Жаклин кивнула и сглотнула кофе.
– Поможешь его найти? – уже совсем открыто спросил он.
– Ах да, – сняла всеобщее напряжение она. – Сегодня же сделаю.
Тоби она знала уже семь лет с его криминальных шестнадцати, когда он угодил за решетку за взлом банковского счета в первый раз. Именно она помогла ему устроиться в отделе и заработать первые законные деньги.
Тоби не скрывал пристрастий к наркотикам, хотя и старался с ними бороться. В семнадцать его задержали за выращивание марихуаны на балконе. У соседки снизу была на нее аллергия и отсутствовала проблема с нюхом. Она стучала к нему в квартиру ни единожды, но так и не прорвалась через волны тяжелой и невозможно громкой музыки. Помимо этого мальчик сквернословил, много пил и устраивал частые вечеринки с девушками из неформальных баров. Но чего у него отнять было нельзя, так это мозги. Как он ни старался их пропить, талант заплесневеть не мог.
– Чертов наркоман, – сжал губы Лок.
– Зато без него бы мы многое не выяснили, – справедливо заметил Уве. – В отделе работают, простите, но полные идиоты. Даже я со своим скромным стажем в сети разбираюсь лучше.
– Не надо извинений, – согласилась Жаклин. – Зачем извиняться за правду? Вот я никогда не извиняюсь за правду.
– Да. Это точно, они полные идиоты, – согласились все разом.
– Нам нужно найти не только этого парня, – перевел тему Уве. – Не менее важно установить личность убитой. Я хочу, чтобы Тоби занялся именно этим.
– Я тоже, – согласилась Жаклин.
– Короче говоря, Соня поторопи этих кретинов из информационного центра. Пусть печатают фотографию в газетах и журналах, вешают на столбах – что угодно, если не хватает мозгов найти по фото из паспорта.
– Каждый день на счету, каждая минута, – не унимались колени Виктора. – Каждая!
– Мы не знаем, сколько дней она пролежала в этом лесу, – заметила Жаклин. – Мы могли многое потерять, если она разлагается там уже неделю.
– Вряд ли, – покачал головой мужчина. – Она еще дымилась. Ты уже говорила с Чарли?
Над Чарли Паталисом насмехался весь отдел. Никто не знал, почему настолько эмоциональный и восприимчивый к насилию молодой человек выбрал профессию патологоанатома. Он боялся одного вида крови. Но все же в его профессионализме никто не сомневался.
– Это я собираюсь сделать прямо сейчас. Но по причине того, что наш диалог не заканчивается и никто не объявлял о завершении перерыва уходить невежливо. Ведь невежливо? – переспросила она, сомневаясь.
– О, нет, – махнули рукой все.
– Все в порядке, иди, – закивал Уве. – Мы не смеем тебя задерживать.
– Тогда объявите конец перерыва, и я уйду, чтобы не показаться бестактной, так?
– Объявляю конец перерыва, – провозгласила Соня и подала знак остальным.
Жаклин дождалась, пока поднимутся окружающие, кивнула самой себе и направилась по коридору к лифту. Она не подозревала, что после этой мизансцены, все вернулись к обсуждению, в то время как она спустилась на подземный этаж к Чарли. И чем ниже она спускалась, тем холоднее становилось. Казалось, что в самом кабинете сохраняется минусовая температура.
Обугленное тело лежало на кушетке в центре. Эксперт затягивался мятной электронной сигаретой и потирал подбородок. Невероятно худощавый с искривленным носом и слишком темными для его светлой кожи бровями он выглядел еще более бледным, чем обычно.
– На ней же ни капли крови. Чего ты так испугался? – удивилась Жаклин.
– Кровь есть на каждом трупе, – тускло ответил он.
– Ну, в этом же их вины нет, так?
– Да, – немного расслабился он. – Это женщина, ты была права. Судя по органам не старая, но и не молодая. Средних лет.
– Сорока?
– Верно, в этом районе. О здоровье заботилась – видимо, деньги позволяли, – но старость ничем не обманешь.
– Значит, довольно богатая. Нам это на руку. Скоро о ней хватятся.
– Ход мысли правильный. Но есть и неприятная новость.
– И я даже подозреваю, с чем она связанна.
– Да, – поджал губы Чарли. – По грибы она ходит уже четверо суток, поэтому кровь запеклась так сильно, а тело полностью замерзло и влаги не выделяет. Дымилась она, потому что лампы работали еще какое-то время после смерти.
– И никто до сих пор о ней не вспомнил, – протянула Жаклин. – Довольно странно для обеспеченной женщины.
– Согласен, – печально кивнул он. – Итак, жертва ни насилию, ни грабежу не подвергалась.
– Она девственница?
– Думаю, что нет, – не смог скрыть улыбку Чарли. – Ей за сорок. Сомневаюсь, что она монашка или что-то вроде того.
– То есть она замужем?
– Вероятно, но… То что она не девственница не обязывает ее быть замужней.
– То есть она спала с мужчинами, будучи свободной? – серьезно продолжала допрос она.
– Ведь это не преступление, – развел руками эксперт.
– И сколько у нее было мужчин?
– Я… Подожди, мы говорим о принудительном сексе перед убийством? Остальные связи нас не интересуют. Она могла хоть групповые вечеринки устраивать!
– Групповые? Что это значит?
– Ну… – смутился мужчина.
Он чувствовал себя отцом, вынужденным объяснить дочери о том, как размножаются люди.
– Это когда… когда в одну женщину…
– Да? – строго поторопила она.
– Когда в одну женщину… И несколько мужчин…
– Звучит интересно. Потом расскажешь, – оборвала она, обходя кушетку по кругу. – Кстати, не хочешь совокупиться?
– Что? – заговорил шепотом он. – Сейчас? Прямо здесь?
– Да, все эти разговоры вынуждают меня чувствовать возбуждение.
– Я… – покраснел Чарли. – Даже не знаю, что сказать. Мы с тобой давние друзья…
– Да не такие уж мы и друзья. У меня друзей нет.
– Я фигурально выражаюсь. Просто я не готов к серьезным отношениям.
– А кто говорит о чем-то серьезном? – смутилась девушка.
– Жена только что меня оставила и я… Не знаю, смогу ли… То есть иногда мне… Ты что-то ко мне испытываешь?
– Этот долгий монолог меня успокоил. Все, возбуждение отступило. Есть что добавить?
– К чему? – окончательно растерялся он.
– К этому делу. Какие-нибудь улики. Мотив и средство.
– А, – собрался Чарли, тряхнув головой. – Цепь замкнули, женщину ударил мощный поток энергии. Волосы загорелись мгновенно, поэтому так сильно обуглилось лицо. Тело осталось почти нетронутым. Если бы не это вырезанное сердце. А в целом даже одежда почти цела.
– Это все?
– Пока да.
– День или ночь?
– День. Ее убили днем, если ты об этом.
– То есть убийца действительно болен и не боялся быть пойманным, – рассуждала она. – А к тому же хотел, чтобы жертва видела его лицо. Но зачем, если она и так его подозревала? Вернее была уверенна, что убьет ее именно он. К чему эта демонстрация? Ведь это представление для полиции, но не для самой жертвы. Что-то не сходится… Мне нужно установить личность…
В порыве мысли она покинула кабинет эксперта, забыв с ним попрощаться, и продолжала думать вслух в лифте и на выходе из отдела, не обращая внимания на других сотрудников.
Компьютером дома Жаклин предпочитала не пользоваться. Вместо этого сидела за самым маленьким отделением, огражденной самой высокой ширмой почти без света и в отдающей эхом тишине. Тоби она обнаружила почти мгновенно. На связь он не выходил, потому что заблокировал все страницы и адреса с последней их совместной работы.
– "Не хочешь заработать?" – бросила ему в ящик она, и получила ответ через пару секунд:
– "В этом месяце урожай не сильный".
– "Я про честный заработок".
– "Ты из отдела?"
Она позволила ему найти ответ собственными силами.
"Кто мог взломать мой сервер?"
"Жак?"
– "Бинго. Так как насчет работы?"
– "Тебе я всегда рад помочь".
"Хотя деньги у меня пока имеются".
"Ты же знаешь, что пока есть что пить, я работы не ищу".
– "А ты знаешь, что я могу в любой момент устроить облаву на твой притон?"
"И ты не успеешь убрать свои кусты под кирпич над окном".
"Или в дыру за шкафом".
"Или в морозильнике".
– "Я понял".
"И я в деле".
– "Облаву я тебе все равно устрою".
– "Но ты же обещала!"
– "Разве?"
"Нет, прочла переписку и убедилась, что действительно ничего не обещала".
"Я спросила – хочешь? Ты не ответил. Значит, хочешь".
"Хочешь вернуться в нормальное русло".
"Я слышала, что наркотики – это плохо".
"Уве так сказал".
"Я привыкла ему верить".
– "Пошел к черту твой Уве!"
"И ты в таком случае тоже иди к черту".
– "Я не знаю, где это".
– "Ну ладно, стерва. Я в деле".
Жаклин отсканировала одну из копий подозреваемого и отослала на почту Тоби.
– "Но это не так важно", – приписала она.
– "Ну и каким чертом тогда ты мне его шлешь?"
– "Чтобы понял, отчего отталкиваться. Это может как-то помочь в установлении личности погибшей. Куда важнее именно это. Разузнай, какая обеспеченная женщина пропала четыре дня назад. До связи".
– "П. С. Мне деньги не нужны".
– "П. П. С. Я и не собиралась платить".
Она отключила процессор и откинулась на спинку стула. За окном висело матово – черное покрывало с проблесками синих блесток. Стрелка застыла на одиннадцати. Из информационного отдела люди утекали уже после шести. В дверях просторного зала появилась кудрявая голова Сони Иккерман. Она уже знала, что дверь кабинета закрывать не стоит, даже когда рабочий день кончен. Жаклин устанавливала свой график. Могла приехать под вечер и остаться на всю ночь.
Секретарь поставила на ее стол маленькую чашку экспрессо на блюдце и ласково улыбнулась.
– Как печально, что у кого-то просыпается страсть к греху даже в такое святое время.
– Угу, – запихала под верхнюю губу снус Жаклин.
– Отдохни немного, а я послежу за сообщениями о подозреваемом в прессе.
– Не думаю, что информатором будут СМИ. Он не публичный человек и знать его должен кто-то столь же непубличный. Нужно развесить больше портретов где-нибудь на фонарях и на входе в подъезды. Тогда звонки поступят от местных. Наблюдайте именно за телефоном, и не уделяйте слишком много внимания телевиденью.
– Хорошо, я вызову еще нескольких девочек, – успокоила следователя Соня. – Чтобы посмотрели за телефоном в мое отсутствие. Мы будем чередовать перерывы.
– Я рада, – бросила Жаклин, опустошая чашку одним глотком.
Уже через минуту она пристегивала ремень безопасности. Кофеин быстро исчерпался, и последние пять минут езды голова ее периодически падала на грудь. Она прибавила газу, чтобы не потерять управление и поспешила припарковаться у тротуара своего дома. Ее улицы отличалась особенным мраком. Возможно, из-за слишком близкого расположения домов.
Жаклин втянула ночной зимний воздух, чистый и спасительный. Многие окна, несмотря на поздний час, еще горели. Жаклин закурила единственную сигарету, завалявшуюся во внутреннем кармане пальто, и вскинула голову на незанавешенную личную жизнь сограждан. Какой-то мужчина со второго этажа пил чай за круглым столиком кухни, ребенок наблюдал за скудным видом из окна, подперев щеки кулачками, женщина разбирала только что поступивший заказ и мерила новые туфли.
Из круглосуточной пекарни за углом повеяло печеными яблоками, булочками с корицей и кофе с банановым сиропом. Ухватив ноты кофеина, Жаклин приободрилась и забыла о сне. Пересчитала монеты и направилась в заведение, не успев докурить. Знакомая официантка, а по совместительству кухарка и владелица, попросила затушить никотин и протянула меню, которое девушка знала наизусть. Есть она, как всегда, не хотела, но не могла удержаться от покупки того, что источало такой приятный запах. Ее интересовало не утоление голода. В заведения общепита она приходила исключительно за атмосферой.
Жаклин расположилась на любимом высоком стуле у окна. Она была единственным посетителем и, пожалуй, самым постоянным. И дело было не в том, что ей нравилось именно это место. Она посещала несколько заведений в день за новой порцией кофе, не ограничиваясь кофемашиной у себя или бесплатным контейнером в участке. Банановый кофе показался ей слишком сладким, если не сказать приторным, а булочка слишком горькой. И все же она по-настоящему наслаждалась горящей россыпью огней в окнах полосы домов на аллее.
В такие моменты вспоминать о работе она не любила. Фотография подозреваемого надолго задержалась в ее памяти. Жаклин опустилась в покрытую ржавчиной ванную за ширмой. Пахло сыростью и даже каким-то гниением. Она подумала, что в таких случаях следует вызывать сантехника, к услугам которого она еще ни разу не прибегала. Потолок раскрошился кусками. Посторонний звук, означающий очередной сорвавшийся со стен пласт напоминал о ремонте, которого она еще никогда не проводила. Это была ее и одновременно не ее квартира. Но больше все-таки ее, ведь в ней она провела больше, чем в какой-либо еще.
Девушка поставила пластмассовый стаканчик с кофе на подставку для ноутбука, но была так измотана морально и физически, что не сумела до нее дотянуться, и уснула прямо в ванной.
Разбудил ее звонок сотового из кармана пальто, брошенного на пол. Она вздрогнула и поежилась от воды успевшей остыть за пару часов. Поспать ей удалось именно столько. Жаклин осмотрела свое посиневшее от холода тело и подняла телефон.
– Сколько времени? – бросила она, не взглянув на экран.
– Шестой час утра, – ответила Софи. – Я дежурила всю ночь. Звонок поступил две минуты назад, и первым делом я решила позвонить именно тебе. Думала, будет интересно…
– Все правильно, – откинула мокрые волосы она и собралась мужества вырваться из холода.
Конечности онемели. Сначала девушка разогрела пальцы на ногах, затем поднялась и покачнулась. На воздухе оказалась еще холоднее.
– Ванко, ты открыл окно? – крикнула она в комнату и продолжила в трубку. – Дальше.
Птица вылетела из-за ширмы и опустилась на почерневшую раковину.
– Ванко будил, – отчитался ворон.
Жаклин указала жестом в сторону махрового полотенца, и Ванко любезно опустил его на плечо женщины, подцепив когтем.
– Жак? – напомнила о себе Соня.
– Я вся слух, – положила под ухо трубку она, согреваясь тканью, и тяжело закашляла.
– Судя по голосу, ты простудилась. Прими что-нибудь от гриппа. В такое время это не редкое явление.
Соня любила опекать, и многие видели в ней мать – наседку, в глазах которой, в свою очередь, все представлялись беззащитными птенцами, увядающие без ее помощи.
– Говорю же. Одевайся теплее. Пальто для зимы не самая подходящая одежда.
– Все это не слишком информативно.
– Хорошо, милая, перейду к делу. Это действительно необычно. Кажется, наш подозреваемый найден. Позвонила пожилая женщина. Представилась его соседкой и добавила, что знает этого мужчину.
– Где он живет?
– В том-то и дело, что больше нигде.
– То есть? Безработный?
– Он умер два месяца назад и уже захоронен. Уве сбросит адрес его соседки.
– Это не столь важно.
– Ты не собираешься ее опрашивать?
– Собираюсь. Но еще я собираюсь разведать кладбище этого парня. Как его имя, кстати?
– Михаэль Сванссон.
– Говорит о чем-нибудь?
– Еще как, – тускло признала Соня. – Два месяца назад этот парень разбился на автомобиле.
– Мне об этом никто не сообщал.
– Не хотели беспокоить по такому незначительному поводу. Просто забыл проверить тормоза перед тем, как выезжать.
– Профессия?
– Автомеханик.
– Автомеханик, не проверивший тормоза собственной машины?
– Неаккуратный механик. Бывает и такое. В каждой профессии встречаются гнилые зубы.
Повисла долгая пауза.
– Плохие исключения, – добавила Соня. – Уве в участке. Говорит, что сбросил адрес. Можешь выезжать. Старушка живет напротив механика. Не бойся ее беспокоить. Она с четырех на ногах. Хотя у тебя с беспокойством все просто.
– Выезжаю, – хлопнула крышкой старого дешевого телефона она и набросила единственные вещи в своем гардеробе – штаны под кожу, мужскую рубашку и голубое пальто с ярким воротником, по которому ее узнавали с дальнего расстояния обладатели минусового зрения.
На готовку кофе времени она решила не тратить, поэтому купила в придорожном кафе. Карамельный сироп оказался не менее приторным, чем вчерашний банановый. Это она поняла уже на пятой минуте дороги. Навязчивая сладость сводила челюсти, поэтому она остановилась, чтобы выбросить стаканчик и купить простого экспрессо без каких-либо наполнителей. Жаклин раздражало то, что столько драгоценных минут уходит на подпитку, но в противном случае это грозило вылиться в сон за рулем, как ночью.
Дом автомеханика располагался в тридцати километрах от ее, на юге города, недалеко от Лесного кладбища, где и предали земле мужчину. Такой же небогатый квартал и дешевые квартиры. Жаклин вспомнила о том, что мужчина умер сегодня только для ее перспективы, поэтому квартира не просто не обнесена полицейской лентой, но принадлежит другим владельцам – довольно бедной многодетной семье. Женщина средних лет согласилась ответить на все вопросы с условием, что будет кормить при ней младенца.
– Вы не имеете ничего против? – убедилась в последний раз женщина.
Для своего возраста она выглядела прекрасно. Ее не портила ни растянутый шерстяной свитер, ни безвкусные меховые угги.
– Нет, все же мне как-то неудобно, – улыбнулась она, засовывая ребенку пустышку в рот.
– Так снимите свитер, – посоветовала Жаклин.
– Я не в том смысле, – улыбнулась она шире. – Мне перед вами неудобно, а не физически.
– В нас не так много отличий, чтобы их стесняться.
– Вы правы, и все же… Вас интересуют мои персональные данные?
– Нет – нет, меня даже имя ваше не интересует. Но для протокола требуется.
– Тогда Наташа Гуттенберг. Мы переехали в Швецию совсем недавно и купили эту квартиру уже после смерти владельца, поэтому мало о нем знаем.
– Мы обмениваемся вот уже пятой репликой, а кофе вы до сих пор не предложили.
– О, простите мою бестактность! – спохватилась она. – Это так на меня не похоже. Обычно я сразу предлагаю гостям что-нибудь выпить.
– Молотый или растворимый?
– Простите?
– Вы пьете молотый или растворимый?
– Люблю молотый, но пью растворимый, – смущенно улыбнулась она. – В этом месяце зарплата у мужа совсем паршивая.
– Значит, обойдемся без него, – усадила ее жестом следователь. – Мне и это очень неинтересно, и все же, откуда вы родом?
– Великобритания, Ливерпуль. Вы когда-нибудь там были?
– Ни в первом, ни во втором, – честно призналась Жаклин. – Там процветает бедность?