– Девушка, умоляю, я подожду! Сделайте! Могут погибнуть люди!
– Хорошо, только не надо кричать.
Кивинов услышал в трубке щелчки клавиатуры компьютера. Пот тек по лицу, он никак не мог восстановить дыхание после этой дикой пробежки. "Старею?"
– Вам повезло, молодой человек. Этот телефон проверяли вчера.
– Кто?! Кто проверял?!
– 90-е отделение. Ну, а кто конкретно, сказать не могу – мы фамилии не спрашиваем.
– Хорошо, спасибо, с меня шоколадка.
– Ты что тут надрываешься? – спросил вошедший в кабинет Соловец.
– Георгич, сядь, не уходи, сейчас объясню, – ответил Кивинов, вновь набирая номер.
– А я и не спешу. У меня там Борисов в кабинете. Так я отдышаться вышел от его "ерша". Никак понять не могу, он водку пивом запивает или наоброт. Говорит, приехал работу контролировать. Я под него Мишу кинул. Гриша его за бу– мажки сношает. Пускай. Лишь бы за бутылкой не послал, а то Миша исполнительный – побежит. Грише понравится, зачастит к нам.
В этот момент линия соединилась, и Кивинов прижал ухо к трубке.
– Алло. Алло? Ира?
– Да, – ответил женский голос.
– Фу, слава Богу, – выдохнул Кивинов. – Это из милиции. У вас все в порядке?
– А почему у меня что-то должно быть не в порядке?
– Так, на всякий случай спросил. Скажите, а где Витя?
– Витя? Он уехал по делам. А что случилось?
"Начинается", – подумал Кивинов.
– Ничего не случилось. Он когда обещал вернуться?
– Не знаю, он не сказал.
– Он от вас кому-нибудь звонил?
– Да, звонил, но я разговора не слышала, на кухне была.
– Понятно. Вспомните, за последние несколько дней к вам посторонние люди не заходили?
– Да нет, никого не было.
– Вспомните. Водопроводчики там всякие, сантехники, милиционеры?
– А, да, сегодня утром был антеннщик, попросил масло чуть подогреть.
– Зачем аннтенщику масло? Как он выглядел?
– Крупный такой, лет тридцать.
– Броское в нем было что-нибудь?
– Вы знаете, у него кулаки необычные, как шары. Я таких никогда не видела.
– Сколько он пробыл у вас?
– Недолго, минут пять, постоял в коридоре, пока я масло грела, потом ушел.
– А, черт!
– Подождите, к нам кто-то звонит.
– Не открывайте!!! – заорал Кивинов.
– Саша, Саша, спроси, кто там? Он уже открыл. Это Витя.
– Послушайте внимательно. Сейчас мы приедем. Я позвонюсь тремя короткими звонками. Раз, два, три. Запомнили? До этого, кто бы ни звонил, чтобы ни говорил, двери не открывайте. Мы выезжаем.
Кивинов бросил трубку.
– Погнали, быстрее. Пусть Миша автомат захватит и жилет. Еще кто есть?
– Дукалис у себя, Волков, Каразия тоже где-то здесь ошивается. Борисов еще.
– Пошли.
По пути Кивинов заглянул к Волкову.
– Славка, будь другом, сгоняй в девяностое. Попробуй узнать, кто там вчера вот этот телефон пробивал. Сделаешь?
– Тебе надо, ты и езжай. У меня с малолетками заморочек хватает.
– Да! Да! Мне надо! Мне! И вон им! А тебе что-нибудь вообще надо? Все равно ни фига не делаешь! Мы не за премии пашем! Понял? Можешь сидеть дальше, без тебя обойдемся, говнюк!
– Ты чего разорался? Заболел, что ли? Ладно, давай свой телефон. Чуть что, сразу в крик…
Кивинов уже не слушал, а бежал дальше по коридору.
Соловец с остальными уже сидел в урчавшем под окнами отделения УАЗике. Кивинов упал на переднее сидение.
– Вася, давай в Купчино на Будапештскую.
Борисов, сидевший рядом с Дукалисом, что-то упорно доказывал ему вполголоса.
– Меня спрашивают, ну, что ты Гриша все время пьяный? Не надоело? А я отвечаю, не потому я пью, что хочу запьянеть, а потому, что не хочу трезветь. Мне год до пенсии, а что я видел? Чего добился? Да ни хера! Язву да невроз заработал. С семьей завал. Всю жизнь мне ментура сраная сломала. Во где сидит!
– Григорий, – прервал Борисова Кивинов, – философские вопросы о смысле жизни не убегут. Обсудим после.
– А куда едем-то, кстати? Объяснил бы хоть, в чем дело.
– Гриша, у тебя пушка с собой?
– Вопрос! Как говорят наши американские коллеги, пусть лучше пистолет окажется у тебя, когда он не нужен, чем его не окажется, когда он понадобится. Ха-ха!
УАЗик тронулся. Кивинов сидел спереди, Соловец, Дукалис, Каразия, Петров и Борисов расположились сзади.
– Так. Теперь слушайте, – Кивинов повернулся назад. – Ехать нам минут двадцать, думаю, уложусь. Повторяться не буду, просьба без вопросов. Прошу учесть, что я сам много еще не знаю, а потому изложу только версию.
Деньги и только деньги стоят заглавной буквой в этой истории. В 1987 году в славном городе Москве четверо приятелей решили немного заработать, не прибегая к услугам фабрик и заводов. Чтобы сразу и много. Они нашли очень простое решение – проломить пол в центральной районной сберкассе и свистнуть деньги. Кто же это такие? Один из героев выплыл в нашей речке Красненькой, пойманный рыбо-ловом-бутылочником. Как вы поняли, это Шабанов. Второй герой – по фамилии Костылев – был недавно застрелен в Москве прямо рядом со своим собственным домом. Третий товарищ – Кравцов Эдуард Сергеевич, приходивший к нам со своим адвокатом, и последний – Витя Мартынов, в гости к которому мы сейчас и направляемся. Короче, знаток русского языка сказал бы, все четверо – одного сапога пара.
Кто из вышеперечисленных лиц был инициатором ограбления, я пока сказать не могу, но думаю, что тот, кто имел какое-нибудь отношение к сберкассе, потому что сейф был открыт ключом, а пол проломили в том месте, где надо. Но, увы, случилась маленькая неудача – сработала фотосигнализация, о которой ребятишки не подозревали. Короче, подскочила охрана. Наверняка с опозданием, ввиду чего были задержаны только двое – Шабанов и Мартынов. Двое других, а вместе с ними и все деньги – полтора миллиона – исчезли в неизвестном направлении. Задержанные на следствии своих подельников не сдали. С учетом их несудимого прошлого оба получили ровно по шесть лет. Что же касается денег, то их, скорей всего, помыл Кравцов, навешав Косты-леву лапши, будто их сперли Мартынов с Шабановым, скинув куда-то перед задержанием. Костылев поверил, потому как беглецов прихватили не прямо в сберкассе, а во время их дружного бега с места происшествия.
Таким образом, Кравцов оказался единственным хозяином огромной – по тем временам – суммы. Дело в отношении неизвестного, укравшего деньги, было выделено в отдельное производство и приостановлено "глухарем". У двух неудачников описали имущество и отправили их на зону.
Разумеется, Кравцов не мог сразу воспользоваться такими деньгами, а поэтому положил их в кубышку до лучших времен перестройки. Однако в 1991 году он засуетился. Близилась угроза инфляции, и деньги могли пропасть. А посему он решил свинтить из Москвы, женившись на ленинградке. Переехав сюда, он быстро нашел применение деньгам, каким-то образом легализовал их и стал весьма состоятельным бизнесменом. Причем гораздо более состоятельным, чем рассказал нам. 500-й "Мерс", на котором он приехал в отделение, есть далеко не у каждого бизнесмена.
Костылев тоже не терял времени даром – ударившись в коммерцию, он также сколотил себе достаточное состояние, чтобы иметь наемных телохранителей. С Кравцовым, по всей видимости, он отношений не поддерживал.
Пару месяцев назад за хорошее поведение Шабанова перевели на "химию". И он решил воспользоваться этим удачным фактом и получить свою, а заодно и Мартынова, долю. Только этим я могу объяснить его побег с "химии". Отсидеть почти шесть лет на зоне и не вытерпеть пару месяцев на "химии" – это просто нелогично. Матери он, конечно, соврал, что его выпустили досрочно. Приехав в Москву, он первым делом навестил Костылева. Вероятно, между ними произошел инцидент, закончившийся потасовкой, потому как каждый думал, что деньги у другого. Но в конце концов они поняли, что оба обмануты Кравцовым. Костылев после этого наверняка направил в Питер гонцов на разведку – справки навести о бывшем приятеле – и был весьма удивлен, узнав, что тот очень недурно живет. Естественно, возникло желание поиметь с Кравцова круглую сумму в счет его обмана, нехорошо друзей динамить. Снабдив Шабанова деньгами на дорожные расходы, Костылев отправил его в Питер на переговоры. Тот, приехав, снял комнату и позвонил Кравцову. Какие аргументы выдвигал Шабанов, я не знаю, но скорее всего это были банальные угрозы о расправе, потому что шантажировать Кравцова участием в деле вряд ли бы удалось. Тот мог точно так же припереть Костылева. Тем не менее, Кравцов и не собирался платить своим подельникам, решив попросту пристрелить обоих – самое простое по нынешним временам решение, пиф-паф… Будучи у нас, он сказал, что не знает, где жил в Питере Шабанов. Здесь он прокололся. Ведь у него дома автоответчик с определителем номера, поэтому он вполне мог вычислить адрес.
Итак, установив, где обитает Шабанов, Кравцов посылает туда двух бойцов с винтовкой или еще какой-то дрянью калибра 7,62. Квартира, судя по отзывам соседей, была проходным двором, поэтому дверь им открыли спокойно. Шабанов получил пулю в сердце и в голову, хозяина же слегонца оглушили, после чего хату подожгли. Шабанов должен был пропасть без вести или, по крайней мере, трупик его не должен был быть опознан. Естественно, в квартире оставлять его было нельзя.
Поэтому его сунули в красную "восьмерку", отвезли к речке, пошинковали личико топором и скинули тело в воду, рассчитывая, что оно либо утонет, либо будет унесено в Финский залив. Здесь ребята опять прокололись. На их месте я бы отрубил и пальцы.
Что касается личностей киллеров, то тут я пас. Но Кравцов – птица крупного полета, наверняка имеет крышу, и поэтому нанять стрелков для него особого труда не составило. Сейчас таких только свистни. Один из ребятишек, судя по отзывам, имеет какие-то особенные кулаки. Я ума не приложу, что у него с ними.
Убрав Шабанова, наемники едут в Москву, выслеживают Костылева и хлопают его возле подъезда. Стрелок, однако, меткий попался. Пуля, как я уже говорил, пробила сердце. Свидетели утверждают, что выстрел был произведен из красной "восьмерки".
Таким образом, опасность для Кравцова миновала. Но не надолго. Откинулся из зоны последний участник событий – Мартынов. И разумеется, захотел получить свою долю. Ведь не за просто так он тянул лямку целых шесть лет. Два дня назад он остановился в квартире на Будапештской и, вероятно, позвонил Кравцову, потому как тот уже пробил телефончик, кстати, не без помощи кого-то из 90-го отделения. А сегодня утром человек с большими кулаками посетил квартиру под видом антеннщика, скорей всего, для проведения рекогносцировки местности перед боем. Минут пятнадцать назад Мартынов вернулся домой. И есть надежда, что мы застанем его живым.
– Да, веселенькая история. Слушай, а может, ты краски сгущаешь? Может, там действительно антеннщик приходил?
– Лучше бы ОПД завели, – проворчал Борисов. – А то дурью всякой маетесь..
– Подъехали. Куда дальше? – спросил водитель.
– Налево. Это наверное вон тот дом. К подъезду лучше не приближаться, машину на углу оставим.
Машина остановилась. Маленький отряд двинулся вдоль дома к подъезду.
– Опять милиция кого-то ловит, – сказала бабулька, сидевшая у парадной.
– Миша, смотри, красная "восьмерка". Вон, видишь? Сходи, спусти ей колеса.
– А вдруг это не та машина?
– Ничего, хозяин не развалится, накачает снова.
Миша побежал к машине. Остальные зашли в парадное и поднялись на второй этаж.
– Вот эта хата.
Кивинов прислушался, а затем трижды нажал кнопку звонка. Тишина. К двери никто не подходил.
Волков бродил по коридору 90-го отделения милиции. Здание, где размещалось отделение, было новым, типовым, с маленьким спортзалом. Опера 85-го могли только мечтать о таком помещении, да и то в самом отдаленном будущем.
Слава остановился в нерешительности, не зная, откуда начать. В отделении работало около восьмидесяти человек. Любой мог позвонить и узнать по телефону адрес.
Но выхода не было, поэтому он решил сначала обратиться к начальнику, а потом продолжить замами, дежуркой, операми и прочим личным составом. Начальника на месте не оказалось, пришлось идти по замам.
Первым под руку подвернулся замполит. Это название осталось еще с застойных времен – на самом деле теперь эта должность называлась по-другому, но привычки давали о себе знать, и все дружно продолжали величать ее замполит-ской.
Замполит оказался приятным молодым человеком капитанского звания с модельной стрижкой и небольшими усиками.
– Я Волков, опер из 85-го. Поговорить можно?
Замполит вежливо указал на кресло. В отличие от кабинета замполита 85-го отделения, эта комната выглядела настолько роскошно, что на какой-то миг Волкову даже показалось, будто он попал на прием к министру. Импортная мягкая мебель, дорогая люстра, стены, отделанные шпоном. Одним словом, здорово. Слава вздохнул, после чего изложил замполиту суть своего дела.
– Да, это не так просто. А зачем вам это понадобилось?
– Я сам толком не знаю. Приказали – выполняй. Как в армии, – не моргнув глазом, соврал Слава, хотя он и в самом деле не знал, зачем Кивинову этот телефон.
– Если телефончик этот кто-то без задней мысли пробивал, ну, допустим, по работе, то вы, конечно, узнаете, но если, так сказать, с умыслом, то, сами понимаете, тяжело.
– А что, у вас есть такие, кто мог делать это с умыслом?
– В любом коллективе есть ненадежные люди. Сами видите, какой некомплект
– берем всех подряд, лишь бы территорию перекрыть. Даже судимые приходят. Так что гарантий чистоты рядов, конечно, нет.
– Что же вы мне посоветуете?
– Походите по кабинетам, поспрашивайте, в опорные пункты сходите. Может, кто и скажет.
"Делать мне больше нечего, как по опорным шататься, – подумал Слава. – Вечно Кивинов подпишет на всякую ерунду".
– Ладно, так и сделаем. Как тут у вас с раскрываемостью?
– Процент по городу держим, хотя, естественно, тяжеловато. У нас территория неудобная – спальный район, квартирных краж много.
В дверь постучались. Зашел сержант.
– Виктор Александрович, вам по прямому, из РУВД. Подойдете?
– А кто там?
– Начальник.
– Хорошо, подойду. Посидите, пожалуйста.
Волков остался в кабинете один. Еще раз огляделся. Надо же, Ильич на стене. Совсем не в тему. Хотя может замполит – коммунист по натуре?
Славик неожиданно вспомнил детство, когда, еще будучи в начальных классах, он пел в школьном хоре. Училка их тоже была до Ильича фанаткой, и поэтому Славик вместе с другими малолетками надрывал неокрепшую глотку: "Ленин всегда живо-о-ой, Ленин всегда со мно-о-ой!" Как теперь в некоторых школах: "Алилуйя-а-а! Алилуйя-а-а!"
А Ленин сейчас у многих висит, на всякий случай наверно. Он же всегда живо-о-й…
Столик у замполита был навороченный. Галогенная настольная лампа, телефон с автоответчиком, импортный настольный календарь. Тут опытный взгляд Волкова остановился на знакомых очертаниях обнаженного женского тела. Усмехнувшись, он встал с кресла, подошел поближе и рассмотрел календарь. Оригинально. На каждой странице контуры голых дам в различных позах. Скорее из любопытства, чем специально, Слава перекинул страничку. Дама Чуть сменила стойку. Но не она уже интересовала Волкова. В районе ее симпатичного задика был написан тот самый телефон, по поводу которого он сюда и приехал. Икнув от удивления, Слава перелистнул страницу обратно и вышел из кабинета. Свою миссию он посчитал выполненной.
ГЛАВА 5
Кивинов еще раз нажал на звонок.
– Что за черт? Они же все дома. Эдик, давай на всякий случай под окно.
Каразия побежал вниз.
Тут за дверью послышался какой-то шорох, "и тихий голос спросил:
– Кто там?
– Ирина, это милиция. Мы звонили вам. Откройте.
– Мне сказали никому не открывать.
– Да это я сказал, я.
– Я не открою. Может, вы не милиция вовсе.
– Ничего не понимаю, – сказал Кивинов, повернувшись к остальным.
Он позвонил в квартиру напротив. Дверь ее почти сразу распахнулась. Здоровый парень удивленно посмотрел на оперов.
– Вам кого?
– Из милиции. Ты соседку знаешь?
– Ирину? Знаю.
– Слушай, тебе она поверит. Скажи ей, что мы из милиции.
Дукалис при этих словах передернул затвор автомата. На всякий случай. Парень подошел к дверям соседки и позвонился.
– Ира, это Игорь. Тут правда из милиции, не бойся, открой.
– Я не верю. Сейчас кто угодно милицией представляется, может, у них удостоверения поддельные.
– Автоматы тоже поддельные? Слышь, женщина, кончай, – не выдержал Дукалис.
– Я не открою.
– Нет, тут что-то не так, – в раздумье произнес Кивинов. – Можно от вас позвонить? – снова обратился он к соседу.
– Звоните.
Кивинов прошел в гостиную комнату и набрал номер соседней квартиры.
– Алло.
– Ирина, что случилось? Почему вы не открываете?
– Ничего не случилось. Я боюсь.
– Слушайте внимательно. – Кивинов понизил голос. – Если сейчас в вашей квартире посторонние, скажите фразу "У меня никого нет".
– У меня никого нет.
– Понятно. Антеннщик там?
– Да.
– Я же предупредил, чтобы вы никому не открывали. Молчание.
– Дай ему трубку.
– Не поняла.
– Ну что тут понимать? Передай ему трубку и скажи: "Вас". Впер"д.
Сердце Кивинова колотилось, как барабан, лицо обдало волной жара. "Что им говорить? Может, все зря?"
На том конце провода произошло какое-то замешательство. Такой ход, вероятно, озадачил присутствовавших в квартире напротив. На этаж поднялся Миша.
– Все, колеса я спустил. А у вас как?
– Тихо, тихо.
– Алло, – раздался в телефонной трубке грубый голос.
– Мужики, – ответил Кивинов, – кончайте дурью маятся. Дом окружен. Сдавайтесь.
– Пошел ты подальше. Слушайте сюда, менты. У нас здесь пацан и баба. Ясно? Нам надо только уйти. Если мы уйдем нормально, они не пострадают. Понятно?
– Не совсем. А где Мартынов?
– С ним случилось несчастье. Он умер. Надеюсь, вы поняли, что мы шутить не собираемся? Живыми не дадимся, нам терять нечего.
– Отпустите пацана.
– Отсоси не нагибаясь, начальник. Во дворе машина, красная "восьмерка". Через пять минут поставьте ее у подъезда. Ключи мы выкинем в окно. Перегоните тачку и не глушите мотор, сами все за дом. Вс". Если кого заметим
– бабе и ее недоноску кранты.
– Слушай, папа, тут незадачка одна. Мы вашей тачке колеса спустили. Ты бы хоть записку на стекло прилепил, что это ваша машина. Можешь выглянуть в окно – она на ободах.
– Козлы. Даю двадцать минут. Если через это время машины не будет, кончаем бабу.
Трубка опустилась на рычаг.
– Веселенькая история, – выдохнул из себя Кивинов.
– Что, что там?
– У них Ирина и ее сын. Требуют через двадцать минут тачку к подъезду поставить, а самим свалить.
– О, волки. Что делать?
– Не знаю я, что делать.
– Вызывай спецназ и местных через дежурного Главка, – сказал Соловец. – Много не объясняй, пусть пришлют подмогу.