- Вроде ничего особенного… Но все равно что-то с ней было не так…
- Что именно?
- Одежда на нем словно была с чужого плеча. Обычно он наверняка одевается по-другому. А та одежда была старомодной.
- Ладно, он, скорее всего, уже давно переоделся. А обувь?
- Коричневые ботинки на шнуровке.
- Какие у него были руки?
- Я не видел. Но, судя по телосложению, руки у него короткие и мускулистые.
- Сколько ему лет?
- От девятнадцати до двадцати четырех.
Сейер вновь прикрыл глаза и сосредоточился.
- Рост?
- Намного ниже меня.
- Все намного ниже тебя, - сухо парировал Рисулёк.
- Наверное, метр семьдесят.
- Вес?
- Телосложение у него плотное, поэтому - больше восьмидесяти килограммов. И ты забыл спросить меня про уши, - напомнил Сейер.
- И какие же у него уши?
- Маленькие, правильной формы. Мочки круглые, сережек не носит. - Откинувшись на спинку стула, Сейер довольно улыбнулся. - Ну, осталось только догадаться, за какую партию он голосует.
Художник усмехнулся:
- И какие на этот счет догадки?
- Он вряд ли вообще голосует.
- А заложницу ты видел?
- Практически нет. Она стояла, повернувшись ко мне спиной… Тебе надо побеседовать с кассиршей, - задумчиво проговорил он, - будем надеяться, что она из тех, кто хорошо переносит встряску.
* * *
Гурвину сказали, что к нему приедет старший инспектор, но рано утром в центре города произошло вооруженное ограбление, поэтому за протоколом к нему приехал обычный инспектор.
Якоб Скарре напоминал подростка из церковного хора: симпатичное лицо обрамляли светлые кудри, а полицейская форма как влитая сидела на худощавом теле. Сам Гурвин в форме чувствовал себя неуютно. А может, во всем виновата его фигура? Во всяком случае, на нем форма сидела неважно…
От цветущего вида молодого полицейского у Гурвина испортилось настроение. Ленсман невольно задумался о собственной жизни - вообще-то он довольно часто предавался подобным размышлениям, но обычно сам выбирал время для этого. Первый приступ ужаса от убийства Халдис уже отступил, и теперь ленсман стал объектом повышенного внимания, чего уже давно не случалось. В глубине души ему это нравилось. Халдис была его хорошей знакомой… Внезапно Гурвину вспомнилось, как в детстве они стучались в ее дверь и попрошайничали, а она говорила: "Вас слишком много! Когда я была молодой, лишь сильнейшим суждено было дорасти до вашего возраста!"
- Как идут дела?.. - нерешительно спросил Гурвин, поглядывая на пачку сигарет, торчащую у Скарре из нагрудного кармана. - Может, закурим? Наберемся храбрости и нарушим запрет?
Кивнув, Скарре вытащил пачку из кармана.
- Я рос рядом с Халдис и Торвальдом, - затянувшись сигаретой, Гурвин приступил к рассказу, - возле сарая у них росли земляника и ревень, и нам, детям, разрешалось всем этим пользоваться… И ведь она была совсем не старой… Семьдесят шесть лет - всего ничего… И здоровье у нее было в порядке. Как и у Торвальда, но он семь лет назад умер, кажется, от инфаркта.
- Значит, она жила одна? - Скарре выпустил колечко дыма.
- Детей у них не было, но в Хаммерфесте живет ее младшая сестра.
- Ты составил протокол? - спросил Скарре. - Можно мне на него взглянуть?
Вытащив из ящика стола пластиковую папку, ленсман протянул ее Скарре, и тот внимательно прочитал документ.
- "В настоящий момент неясно, исчезло ли что-то из дома". А вы проверили ящики и шкафы?
- Знаешь, - ответил Гурвин, - вообще-то у Халдис было много серебра. И оно по-прежнему лежало в шкафу в гостиной. И украшения в спальне тоже были на месте.
- А наличные?
- Я не знаю, сколько у нее было наличными.
- А ты не видел ее сумочки?
- Она висела на крючке в спальне.
- А бумажник?
- Бумажника мы не обнаружили.
- Некоторые берут только деньги, - сказал Скарре, - перепродавать вещи сложнее. У некоторых грабителей нет связей. Скорее всего, он не хотел ее убивать. Возможно, его что-то испугало. Может, он незаметно проскочил на кухню, когда она вышла из дома.
- А потом она вдруг зашла обратно и заметила его?
- Да. К примеру. Нужно выяснить, на месте ли деньги. Она сама ходила за покупками?
- Она редко ездила в город и всегда вызывала такси. А продукты ей привозили на дом. Раз в неделю.
- Значит, посыльный привозил ей продукты, а она расплачивалась наличными? Или у нее был счет в магазине?
- Не знаю.
- Позвони ему, - предложил Скарре, - возможно, посыльному известно, где она хранила деньги. Если, конечно, Халдис ему доверяла.
- Полагаю, что доверяла, - ответил Гурвин, набирая номер посыльного. Поговорив с ним, ленсман сообщил: - Он говорит, что бумажник она держала в металлической хлебнице, которая стоит на кухне. Знаешь, а я ведь открывал ее - там лежало полбуханки хлеба, и больше ничего не было. Посыльный говорит, что бумажник у нее из красной кожи под крокодиловую, на "молнии".
Скарре вновь посмотрел на протокол:
- Здесь говорится, что поблизости от ее дома видели человека по имени Эркки Йорма. Расскажи мне о нем. И можно ли верить словам мальчика, который видел его?
- Это под вопросом, - вспомнив Канника, ленсман улыбнулся, - но если он говорит правду, то у нас появляется потрясающая версия. Вообще-то Эркки лечился в психиатрической лечебнице в Вардене, но недавно сбежал оттуда. А вырос он в наших местах. Иначе говоря, он вполне мог сюда вернуться и, возможно, бродит теперь по лесу где-нибудь неподалеку.
- Но вот способен ли он на убийство?
- Ну, с головой у него непорядок.
- Расскажи о нем. Кто он вообще такой?
- Молодой парень, примерно твоего возраста. Родился в Финляндии, в Валтимо. У родителей помимо него была еще младшая дочь. Он всегда был со странностями. Я уж не знаю, какой ему поставили диагноз, но живет он в своем мире. И так уже много лет.
- А он опасен?
- Этого мы не знаем. О нем столько слухов ходит, и я сомневаюсь, что все они правдивые. Он уже почти ходячая легенда, им по вечерам детей пугают, чтобы побыстрее загнать домой. Я и сам так поступаю.
- Но его отправили в лечебницу против воли. Следовательно, считают опасным?
- Наверное, он в первую очередь представляет опасность для себя самого. Просто каждый раз, когда в деревне происходит что-то плохое, во всем винят Эркки. И так было всегда, с самого его детства. А если его не обвиняют, то кажется, будто он жалеет, что не может взять на себя вину. И ради чего только он так себя ведет?.. И еще он разговаривает сам с собой.
- То есть он явно психически нездоров?
- Наверняка. И неудивительно, что именно Эркки появился возле дома Халдис в тот самый день, когда ее убили. Нечто подобное и раньше случалось. Однако его вину никогда не удавалось доказать. Он лишь бродит по окрестностям, будто дурное предзнаменование. Как та черная птица, которая в сказках предвещает смерть. Прости, я что-то отвлекся… - Гурвин вздохнул. - Я просто пытаюсь описать его так, как описал бы любой другой местный житель…
- И давно он заболел? - Скарре стряхнул пепел в стаканчик из-под кофе.
- Точно не знаю, но, похоже, он всегда таким был. Он всегда отличался от других. Такой странный. И людей чурается. У него никогда не было друзей. По-моему, он в них и не нуждался. Мать умерла, когда Эркки было восемь лет, и это, наверное, тогда и началось. После смерти матери отец увез Эркки с сестрой в Штаты, в Нью-Йорк, где они прожили следующие семь лет. Ходят слухи, что там Эркки отдали на обучение к волшебнику.
- К волшебнику? - улыбнулся Скарре. - То есть к фокуснику?
- Точно не знаю. Видимо, это кто-то наподобие колдуна. А когда они вернулись в Норвегию, поползли слухи, что Эркки обладает особым даром: якобы если он захочет чего-то, то это обязательно произойдет.
- Ну надо же! - Скарре недоверчиво покачал головой.
- Ты, конечно, будешь смеяться, но даже те, у кого котелок варит получше, чем у нас с тобой, могут много странного порассказать про Эркки Йорму. Например, Торвальд Хорн рассказывал, что, учуяв Эркки, собака у них начинала рычать, причем довольно задолго до появления самого Эркки. Пес будто издалека его чуял. Вообще-то пахнет от Эркки неприятно, он такой неопрятный. Рассказывают, что, когда он шел по дороге, лошади разбегались в стороны. Что рядом с ним останавливались часы. А электрические лампочки взрывались. И еще, что двери захлопывались сами собой. Эркки - словно ветер, который налетит вдруг откуда ни возьмись и развеет по воздуху листву. Да вдобавок и смотрит он так, будто пришел из другой вселенной, более развитой… Ты уж извини, - опомнился Гурвин, - что я о нем только плохое рассказываю. Но никакого оправдания ему я найти не могу. Эркки - человек во всех смыслах неприятный и мерзкий.
- Ладно, пусть Эркки - прекрасный фокусник, или притворщик, или же больной, - задумчиво проговорил Скарре, - но этого недостаточно, чтобы обвинить его в убийстве. Мы свяжемся с клиникой и поговорим с его лечащим врачом. Он наверняка сможет прояснить некоторые моменты. И мы в любом случае должны отыскать Эркки и узнать, что он там делал. А отпечатки пальцев на тяпке совсем плохие?
- Там отпечатки пальцев самой Халдис и два чужих, но смазанных. Вообще-то это довольно странно. Черенок у тяпки из стеклопластика, и ее собственные отпечатки прекрасно видны. Он не мог протереть тяпку, не смазав их. Но в доме мы тоже обнаружили множество отпечатков, а на крыльце - кровавые следы от обуви, и еще в коридоре и на кухне. Возможно, это следы от кроссовок. Рисунок на подошве очень четкий, надеюсь, он нам пригодится. Криминалисты подготовят слепки. Значит, убийство произошло в коридоре. Халдис стояла, повернувшись спиной к крыльцу, а убийца вышел к ней из дома. Может статься, в руках у Халдис была тяпка, а он выхватил ее. И, по идее, он должен был оставить целую кучу отпечатков. Не понимаю, зачем ему понадобилось убивать ее. Запросто мог взять деньги и сбежать, если, конечно, он полез к ней за деньгами. И Халдис не догнала бы его… Но я хорошо знал Халдис - она была упрямой. Готов поспорить, что она встала в дверях и решила его не выпускать. Я прямо так и представляю себе, - тихо сказал он, - как ее распирает праведный гнев.
- Но он мог пойти на убийство еще и потому, что Халдис узнала его. И боялся, что она на него заявит.
- Верно, - задумчиво согласился Гурвин, - а с Эркки они были знакомы. И когда он сбежал из клиники, то наверняка оказался на мели. Ему нужны были деньги.
Скарре кивнул.
- Но вряд ли ему досталось много, - продолжал ленсман, - она едва ли хранила в доме наличные. Все-таки жила она одна.
- Да. Но людей вокруг не было, поэтому она, скорее всего, не очень боялась, что ее ограбят. С ней прежде не происходило ничего подобного?
- Нет. К тому же она была смелой. Не удивлюсь, если она первой набросилась на него, размахивая тяпкой.
- В таком случае она могла и ранить убийцу.
- Ты видел фотографии ее тела?
- Да, я их просмотрел.
- Довольно неприглядное зрелище, правда?
Скарре мельком вспомнил снимки, которые ему прямо с утра пораньше сунули под нос, и почувствовал дурноту.
- А где живет отец Эркки Йормы?
- Он вернулся в Штаты.
- А сестра?
- И она тоже.
- Они не общаются с ним?
- Нет. Они бы не против, но Эркки сам не желает их видеть.
- Ты не знаешь почему?
- Считает их недостойными себя.
- Вон оно что…
- Он полагает, что лучше всех остальных. Эркки живет в собственном мире, и законы там другие. В том мире он хозяин. Это сложно объяснить. Надо его увидеть - и тогда все поймешь.
- Но Эркки, очевидно, в отчаянии? Ведь он тяжело болен…
- В отчаянии? - переспросил Гурвин, будто подобная мысль никогда не приходила ему в голову. - Ну, тогда он отлично притворяется.
- Мы объявили его в розыск. - Скарре кивнул в сторону дороги: - Свозишь меня туда? Хочу осмотреть ее дом.
Гурвин снял со спинки стула куртку и на секунду остановился.
- Возьмем "субару", - тихо предложил он, - дорога там жутко крутая.
Лес вокруг дома Халдис казался еще более густым, чем обычно. Деревья будто выпрямились, в последний раз отдавая дань почтения женщине, которая поддерживала здесь жизнь. Во дворе перед домом всегда царил порядок, она никогда не оставляла там инструменты или тачку и одежду никогда не бросала на завалинке, однако сейчас двор выглядел по-особому пустынным. Жизнь словно покинула его. Цветы под окном кухни уже увяли - зной спалил их всего за сутки. Кровь с лестницы смыли, однако на ступеньках по-прежнему виднелось темное пятно. Скарре посмотрел в сторону леса.
- А что здесь делал мальчик?
- Стрелял ворон из лука.
- И ему разрешили?
- Нет конечно. Он сам себе хозяин. Мальчишка живет в приюте.
Скарре сразу все понял.
- И он узнал Эркки?
- Да. Эркки легко узнать. Мальчишку мне жаль: сначала он обнаружил тело Халдис, а потом заметил за деревом Эркки. Когда прибежал ко мне, я думал, у него сердце из груди выпрыгнет. Он, скорее всего, боялся, что окажется следующей жертвой.
- А Эркки понял, что его заметили?
- Мальчишка полагает, что да.
- Но Эркки не пытался ему помешать?
- Видимо, нет. Он убежал в лес.
- Давай зайдем в дом.
Гурвин прошел вперед и отпер дверь. Они оказались сначала в маленькой прихожей, откуда попали на кухню. Ступая по покрытому линолеумом полу, Якоб Скарре оглядел чистую кухоньку, и образ Халдис Хорн приобрел явственные очертания. Начищенные до блеска медные кастрюли. Старомодная раковина с обтянутыми зеленой резиной краями. Старый холодильник. Вчерашняя газета на подоконнике. Все вокруг криминалисты вымыли и пропылесосили. Скарре приоткрыл хлебницу.
- Где вы обнаружили посторонние отпечатки пальцев?
- На дверной ручке и на косяке кухонной двери. На хлебнице только отпечатки Халдис. Если те, другие, отпечатки оставил убийца, то почему на тяпке они такие плохие? И почему на хлебнице нет его отпечатков? Как ему удалось достать оттуда бумажник, не оставив никаких следов, хотя на двери отпечатки есть? Непонятно…
Скарре зажмурился.
- Но ведь в дом заходили и другие люди? Они тоже могли оставить отпечатки…
- Здесь почти никого не бывало. И, кстати, мы нашли письмо, - сказал Гурвин, - оно отправлено на этой неделе из Осло. "На днях заеду. Пока. Кристофер".
- Родственник?
- Мы пока не знаем. Но, по-моему, Халдис была знакома с убийцей. И статистика тут на моей стороне. Естественно, он испугался.
- Да, люди вообще существа нервные.
Скарре прошел в гостиную, где стояло кресло-качалка, а на нем лежал пушистый плед. Он поднес плед к носу и осторожно понюхал, вдохнув запах мыла и камфары. Вдруг в нос его кольнул прилипший к пледу волос. Двумя пальцами Скарре снял волос с ткани - длиной тот был около полуметра, а цветом напоминал серебро.
- У нее были такие длинные волосы? - изумленно спросил он.
Гурвин кивнул:
- В молодости она слыла красавицей. Мы были детьми и этого не понимали - просто считали ее пухленькой и милой. Вон там висит ее свадебная фотография.
Скарре подошел поближе. Халдис Хорн в свадебном платье могла любого свести с ума.
- Это платье сшито из парашютной ткани, - пояснил Гурвин, - а фата - из старой английской занавески. Халдис сама об этом рассказывала, а мы тихо слушали, как и полагается детям: нам хотелось отплатить за землянику и ревень. - И, резко развернувшись, ленсман вышел на кухню.
- А где здесь спальня? - крикнул Скарре.
- За зеленой шторой.
Скарре отодвинул штору и заглянул внутрь. Спальня представляла собой узкую маленькую комнатку, в которой стояла кровать с высокой спинкой. Та часть, на которой прежде спал Торвальд, была аккуратно заправлена. Из окна спальни просматривались лес и задняя стена сарая. Над кроватью висело стихотворение в рамке.
Он прилетел с соколами,
С юга. Огонь его
Сжигает все, не оставляя ничего живого.
И за мошек, что ты спрятал от него,
Он потребует расплаты.
Внизу кто-то - возможно, сама Халдис - синими чернилами подписал: "Как страшно!" Улыбнувшись, Скарре заметил вдруг, что ленсман вышел из дома. Он пошел следом, шаря глазами по траве в надежде обнаружить что-нибудь важное, что другие упустили. Окурок, обгорелую спичку, все что угодно. Он посмотрел на дом - прямо под окном кухни деревянная обшивка была пробита. Пробоину заделали, но след все равно был заметен.
- Это произошло в день смерти Торвальда, - сказал Гурвин, показав на щель. - Халдис была на кухне, а Торвальд сел в трактор. Халдис помахала ему - мол, скоро обедать, - и ей вдруг показалось, что трактор едет чересчур быстро, будто Торвальду захотелось тряхнуть стариной и покрасоваться перед женой. С жутким ревом трактор проехал по тропинке и в следующий миг врезался в стену. Халдис кинулась к кабинке и увидела, что муж упал ничком на руль. Он умер мгновенно.
Скарре вновь взглянул в сторону леса.
- Как считаешь, где нам искать Эркки?
Прищурившись, Гурвин посмотрел на солнце.
- Он, скорее всего, бродит где-то поблизости. Ночует где придется. В свою квартиру он не возвращался, по крайней мере пока. Возможно, он по-прежнему в лесу.
- И дальше жилья нет?
- Можно сказать, что нет. Четыреста тридцать квадратных километров леса. На той стороне холма есть летние дома. И кое-где в лесу есть участки, прежде принадлежавшие финнам, на некоторых из них сохранились пастушьи домики. Осенью туда захаживают охотники или ягодники. Эркки выносливый и может много пройти, но бесцельно шататься по лесу довольно утомительно. Возможно, он вообще спрятался в больничном подвале и сидит там. Или поймал попутку и сейчас едет в Швецию. Или домой в Финляндию. Он бродяга.
- Если он действительно такой странный, заметить его несложно.
- Хм… Несложно… Эркки осторожный, он способен появиться откуда ни возьмись, когда никто его не ждет.
- У нас прекрасные собаки-ищейки, - с надеждой сказал Скарре. - Не знаешь, он принимает лекарства?
- Лучше уточни в клинике. А это тебе зачем?
Скарре пожал плечами:
- Просто думаю, что может случиться, если он вдруг перестанет их принимать.
- Возможно, тогда его внутренние голоса возьмут верх.
- Ну, у всех у нас есть внутренний голос, - улыбнулся Скарре.
- К несчастью, да. - Гурвин кивнул. - Но не все мы ему подчиняемся.
Гурвин поехал по лесной дороге. Из-под колес поднималось облако пыли.
- Где бы Эркки ни появился, там обязательно происходит что-нибудь жуткое, - резко сказал он, - а его мать умерла, когда Эркки было восемь лет… Я уже упоминал об этом?
Скарре кивнул.
- Она упала с лестницы и расшиблась насмерть. Эркки взял на себя вину за ее смерть.