Сейер пожал протянутую руку.
- Давайте пройдем в мой кабинет.
Они прошли по коридору и оказались в просторном кабинете. Сейер уселся на залитый солнцем диван и тут же вспотел. Врач подошла к окну и оглядела лужайку. Затем она притронулась к невзрачному цветку в горшке, который, похоже, увядал.
- Так, значит, - она наконец повернулась к Сейеру лицом, - вы разыскиваете моего Эркки?
"Мой Эркки"… - эти слова даже растрогали его. В ее голосе не было ни капли иронии.
- Вы искренне это говорите?
- Больше он никому не нужен, - коротко ответила она, - поэтому он мой. Я за него отвечаю, работаю с ним. И Эркки останется моим независимо от того, убил он ту пожилую женщину или нет.
- А с кем вы уже разговаривали?
- Гурвин позвонил. Но на самом деле мне сложно в это поверить, - призналась женщина, - говорю вам об этом сразу же, так что мое мнение вы теперь знаете. Пусть он побродит на свободе - вскоре сам вернется сюда.
- Не думаю, что он сможет сам вернуться. Во всяком случае, не сразу. - Голос его звучал необычайно серьезно, и она заподозрила неладное.
- То есть? С ним что-то случилось?
- Что именно рассказал вам ленсман?
- Он упомянул об убийстве на Финском хуторе. И что Эркки видели недалеко от дома, как он сказал, в самый решающий момент.
- Не просто недалеко от дома - прямо во дворе. Вы, конечно, понимаете, почему мы его разыскиваем. В тех местах живет мало народа.
- Да, уйти в лес - это в его духе. Людей он избегает. И у него на это есть причины, - только и ответила она.
Сейер почувствовал глухо нарастающее раздражение.
- Простите, если я кажусь вам настырным, - медленно начал он, - но я должен учитывать и эту возможность. Убийца действовал неоправданно жестоко, причем ничего, кроме бумажника, из ее дома не исчезло, а в бумажнике было совсем немного денег. И тот, кто это совершил, разгуливает на свободе. Местные жители напуганы.
- Эркки всегда во всем обвиняют, - тихо проговорила она.
- Его действительно видели рядом с домом, а она жила уединенно. Там редко кто бывает. А у Эркки психические отклонения, поэтому нельзя исключать, что он как-то связан с этим делом.
- Значит, из-за того, что он болен, вы сильнее его подозреваете?
- Ну, я…
- Вы ошибаетесь. Он иногда может стащить что-то из магазина. Шоколадку, например. Но на большее не способен.
- О нем ходят разные слухи…
- Именно слухи.
- По-вашему, они безосновательны?
Она не ответила.
- Я еще не все вам рассказал, - продолжал он, - сегодня утром в центре вооруженный мужчина ограбил "Фокус-банк".
Врач рассмеялась:
- Ну честное слово! На такое у Эркки ни за что не хватило бы сил. Теперь вся история звучит еще менее убедительно.
- Я не закончил, - коротко сказал Сейер. Ее последние слова, про убедительность, ему не понравились.
- Грабителем был молодой мужчина, возможно, немного моложе Эркки. На нем была темная одежда и лыжная маска, поэтому личность мы пока не установили. Однако сложность в том, что в банке оказался еще один посетитель, и грабитель взял его в заложники. Угрожая пистолетом, он заставил заложника сесть в машину и скрылся. Заложника опознали - это Эркки Йорма.
В кабинете воцарилась наконец тишина. Смущение женщины было настолько велико, что Сейер почти слышал его.
- Эркки? - переспросила она. - Заложник? - Она встала. - И вам неизвестно, где они находятся?
- К сожалению, нет. Мы патрулируем дороги, а белый автомобиль, в котором они скрылись, - это, предположительно, угнанный сегодня ночью "рено меган". Возможно, они уже давно бросили его где-нибудь, но машину мы пока не обнаружили. Нам также ничего не известно о грабителе, и мы не можем сказать, опасен он или нет. Однако в банке он стрелял в потолок - скорее всего, чтобы напугать сотрудников, и ведет он себя довольно отчаянно.
Она вновь села, схватив со стола какую-то вещь и сжав ее.
- Я могу чем-нибудь помочь? - спросила она.
- Мне нужно понять, какой он.
- Тогда мы можем здесь до ночи просидеть.
- У нас мало времени. Но вы утверждаете, что Эркки не мог убить пожилую женщину. Как долго вы наблюдали его?
- Он пробыл у нас четыре месяца. Однако он всю жизнь лечится в подобных заведениях. У Эркки множество личных дел и медицинских карточек.
- Он когда-либо проявлял склонность к насилию?
- Знаете, - ответила она, - на самом деле Эркки способен лишь на самооборону. Он может укусить только в том случае, если его загнать в угол. И мне трудно представить, чтобы пожилая женщина настолько напугала его, что Эркки решил ее убить.
- Сложно сказать, что именно там произошло и что сделала Халдис, но бумажник ее исчез.
- Эркки тут ни при чем. Шоколадку он взять мог, но деньги - никогда.
Сейер тихо вздохнул.
- Хорошо, что вы в него верите. Наверное, он нуждается в этом больше, чем кто бы то ни было. Ведь его мало кто поддерживает. Правда?
- Послушайте, - женщина посмотрела на Сейера, - я не могу быть полностью уверенной. Я не люблю, когда говорят, что уверены в чем-то на сто процентов. Но в настоящий момент я считаю его невиновным и полагаю, что обязана так считать. Рано или поздно мне придется и ему ответить на этот вопрос. Когда-нибудь он сядет на то самое место, где сейчас сидите вы, и спросит: "А ты веришь в то, что это сделал я?"
Доктору Струэл было за сорок. Худощавая фигура, светлые, коротко остриженные волосы, длинная, падающая на глаза челка. Характер сильный - этого не скроешь, однако лицо было необычайно женственным, с пухлыми щеками. В лучах нещадно палящего солнца Сейер разглядел у нее на щеках легкий прозрачный пушок. На женщине были джинсы и белая блузка с темными пятнами пота под мышками. Она провела рукой по волосам, поправив длинную челку, но волосы светлой волной вновь упали на лоб. Сейер выпрямился:
- Мне бы хотелось осмотреть его комнату.
- Она на первом этаже, я провожу вас. Но сначала скажите: каким образом ее убили?
- Ее ударили по голове тяпкой.
Женщина скривилась:
- На Эркки это не похоже - по натуре он склонен избегать любых контактов, в том числе и таких…
- Вы несете за него ответственность, поэтому естественно, что вы верите в его невиновность. - Поднявшись, Сейер вытер со лба пот. - Простите, но я сижу на самом солнцепеке. Можно мне пересесть?
Она кивнула, и он направился к ее столу, у которого стоял стул. В этот момент он заметил притаившуюся за стопкой бумаги жабу, большую и жирную, с серо-зеленой спинкой и светлым брюшком. Конечно, жаба была не настоящей, она не шевелилась, но она так походила на живую, что Сейер не удивился бы, если бы она вдруг прыгнула. Он с любопытством взял жабу в руки и посадил на ладонь. Женщина с улыбкой наблюдала за ним. Несмотря на зной, жаба оказалась холодной. Сейер осторожно сжал фигурку пальцами и понял вдруг, что внутри у жабы что-то вроде желе, и, когда ее мнешь, фигурка меняет форму. Сейер сдавил жабу, так что тельце сдулось, а лапки наполнились гелем - теперь она напоминала зародыш. Сейер начал мять фигурку, чувствуя, как от тепла его рук она нагревается.
Глаза у жабы были бледно-зеленые с черной полоской посередине, спина покрыта бугорками, а брюхо гладкое. Сейер надавил на задние лапы, и верхняя часть туловища надулась - жаба превратилась в "качка" с мускулистыми плечами и выпяченной вперед грудью. Тогда Сейер сдавил ей голову - живот раздулся, а голова тряпочкой свесилась набок. Он посадил жабу на стол, предположив, что сейчас она примет исходную форму, но ошибся, поэтому снова взял ее в руки и попытался привести фигурку в порядок. Когда она вновь стала похожа на жабу, Сейер наконец вернул игрушку на прежнее место.
- Забавно… - тихо сказал он.
- Она полезная, - проговорила доктор Струэл, поглаживая жабу пальцем по спинке.
- А зачем она?
- Чтобы ее брали в руки, прямо как вы сейчас. И по тому, как вы обращаетесь с ней, я могу сделать кое-какие выводы о вас лично.
Он покачал головой:
- Ни за что не поверю.
На лице ее появилась почти снисходительная улыбка.
- Это правда. По тому, что именно люди делают с этой фигуркой, можно судить об их подходе к жизни. Вот вы, к примеру… - Сейер слушал врача с сомнением, но ее голос завораживал его. - Вы взяли ее в руки очень осторожно и смяли не сразу. А когда поняли, что она меняет форму, то по очереди поэкспериментировали с разными формами. Многим эта игрушка кажется неприятной, а вам - нет. Когда вы разглядывали ее глаза, то наклонили голову набок, и я поняла, что все сюрпризы, которые жизнь вам преподносит, вы воспринимаете открыто и дружелюбно. Сжимали вы ее осторожно, почти нежно, будто боялись, что она лопнет. Но лопнуть она не может. Во всяком случае, так сказано в гарантии от производителя… Разве что у вас вдруг окажутся очень острые ногти и вы ее проткнете, - добавила она, - однако вы с ней недолго возились, словно побоялись, что эта игра может стать опасной. И наконец, почти самое важное: прежде чем поставить ее на место, вы постарались придать ей исходную форму, - на секунду умолкнув, доктор Струэл посмотрела на Сейера, - из чего я могу сделать следующие выводы: человек вы осторожный, но и любопытство вам не чуждо. Еще вы немного старомодны и боитесь новых, незнакомых вещей. Вам нравится, когда все вокруг остается неизменным, потому что к этому порядку вы уже привыкли.
Он неуверенно усмехнулся. Голос женщины странно умиротворял его, будто изнутри он тоже наполнен гелем.
- Вот так с помощью этой жабы и тысячи других мелочей я могу узнать вас даже лучше, чем вы сами себя. Но прежде всего мне, конечно, потребуется время.
"Однако от скромности ты не умрешь…" - подумал он, а вслух спросил:
- А Эркки ее видел?
- Ну конечно. Она всегда здесь сидит.
- И как он на нее отреагировал?
- Он сказал: "Уберите это мерзкое отвратительное земноводное, а то я откушу ему голову и вымажу вам стол его внутренностями".
- И вы ему поверили?
- Он никогда не врет.
- Но вы же говорите, что он не склонен к насилию?
Она вдруг схватила жабу за лапы и стала изо всех сил растягивать ее, так что лапы превратились в веревочки. Сейер едва не ахнул. В конце концов она связала задние и передние лапы в два узла и положила жабу на спину. Жаба казалась такой беспомощной, что Сейер даже пожалел ее. Увидев выражение лица Сейера, женщина искренне расхохоталась.
- Давайте я покажу вам комнату Эркки.
- А вы ее не развяжете? - нерешительно поинтересовался он.
- Нет. - Ей захотелось поддразнить его.
В голове у него будто что-то загремело, и Сейер удивленно прислушался. Они заглянули в скромно обставленную комнату Эркки. Там были лишь кровать, сервант, раковина и зеркало. Посередине зеркала была наклеена газетная страница. Наверное, он не желал даже мельком видеть собственное отражение… Высокое узкое окно было распахнуто, и комната казалась совершенно голой - ни на полу, ни на стенах ничего не лежало и не висело.
- Прямо как у нас… - глубокомысленно заметил Сейер, - похоже на тюремную камеру.
- Мы не запираем двери.
Сейер вошел в комнату и прислонился к стене.
- Почему вы начали заниматься психиатрией? - Его взгляд упал на бейджик с ее именем: "Доктор С. Струэл". Интересно, как ее зовут? Может, Сольвейг… Или Сильвия…
Она прикрыла глаза.
- Потому что обычные люди, - "обычные" она произнесла так, словно это было оскорблением, - то есть те, кто достигает успеха… Здоровые целеустремленные люди, которые живут по правилам и без проблем добиваются всего, чего хотят… Те, кто прекрасно ориентируется в обществе, кто приходит к тому, к чему хочет прийти, и получает желаемое… Ну что в них интересного?
Услышав этот странный вопрос, Сейер не смог сдержать улыбку.
- Интерес в этом мире представляют лишь неудачники, - продолжала врач, - или те, кого мы называем неудачниками. Любое отклонение от нормы - это своего рода бунт. А я никогда не понимала тех, кто отказывается бунтовать.
- А как же вы сами, - быстро спросил он, - разве вы не относитесь к категории успешных, целеустремленных людей? Или же вы бунтуете?
- Нет, - призналась она, - я и сама этого не понимаю. Потому что в глубине души меня гложет отчаяние.
- Отчаяние? - обеспокоенно переспросил он.
- А разве вы его не чувствуете? - Доктор Струэл пристально посмотрела на него. - В нашем мире невозможно быть просвещенным и умным человеком и при этом не испытывать глубокого отчаяния. Такого просто не бывает.
"Неужели я тоже в отчаянии?" - подумал Сейер.
- К тому же в нашем обществе проще всего живется цельным личностям, - сказала она, - цельным, самоуверенным и упорным. Вы же понимаете: с сильным характером!
Он не смог удержаться от смеха.
- Здесь мы предоставляем возможность бунтовать, а шум нас не пугает. И мы не боимся ошибок. - Она вновь отбросила со лба челку. - И в другом коллективе я бы не смогла работать. - Видимо, подобные мысли настолько занимали ее, что она и с ним стала развивать эту тему, хотя он был для нее совершенно посторонним. Тем не менее он вдруг перестал чувствовать себя чужим. - А у вас как? - спросила она.
- У нас? - Он задумался. - Мы подчиняемся правилам, а работают у нас сплошь вот такие отвратительные цельные личности. - Сейер старался, чтобы голос его звучал оживленно, и у него почти получалось. - Фантазии и выдумке у нас места нет. Большую часть времени мы заняты тем, что пытаемся отыскать совершенно прозаические детали - волосы, отпечатки пальцев и пятна крови… Следы от обуви или отпечатки автомобильных шин. А затем мы принимаемся размышлять, хотя по нашим отчетам этого и не скажешь. И, конечно, это и есть самая интересная часть нашей работы. Если бы ее не было, я выбрал бы другую профессию.
- А как насчет тех, кого вы разыскиваете и сажаете в клетку?
Сейер испуганно посмотрел на нее:
- Мы это называем по-другому.
"Она дразнит меня, - решил он, - наверное, считает, что нормы вежливости на нее не распространяются. Ведь ей хочется бунтовать".
- Мне бы хотелось, чтобы они попадали в другое место, - спокойно ответил он.
Эта женщина вызывала восхищение. Сейер не отрываясь смотрел на ее круглое бледное лицо и темные глаза со светлыми зрачками и вдруг почти испугался, что скажет что-то лишнее. А ведь он всегда держит себя в руках.
- Если бы мы только могли отправить их куда-нибудь еще… - добавил Сейер, - но из-за бедности мы ничего лучше клетки предложить не можем.
- А вы тревожитесь о них? - тут же спросила она.
Он испытующе посмотрел на ее лицо, чтобы убедиться, что подвоха в ее вопросе нет. Вообще-то во всем ее облике было что-то бесовское.
- Тревожусь. Но, к сожалению, у меня не хватает на это времени. К тому же я не работаю в тюрьме, но знаю, что тюремные служащие заботятся об арестантах.
- Ну ладно… - Она пожала плечами. - Все-таки у нас самые гуманные тюрьмы в мире.
- Гуманные? - резко переспросил Сейер. - Эти парни подсаживаются на наркоту, пытаются сбежать, выпрыгивают из окон, ломают ноги или даже шею, сходят с ума, насилуют и избивают друг друга и кончают самоубийством. Гуманно, нечего сказать! - Он перевел дыхание.
- Вы и правда тревожитесь о них! - улыбнулась доктор Струэл.
- Я же сказал…
- Да, но мне нужно было самой убедиться в этом.
Они умолкли, и он снова удивился странному ходу их беседы. Из-за его профессии многие разговаривали с ним с почтительным страхом или вообще боялись слово сказать, но доктор Струэл, похоже, благоговения не чувствовала. Ну что ж, бывают и исключения…
- Эркки… - сказал Сейер, - расскажите мне про Эркки.
- Ну, если вам действительно интересно…
- Да, интересно!
Она пошла к двери.
- Давайте спустимся в столовую, выпьем колы. А то очень хочется пить.
Он двинулся следом, пытаясь отогнать странную тяжесть, смутную и тревожную, появившуюся в голове, а может, в груди или животе, - он не мог понять, где именно. Он вообще больше ничего не понимал.
- Как по-вашему, какой путь выбрал Эркки?
- Через лес, - она показала куда-то влево, - там есть небольшое озерцо, которое мы называем Колодец, но там мы уже искали. Если пройти мимо озера дальше в чащу, то выйдешь на трассу как раз в том месте, где она пересекается с проселочной дорогой. А если Эркки видели на Финском хуторе, значит, направление совпадает.
Вскоре они уже сидели в столовой. Она выжала в стакан с колой лимон, а он спросил:
- А как вы объяснили бы обычному человеку, что такое психоз?
Из-за лимонного сока кола в ее стакане немного посветлела.
- А вы считаете себя обычным человеком? - с вызовом уточнила она.
Может, это комплимент, а может, и нет - он точно не понял. Сейер рассеянно притронулся к висящему на поясе мобильнику.
- С одной стороны, это понятие настолько отвлеченное, что объяснить его никак невозможно, - тихо проговорила она, - но я сама считаю психозы своего рода внутренним тайником. Когда все защитные реакции нарушены, а твоя душа полностью открыта, то всякий может добраться до нее. В таком случае любое действие, даже совершенно незначительное, воспринимается как вражеское нападение. И Эркки нашел убежище. Он разработал особую внутреннюю тактику, пытаясь таким образом выжить. Эркки придумал что-то вроде контролирующей инстанции, которая постепенно становилась все более могущественной, так что теперь его действия и решения полностью от нее зависят. Понимаете? - Отпив колы, она вытерла губы тыльной стороной ладони.
Сейер кивнул.
- А он сможет сам себе помочь?
- Скорее всего нет, в этом-то и вся сложность. Хотя болеть по-своему выгодно. Знаете, приятно ведь лежать с температурой в кровати, когда вокруг вас все прыгают.
"Это точно", - грустно подумал он.
- Эркки серьезно болен?
- Довольно серьезно. Но он, несмотря ни на что, может ходить. Он не отказывается от пищи и принимает лекарства. Иными словами, он идет на сотрудничество.
- А шизофрения - это что такое?
- Это просто название, ярлык, который мы придумали от беспомощности и наклеиваем на тех, чей психоз не проходит. А продолжается, к примеру, несколько месяцев.
- И как давно Эркки заболел?
- Он из тех, от кого уже многие отказались. Он переходит из одной лечебницы в другую, словно какая-то бракованная вещь. - Она тяжело вздохнула. - Если он действительно убил ту женщину, боюсь, Эркки безнадежен. И тогда ему уже ничем не поможешь. По крайней мере, я не смогу ему помочь.
- Но… - посмотрев на нее, Сейер поднял стакан, - вам что-нибудь известно о причинах его болезни?
- Не очень многое. Но у меня есть кое-какие догадки.
- Поделитесь ими со мной?
- Порой мне кажется, что это связано со смертью его матери.
- По слухам, Эркки сам убил ее, - быстро проговорил Сейер. Даже чересчур быстро…
- Да-да, это я слышала. Он сам распустил эти слухи.
- Но зачем?
- Ему кажется, что это правда.
- Но вы ему не верите?
- Для меня этот вопрос остается открытым. Всем нужно дать шанс, - твердо заявила она.