться нам на глаза. Я думаю, если за нами ведется наблюдение, то это должны делать незаметно.
- Скорей всего, мы преувеличиваем опасность, - произнес Терано, зевая и потягиваясь. - Не так уж страшна американская разведка, как у нас считают. Возьми эту недавнюю историю в Кобэ. Говорили, что американский консул - один из лучших работников их разведки, а на поверку оказался самой обычной разиней. Мы подсунули ему трех наших и дурачим его уже целый год - кормим дезинформацией. И другие американские разведчики, наверное, недалеко ушли от него. У них нет традиций и опыта. Их разведка, пожалуй, напоминает любительскую спортивную команду.
- А те шифры, которые имеются у нас в четвертом отделе… их взяли в Кобэ?
- Не только в Кобэ. Один шифр мы купили в Португалии у помощника морского атташе, В общем, их разведчики… - Терано махнул рукой.
Идэ усмехнулся:
- В общем, ты прав. Американские военные пропитаны штатским духом, и вряд ли у них могут быть такие мастера разведки, как у англичан и немцев. Но нам все-таки надо быть настороже, особенно теперь. Если американцы собираются предпринять что-либо против нас, то сделают это к концу путешествия, рассчитывая на нашу усталость и притупление бдительности.
Терано кивнул головой:
- Успокаиваться, конечно, нельзя.
- Лишняя предосторожность никогда не повредит. - Идэ бросил взгляд на чемодан. - Давай теперь и дежурить и отдыхать в этой каюте, а ту совсем закроем. Обезопасим себя на все сто процентов.
20
Гонолулу остался позади. Уайт долго смотрел на угасший вулкан, возвышающийся над городом. Потом перешел к другому борту - отсюда был виден остров Мауи с горой Халекала. У самого борта в шезлонге сидела девушка в красном плаще, японка или кореянка, на голове у нее был белый платок. Она читала маленькую книжку. Уайт замедлил шаг и прочитал на обложке имя японского поэта Китахара Хакусю.
Девушка слегка спустила книгу и взглянула на Уайта. Продолговатые глаза, пухлые губы, маленький аккуратный носик, как у японских кукол. Она улыбнулась уголком рта. Уайт кивнул ей головой.
- Простате за назойливое любопытство, - произнес он по-японски. - Я люблю японскую поэзию.
- Наверно, старинных поэтов. Европейцы обычно интересуются только классиками.
- Нет, я люблю и современных. И не только тех, кто слагает танка, но и тех, кто пишет стихи западного образца. Мне, например, очень нравятся Вакаяма Бокусуй и в то же время такие, как Такетомо Софу и Каваи Суймэй.
- А я люблю больше стихи. По-моему, танка все-таки ограничивает поэтическую фантазию. Танка вроде сонета, но еще более стеснительна.
- Вы живете в Нью-Йорке?
- Нет, я живу с мамой и бабушкой в Гонолулу, учусь в университете. Но сейчас еду в Окленд.
- Я сперва принял вас за кореянку.
- Вы наполовину угадали.
- Наполовину?
- Мой отец был японец, он умер, а мама моя - кореянка. - Она привстала и поклонилась. - Меня зовут Хаями Марико.
Уайт присел около нее. Они заговорили о поэзии. Марико сказала, что из американских поэтов любит Флетчера.
- Его стихи очень похожи на японские. Он, наверное, тоже знал японских поэтов. Вы любите его?
Уайт наморщил лоб и пошевелил губами:
- У него есть одна вещица. Она, наверное, переведена на японский. - Он стал читать:
Обломки на берегу, опавшие листья,
очертания кровель
в синеватой дымке
и ветка сломленной ивы…
Марико шепотом повторила последние строчки.
- Это из сборника "Японские эстампы". Там есть очень хорошие стихи.
- Но больше всех мне нравится… - Уайт сделал паузу и окинул взглядом девушку, - Хильда Дулитл… из той же группы.
- Она мне немного напоминает Йосано Акико. - Марико слегка покраснела и, отведя глаза в сторону, стала декламировать вполголоса:
Сказали мне, что эта дорога
меня приведет к океану смерти,
и я с полпути повернула вспять.
С тех пор…
Она вдруг остановилась. Мимо них прошел коренастый, с подстриженными усиками японец.
- Он каждый раз смотрит на меня, как удав на кролика, - тихо произнесла Марико. - Он похож знаете на кого? На скупщика живого товара. Наверное, едет в Америку покупать бедных девушек, а потом повезет их в Сингапур… А вы как думаете?
Уайт пожал плечами:
- Я не физиономист. Но мне кажется, что он не коммерсант. А смотрит на вас потому, что он, как и всякий японец, обладает врожденной способностью ценить все изящное.
Марико отвесила легкий поклон.
- Спасибо. А вы… - она искоса посмотрела на Уайта, - сейчас угадаю. Вы - молодой ученый, преподаватель истории японской литературы в университете, специалист-ориенталист. Да?
- Вы почти угадали. Я изучаю Японию.
Они проговорили до обеденного гонга. Две старушки позвали Марико. Они пошли в столовую и заняли места в углу, под щитом гигантской черепахи. Уайт сел рядом с Донахью на противоположном конце стола, где подавали кантонские блюда. После обеда они спустились в каюту. Вскоре пришел Пако и доложил, что японцы поселились в одной каюте, в 39-й, и теперь все время будут вместе.
- Я правильно тогда решил - сразу же провести операцию, не откладывая. И хорошо, что мы быстро обработали чемодан и вернули на место. Теперь мы уже не смогли бы положить его обратно. Все получилось великолепно.
Уайт наклонил голову:
- Но почему они вдруг приняли меры предосторожности? Может быть, заподозрили что-нибудь? Проверили чемодан и догадались?
Донахью разлегся на диване.
- Чепуха. Если бы догадались, то не ходили бы по очереди в бар. Просто решили быть осторожными, потому что приближаются к американским берегам. Не надо преувеличивать достоинства японских разведчиков: у них явно дутая репутация. Все эти разговоры о том, что японские шпионы действуют во всю и в Америке, и на Филиппинах, и в южных морях, сильно преувеличены. Мы сами себя пугаем и дезориентируем.
Уайт покачал головой:
- А я считаю очень опасным такое отношение к японской разведке. У нее богатый опыт. Уже в пятнадцатом веке в Японии разработали теорию разведки и привели в стройную систему все типы агентурных комбинаций, в том числе и…