Вентури вспомнил, что человека в такой неудобной, явно великоватой куртке он видел в кафе. Прикрыв глаза, попытался восстановить в памяти лицо этого парня. Вентури вскочил: надо немедленно составить фоторобот и раздать полицейским. И тут же поник. Им вновь овладело смертельно отчаяние.
Почему он оказался в камере? Ведь те, кто его арестовал, не могли не доложить начальству, кого посадили за решетку. И начальство, следовательно, одобрило...
На секунду мелькнула мысль о побеге. На самом деле бежать некуда. Даже если и удастся выбраться за стены, оборудованные по последнему слову электронной техники, к кому пойти? Где переодеться, раздобыть денег? Броситься к родным и сказать: спрячьте меня?
Когда-то давно, Вентури еще только начинал работать в полиции, из тюрьмы бежали двое заключенных. Через три дня, голодные и злые, они сдались полицейскому патрулю.
В девять тридцать (время Вентури знал точно, потому что в коридоре были часы) дверь камеры распахнулась, и надзиратель заорал:
- Выходи!
Из "коричневой тетради" Кристиана Редлиха:
"В Италии действует более двадцати террористических фашистских групп, самая известная из них - "Черный порядок". Наиболее крупные преступления фашистов - взрыв в помещении сельскохозяйственного банка в Милане, взрыв пассажирского экспресса "Италикус", взрыв железнодорожного вокзала в Болонье. Террористы проходят подготовку в "молодежном фронте" - молодежной организации партии Итальянское социальное движение - Национальные правые силы.
Итальянские фашисты обнаглели до того, что сами напрашиваются на встречи с журналистами. В "Эуропео" хвастливое интервью с бывшим сотрудником итальянских спецслужб - откровенным фашистом.
"- Этот государственный переворот вы планировали как сотрудники СИД или как правые деятели - в каком именно качестве?
- Как военные. Выступить должна была армия, причем по всей Италии.
- Каким образом?
- Занять стратегические пункты, арестовать префектов, арестовать политических деятелей, взять в свои руки контроль над страной...
- Кого вы должны были арестовать?
- Сенаторов, депутатов, профсоюзных деятелей. Было решено, что арестованные будут отправлены на остров Маддалена.
- Но с чьей помощью вы должны были произвести эти аресты? С помощью армии?
- С помощью парашютистов.
- Вы утверждали, что есть некоторые тайны Италии, о которых вам известно. Какие именно?
- Первая - это тайна полковника Ренцо Рокка, который "покончил с собой" в своем кабинете на улице Барберини в Риме.
- Рокка поддерживал связь между СИД и промышленниками, не так ли?
- Рокка был агентом ЦРУ. Он обеспечивал связь между СИД и ЦРУ...
- Говорят, что вы являетесь также одним из представителей "черного" правительства в эмиграции, а точнее, начальником генерального штаба. Какова цель этого правительства?
- Совершить государственный переворот и взять власть в Италии... Учтите: большинство офицеров НАТО - с нами.
- Вы считаете, что у вас есть основания надеяться на международную поддержку? Что сказали бы о путче американцы?
- Они были бы в восторге, уверяю вас..."
Выключили электрический свет. На стол были поставлены свечи. На лица легли зловеще-торжественные отблески. Клаус Циммер шепнул профессору Симидзу:
- Эти велеречивые потомки древних римлян чересчур любят внешние эффекты, но признаюсь, сегодня все это к месту.
Симидзу согласно кивнул и оглядел собравшихся в пышной квартире в аристократическом районе Рима участников движения.
Подняв бокал кроваво-красного вина, речь держал граф Гонсалвиш:
- Когда-нибудь эти дни будут вписаны в историю движения как дни решающего перелома... Нам пришлось пережить немало унижений. Нас травили, оскорбляли... Но сегодня мы опять сильны... Сегодня мы намерены открыто заявить о себе. Пусть трепещут наши враги. Пусть поймут, что завтра мы будем еще сильнее.
Клаус Циммер, слушая Гонсалвиша, кивал головой. Конечно, латиняне прирожденные ораторы, но в движении ведущая роль принадлежит по нраву тем, кто силен не словами, а наделен подлинно нордическими качествами.
Три дня, которые они провели в Риме, были наполнены большими делами. Ночью они все вылетят в ФРГ. Итальянцы выполнили свою задачу в Турине, подложили бомбу под какое-то сборище красных. Теперь очередь за немцами. Циммеру придется лететь под чужим именем, с паспортом, который ему специально сделали свои люди в полиции. К сожалению, еще не настало время вернуться на родину победителем.
Джексон уже сложил бумаги в сейф и собирался уходить домой, когда его вызвали к Малькольму.
Заместитель директора ЦРУ находился не на своем обычном месте, за массивным письменным столом, а в мягком кресле напротив телевизора - показывали пресс-конференцию президента. Увидев Джексона, Малькольм указал ему глазами на свободное кресло. Джексон отрицательно качнул головой и отошел к окну - насиделся за день, хотелось немного постоять.
Пресс-конференция заканчивалась. Дождавшись заключительных слов президента, Малькольм выключил телевизор.
- Слишком он долго распинался насчет сплоченности и единства с Западной Европой, - заметил Джексон.
- Да, союзники упорно желают проводить самостоятельную политику, - проговорил Малькольм. - Слова президента - хорошая мина при плохой игре.
- Госсекретарь на следующей неделе опять собирается в Западную Европу.
- Одними дипломатическими методами положения не исправишь.
В конце 40-х - начале 50-х годов американская агентура, используя все средства - от подкупа до шантажа, добилась вывода коммунистов из правительств Франции и Италии, толкнула эти страны на путь "холодной войны". И впоследствии ЦРУ иной раз добивалось успеха.
Однако в последние годы операции ЦРУ по "стабилизации" политического положения в Западной Европе заканчивались неудачами. Между тем Вашингтону в его глобальной антисоветской стратегии все чаще требовалась активная поддержка западноевропейских столиц.
- Я хочу поручить вам важную работу, - сказал Малькольм. - Нет ни одного директивного документа, руководства, в котором излагались бы принципы и методы наших действий по исправлению политического курса той или иной страны. Попробуйте составить короткую инструкцию, которую мы попросим Белый дом одобрить. Обязательно сформулируйте контрдоводы на возможную критику этого документа - вмешательство во внутренние дела суверенной страны незаконно и аморально. Аргументация должна быть проста. Шпионаж тоже незаконен, однако, почти все страны прибегают к нему. Кроме того, каждая страна имеет право применять силу для обороны. Наше противодействие коммунистическим проискам тоже оборона на передовых рубежах. Следовательно, наши акции и моральны и необходимы.
Малькольм поднялся.
- Необходимы тщательно разработанные, согласованные между собой тайные операции в Западной Европе. Пригодятся, я думаю, и ваши контакты с "коричневым фронтом". Так что, пожалуйста, завтра же займитесь этим. Работа срочная.
В Италии люди из "коричневого фронта" передали Циммеру новые документы для поездки в Федеративную республику - имя профессора Циммера значилось в списке разыскиваемых федеральной прокуратурой военных преступников.
Накануне вылета Циммер стал приводить в порядок свои бумаги. Он делал это перед каждой поездкой. Надолго уезжая из дома, он не хотел оставлять без присмотра слишком много важных документов, относящихся к "коричневому фронту".
Усевшись поудобнее в глубокое кресло с изогнутыми деревянными ручками, Циммер внимательно просматривал содержимое папок, обычно хранившихся в сейфе, вмонтированном в громоздкий письменный стол. Сверху лежали документы, относящиеся к проекту "Вальхалла".
Циммер хорошо помнил, как руководство "коричневого фронта" приняло решение создать собственную атомную бомбу. Многим тогда эта идея показалась безумной. Многим, но не Циммеру.
Именно Циммер предложил тогда обратиться к ЮАР. Он знал, что Претория давно мечтает о собственной бомбе и не откажется от сотрудничества с "коричневым фронтом". Собственный научно-технический потенциал ЮАР был недостаточен для разработки технологии обогащения природного урана. Правда, около сотни южноафриканских физиков обучались в Соединенных Штатах. Эти физики образовали затем костяк Национального ядерного центра в Пелиндабе.
Используя свои связи в западногерманском истэблишменте, "коричневый фронт" связал южноафриканских физиков с правительственным центром ядерных исследований в Карлсруэ.
Вся теоретическая работа была проведена в ФРГ, а испытана на построенном в ЮАР заводе в Валиндабе, куда недавно ездил Хайссе. Сложнейшая аппаратура, необходимая для ядерного проекта, производилась мюнхенской машиностроительной фирмой и по частям вывозилась в ЮАР в багажниках машин южноафриканских дипломатов, не подлежащих таможенному досмотру.
В распоряжении ЮАР одно из крупнейших в мире месторождений урана в Россинге. Циммер хорошо помнил это безлюдное место в пустыне Намиб, приблизительно в 65 километрах к северо-востоку от прибрежного города Свакопмунда.
У Циммера остались лучшие впечатления от путешествия в Юго-Западную Африку, которую он упорно отказывался именовать Намибией. В Свакопмунде он с удовольствием ел булочки и ржаные пышки, испеченные поварами-немцами, ливерную колбасу и айсбайн, приготовленные немецкими колбасниками и поварами. Он встретил нескольких "боевых товарищей" по НСДАП, бежавших сюда в 1945 году. Это было место, где говорить о своем нацистском прошлом можно было открыто и с гордостью.
А по другую сторону океана - в джунглях Латинской Америки был организован институт. Здесь преданные "коричневому фронту" инженеры и ученые создавали атомную бомбу. После разгрома гитлеровской Германии немало видных нацистов бежали в Латинскую Америку, среди них известные ученые, работавшие на концерн "ИГ Фарбен", который занимался производством тяжелой воды.
Впоследствии Франц-Йозеф Штраус, занявший пост федерального министра по атомным вопросам, пригласил нескольких нацистских физиков приехать в Западную Германию. В Карлсруэ они построили ядерный реактор по планам, разработанным еще при Гитлере. И вновь вернулись в Латинскую Америку.
Циммер просидел над бумагами полночи. Он сжег несколько документов, где упоминалось его имя. Остальные спрятал обратно в сейф.
- И мы должны показать всей неонацистской братии, пользующейся попустительством властей и открытым покровительством лидеров правых партий, что мы, рабочие люди, не позволим им действовать так нагло. Неонацисты убивают, избивают коммунистов, а власти не принимают необходимых мер.
Молодой рабочий, наклонившись к своему соседу, прошептал:
- Неонацисты и в самом деле наглеют с каждым днем, а полиция и в ус не дует.
Человек сто рабочих собрались вечером в небольшом зале местного профсоюза. Начали с производственных дел, но быстро перешли на проблемы, всколыхнувшие весь зал. Накануне в городе прошла неонацистская демонстрация. За плотными кордонами полиции неонацисты маршировали совершенно спокойно. Здесь, в Баварии, всегда принимались меры, чтобы никто не мешал этим молодчикам. Люди на улицах лишь молча наблюдали, как, развернув знамена, проходят в сознании собственной силы молодые фашисты.
- В стране насчитывается 75 неофашистских объединений, в которых состоит около 20 тысяч человек. Они готовы пустить в ход оружие, чтобы создать тоталитарное государство по гитлеровскому образцу. У них могущественные покровители и за рубежом, которые щедро оплачивают их деятельность и укрывают после совершения преступлений.
- То, что в нашей стране могут происходить подобные вещи, - позор для Федеративной республики. И все, что нам говорят насчет малочисленности, разобщенности фашистских групп, - гнусная ложь. Уж нам, немцам, следовало бы помнить, с чего начинал Адольф. Кстати, сборища нацистов проходили в "Бюргербройкеллере", не так уже далеко отсюда. Из пивной теперь устроили чуть ли не музей, она стала местом паломничества поклонников фюрера и неразборчивых туристов. Что ж нам удивляться: если разрешают открыто поклоняться преступнику, то почему нельзя следовать по его стопам?
Молодой рабочий, привстав, выкрикнул:
- Правильно!
И в этот момент из небольшой трибуны, на которой стоял оратор, ударил столб пламени. Мощный взрыв тряхнул здание. Через несколько минут улица наполнилась воем сирен машин "Скорой помощи", появились пожарные и полицейские. Санитары вынесли шесть трупов. Разбрызгивая по окнам соседних домов отблески световых маячков, автомобили "Скорой помощи" повезли в больницу полтора десятка раненых.
Кристиан выскочил из вспыхнувшего здания одним из первых. Люди расталкивали друг друга, в ужасе стараясь убежать подальше. Кристиану пришлось прислониться к стене, ноги предательски дрожали. Пробегавший мимо полицейский остановился:
- Нужна помощь, приятель?
Кристиан отрицательно покачал головой. Полицейский с сомнением посмотрел на его мертвенно-белое лицо, но задерживаться не стал. Только что по рации сообщили: на телевидение позвонил неизвестный и сообщил, что ответственность за взрыв взяла на себя группа "Великая Германия". Сотрудники телевидения перезвонили в полицию. Но там не особенно удивились.
За два часа до взрыва неподалеку от дома, где уже собирались первые участники профсоюзного митинга, полицейский патруль задержал подозрительного юнца, попытавшегося убежать при виде стражей порядка, а затем отчаянно сопротивлявшегося. В большой сумке у него оказалось самодельное взрывное устройство, достаточно мощное, чтобы разнести автомашину или покорежить здание. Уже в машине, размазывая по лицу слезы, напуганный до смерти первым столкновением с властями, он признался, что должен был подложить бомбу в зал, где было назначено рабочее собрание, но не успел. Он сообщил, что входит в группу "Великая Германия".
Патруль доставил его в местное отделение полиции, но дежурный, занятый своими делами, не потрудился не только отправить кого-нибудь проверить весь зал, но даже сообщить о задержанном в городское управление. Об аресте этого парня он доложил, только узнав о взрыве.
Если бы все это не было так чудовищно, Вентури, пожалуй, могла бы даже позабавить внезапная перемена в его жизни: из кресла допрашивающего он пересел на место допрашиваемого.
Когда вечером его вызвали на допрос, он испытал внезапное облегчение. Наконец-то все выяснится! Его провели по длинным коридорам, вывели на улицу и посадили в автомашину. В полицейском управлении Вентури допрашивали в кабинете, соседнем с тем, что он сам занимал. Проходя мимо, он увидел, что его дверь опечатана.
- Ваше имя, год и место рождения. - Сидевший за столом следователь, не глядя на Вентури, задавал вопросы, заполняя стандартный протокол.
Некоторое время Вентури молчал. Следователь не принадлежал к числу его друзей, но они были знакомы лет восемь, давно перешли на "ты" и в обеденные перерывы выпили вместе немало стаканчиков вина в баре напротив полицейского управления. Вентури был потрясен. Он хотел ударить кулаком по столу и заорать: "Что вы здесь устраиваете балаган! Я ни в чем не виноват!". Но сдержался. Три дня, проведенных в тюрьме, изменили Марио Вентури.
- В чем меня обвиняют? - спросил он, когда первые формальности были окончены.
- Вас задержали у здания рабочего клуба, где за несколько минут перед этим произошел взрыв. Причем задержали сами рабочие. Других подозрительных лиц поблизости не было. Естественно, что, сотрудники полиции до выяснения всех обстоятельств вынуждены были изолировать вас.
- Но почему же это продолжалось три дня? - вскипел Вентури.
- Расследование этого дела представляется весьма трудным, - монотонно отвечал следователь, - Ваш арест вызвал немало шума. - Он вытащил из папки несколько газет.
Вентури с ужасом увидел там свои фотографии с огромными заголовками: "Комиссар полиции подкладывает бомбы", "Кто же такой комиссар Вентури?", "Преступник или полицейский?" и прочие в том же духе.
- Мы должны были все хорошенько проверить, - продолжал следователь, забрав у оторопевшего Вентури газеты.
- Но теперь все выяснилось? - выдавил из себя Вентури.
- В общем, да. Следствие не установило вашей причастности к взрыву.
- "Не причастен". Зачем же такие казуистические формулировки? - сделал попытку улыбнуться Вентури. - Не проще ли сказать: не виновен. Тем более что это больше отвечает реальному положению вещей, а? Неужели вы здесь настолько все свихнулись, что и в самом деле подумали, что я способен подкладывать бомбы?
Следователь ничего не ответил. Вентури внезапно стало весело. Все хорошо, что хорошо кончается. В эту минуту он даже не чувствовал особой неприязни к своим коллегам. За минуту счастья, которую он только что испытал, он готов был простить им самые страшные три дня в жизни, проведенные в тюрьме.
- Кстати, - бросил он следователю, - думаю, что могу вам помочь: там, у здания рабочего клуба я видел парня, которого обязательно надо найти. Он выскочил из клуба перед самым взрывом. За углом его ждала машина. Его приметы...
Следователь, с лица которого не сходило каменное выражение, не выразил ни малейшего желания что-либо записывать. Он старался не смотреть на Вентури.
Марио почувствовал внезапную усталость. Он испытывал огромное желание вернуться домой, переодеться, увидеть жену, детей, прийти в себя. Он встал:
- Я могу идти? - спросил он официальным тоном.
- Минутку, - сзади раздался знакомый голос.
Вентури оглянулся. В дверях стоял начальник полиции. Вентури и не заметил, как тот появился в кабинете.
- По-моему, вы не совсем отдаете себе отчет в том, что произошло, - начал тот. - Обвинение с вас снято за недостатком улик, так сообщено прессе. Естественно, не может быть и речи о вашем возвращении в полицейское управление. Скомпрометированный полицейский? Это невозможно. Таково не только мое мнение. Мы согласовали решение с Римом.
Вентури еще не промолвил ни слова. Следователь отошел к окну и делал вид, что не слушает. Не дождавшись ответа, начальник полиции переменил тон:
- Послушайте, Вентури, не считайте меня вампиром. На моем месте вы поступили бы точно так же. Городская полиция не смогла бы спокойно работать, останься вы на своем месте. На каждом шагу нам бы говорили, что промахи полиции неудивительны, если охрану порядка поручают преступ... подозрительным людям. Так что не держите обиды на нас. И послушайтесь моего совета: уезжайте из города. На новом месте вы еще преуспеете. А если останетесь здесь, то только наделаете глупостей.
Когда начальник закончил, Вентури разжал губы:
- Я могу идти?
- Да, конечно.
Он повернулся и, стараясь идти прямо, вышел из кабинета. Несколько полицейских, оказавшихся в коридоре, проводили его взглядами. Он шел с непроницаемым лицом.
Из "коричневой тетради" Редлиха.