Сейчас в Англии разразился скандал - выяснилось, что британская служба подслушивания следила даже за разговорами премьера Вильсона на Даунинг-стрит, 10. В Вашингтоне у нас всем ведомо, что наши спецслужбы следят за президентами и конгрессменами. Наш Хелмс, например, считал, что запись секретных переговоров Никсона со своими помощниками в уотергейтские времена позволит ему выйти сухим из воды. Шантаж и контршантаж - его хобби. У англичан разрешение на подслушивания дает министр иностранных дел или даже премьер. У нас Хелмс и Тэрнер, не стесняясь, подключались к кому угодно по собственному усмотрению, безо всякого ордера.
Однако уже много лет назад возник вопрос: как отделить зерно от плевел в горах собранного материала подслушивания? С конца шестидесятых годов создавались такие "веялки", а сейчас действуют построенные по последнему слову центры, отделяющие сталь от шлака. Наше Агентство национальной безопасности создало компьютер "Урожай", сложнейший комбайн, пожинающий, просеивающий, сортирующий телефонные разговоры. Несколько лет назад он из семидесяти пяти миллионов разговоров оперативно отобрал более миллиона для аналитической оценки. И сенатор Фрэнк Черч предупреждает, что такие машины "могут быть использованы против американского народа с большим ущербом". "Могут быть использованы"! Давно используются, сенатор Черч!
Грант спросил:
- Послушай! У меня на кончике языка все время, как вошел я к тебе, был вопрос: что с ОСВ-2 в конгрессе?
- О! - начал с междометия Бек. - Я собираюсь посвятить этому важнейшему вопросу целый бюллетень. Против договора плетут козни и агентства, и Пентагон, но все упрется в сенат. А сенат, - он подошел к книжной полке и, не глядя, снял с нее желтую книжку с американским орлом на мягкой обложке, - вот что писал о нашем сенате автор этой книги шотландец Броган. Титул: "Американский характер". Надо признать, что зачастую иностранцы нас лучше понимают, объективнее и беспристрастнее, чем мы сами себя. Себя познать всегда сложнее, чем другого. Сейчас, сейчас… Вот! Вот что писал про наш сенат этот заокеанский кузен еще четверть столетия тому назад: "Именно эта позиция бдительного выжидания в вопросах международных отношений и заслужила сенату враждебную критику. Ибо никакой договор не может быть ратифицирован без двух третей голосов сената… а это означает на практике, что тридцать три сенатора… могут задержать международную программу, одобренную подавляющим большинством американского народа, поддержанную президентом и нетерпеливо ожидаемую большей частью внешнего мира… Долгие, сводящие с ума и, как кажется, бесконечные задержки процедуры сената в этих случаях не только истощают терпение и энергию американских избирателей… Они также, естественно, оказывают отрицательное воздействие на внешний мир, который с течением времени становится похожим на человека в спальне своего номера в американской гостинице, который услышал, как другой гость в верхней комнате бросил одну туфлю на пол. Он ждал и ждал, пока не потерял терпение и заорал: "Черт тебя побери! Бросай же другую!" А дальше сконфуженный государственный департамент объявляет миру и главам правительств, которые вели переговоры с президентом, что второй туфли нет и ратификации не будет!.."
"КЛОПЫ" С ТЕЛЕОБЪЕКТИВАМИ
Бек положил руку на кипу писем, взял одно нераспечатанное.
- Службы перлюстрации ныне просматривают и при желании фотографируют нераспечатанные письма. Делается все, чтобы письма и телеграммы задерживались лишь на минимальное время. Обмен опытом идет с ФРГ, Англией. Любопытно, что все эти службы слежки направлены не столько против внешних противников Америки, сколько против ее же сыновей и дочерей! И взят этот курс задолго до пророческого 1984 года Орвилла. Самое возмутительное для меня во всем этом постыдном деле то, что сами граждане США оплачивают расходы "слухачей" и всевидящих цензоров, пожирающих сотни миллионов долларов с портретами уважаемых президентов, которые пришли бы в ужас от всей этой электронной шпиономании.
Дело идет к тому, что скоро появятся "видеоклопы" и "телеклопы". Они расплодятся всюду, даже в спальнях и сортирах. Гомо американус перестанет делать детей, потому что каждое его движение в спальне будет не только транслироваться по радио, но и передаваться по телевидению, скрытой камерой, в мониторный центр всеслышащего и всевидящего "большого брата", вооруженного новейшей техникой ЦРУ и ФБР. И это - техника не завтрашнего, а сегодняшнего дня.
Грант повел вокруг глазами, напоминая о "жучках" и "клопах" вокруг. Но Бек только рукой махнул.
- Я никогда не говорю здесь ничего лишнего. Как на духу. Все, что я тут сказал сейчас, прекрасно известно моей постоянной аудитории, моим верным слушателям. Не так ли, ребята? Но на этом наша трансляция, дорогие радиослушатели, заканчивается. Счастливого слушания! До новых встреч в эфире! Слушайте нас завтра в это же время! А мы пойдем на свежий воздух, где еще, кажется, не летают комарики и бабочки с электронной мини-аппаратурой!
Так начался у них деловой разговор, затянувшийся на несколько часов. Но проходил он не в офисе Уинстона Бека, а в баре отеля "Уилард".
К "Уиларду" Бек предложил Гранту подъехать на его машине.
- Вот моя колымага, - не без гордости проронил Бек, садясь за руль цвета морской волны "шевроле"" "Шеветт" модели 1976 года. - Я еще тогда на "фирму" работал и мог себе позволить такую тачку. Первый приз Агентства охраны среды США! Прошу!.. Девяносто кубических дюймов. Четыре цилиндра. На городских улицах, где средняя скорость двадцать миль в час, - тридцать миль на галлон бензина, на шоссейных дорогах, где средняя скорость определена в сорок девять, - тридцать девять миль! Три года назад только "Датсун Б-210" и "Субару" могли сравниться с ней. Наименьшее загрязнение окружающей среды выхлопными газами, кои представляют самую у нас страшную заразу для нее, а я ведь маньяк по части экологии, хотя считаю, что больше всех засоряет среду ЦРУ. Ничего машинка?
Марка машины у американцев лучше раскрывает их внутреннюю сущность, чем их лица. Скажи мне модель твоей машины, и я скажу, кто ты. Полезно присмотреться, если хочешь понять человека, как он водит машину, в каком порядке ее содержит, как относится к другим водителям и полицейским, светофорам, пешеходам. Весь этот экзамен Уинстон Бек прошел отлично. Главной, отличительной чертой была, пожалуй, небрежная и элегантная уверенность в себе.
- Вот уотергейтский комплекс, - показал Бек на два больших здания, одно из которых походило на подкову, а другое тоже на подкову, только почти разогнутую. - А рядом Центр имени Джона Кеннеди.
Ехали по авеню из северо-западного района, где была контора Бека, мимо двух больших служебных помещений президента, старого, где заседает Совет Национальной Безопасности, - справа, и нового - слева, за которым стоял Белый дом.
- Если ты расскажешь мне о своей книге, - сказал Бек, вырулив на улицу, - мне будет легче помочь тебе.
Грант, стесняясь и запинаясь, как всякий начинающий литератор, не слишком связно и эффектно рассказал о своей работе.
- Прекрасно! - воскликнул с энтузиазмом Бек. - Да в этой твоей мине - десять мегатонн. Твой рычаг - критика ЦРУ. Твоя точка опоры - люблю парадоксы - Хелмс. Ты перевернешь "фирму" вверх тормашками. Я не меньше, а больше твоего знаю о делах рыцарей "розы ветров", но я, черт меня побери, разбрасываюсь, растекаюсь по древу в своих бюллетенях, а ты подвел под "фирму" точно направленный заряд. Но я могу многое рассказать тебе о Хелмсе. Он, конечно, фигура. Даллес, тот корчил из себя джентльмена. Хелмс абсолютно раскован. Гроссмейстер подрывных дел. И "мокрых" тоже. Со всем блеском показал себя в Иране. Чем выше взбирается на пальму обезьяна, тем лучше виден ее зад.
Старинный отель "Уилард", почти ровесник столицы, стоит на Пенсильванской авеню наискосок от Белого дома. Бек повел Гранта в большой, шумный бар.
- Здесь так галдят, - сказал Бек, - что глухи самые ушастые "клопы" и не слышно даже собственных мыслей.
В угол, у стенки, садиться не стали - там-то как раз и прячутся еще не совсем оглохшие "клопы". Сели за незанятый столик почти в середине бара. Бек огляделся, но знакомых, как видно, не обнаружил.
- Так чем тебе не понравились черноберетчики? - спросил он.
Грант, не колеблясь, полагаясь на свою интуицию и знание людей, как на духу рассказал о том, что узнал от "черных беретов" в Форт-Брагге.
- Толково! - усмехнулся Бек. - Если ты не против, я хочу использовать твой материал для бюллетеня. Не возражаешь? Конечно, без ссылки на источник.
Грант только пожал плечами - Уинстону Беку виднее.
- А ты, значит, из тех, кто сменил перышки во Вьетнаме?
- "Ястребиные" на "голубиные"? - горько усмехнулся Грант. - Не сразу. Но все "ястребиные" перья я там растерял, а перьями "голубя" уже стал обрастать в Германии…
Сервис в "Уиларде" отменный - не успеешь осушить бокал пива, несут новый. Тапер мастерски наигрывал "Грустную бэби" и другие песенки тридцатых годов, времен "великой депрессии", получившие вторую жизнь после того, как стали вновь прокручивать всякое целлулоидное старье по телевидению.
- Все самое интересное я включаю в свои бюллетени, - сообщил Гранту его новый знакомый, если не сказать друг. - В своей передовице я как раз собираюсь сказать, что заря международной разрядки заставила "призраков" лишь глубже забраться в свои норы. Их мир - это невидимая сторона Луны, это часть планеты Земля, над которой никогда не восходит солнце, где льды "холодной войны" тают не больше, чем в Арктической шапке. Демонстративное отступление кромки этих льдов было для ЦРУ временем собирания сил и консолидации. Исподволь укреплялись связи не только с разведками "свободного мира", но и с нацистами и неонацистами в Федеративной Республике Германии, с наемными убийцами в Италии, с "Черным апрелем" - бандой беженцев из Вьетнама, с фалангистами покойного каудильо, вынужденными временно, как они надеются, уступить напору демократических сил, с их союзниками в Португалии, сторонниками диктатора Сомосы, вышвырнутого из Никарагуа. Хочу подчеркнуть, что ЦРУ широко снабжает сейчас своих младших партнеров по шпионской коалиции новейшей электронной техникой в помощь "плащу и кинжалу". Об этом пишет и Эйджи.
Бек посмотрел через головы в дальний угол, где сидел с немолодой женщиной какой-то волосатый субъект средних лет, поднял со столика прейскурант и прикрыл им губы.
- Надо остерегаться глухонемых и вообще людей, умеющих читать язык губ - штука древняя как разведка, а разведка народилась вместе с родом человеческим. Извини, но в моем деле нетрудно заболеть паранойей. Кажется, больше двух-трех лет не выдержу. Я не фанатик и тоже, как все, мечтаю о нормальной жизни. Ради "фирмы" мне пришлось пожертвовать женой, двумя сыновьями, друзьями. Но контршпионом-одиночкой, поверь мне, быть не легче, а труднее, чем шпионом. Ловля "призраков" не для нервных Нелли.
Он допил кружку пива, пожевал соленый арахис.
- Но, откровенно говоря, сейчас мне легче, чем было последние два года в "фирме", когда меня оторвали от советских дел и перекинули на внутренние - американские. Против потенциального противника с точки зрения морали всегда легче и проще действовать даже тогда, когда нарушаются любые нормы и правила и свой собственный кодекс чести, чем против своих людей. Я родился разведчиком, а не контрразведчиком. Начался мучительнейший внутренний разлад, борьба с совестью, которую так и не смог вытравить во всех нас мистер Хелмс. Долго пытался я убедить себя - вот ведь до чего дошло! - что, занимая свой немаленький пост в ЦРУ, я минимизирую тот вред, который принес бы нашей Америке ревностный и бессовестный служака, робот. Порой я спрашивал себя: не стал ли ты, Уинни, черт тебя побери, объективно, волей-неволей, "перебежчиком на месте", не льешь ли ты воду на московскую мельницу? Нет, нет и еще раз нет. Я стал служить не "фирме", а своему народу, Америке Вашингтона, Линкольна, Джефферсона, Рузвельта, американской демократии, как я ее понимаю. - Он посмотрел в сторону приближавшегося помощника бармена. - Но довольно лирических отступлений. Еще пива и этих орешков. Поможем нашему президенту Джимми продавать больше арахиса своей фермы!..
- И я пережил то же самое, - сказал Грант, когда помощник бармена ушел. - И еще переживаю.
В бар вошла шумная толпа. Взглянув на нее, Бек сразу сказал:
- "Джентльмены прессы". Пришли промочить горло после визита в Белый дом, где они слушали Джимми или его пресс-секретаря. Они постоянно пасутся в этом баре.
Грант окинул взглядом просторный зал с высоким потолком, старомодными хрустальными люстрами и колоннами из зеленого мрамора. Между столиками сновали официантки.
Тапер перешел на мелодии из мюзикла "Оклахома".
- Законопроект с новым уставом ЦРУ, обещанный к январю 1979 года, - говорил Гранту Уинстон Бек, - еще не готов, и теперь уж отчаялись провести его до 1981 года. Будет сделано все, чтобы он регламентировал работу "фирмы" лишь в самых широких рамках. Здесь у нас готовится конференция Ассоциации американских адвокатов на тему "Закон, разведка и национальная безопасность" - последний взбрык либералов. Сейчас это дело вовсе зажмут. Уильям Миллер, глава сенатской комиссии по делам разведки, уже почуял, куда ветер дует, - а кто на Капитолийском холме не держит нос по ветру! - и бьет отбой. Вместо жесткого устава Лэнгли получит "хартию вольностей", широкую лицензию, индульгенцию конгресса на будущие грехи. Какой толк от формального запрета на убийства, когда устав не предусматривает мер уголовного наказания за него! "Хартия вольностей" ЦРУ легализует перлюстрацию, подслушивание телефонных разговоров, неограниченное использование агентурной сети осведомителей внутри страны, обыски и кражи со взломом, от которых мне и сейчас житья нет.
ЦИКЛОН НАД ЛЭНГЛИ
- Помимо "плаща и кинжала", - рассказывал Бек, - ЦРУ все активнее берет на вооружение не только компьютеры, но и перья писателей и журналистов, редакции, издательства, кино- и телевизионные студии и компании. Ховард Брей в журнале "Прогрессив" правильно отметил недавно, что подкупленная ЦРУ пресса и другие средства массовой информации сыграли роковую роль в мятеже чилийской контрреволюции, а ЦРУ сделало чилийский мятеж моделью других возможных мятежей.
ЦРУ ныне вовсю обхаживает, обольщает и соблазняет писателей, действуя на такие общечеловеческие слабости, как самолюбие и, что греха таить, сребролюбие. Один из шефов "фирмы", ее ловцов душ, так писал: "Книги отличаются от всех средств пропаганды тем, что одна-единственная книга может перевернуть представления и поступки читателя в степени, не сравнимой с воздействием других средств". В большой цене ренегаты за "железным занавесом". Если ЦРУ не находит среди них писателей, оно присваивает это высокое звание проходимцам или попросту пишет за покойников. Тот же Ховард Брей упомянул о фальшивке, известной под названием "Записки Пеньковского". ЦРУ не скупится на рекламу: "записки" шпиона разошлись огромным тиражом, их перепечатали сорок газет!..
- По несколько устаревшим данным, - продолжал Бек, - диверсанты выбросили на международный книжный рынок тысячу двести пятьдесят таких книг, и каждая такая книга была миной на тернистом пути разрядки. Сейчас "фирма" повела на приступ мостов, наведенных между Западом и Востоком, на штурм еще только строящегося здания разрядки всех своих мастеров черной пропаганды, гроссмейстеров психологической войны под флагом "защиты прав человека". Когда-нибудь наши писатели и журналисты, ученые, общественные деятели, спортсмены с ужасом и стыдом поймут, под чью дудку они плясали. Дай бог, чтобы тогда еще не поздно было спасти мир!
Все это было сказано Уинстоном Беком с такой искренностью и таким сдержанным жаром, что Грант, волей-неволей, проникся глубоким доверием к этому человеку, понял, какие идеалы придают ему силы в его неравной борьбе.
Грант сказал, что намерен переночевать в "Уиларде", сняв одноместный номер.
- Напрасно деньги тратишь, - пожурил его Уинстон. - Переночевал бы у меня. Пора и перекусить. Тут дорого, а "фирма" уже не оплатит наш ленч.
- За ленч в "Уиларде", - расщедрился Грант, - заплатит моя "фирма". Вчера получил первый в жизни гонорар с указанием его обмыть. И никаких "но"!
Уинстон Бек, улыбаясь, поднял руки в знак безоговорочной капитуляции.
- Пахнет жареным, - негромко говорил за ленчем Бек. - "Ястребы" доказывают, что при равновесии сил супердержав противник всегда сильнее нас, потому что у нас - демократия, нет единства нации, классовое и национальные противоречия, случайное, посему некомпетентное верховное руководство. Америка может взять верх лишь при абсолютном превосходстве, а для этого надо довести бюджет со 157,5 миллиарда долларов в 1980 году минимум до 200 миллиардов, развить не только ракетно-ядерные силы, но и обычные силы, поставить под ружье армию, большую по численности, чем у СССР, потому что американская молодежь деморализована мирной пропагандой и синдромом вьетнамского поражения. В предельно короткие сроки вооружиться новейшим оружием: межконтинентальные баллистические ракеты, ракеты "MX" и "Патриот", ядерные подводные лодки "Трайдент", истребители-бомбардировщики ФБ-III. Сорвать Договор ОСВ-2 и заставить партнеров Америки по НАТО раскошелиться, разместить в своих странах наши ракеты "Першинг-2" и крылатые ракеты, установить ядерный занавес. Воспользоваться первым же предлогом, чтобы покончить с разрядкой аккумуляторов военной энергии Америки. Перевооружить ее и духовно, вдохнув во всю нацию боевой, агрессивный дух. Дать ясно понять президенту Картеру, что лишь безусловное принятие этих условий обеспечит ему второй срок в Белом доме. Эдвард Кеннеди, по мнению "ястребов", должен уяснить, что его не минует судьба братьев, если он пробьет себе путь к порогу Белого дома. Дальше порога ему не пройти, как не прошел его брат Роберт. Он, видите ли, не желает, чтобы бедные, больные, безработные, молодежь тоже платили за новое оружие Америки!..
Грант вдруг напрягся внутренне. За Беком вырос высокий мужчина лет тридцати пяти с шапкой волнистых темных волос, широкими черными бровями и мрачными глазами в темных глазницах. Он положил на плечо Беку руку, и тот сильно вздрогнул, резко обернулся. Грант сразу шестым чувством почувствовал, что этот человек - "призрак", но намерения его не враждебны.