***
За окном шел снег с дождем, ноябрь начинался со слякоти, что не добавляло настроения Ивану, в который раз объяснявшему Сысоеву, какие ошибки он делает в общении с советской вычислительной техникой. Складывалось впечатление, что он сам не сильно хочет этого понять. Когда он появился в отделе, сразу стало понятно, почему ему закрыли дороги в более престижные подразделения милиции. Ярослав Сысоев был очень низкого роста, всего 165 см. В советское время, он бы вообще в милицию не попал. Теперь новые порядки и возгласы о равноправии и демократии сделали свое, рост перестал быть фактором, влияющим на примем на службу в милиции. Но что хорошо на бумаге, не всегда работает в жизни, и обычные люди крайне скептически воспринимают маленьких милиционеров. Таким образом, для него, даже с профильным образованием, дорога была одна – кабинетная работа, за стол.
Сейчас же Иван тщетно пытался научить его думать, а не просто механически принимать те или иные решения. В конце концов, он сдался:
– Все, я пасс. Пусть тебя Дима учит, у него талант. Может найдет подход.
– Я просил мне помочь этого еврея, – Сысоев показал в сторону Якова Леонардовича, как раз сменившего Ивана, и разбирающегося с текущей документацией, – но он вечно занят.
– Он не будет помогать тебе, – Иван лишь вздохнул. – Он помогает лишь тем, кто хочет чему–то научиться сам. И то, не всегда.
– Так я хочу!
– Не похоже, Слава. И на тупого дурочка ты, извини, тоже не похож. Может расскажешь, в чем дело?
Сысоев пожал плечами. Подошедший Чернов лишь хмыкнул.
– Пойдем, Вань, – Чернов оттянул пальцами рукав свитера, закрывавший наручные часы, взглянул на них, продемонстрировал Ивану, затем произнес: – Наше рабочее время закончилось еще час назад.
– Да, пожалуй ты прав.
Уже по пути к метро, жмурясь от летящих в лицо мокрых снежинок, Чернов спросил Ивана:
– Как думаешь, чего он мутит? Он же ведет себя, как в анекдоте: может, но не хочет.
– Тебе тоже так кажется? Не знаю, Леш. Может просто посидеть решил год–два, стаж, выслуга, может и плюс звезда на погоны, а дальше куда–нибудь в более интересную организацию.
– Ты знаешь, – Чернов оглянулся, словно боялся, что их кто–то подслушивает, – учитывая его родственные связи, он мог сделать это сразу. Поэтому мне его мотивация не ясна.
Чернов был прав. Действительно, раз уж не стесняются следователей назначать начальниками технических подразделений, его можно было сразу куда–нибудь приткнуть. И кому какое дело, что такие люди тратят огромное количество времени на банальную адаптацию к совершенно другим условиям и требованиям, которые ставит перед служащими эта работа? А сколько дров наломают, прежде чем убедятся, что проверенные на следователях методы могут не только не сработать, но и вовсе навредить? И хорошо если просчеты лягут на плечи тех, кто "в теме", и не равнодушен к работе.
Собственно сейчас болезненный процесс адаптации и происходит что со Славой, что с начальником центра, Красильниковым. И если со Славой еще понятно, специалистов нужного профиля не готовит ни одно учебное заведение, ни гражданское, ни ведомственное, поэтому отдел сам их выращивает, отсеивая безнадежных, то вот Красильникова не отсеешь так просто в любом случае. До него начальниками были люди, обладавшими профильным опытом хотя бы…
– Поживем, увидим, – подытожил Иван. – Ты сваливать случаем не собрался, я надеюсь?
– Пока нет, – улыбнулся Чернов. – Хотя зовут в МУР. Но как ты говоришь, поживем, увидим.
Иван скептически покосился на товарища. В МУР если и звали, то на должность оперуполномоченного. Для такой работы нужен своеобразный склад характера. Конечно, у Чернова взгляд на многие вещи в жизни был попроще. Но звали его туда явно не мозговым центром работать.
– Тебя не отпустят. Хотя черт его знает, этого Красильникова. Тихий, спокойный. Но в тихом омуте…
Рапорты на переводы руководство центра всегда отклоняло с формулировкой "отказано в связи с некомплектом". Для того, что бы уйти куда–нибудь переводом, нужны были хорошие связи, что бы начальники вопрос с переводом решили полюбовно. Или можно было пойти в участковые, их в Москве всегда не хватало катастрофически, поэтому такие переводы должны удовлетворять любые начальники. Как поведет себя новый начальник в той или иной ситуации, еще никто не проверял.
Если начальники не приходили к соглашению между собой, а сменить место службы было необходимо, тогда многие проходили через процедуру увольнения и последующего восстановления на новом месте службы. Но это означало снова прохождение медкомиссии, и кучу другой бюрократической волокиты, потому на это решались не многие.
– Ладно, до скорого, – Иван пожал Алексею руку, и они разошлись один в сторону станции метро Пушкинская, второй в сторону Тверской.
Через час Иван был дома, и когда хотел уже лечь спать, зазвонил мобильный телефон, на экране высветилось "Мама":
– Алло.
– Ваня! – донесся всхлипывающий голос мамы. – Вику машина сбила!
– Что с ней? – Иван испуганно застыл на месте.
– К операции готовят. Тот гад даже не остановился! Врачи говорят, нужны какие–то дорогие лекарства, – продолжала всхлипывать мама, – они назвали сто тысяч. Где ж столько взять?
– Я найду, какая больница?
Иван записал адрес, постарался как мог успокоить мать, пообещав приехать сразу же, как только найдет деньги. Теперь оставалось решить вопрос, где их взять. У Ивана из накоплений было тысяч тридцать, не больше. Сайты много не приносили, хотя Иван продолжал работать с ними по мере возможности. Где же взять недостающие 70, да еще быстро? Он задумался. Вроде Блинов всегда был при деньгах. Иван набрал номер. Блинов ответил не сразу, только где–то на шестом гудке.
– Привет Ваня, что–то срочное? – вальяжно, с ленцой сказал Блинов.
– Петя, очень срочно, – постарался спокойно сказать Иван, но голос дрожал.
– Что стряслось? – резко ответил Блинов, его интонация мгновенно приобрела жесткость.
– Петь, одолжи 70 тысяч. Месяца на 3…
Иван наспех объяснил ситуацию.
– Лови машину, подъезжай.
Петр Блинов жил на соседнем шоссе. Ехать на метро через центр – потерять час времени. На такси Иван добрался за 25 минут. Иван вбежал в подъезд, поднялся на этаж, позвонил в квартиру. Защелкал замок, дверь открыла девушка в наспех накинутом халате на голое тело, причем она даже не утруждала себя завязать пояс. Впрочем, Ивану было не до нее. Откуда–то из глубины квартиры донесся знакомый голос:
– Зайди. На кухню.
Иван прошел на кухню, где Блинов, сидя в одних семейных трусах за столом на табуретке, из достаточно увесистой пачки пятитысячных купюр отсчитывал требуемую сумму. Затем положил купюры в конверт, вручил Ивану:
– Отдашь как сможешь.
– Спасибо Петя, я побегу. – Сказал Иван, дрожащими руками докладывая в конверт тридцать тысяч. – Стакан воды только выпью.
Наблюдавший за Иваном Петр открыл холодильник, достал пакет сока, поставил перед Иваном и указал на кружку, затем, поморщившись, произнес:
– Стой, погоди. Я тебя отвезу, если ты не против. Заодно на месте помогу, коли нужно будет. Только оденусь, – он прошел в комнату, и до Ивана донеслись его слова, обращенные к девушке: – Давай, красавица, шустрей одевайся, наша программа прервана по техническим причинам. Халат на место положи.
Минут через десять они оба были одеты.
– Только вопросы не задавай глупые, – обратился он к Ивану, указывая взглядом на девушку, затем достал пятитысячную купюру, отдал ей, шлепнул ладонью по заду, и сказал: – Свободна.
Девушка улыбнулась в ответ и вышла из квартиры. Иван был погружен в свои мысли, никаких вопросов у него и не возникло. Блинов вернулся в комнату, откуда донеслось:
– Пять секунд, ищу документы на машину, – и через несколько минут наконец добавил: – а, вот они. Пошли. Какая больница?
Иван назвал номер больницы, и насколько возможно подробно ответил на другие вопросы о происшедшем, пока они добирались.
Через полчаса они были в больнице, где нашли родителей Ивана, отец тоже подъехал. Иван представил сослуживца.
– Спасибо вам, Петр, мы вас помним, – мама продолжала говорить с всхлипами. – Мы продадим машину, отдадим вам деньги.
– Не надо этого делать. На сколько я понимаю характер ситуации, вам Викторию еще потом после больницы по врачам возить. На своей машине это будет сделать проще. Не волнуйтесь, мне не к спеху. Как фамилия врача, и где его можно найти? Мы с Иваном решим формальности.
– Фролов. Вон тот кабинет, – отец Ивана указал на нужный кабинет.
– Вань, пойдем с ним пообщаемся, только без вас, – Петр обратился к родителям, которые уже шли за ними. – У меня есть опыт решения этих деликатных вопросов, не волнуйтесь, все будет хорошо.
Возражать ему никто не решился. Подойдя к двери, он взял конверт у Ивана, и открыл ее без стука, вошел внутрь. За ним вошел Иван, закрывая за собой дверь.
– Вы кто? Кто вас ко мне пустил? – резко спросил человек в белом халате. – Немедленно выйдите вон!
– Вы Фролов? У нас к вам дело, – Петр шагнул к врачу. – Вань, дверь проконтролируй.
– Я вас не приглашал, покиньте мой кабинет! – сказал врач, выйдя из–за стола и повышая голос, – или мне охрану вызвать?
– А ты что, Айболит хренов, думаешь, я за тобой с подношениями полдня бегать буду? – сказал Блинов и бросил конверт на стол. Доктор смотрел то на конверт, то на надвигавшегося на него Петра, явно не ожидая такого поворота событий и совершенно растерявшись. Приблизившись вплотную, Блинов схватил врача за полы халата, вытащил из–за стола, резко придвинул к стене. Иван и не представлял, что его сослуживец обладает такой силой, его телосложение не делало этот факт столь очевидным, как например у Чернова.
– Не вздумай только орать, заткну тут же, с повреждениями, возможно необратимыми, – сказал он совершенно буднично, лицо врача при этом исказила гримаса ужаса. – Слушай и запоминай. Рябова Виктория, твоя пациентка. Запомнил имя? Ну? – Блинов тряханул врача, тот ударился затылком о стену, затем испуганно кивнул. – Если я узнаю, что ты выполнил свою работу халатно, или как–то еще попытаешься схалтурить, или потребовать еще денег за бесплатные услуги, – он еще раз тряханул врача на слове "бесплатные", и снова с небольшим ущербом для затылка, затем, удерживая того у стены правой рукой в районе шеи, левой достал из кармана служебное удостоверение, и, развернув перед лицом врача, сказал:
– Читай. А то еще примешь за кого–то не того. В общем, чуть что не так, и лечить ты будешь зеков на Крайнем Севере. Мхом. Его и сам жрать будешь. Я внятно обрисовал ситуацию?
Совершенно ошарашенный врач кивал. Блинов отпустил его, и с улыбкой, добавил:
– Я рад, что мы смогли понять друг друга. Будут проблемы, обращайся, поможем. Пошли Ваня.
Когда они вышли из кабинета, побелевший Иван только и смог сказать:
– Ты что наделал?
– Вань, все нормально. Если б я этого не сделал, он бы тянул из вас деньги долго и упорно. Эта больница профилируется, как бы это помягче сказать… В общем у него основная масса клиентуры с травмами это разношерстная пьянь и бомжи, порезавшие друг друга по пьяни, или как-то иначе друг дружку покалечившие, и прочий аналогичный социальный сброд. Что с них взять? А тут молодая, нормальная пациентка и приличная семья. Ее привезли в эту больницу потому, что некому было тысячу сунуть бригаде скорой. Наверняка твоя сестра с собой носит только студенческий? Ни паспорта, ни медицинского полиса?
– Наверное, а при чем тут это?
– Да при том, Вань, молодая студентка, неизвестно откуда, в студенческом прописки нет. Что с нее взять? Ее и привезли в больницу для… м-м-м… самого низкого социального класса. – Петр бросил взгляд на Ивана. – Не волнуйся, лечат везде одинаково, разница больше в понтах.
– Разве в Москве есть такое разделение?
– Официально - конечно нет, но фактически все иначе. Мотивации врачу мы добавили, не беспокойся. Пусть знает, что за ней тоже кто-то стоит, кто ему в состоянии жизнь осложнить.
– А если он пожалуется?
– Куда? В милицию? – Блинов усмехнулся. – Сейчас он уже открыл конверт и нашел там требуемую сумму. За которую ему месяца три минимум честно работать надо. Жадность – она такая... Вот если бы мы не дали ему денег, тогда бы было плохо. – Затем обратился к подошедшим родителям Ивана: – Не тревожьтесь, вопрос полностью улажен. Доктор обещал сделать все от него зависящее.
– Спасибо вам, Петр, – отец Ивана пожал тому руку, немного смущенно, словно извиняясь, добавил: – Если честно, взяток мы давать не умеем. Я вам прошлый раз гадостей наговорил…
– Все нормально. Да и было за что. Вы извините, нас на работу вызывают. Иван, пойдем.
– Кто вызывает? – Иван удивился. Ему бы лично позвонил Яков Леонардович, или сам Старков. Он бы уже Чернову и нескольким девушкам из смены. Те - дальше по цепи, причем так, что отвечать необходимо минимум на два звонка, что бы исключить непонимание, через минут десять все бы были оповещены. Но ему никто не звонил.
– Старков звонил мне, я сказал, ты со мной, как решим твой вопрос, сразу прилетим.
– Да–да, конечно, езжайте. – Похоже, отец Ивана несколько изменил свое мнение о милиции, сформировавшееся у него после присвоения Ивану звания. – У вас служба. Всего доброго вам.
Попрощавшись с родителями Ивана, сослуживцы вышли из больницы, дошли до машины, где Петр сказал:
– Вань, никто нас не дергал. Так что Чернова не буди. Просто все что мог, ты уже сделал. Сейчас твоей сестре будут делать операцию, в себя она придет завтра в лучшем случае. Ты, конечно, можешь, если хочешь, вернуться. Но вы только нервировать там друг друга будете. От вас троих на данный момент ничего уже не зависит.
– У меня есть варианты? – спросил Иван, начиная злиться.
– Поехали ко мне. Выпьем.
Иван хотел возразить, даже возмутиться, но посмотрел на Петра – этот человек только что здорово помог ему, причем мог просто посочувствовать со стороны, тем и ограничиться. Но уделил время. И по ситуации, прав и сейчас, хотя и выглядит это несколько цинично. Иван, махнув рукой, решился:
– Поехали.
– Тогда садись. – Петр нажал на брелке кнопку. Только сейчас Иван обратил внимание, что это БМВ 525, причем еще очень свежая. – В бардачке флягу достань. Коньяк.
Пожалуй, алкоголь позволит немного снять стресс. Иван залез в бардачок, где среди всяких бумаг и прочей мелочевки нащупал фляжку, достал ее, открутил пробку и сделал большой глоток. Напиток обжег пищевод, Иван закашлялся.
– Ты только раньше времени не налакайся. Не спеши. – Петр взял фляжку, и не сколько не смущаясь факта управления автомобиля, сделал несколько глотков, поморщился, вернул Ивану. Затем завел двигатель, и они поехали в обратный путь.
Постепенно алкоголь согрел и тело, Иван немного расслабился. Тревога и напряжение отступали.
– Петя, можно тебе нескромный вопрос задать?
– Попробуй.
– Эта машина…
– БМВ 525, 8 лет от роду, в очень хорошем состоянии. Стоит такая в России дохрена, я знаю. Я вряд ли бы мог позволить себе такую на зарплату милиционера, даже со всеми халтурами. Точней, наверное мог бы, но только машину и все.
– Не твоя?
– Моя.
– Тогда как?
– Восьмилетняя машина в Германии стоит копейки. Даже БМВ. Их там налогами начинают давить, подталкивая к покупке новой. Машина от 10 лет и старше начинает сосать деньги, как новая в кредит, а то и больше, и немцы начинают их утилизировать, или спихивать в Прибалтику за бесценок.
– Вот вандалы, – воображение живо нарисовало уходящий под пресс десятилетний "Мерседес". – Только при чем здесь это?
– Машина 7–8 лет еще чего–то стоит на вторичных рынках. Эта мне обошлась в десять тысяч евро. Я ее сам пригнал.
– А растаможка? Это же еще столько же.
– Больше наверное, но не в этом дело. Вань, ты очень хочешь отдать тысяч десять евро нашему государству только за право ездить не на отечественных "тазиках"? На чем твои родители ездят?
– На "пятерке", только Жигулях. Это несправедливо, но что делать–то?
Услышав марку машины, Блинов состроил такое выражение лица, как будто только что откусил дольку лимона.
– Вот и я на "пятерке" езжу. Только нормальной, немецкой, – он задумался, явно решая, вводить Ивана в курс дела, или нет. Приняв положительное решение, продолжил: – Алгоритм прост. Ищешь в Интернете продажу разбитой в хлам аналогичной машины, такого же цвета, главное, подешевле. Покупаешь ее. Оформляешь на родственника какого–нибудь, учитывая очередную показательную борьбу с коррупцией на службе, что бы вопросов не возникало глупых. Затем планку с номерами кузова вырезаешь из останков разбитой машины, и ввариваешь в этот. Не сам естественно. Есть специалисты. Будут нужны, подскажу. Госномера прикручиваешь с легальной машины. Все, можно ехать. Растаможена. Этот бизнес сейчас процветает. И я не считаю его чем–то из ряда вон выходящим.
– А двигатель?
– Ты видел когда–нибудь, что бы гаишники его смотрели? Я нет. Боятся ручки испачкать. Если двигатель поработает немного, то лезть туда и обжигаться желания не много. Выявить переварку номеров кузова может только экспертиза. Экспертов у гаишников на постах нет, номера детально изучают только при снятии и постановке на учет. Еще при техосмотре, но ты же понимаешь…
– Понимаю. А как ее снять с учета–то?
– Это да, машину не продашь, если только на запчасти. Но снять "труп" с себя не сложно. Пишешь заявление в ГАИ о том, что бедняжка сгорела до тла где–нибудь подальше от Москвы, что бы желания посмотреть на останки не возникло, госномера же нужно открутить и сдать. С учета для утилизации снимут и без остова кузова. Ну или не снимать, а вырезать планку с номерами, и по второму кругу.
Иван был поражен. Офицер милиции, которого ему Старков иногда в пример ставил, так спокойно рассказывал об уголовной схеме, в которой участвовал. Еще удивляло то, что эта картина не вызывала особых внутренних протестов. Скорее, равнодушие. Его дело…
– Это не законно… – Вяло, негромко, скорее по инерции сказал Иван.
– Вань, а врачам деньги брать законно? Ну да, его можно было посадить на взятке, дальше что? Придет другой такой же. Этому я хоть напомнил, что у нас медицина бесплатная. А преподавателям в институте тоже совать нормально? Бесплатное образование никто платным еще не сделал. Официально естественно. Еще продолжить? Так кто прав?
– Не знаю…
– Я считаю, что обдирать и без того нищих людей – вот это свинство. Этот доктор наверняка бы ободрал вас, как липку, пока взять бы было нечего. А обмануть государство, которое на все это равнодушно смотрит, и, прости, кладет на всех сверху, это не грех. Показательные акции борьбы по телевизору доверия не внушают. Нам, помнится, недавно все уши прожужжали, что чиновники теперь только на "Волгах" ездить будут. И?
– Может ты и прав…
– Вань, ты уже больше двух лет работаешь, мало насмотрелся?