Уайт показал головой на Гейшу. Донахью поджал губы.
- В таком случае хорошенько проверь. В прошлый раз в твое отсутствие я взял у него "магию" - и …получилась неприятность…
Пейдж тихо засмеялся. Гейша укоризненно покачал головой.
- А что случилось? - поинтересовался Уайт.
Пейдж, несмотря на протесты Гейши, рассказал. Оказывается, Гейша перевел "магию" и без визы старших - Уайта и Шривера - помчался к Уилкинсону и поднял шум. В депеше, присланной из Токио от министра иностранных дел послу в Вашингтоне, содержался приказ купить географические карты у посла Порт-Салюта - они у него самые хорошие. Речь шла, таким образом, о том, что видный иностранный дипломат в Вашингтоне, состоящий в ранге посла, снабжает японцев картами, очевидно секретными. Немедленно переслали эту телеграмму в государственный департамент и в Эф-Би-Ай, но эти учреждения ответили, что такого посла в списке членов дипломатического корпуса нет. В конце концов выяснилось, что речь шла вовсе не о после по имени Порт-Салют, а о датском сыре "порт-салют-амбассадор". Министерство просило купить и прислать этот сыр для банкетов в Токио.
- В этой "магии" не было знаков долготы, - объяснил Гейша под общий хохот, - и я спутал "тиидзу" - сыр с "тидзу" - географическая карта. Каждый может ошибиться, когда торопится.
- Когда торопится побежать к начальству и преподнести сенсацию, - сказал Шривер. - Вот за это тебя и наказал бог.
- Макколла устроил ему великолепную головомойку, - Донахью расхохотался. - Даже охрип.
Он взял у Уайта телеграмму.
- Совсем неинтересная, - сказал Уайт. - Здешнее посольство просит прислать дюжину чайных сервизов для подношения иностранным журналистам. Указаны марки фарфора и расцветки.
- Наоборот, это очень интересно. - Донахью положил "магию" в папку. - Это великолепная штука. Она свидетельствует о том, что посол Номура хочет умаслить наших газетных редакторов и обозревателей. Это неспроста.
Уайт протянул другую телеграмму. Донахью сделал капризную гримасу:
- Я тут ничего не пойму, так разрисовано.
- Очень интересная штука. - Уайт поднял палец. - Исключительно важная. Когда будешь докладывать ее Хозяину, повторяй каждое слово два раза и притопывай, чтобы вбить ему в башку.
Донахью пробежал глазами текст.
"Из Токио, от министра иностранных дел
Генеральному консулу в Гонолулу
№ 83
Отныне вы должны сообщать нам о судах, по возможности учитывая следующее:
1) Акваторию Пёрл-Харбора разделить на пять малых зон.
По этим зонам сообщать предельно кратко.
Зона А - акватория между островом Форд и арсеналом.
Зона В - акватория южнее и западнее острова Форд.
Зона С - бухта Ист-Лох.
Зона D - бухта Мидл-Лох.
Зона Е - Вест-Лох и все проходы, ведущие к нему.
2) Относительно линкоров, крейсеров и авианосцев сообщать только о тех, которые находятся в гавани. Хотя это не так важно, но по возможности сообщайте, какие из них у причала, какие стоят на рейде, какие в доках. Кратко сообщайте класс и тип корабля. Если можно, сообщайте о случаях, когда к причалу пришвартовывают больше двух кораблей".
Пейдж выглянул из-за груды словарей и тихо произнес:
- Очень симптоматичная "магия". Готовятся.
- Вы переводили? - спросил Донахью.
- Нет, я, - ответил Гейша. - За точность ручаюсь.
- Начинают следить за Пёрл-Харбором, - сказал Уайт. - Надо предупредить нашу контрразведку.
Донахью пожал плечами:
- Это же обычные данные о местонахождении военных кораблей. Японцы всегда собирали эти сведения, мы тоже. Если будете кудахтать из-за каждого пустяка…
Гейша кивнул головой.
- Не надо делать сенсацию из каждой "магии", - быстро заговорил он. - У нас не газета.
Уайт хлопнул ладонью по папке и повысил голос:
- Неужели не видно, что японцев неспроста интересует гавань Пёрл-Харбора. Тут ведь черным по белому…
Донахью положил Уайту руку на плечо:
- Не ори, деточка. Ты ведь читаешь не всю "магию". Та, которая расшифровывается армейцами, тебе неизвестна, А я читаю все без исключения и имею более полное представление. Японский министр иностранных дел адмирал Тойода уже известил посла Гру о том, что скоро в Вашингтон будет послан видный дипломат Курусу. А почему его посылают? Потому что в Токио усиливается течение в пользу достижения компромисса с нами. Конечно, они будут выкидывать всякие номера, пугать нас, действовать на нервы, чтобы вырвать уступки, но мы не должны дать себя сбить с толку. Не паникуйте, мальчики! Сохраним ясную голову и не будем терять самообладания.
Донахью щелкнул пальцами и, взяв телеграммы, пошел к дверям. Уайт догнал его в коридоре:
- Но все-таки ты доложи как следует об этой телеграмме в адрес Гонолулу…
Донахью прижал руки к груди и вздохнул:
- Имей в виду, Ники, сейчас идет огромный поток "магии". Она нас совсем захлестнула. Поэтому я докладываю Уилкинсону только самое важное, имеющее значение для нашей политики и стратегии. А твоя "магия" насчет Гонолулу пойдет в общем бюллетене, где мы даем выдержки или конспективное изложение. Большего она не стоит.
- В таком случае я сам пойду и доложу, - сказал Уайт.
- Ты вбил себе в голову, что японцы хотят напасть на Пёрл-Харбор. - Донахью ласково потрепал Уайта по руке. - К твоему сведению, они не такие сумасшедшие. Глубина гавани примерно тридцать футов. А это значит, что проводить торпедную атаку против базы нашего тихоокеанского флота абсолютно невозможно. При сбрасывании торпеды погружаются на глубину не менее семидесяти пяти футов. - Донахью понизил голос. - И кроме этого… позавчера в ресторане отеля "Уиллард" второй секретарь японского посольства совсем упился и выболтал португальскому дипломату одну вещь: о том, что в Токио началась грызня между армейским и флотским командованием. Армейцы настаивают на том, чтобы скорее начать продвижение в сторону Урала, а флотские стоят за взятие только Приморья, Сахалина и Камчатки. Вот о чем думают сейчас в Токио, а ты лезешь со своей дурацкой "магией"… - Он остановился и поднес палец ко рту. - Постой, постой… Фу, черт, как же я не догадался, почему тебя так волнует эта штука. В Гонолулу проживает та самая японочка, которая ехала с нами. Забыл, как ее звали…
Уайт повел плечом:
- Мы начали переписываться, она очень умная собеседница.
- Великолепно! Передай ей сердечный привет от меня. - Донахью погрозил пальцем. - Только смотри, не проговорись, что занимаешься "магией".
6 октября
В глубине сада японского генерального консульства в Гонолулу под огромным банановым деревом на циновках расположились Кита и его партнер - местный японский врач. Между ними стоял низенький столик для игры в го.
Партия складывалась хорошо для генконсула - двенадцать фишек противника в углу доски были обречены. Надо было только предупредить возможность контригры в центре - там фишки Кита были слишком разбросаны. Врач считался сильным игроком - в прошлом году вошел в число призеров в соревнованиях на звание чемпиона Гонолулу.
Кита взял фишку и занес руку над доской - он решил начать комбинацию в центре доски. Сзади послышалось покашливание, захрустел песок. Кита поморщился - опять отрывают. По дорожке шел Моримура - младший лейтенант флота, работающий здесь в качестве вице-консула под фамилией Ёсикава. С ним был незнакомец в широкополой шляпе, закрывающей лицо.
Подойдя ближе, незнакомец снял шляпу. Это был капитан-лейтенант Идэ. Он уже несколько раз заходил в консульство за письмами от матери - его приходы не привлекали внимания. В консульство приходило множество японцев по всевозможным делам: для получения виз, оформления документов, поручительств и рекомендаций. Кита знал, что Идэ снял квартиру где-то недалеко от ананасной плантации. Он работал в конторе плантации, в отделе упаковки грузов.
Кита и Идэ отошли в сторону. Идэ отвесил чинный поклон.
- Простите за невежливость, совершенную в прошлый раз. Я очень огорчен, что так получилось. - Он еще раз поклонился. - У меня к вам просьба. Мне надо переслать морскому атташе в Вашингтоне один пакет. Но я могу поручить доставку его только офицеру флота.
Кита сухо ответил:
- Мне неизвестно, когда проедет через Гонолулу в следующий раз военный моряк. На днях здесь был капитан третьего ранга Накадзима, он шел на пароходе "Хикава-мару" в качестве бармена. Я виделся с ним.
- Достойно сожаления, что вы не нашли нужным известить об этом меня.
- Через неделю проедет дипкурьер. Можете передать мне пакет, я поручу ему…
Идэ покачал головой и тихо сказал:
- Обычному дипкурьеру я не могу доверить пакет с моим докладом о плане работы. И вам тоже не могу передать.
Кита вспыхнул:
- Не доверяете мне? Имейте в виду, мне поручают более серьезные вещи, чем ваши… бумажки.
- Я очень огорчен, что вы утаили от меня приезд капитана третьего ранга Накадзима. - Идэ опустил глаза и заговорил приглушенным голосом. - Вы нанесли ущерб моей работе. Прошу иметь в виду, когда вредят моему делу, я не колеблюсь ни одной секунды. У меня такое правило.
- У меня тоже правило - ставить интересы дела на первое место, и поэтому… - Кита оглянулся. Врач и Моримура куда-то ушли, очевидно, решили не мешать деловому разговору. Кита спросил резким тоном: - Больше вопросов нет?
- Прошу извинить, что отнял у вас время. - Идэ поклонился. - Я только хотел, чтобы в наших отношениях была ясность. Вы человек эмоционального склада, холерического темперамента, а я всегда держу себя в руках и никогда не срываюсь. Но если еще раз повторится такая сцена, как сейчас, - чуть заметная улыбка тронула его губы, - я совершенно спокойно убью вас. Это я вам твердо обещаю.
- Угрожаете? - Кита сделал полшага вперед. - Я не из пугливых.
Идэ кивнул:
- Я знаю. Иначе вы не работали бы здесь. Но у меня правило: если мне мешают, не колебаться. Я считаю своим долгом поставить вас об этом в известность. Мне не хотелось бы видеть ваш изуродованный труп. А я ради дела уже прибегал к такой мере.
Кита усмехнулся и, вынув портсигар из кармана, закурил.
- Я в курсе истории, случившейся с одним японским корреспондентом в Шанхае. Его труп без головы нашли на территории французской концессии.
Идэ засунул руку в карман и приподнял полу пиджака - на брючном ремешке висел японский нож в деревянном футляре.
Со стороны веранды послышались детские голоса.
- Не будем поддаваться чувствам, - тихо произнес Идэ. - Дело прежде всего. Какие новости сообщил Накадзима?
Сделав несколько глубоких затяжек, Кита ответил уже спокойным голосом:
- У берегов Японии проведены большие маневры объединенного флота, заодно прорепетирована операция "И".
- И как?
- Прошло хорошо.
- И торпедная атака?
- Об этом Накадзима не говорил.
Идэ улыбнулся, показав все зубы:
- Это же самое главное. Мне бы он сказал. Пока не решен вопрос о возможности торпедной атаки, нет смысла затевать операцию.
Кита посмотрел на ручные часы:
- Я вас просил прийти сегодня потому, что мы выяснили кое-что насчет Хаями Марико.
Идэ поклонился.
Кита продолжал:
- Она студентка местного университета, покойный отец ее, японец, преподавал в колледже Оаху, мать - кореянка, работает в музее Бишопа. Мы узнали, почему девица ездила в Японию. Умер ее дядя в Нагоя, она ездила улаживать спорное дело о наследстве. Сегодня можете увидеть ее. Отдел христианского союза молодежи устраивает прием в честь пастора Рамбоу, попечителя местной японской школы, уезжающего в Англию. Мы устроили так, что вас познакомят с девицей.
- Я боюсь, - Идэ поднес руки ко рту и откашлялся, - что мое появление может показаться странным…
- На этот счет не беспокойтесь. Сегодня там будет много народу, особенно японцев. Никто не обратит на вас внимания. Если только вы не будете резать кого-нибудь.
- Ехать сейчас? - спросил Идэ.
- Да. Вы просили дать вам надежного помощника для специальных поручений. Я вам передам Абэ. Он познакомит вас с Хаями Марико.
- А кто он?
- Шофер такси. Помните, в тот раз возил нас ночью.
- Ах, этот? Круглолицый такой. Он не болтлив?
- Нет, очень расторопен, смел, только вспыльчивый.
Идэ улыбнулся:
- Как вы? Ничего, если понадобится, быстро усмирю. А вообще, я люблю несдержанных людей вроде вас. Они вспыхивают, но быстро отходят. В большинстве своем такие люди не умеют хитрить.
Кита громко рассмеялся.
- Моя вспыльчивость мешает мне в жизни. Но я не умею быть неискренним. - Он пошел рядом с Идэ по дорожке, ведущей к боковым воротам. - Выйдете на улицу и направо, около китайской закусочной, увидите желтую машину Абэ, он отвезет вас.
Идэ поблагодарил генконсула и сразу же нашел машину. Абэ поехал по Калакауа-авеню. Всюду были вывешены флаги, слонялись толпы гардемаринов во всем белом. Абэ объяснил: прибыло учебное судно из Сан-Диего с курсантами морского училища - для местных девиц наступил праздник.
- Ты американский японец? - спросил Идэ.
- Мои родители давно переселились сюда и приняли подданство, - ответил Абэ. - Я родился здесь.
- Родился в Америке, но нутро у тебя японское, - сказал Идэ, пристально смотря в зеркальце, в котором отражалась румяная физиономия Абэ. - Приемы каратэ знаешь?
- Нет, занимался боксом. Выступал на состязаниях…
- Бокс - детская забава. Пусть им занимаются маленькие девочки. А каратэ - это для взрослых мужчин. Я научу тебя, как усыплять навсегда одним ударом. Чисто и красиво.
Особнячок, где происходил прием, стоял на пологом склоне Панчбола. Веселье было в разгаре. Почетные гости сидели на веранде вокруг пастора с красивой седой гривой, похожего на дирижера или скрипача. На всех красовались ожерелья из желтых цветов.
На поляне перед домом, прямо на пальмовых листьях, были разложены яства. В стороне стояли столики - там гостям наливали коктейли. Прислуживали полуголые гавайки в ярких красных и желтых юбках. Несколько японских девушек вместе с гавайками - все они были в юбках из больших листьев - исполняли танец "хула-хула". Сбоку под деревьями сидели японцы в разрисованных рубашках и играли на гитарах со стальными струнами.
- Смотри, не спутай, - предупредил Идэ. - Меня зовут Доминго Акино, я - мексиканский японец.
Абэ кивнул и подошел к пожилой, густо набеленной японке в парчовом кимоно с серебристыми узорами, похожем на рыбью чешую. Японка поклонилась Идэ и пригласила его к столику, где гостям подносили мягкие напитки - фруктовые соки, кока-колу и тоник-уотер. За столиком стояла Марико в платье бананового цвета, в волосах торчали разноцветные орхидеи.
- Что прикажете? - спросила она. - Грейп-тоник или…
Идэ поклонился:
- Мы с вами ехали вместе на пароходе из Японии. Помните?
Марико округлила глаза от удивления.
- Ах это вы? Вспомнила… Очень рада вас видеть. Вы, кажется, болели и редко появлялись на палубе. А с вами ехал такой полноватый, с усиками. Он тоже здесь?
Идэ тихо рассмеялся:
- Ему не повезло. В Сан-Франциско попал в руки одной женщины, она обчистила его, и он повесился.
Марико покачала головой, но ничего не сказала.
- А я поселился здесь, работаю на плантации, - продолжал Идэ, - собираюсь выписать сюда старуху мать.
Он добавил, что у него здесь совсем нет знакомых, и он будет весьма счастлив, если его бывшая спутница поможет ему советами.
Марико налила в бокал апельсиновый сок и, опустив в него две соломинки, протянула Идэ. Ему следовало бы прежде всего обратиться в бюро японской колонии, но она, конечно, будет рада помочь ему, чем может. Они обменялись телефонами и адресами. Идэ сказал, что он родом из Нагоя, а Марико сообщила, что и ее покойный отец был уроженцем Нагоя.
- Выходит, мы почти земляки, - сказал Идэ и поклонился.
На поляне начались танцы. К Марико подошел смуглый, красивый юноша, по-видимому филиппинец, и пригласил ее. Марико извинилась и ушла с ним.
Абэ усадил Идэ на траву перед блюдами с угощением - фруктовыми салатами, цыплятами в кокосовом масле, лапшой с ломтиками каракатицы, печенными в золе омарами и макрелью в сладком соусе. Молоденькая гавайка поднесла Идэ чашку с китайской рисовой водкой.
Перед верандой начался концерт. Сперва выступил хор детей, исполнивший японские, гавайские и английские песенки, потом японец в самурайском одеянии - с наплечниками и длинными шароварами - стал показывать фокусы.
На краю поляны, где стояли машины, медленно прохаживались за кокосовыми пальмами двое - специальный агент Эф-Би-Ай Баллигант - брюнет, плотного телосложения, и его помощник Ригс - длинный, белобрысый, в темных очках.
Они следили за корейцем Ан Гван Су, костлявым стариком с тонкими вислыми усами, владельцем магазина восточных медикаментов. Кореец сидел в шезлонге рядом с толстой краснощекой американкой в красной шляпе.
- Прислали мне прямо домой, - просипел Баллигант. - Может быть, это шутка, а может быть, и правда. Неужели этот кореец…
- Доложили начальнику? - спросил Ригс.
- Да. Шиверс говорит, что к анонимкам надо относиться осторожно.
- А помните, в прошлом году нам тоже прислали анонимный донос на хозяина бара с Норд-стрит. И оказалось, что все правда - раскрыли две опиекурильни.
Баллигант поскреб подбородок:
- Там-то понятно. Боялся мести со стороны содержателей притонов. А здесь… Почему не мог сам явиться?
- А что тут странного? - Ригс пожал плечами. - Тоже боится. Состоит в тайной шайке и опасается открыть свое лицо - вдруг мы зацапаем его и упрячем в тюрьму. И своих коллег боится: они не простят ему измены. А оставаться в шайке не хочет.
Баллигант просипел:
- Ан Гван Су до сих пор ни в чем не подозревался. Но в анонимке правильные сведения. В результате проверки выяснилось, что действительно его побратим три года тому назад ездил в Россию и прислал оттуда открытку, очевидно, с шифрованным текстом. Значит, Ан Гван Су связан с Москвой?
- Вполне вероятно, что оттуда приезжают на пароходах связные и передают задания. Пёрл-Харбор может очень интересовать красную разведку.
- Русским сейчас не до нас, - пробурчал Баллигант. - Зачем им шпионить здесь?
- Они могут передавать сведения другим разведкам, обмениваться информацией. И кроме того, они могут провести какую-нибудь диверсию, а потом свалить на других. Какие указания дал начальник?
Баллигант пожал плечами:
- Шиверс говорит, что придется заняться корейцем-аптекарем. В анонимке сказано, что в аптеке на Маунакеа-стрит по ночам появляются какие-то люди, и кореец часто ходит на пристань к прибытию пароходов. Неужели он действительно главарь русской агентуры на Гавайях?
Ригс прошептал:
- А вдруг мы раскроем здесь филиал красной разведки? Вот это будет дело!
Баллигант тихо крякнул и вытащил из кармана пиджака огрызок сигары.