Она быстро повернулась, посмотрела на него, опустила глаза, лицо ее вспыхнуло.
- Я не должен взваливать на вас этот нравственный груз, - совсем тихо произнес он. - Я сейчас сам позвоню им. - Она быстро подняла на него глаза, он прочитал в них недоверие и кивнул. - Все в порядке. Я сделаю это прямо сейчас.
Он сунул чашку с кофе в ее обмякшую руку, прошел в спальню, закрыл за собой дверь, присел на край кровати и достал из кармана визитную карточку Лантье. Взглянул на часы и набрал указанный на карточке номер.
14
Телефонный звонок застал Лантье за разборкой грязного белья, сваленного в кучу на полу туалета. Он выпрямился, нехотя подошел к небрежно застланной кровати, тяжело опустился на край постели и, сняв трубку, прикрутил радио.
- Алло, - промычал он, наклонился и взял стоявшую на полу кружку с кофе.
- Инспектор Лантье? Это я.
Полицейский замер с поднесенной к губам кружкой. В молчании прошло целых две секунды. Наконец он дрожащей от волнения рукой опустил кружку, расплескав кофе на радиоприемник.
- Вы! - хрипло прошептал он. - Господи!
Билл не удержался и тихо рассмеялся.
- Вам, конечно, уже все известно.
- Господин… - Полицейский осекся, опасаясь называть Билла по фамилии. - Известно? Ну конечно, известно. Вы стали знаменитостью, друг мой.
- Послушайте, - Билл уже не смеялся, - я сейчас быстро кое-что скажу вам и положу трубку.
Телефоны, возможно, прослушивались, разговоры, возможно, записывались. Так что в наш электронный век у них вряд ли займет много времени засечь его. Лантье молчал.
- Во-первых, - продолжал Билл, - позвольте мне сделать официальное заявление: то, что произошло сегодня утром, не имеет ко мне никакого отношения. Или, вернее, не я это сделал.
- А кто?
- Вы это знаете так же хорошо, как и я, - многозначительно ответил Билл. - Но это не телефонный разговор. Могу ли я вам доверять?
- А в чем дело? - потер переносицу Лантье.
- Я хотел бы встретиться с вами, но чтобы обошлось без наручников. Нам нужно обсудить все это. - Последовавшее за его словами молчание было таким долгим, что Билл перепугался, не положил ли полицейский трубку. - Инспектор! - окликнул он.
- Да, все в порядке. Я здесь.
- А мне показалось, что нас прервали.
- Если бы так… - уныло проговорил полицейский. - Я думал.
- И?
- Я встречусь с вами, хотя никаких гарантий дать не могу. Но если вы попадетесь, это не значит, что мы попадемся, я арестую вас.
- Согласен. Пообещайте только, что придете один и выслушаете меня.
И снова Билл долго не мог дождаться ответа.
- Ладно, - наконец отозвался Лантье. - Думаю, что смогу и на это пойти.
Встреча была назначена, и Лантье положил трубку на рычаг. Он посидел с минуту, потирая нижнюю губу, наконец встал с кровати и пошел в тесную, грязноватую ванную. Влез в ванну, задернул занавеску, открутил краны и замурлыкал себе под нос.
Кристиан Вадон смотрел на телефонную будку через тонированное стекло темно-синего "ягуара" и со злостью грыз ноготь большого пальца.
- Идиоты, чертовы идиоты! - бормотал он снова и снова, ковыряя пальцем в зубах. Его полное лицо было искажено, щеки ввалились, седые волосы растрепались.
"Ягуар" стоял на тихой аллейке Булонского леса, невдалеке от дороги, ведущей на Окружной бульвар. Наконец парочка любителей бега трусцой, остановившаяся на аллейке, чтобы поболтать и обменяться утренними любезностями, разбежалась - каждый по своей тропинке.
Один из них приблизился к машине, заглянул в тонированное окно, глупо ухмыльнулся, решив, что Вадон поджидает одну из ярко накрашенных девиц, которые разгуливали вблизи среди деревьев, и потрусил дальше. Как только он исчез из виду, Вадон выпустил ему вслед последнее ругательство, выскочил из машины и быстро пошел, почти побежал, к телефонной будке, стоявшей рядом с тем самым местом, где болтали бегуны. Плотно прикрыл дверь, согнулся над аппаратом и, дрожа от ярости, быстро набрал номер.
- Алло! - хрипло произнес он, когда на другом конце провода подняли трубку.
- Да.
В этот раз он даже не обратил внимания на снисходительную нотку, звучавшую, как обычно, в холодном голосе графини.
- Это я. Он дома? Мне нужно поговорить с ним. Немедленно.
- Да, я поняла, что это вы, - ответила она, даже не пытаясь скрыть презрения. - Сейчас передам ему трубку. - После недолгого молчания он снова услышал ее голос, теперь уже настороженный. - Кстати, откуда вы звоните?
- Из телефонной будки, разумеется! Передайте же ему трубку, ради Бога.
- Минуточку.
Вадона передернуло от злости. Эта дрянь взяла себе моду разговаривать с ним так, словно он младший садовник в ее родовом имении. Вгрызаясь в ни в чем не повинный ноготь, он тревожно оглядывался по сторонам, боясь быть узнанным.
- Привет, старина. Как поживаете в это прекрасное утро? - добродушно пророкотал де Медем.
- Как я поживаю? - взорвался Вадон. - А как, по-вашему, я должен поживать? Вы слышали, что случилось?
- А что случилось? - невозмутимо и вместе с тем лукаво поинтересовался де Медем.
- С американцем, идиот! Женщина! - почти провизжал Вадон. Помолчал, наконец овладел собой и продолжил: - Эти ваши… свиньи с ума сошли? Я никогда не просил ни о чем подобном. Я ведь даже не намекал о такой… такой… жестокости. Конечно, понимал, что без некоторого членовредительства не обойтись. Но… это! - Он провел по лицу дрожащей рукой. - Это же катастрофа. Это никогда… я…
- Заткнитесь! - оборвал его де Медем.
- Что? - поперхнулся Вадон.
- Заткнитесь! Вы ведете себя как ребенок! А вы чего ожидали? Во время войны вы были героем. Да? И поубивали тогда достаточно людей. Да? И как будто гордитесь этим.
- Я сражался за Францию! На войне как на войне!
- Правильно, дружище, - ледяным тоном прошипел де Медем. - Постарайтесь понять, что так должно было случиться, раз уж она впуталась в это дело. - Самоуверенность де Медема несколько противоречила его собственной реакции на совсем недавний звонок Саида, однако, когда улеглась ярость, он понял, что Саид был прав. Все получилось не так-то уж плохо. Когда он снова заговорил, его голос звучал спокойно. - Рано или поздно она сообразила бы, что владеет нашей тайной, и стала бы шантажировать нас. - Он помолчал и совсем тихо прибавил: - Не вам мне объяснять, какими все это чревато неприятностями. - Вадон застонал, словно его ударили. Де Медем сделал вид, что ничего не слышал, и продолжил: - Она не удержалась бы от этого. Не сейчас, так позже, когда ей не под силу станет заниматься своей профессией. Слишком велико искушение. А так не будет никакого искушения. Верно? - весело спросил он.
- Но она же мертва, - хныкал Вадон.
- Поймите же, проституция всегда была опасной профессией, - с насмешливой серьезностью заявил де Медем и оглушительно расхохотался. - Разве угадаешь в клиенте извращенца? Такого, как наш приятель-американец. - Внезапно смех прекратился. - А теперь вместо того, чтобы причитать над ошибками моих людей, давайте поговорим об упущении ваших ребят. Как это ваши идиоты-полицейские умудрились проморгать его? Ведь им же позвонили в момент, когда все это делалось?
- А я здесь при чем? - оправдывался Вадон. - Что, по-вашему, я должен был сделать? Заранее предупредить префекта полиции, что в пять утра в частной квартире я ожидаю убийство? Не болтайте глупостей! Как бы то ни было, они приехали туда через несколько минут после звонка. Ваши недотепы, должно быть, разбудили его, и он смылся. Может быть, их было недостаточно?
- Ну да, - язвительно возразил де Медем. - Может быть, нужно было послать роту? И в ближайшие сутки кто-нибудь из них распустил бы язык. - Он понизил голос до шепота. - Один болтун, расхваставшийся в баре, - и все, за что мы боролись, полетит псу под хвост. Вы согласны со мной? - Вадон промямлил, что согласен. - Ну вот и хорошо. А теперь, старина, вы должны помешать американцу натворить глупости. - Внезапно пришедшая в голову мысль рассмешила его. - Своими потрясающими выступлениями по телевизору вы убедили нас, что французская полиция - лучшая в мире. Так что, надеюсь, они быстро поймают его. Очень быстро. Знаете, на вашем месте я бы порекомендовал им сделать нечто большее, чем просто поймать его. Подчеркнул бы, что он очень опасен и, главное, непредсказуем. И велел бы не церемониться. Он же вооруженный псих, уже совершил одно убийство, ему нечего терять. Вы следите за моими рассуждениями, старина?
- Я без ваших поучений знаю, как делать свою работу, де Медем. Мы уже затребовали у американцев его фотографию и к завтрашнему дню раздадим копии всем французским полицейским. Предупредим их, что он сумасшедший. Возможно, вооружен и при аресте наверняка окажет сопротивление. Ясно, какой же полицейский станет рисковать своей шкурой ради удовольствия арестовать его. Вы следите за моими рассуждениями, старина?
- Разумеется, - хихикнул де Медем. - И должен сказать вам: очень приятно иметь дело с человеком, с которым мыслишь на одной волне. А о нашем… э-э… визитере у вас есть какие-нибудь новости?
Вадон оглянулся, словно хотел убедиться, что никто из воздуха в будке не возник.
- Нет еще. Мы очень редко получаем оттуда донесения. Друзья наши принимают все это слишком близко к сердцу. Но мы ожидаем его с минуты на минуту. Взяли под наблюдение весь их транспорт, гражданский и военный. Теперь у нас полная уверенность, что эти подонки не проскользнут к нам без нашего ведома.
- Ну а если они попытаются это сделать, ваша обязанность - помочь им. Как только прибудет, так и до свидания - вознесется. Непорядочно было бы разочаровывать наших маленьких смугленьких приятелей. Они так хлопочут, чтобы он наконец получил пулю в лоб!
- Не смейте так говорить! Прошу вас, - содрогнулся Вадон.
- А почему нельзя? - ласково осведомился де Медем. - Эта же линия не прослушивается. Да? Вот уже много недель вы убеждаете меня в этом. У вас не было причин изменить свое намерение? - В его голосе послышалась неприкрытая угроза. - Не было?
- Нет-нет. Разумеется, нет! Я каждый день лично просматриваю списки телефонных номеров, которые подлежат прослушиванию. Ни один номер не попадет туда без моей санкции. Уж не думаете ли вы, что я сошел с ума?
- Нет. Но мне кажется, что ваша работа выводит вас из душевного равновесия, и я опасаюсь, что это может повредить вашему здравому смыслу. Вот и все. Будет жаль, если это испортит все дело - теперь, когда мы так далеко продвинулись.
- Бросьте опекать меня, де Медем. Я сделаю свою часть работы.
- Отлично. Вы убедили меня. Кстати… э-э… орудия прибыли. Может быть, заглянете и заберете их? Скажем, сегодня вечером.
- Нет-нет, - возразил Вадон. - Не думаю. Не смогу. Только не сегодня. Я буду…
- В девять часов. Идет?
- Я же сказал вам, что сомневаюсь, смогу ли…
- В девять. Это займет всего несколько минут. Только не опаздывайте, пожалуйста, а то графиня разнервничается. Она одного их вида не выносит.
- Здесь! Вон он! - Билл показал на стеклянный козырек остановки автобуса. - Нет! - поспешно остановил он Кельтум. - Не останавливайтесь.
Лантье сидел на остановке, поглощенный чтением книги в мягкой обложке. Неподалеку болтали две женщины с маленькими детьми на руках. Билл внимательно оглядел улицу: нет ли подозрительных фургонов или уборочных машин или еще какого-нибудь наблюдения. Это стало у него уже рефлексом. - Хорошо. Можете здесь повернуть?
Он крепко сжал дверную ручку. Перед уходом из квартиры пришлось настоять, чтобы она сменила серый халат на обычное платье. Вначале Кельтум сопротивлялась, потом пыталась упрашивать его. Он не уступал, и она ударилась в слезы. На это он среагировал с почти истерической яростью. Билл не ожидал такого взрыва страстей и был вынужден приписать авторство идеи переодевания Сиди Бею. Наконец, все еще негодуя и всхлипывая, она удалилась в спальню и вскоре вышла оттуда в кремовой шелковой закрытой блузке и темно-синей юбке. С тех пор Кельтум не проронила ни слова, зато кипевшая в ней обида нашла выход в лихачестве, она не обращала ни малейшего внимания на просьбы Билла не возбуждать интереса полиции.
Вот и сейчас она сделала неправильный поворот, колеса задели за угол обочины, машина противно скрипнула. Она дала обратный ход, отпустила сцепление, машина рванула назад, вылетела на середину улицы, и ехавший навстречу грузовик вынужден был остановиться. Попыталась включить первую скорость - не получилось, новая попытка - и машина понеслась скачками к автобусной остановке, а водитель застрявшего в водовороте движения грузовика яростно грозил им вслед кулаком.
- Вы на редкость осторожны и благоразумны, - пробормотал Билл.
- Но вы же велели повернуть. Или не так? - Она снова сердито зыркнула на него.
Билл устало улыбнулся: наконец-то она заговорила.
- Правильно. Велел. Можете ли теперь войти в полосу движения? Осторожно. Постарайтесь только не переехать Лантье, прежде чем я договорюсь с ним.
- Я не напрашивалась катать вас по городу, - строптиво вскинула она голову. - Терпеть не могу водить машину. Я уже много месяцев не прикасалась к рулю.
- С тех пор как Бухила вошел в вашу жизнь?
- Да, если угодно, - вспыхнула она, глядя прямо перед собой. - Разве это не одно из известных каждому дураку положений ислама? Женщины не водят машин. - Неестественный, ломкий, полный сарказма голос. - И, конечно, каждый мужчина имеет кучу жен.
Ответ вертелся у него на языке, но Билл с трудом подавил искушение.
- Простите меня, Кельтум, - мягко сказал он. - Я не должен был заставлять вас садиться за руль.
Она повернулась, пристально посмотрела на него, очевидно, решила, что он смеется над ней, и помрачнела. Он выдержал ее взгляд.
- Я знаю, что это свинство. Но мне нужно, чтобы вы сделали это, и я искренне прошу у вас прощения.
Она снова посмотрела через ветровое стекло, прищурилась, пошевелила губами, собираясь что-то сказать, но промолчала и остановила машину.
Лантье оторвал глаза от книги, только когда Билл открыл дверь, выскочил из машины и откинул вперед сиденье для пассажира. Инспектор и не подумал скрывать удивление, когда, нагнувшись, поймал взгляд Кельтум. Он быстро оглядел ее одежду, черные волосы, туго заплетенные в одну толстую косу и заколотые шпильками на затылке, и с забавным изумлением посмотрел на Билла.
- Бросьте. Садитесь лучше в машину, - устало проговорил Билл и, понизив голос, прибавил: - Чтобы вы знали, если бы не приказ отца, она скорее вырвала бы собственноручно себе глаза, чем оделась вот так.
Лантье сунул книгу в карман и выпятил нижнюю губу, улыбка исчезла. Он кивнул и с трудом втиснулся в салон машины. Билл снова сел на свое место и повел рукой в сторону Кельтум.
- Лантье, вы знакомы с мадемуазель Бенгана. Я хочу, чтобы вы поняли: она сделала все это не по своей воле. Я попросил ее привезти меня на встречу с вами, абсолютно ни во что не вмешиваясь. Даете слово, что поняли меня правильно?
Лантье кивнул.
- Ммм, - промычал он, склонив голову, - рад снова встретиться с вами, мадемуазель.
Кельтум мрачно кивнула. Она не повернулась и не проронила ни слова. Лантье весело улыбнулся, глядя на ее затылок, и повернулся к Биллу.
- Куда же вы меня повезете?
На опушке Венсенского леса Билл попросил Кельтум остановить машину.
- Поговорим здесь? Не думаю, что разговор будет долгим.
Кельтум молча выключила двигатель и даже не повернула головы, когда они вылезли из машины и пошли к живописному маленькому озеру.
В этот ранний час мужчины, любители побегать по утрам, уже принимали душ и отправлялись на работу, а их жены с детьми только еще выходили из дома. Единственными свидетелями их встречи были пара рыболовов, неподвижных, как статуи, да работавший на клумбе садовник, и все же никто из них не промолвил ни слова, пока они не оказались на противоположном берегу озера, на открытой полянке. Первым нарушил молчание Лантье.
- Ну, вот мы и встретились. Вас подозревают в убийстве, а я полицейский. Теперь растолкуйте мне, почему я не могу арестовать вас.
- Во-первых, потому, что вы прекрасно знаете, что я не делал этого.
- Ммм. А есть у вас хоть какое-нибудь предположение, кто мог это сделать?
- Предположение? Разумеется. Те же самые бандиты, которые избили меня. Люди, работающие на вашего хозяина, Вадона.
- А есть у вас хоть какие-нибудь улики? Может быть, вы не все мне рассказали?
- Улик нет, - нетерпеливо качнул головой Билл. - Но я уверен в этом, да и вы тоже. И вам известно, что Вадон причастен к самоубийству Ахмеда, а теперь из кожи вон лезет, чтобы правда не выплыла наружу.
Полицейский на эти слова никак не среагировал, поразмышлял и наконец снова заговорил:
- Вы сказали "во-первых". А что "во-вторых"?
- А то, что вы очень заинтересованы во мне, - засмеялся Билл. - По какой-то причине вы накапливаете материал по этому делу и рассчитываете на мою помощь.
Лантье вскинул на него глаза и снова уставился в землю, казалось, он сосредоточил все внимание на жестянке из-под пива, которую и отшвырнул ногой в мусорную яму.
- Терпеть не могу быть настырным, но все же расскажите мне еще раз, что произошло этой ночью. С того самого момента, когда вы вернулись домой.
Он молча выслушал Билла, описывавшего события последней ночи. Монолог прервался только один раз, когда они посторонились, чтобы пропустить гуляющую с собачкой даму. Когда Билл закончил, Лантье повернулся и положил руку на его плечо.
- Скажите мне, только по совести, случалось ли с вами нечто подобное когда-нибудь прежде, до нынешней ночи? Разумеется, я имею в виду не убийство. Но что-нибудь подобное? Случалось ли вам ударить женщину, например? Повод не имеет значения. После выпивки, может быть. Найдется ли в мире женщина, которая может утверждать, что вы были жестоки с ней, даже угрожали?
- Я не смог бы ударить женщину, даже если бы она сама попросила об этом. Не в моем это характере.
Лантье кивнул.
- Вы занимаетесь… вы когда-нибудь занимались любовью с проститутками?
Билл недолго подумал и пожал плечами.
- Во Вьетнаме, я думаю. Девушки в барах. Вот и все, что могу предложить вашему вниманию. С тех пор никогда. Знаете, в Нью-Йорке очень нетрудно удовлетворить половые потребности. Даже в наш век СПИДа.
- Поверьте мне, - поморщился Лантье, - удовлетворение половых потребностей не имеет ничего общего с этим. У всех на слуху имена кинозвезд и министров, влипших в истории с проститутками. Многие из них женаты на красавицах, гораздо более привлекательных, чем шлюхи, с которыми гуляют их мужья. Так зачем они это делают? Почему из-за этого рискуют своими блестящими карьерами? - Он смотрел в упор на Билла. - Да потому, что желают вкусить запретные, постыдные плоды, а своим женам они даже не смеют заикнуться об этом.
Билл спокойно выдержал взгляд полицейского и покачал головой.