Он провел руками по ее телу. Дотронулся до ее груди, и она тут же отпрянула от него, смущенная, но он опять притянул ее к себе, и она перестала вырываться из крепкого кольца его рук. Зип нежно поглаживал ее по спине.
- Ты собираешься сделать что-то Альфи Гомесу? - спросила Хуана.
- Убить собираюсь, - бросил Зип небрежно.
- Крутой парень, - прокомментировала Хуана. - Здесь вообще все крутые. Ты точно опасен для общества.
- Ну надо же, несет такую чушь, словно сама ее придумала, - фыркнул Зип. - Эй, зомби, у меня для тебя новость. Да, я крутой, как ты на это смотришь? "Пурпурные латинос" не боятся никого и ничего!
- И кто же слыхал о "Пурпурных латинос", кроме тебя и твоей мамочки? - осведомилась Хуана. - Да если сейчас на улице появится хоть один из "Королевских гвардейцев", ты тут же в штаны наделаешь от страха.
- Я не боюсь никого из "Королевских гвардейцев", - разозлился Зип. - Я не боюсь вообще никого! - Он лихорадочно раздумывал, какой бы аргумент привести в подтверждение своей храбрости, и вдруг выпалил: - Ничего, вот скоро вернется один из моих парней с парой пистолетов!
- Да если один из гвардейцев случайно окажется здесь, ты дернешь отсюда со скоростью зайца!
- Лучше скажи своей подружке, чтобы она заткнулась, Елена, - предупредил Зип.
- Хуана, ну хватит…
- Пистолет - это психологический символ, - не унималась Хуана. - Тебе он необходим, потому что ты боишься.
- Я боюсь, что сейчас закатаю тебе по губам, - прошипел Зип.
- Крутой парень, - повторила Хуана, но все же унялась.
Зип посмотрел поверх толпы.
- Они возвращаются, - сообщил он. - Копы возвращаются.
Глава 11
План у них простой, но лейтенант Бирнс за годы работы в полиции усвоил, что все выполнимые и реальные планы были простыми, именно были.
Хитрость заключалась в том, чтобы использовать эффект неожиданности: человек ждет одно, а сделать надо совершенно другое. План, конечно, был рассчитан на то, что Миранда чего-то ожидает. Казалось вполне резонным предположить: Миранда ожидает, что полиция, чтобы добраться до него, предпримет на его укрытие штурм. Если провести прямую атаку, через улицу, то, несомненно, Миранда это сразу заметит и сконцентрируется на защите входной двери. Значит, нападение надо совершать откуда-то еще. Вот такая была простая и очевидная хитрость. Иначе говоря, план полиции можно было охарактеризовать так: ударь по нему там, где его нет.
- Вам все ясно? - обратился Бирнс к коллегам.
- Я хочу взять на себя пожарный выход, - предложил Паркер.
- Мы подумаем.
- Хочу быть одним из тех, кто возьмет его, - пояснил Паркер. - Хочу разнести ему башку.
- Иногда, Паркер, у меня все кишки переворачиваются из-за тебя.
- Что?
- Ничего.
- Что ты вообще этим хочешь сказать?
- Ладно. Забудь, - отмахнулся Бирнс. - Ты понял план?
- Понял, - мрачно ответил Паркер.
- Фрэнки?
- Понял.
- Стив?
- Может, повторишь еще разок, Пит?
- Ладно. Вкратце. Я собираюсь объявить Миранде, что мы идем. Основная часть наших сил подбежит к крыльцу и откроет стрельбу. Миранда - я надеюсь - подумает, что мы берем квартиру штурмом с фронта. Но один из нас обойдет здание кругом.
- Это я, - вставил Паркер.
- Не важно, кто именно, но он проникнет на первый этаж по пожарной лестнице. Возможно, он сумеет добраться до Миранды из окна. Или же проберется в квартиру и достанет его прямо оттуда. Это рискованно, но я бы поставил на одного человека против дюжины.
- Давайте начинать, - встрепенулся нетерпеливый Паркер.
- Через минуту. Мне нужен доброволец, который пойдет через пожарную лестницу.
- У вас уже есть доброволец, лейтенант, - сказал Паркер.
- Два, - вставил Эрнандес.
- Не влезай, Фрэнки. Этот паренек мой.
- Это почему?
- Потому что я так хочу.
- Я сам решу, кто… - начал было Бирнс.
- Лейтенант, вы будете безумцем, если пошлете на это дело парня, который… - перебил его Паркер.
- Который - что? - спросил Эрнандес.
- Ладно. Хорошо. У которого есть в этом деле личные интересы, устроит?
- Личные? О чем это ты?
- Ты вырос с Мирандой!
- И что это меняет? Мы же хотим достать его из этой квартиры или нет?
- Мы хотим видеть его мертвым, - отрезал Паркер. - Он отморозок. Его надо было прикончить давным-давно. Он самый грязный и вонючий подонок.
- Да что ты, черт возьми, знаешь о вонючих подонках, Паркер? Ты…
- Я видел их полно. Я работал на этом участке…
- Ты рос, дыша постоянной вонью? И днем и ночью? Ты жил с этим каждый день своей жизни?
- И ты рассказываешь мне об этом участке? Да я знаю его, как свою собственную мать. Тебе нечего рассказать мне…
- Нечего! Для тебя этот район - одно крупное нарушение порядка, в котором преступление совершается раз в час. И ты боишься этого места! Боишься до умопомрачения!
- Боюсь? Кто…
- Вот именно, а для меня это люди! И они заслуживают того, чтобы беспредел прекратился! Они хотят, чтобы этого сукиного сына не стало, не меньше, чем ты!
- Да они хотят, чтобы он поимел весь город! - заорал Паркер. - И ты знаешь, что это правда!
- Они страстно хотят, чтобы пуэрториканец победил хоть раз для разнообразия. И прекрасно, если пойду я - пуэрториканец победит.
- Если пойду я…
- Если пойдешь ты, ты все испортишь. Ты думаешь, если ты убьешь его, тебе это поможет, Паркер? Ты думаешь, это ответ?
- Я не понимаю, о чем ты, черт возьми, говоришь!
- Если туда пойдешь ты, уверен, ничего не добьешься ни для себя, ни для города. Наоборот, Миранда станет героем. Я тебе точно говорю. Ты убиваешь его, и район получает мученика. Следующие шесть недель детишки будут играть в игру "Пепе Миранда и полицейские".
- Черт с ними, с детьми. Ты думаешь, мне это интересно?..
- Что ты собираешься доказать им, Паркер? Ты хочешь, чтобы в течение десяти лет у тебя появилась еще сотня таких вот Миранд?
- А что ты собираешься доказать им? - саркастически спросил Паркер.
- Если его убью я, - спокойно ответил Эрнандес, - район не получит ничего, кроме мертвого бандита.
- За ним идешь ты, Фрэнки, - решил Бирнс.
- Спасибо.
- В машину, Паркер. Передай по рации людям в соседнем квартале, что пора начинать. Я хочу, чтобы по нему стреляли из тех окон.
- Вы посылаете туда Эрнандеса?
- Да. Есть предложения?
- Есть, черт побери, я…
- Оставьте их для мэра! - отрезал Бирнс, развернулся и зашагал к полицейскому, который держал мегафон.
Паркер, не отрываясь, смотрел ему в спину, потом в ярости сплюнул и пошел в другую сторону, к патрульной машине.
Репортер за заграждением схватил Эрнандеса за рукав:
- Эй, вы тут главный?
- Нет.
- А кто? Нельзя ли нам несколько ваших людей для фото?
- Полицейское управление пришлет вам фотографии, - ответил Эрнандес, оттолкнул репортера и направился в кафе. - Взгляни-ка на этих ребят, - обратился он к Луису. - Они сосут ярость и злобу из той же соски, что и Миранда. - Он удрученно покачал головой. - Он ждет смерти, Луис, понимаешь? Он ждет, чтобы мы пришли и убили его.
Луис кивнул.
- И знаешь что? Думаю, он хочет умереть. Думаю, он хочет покончить с этим раз и навсегда.
Две девушки повернули с авеню и остановились в начале улицы, очевидно больше заинтересованные в том, чтобы что-нибудь началось, нежели закончилось. Обе высокие, брюнетки. На одной было обтягивающее ярко-красное платье. На другой - почти такое же, только желтое. Платья довольно откровенные; они вовсе не предназначались для хранения секретов. Малейший вздох туже натягивал шелк, под которым четко вырисовывались каждый мускул, каждая выступающая косточка, каждый изгиб, каждая впадинка, каждая выпуклость, стараясь привлечь к себе взоры как можно большего числа зрителей. Девушки были определенно не робкого десятка. Они умудрялись двигать всем: бедрами, грудями, животом, всячески помогая платьям демонстрировать свои неотразимые прелести. Они были настолько по-голливудски глянцевыми, что казались ненастоящими. Если у районных проституток имелось общее качество, то это способность походить на кого угодно, только не на бедных уличных дешевок. Как правило, районная проститутка - наиболее хорошо одетая девушка на улице. Ее ухоженность больше, чем все другие черты, позволяет понять, каков именно род ее занятий.
Девушки подошли прямиком к заграждению и остановились. Та, что в красном, дотронулась до руки ближайшего к ней полицейского, который обернулся, уже готовый заорать, но тут же принял вид человека, к которому в спальню по ошибке забрела кинозвезда.
- Простите, офицер, - елейным голоском проговорила девушка в красном, - но не могли бы мы пройти здесь? Мы работаем через улицу.
- Где? - осведомился полицейский.
- В "Ла Галлине".
- А какого черта вы там делаете?
Девушка, казалось, не нашлась что ответить и повернулась к подружке.
Та улыбнулась полицейскому и проворковала:
- Мы… ах… связи с общественностью.
- Ну простите, девушки, - ответил полицейский. - У меня приказ: не пропускать никого за заграждение, кроме полиции и пожарных. Вы ведь не полицейские и не пожарные, а, крошки? - Он вежливо улыбнулся, подумав про себя, какой он остроумный и что надо будет повторить свою шутку приятелям в участке.
- Нет, конечно, - отозвалась красная.
Они отошли от заграждения.
- И что теперь, Марджи? - спросила подругу желтая.
Та пожала плечами:
- Давай попробуем обойти кругом. Может, там есть что-нибудь для нас, Мари.
Мари скептически взглянула на толпу. И они, покачивая бедрами, грудями, бросая по сторонам томные взгляды, направились на сближение с потенциальным клиентом. Мари выразительно приподняла бровь, и Марджи взглянула в указанном направлении.
Обе они смотрели на толстяка Фредерика Блока.
Глава 12
Бывают случаи, когда неплохо бы иметь с собой кинокамеру со стереофоническим звуком. А еще лучше огромный, широкий экран, такой, чтобы охватывал весь мир и на нем было видно все, что происходит в каждом уголке земного шара. Пишущему человеку известно - недостаточно сказать, что тут случилось то-то, а там - то-то. Досконально описать то, что происходит где-то, практически невозможно, всегда что-нибудь да упустишь. Улица города не страница книги. Улица города - это место, переполненное жизнью, которую очень сложно заключить в рамки одного или даже нескольких предложений. Все то, что взбудоражило эту улицу в обычный жаркий июльский день, происходило почти одновременно, независимо друг от друга, и между тем все события были так или иначе взаимосвязаны, каждое плавно перетекало в другое, и создавалось впечатление постоянного движения. Как будто бы на экране шириной в целый квартал.
Куч стоял на ступеньках соседнего с церковью здания.
Чайна спустилась по лестнице и вышла на залитую солнцем улицу.
Человек, торгующий мороженым, вступил на улицу с противоположного конца.
Марджи и Мари, две проститутки, приближались к Фредерику Блоку.
Джефф Талбот поглядел на часы на стене и вышел из кафе.
Полицейские бежали к двери слева от "Ла Галлины".
Все это произошло одновременно в течение одной минуты, времени незначительного для неустанно глядящего ока пространства. Все это случилось…
Куч стоял на ступеньках вот уже десять минут, наблюдая, как из церкви выходят люди, щурясь от яркого солнечного света после полумрака храма. Он взглянул на наручные часы, потом некоторое время внимательно смотрел на тех, кто выходил чуть позже основной массы. Он не сомневался, что Альфредо Гомес этим утром носа не высовывал из своей квартиры. Однако он все же подождал еще несколько минут, прежде чем оставить свой наблюдательный пост, просто чтобы убедиться окончательно.
Кожей живота он отчетливо ощущал холодный металл пистолетов, которые забрал у Чико и Эстебана. Оружие вселяло чувство очень сильного и почти всемогущего. А еще он решил, что его независимая разведка - действие очень своевременное и их предводитель это оценит. Он подождет еще немного, а потом вернется к Зипу с оружием и с докладом о местонахождении Альфи. Зипу это понравится. Он будет доволен. А то, что достать Альфи у него дома, а не на ступеньках церкви, будет не так драматично, Куча не волновало. Главное - прочистить мозги этому маленькому ублюдку.
Куч думал об этом на протяжении целой недели, с тех самых пор, как Зип рассказал о своем намерении. Временами, когда Куч размышлял об этом, ему было трудно усидеть на месте.
Когда он представлял то, что они собираются совершить, у него возникало два противоречивых чувства. Во-первых, его будоражило само понятие "убийство". Мысль о нем пронзала его радостным трепетом. Много раз он фантазировал, как спускает курок, представлял Альфи рухнувшим на ступени церкви, ему было любопытно, что чувствует человек, убивая другого человека. Он убеждал себя в том, что Альфи заслуживает смерти. Он ведь путался с Чайной.
Вторая мысль возбуждала его не меньше, чем первая. Сто раз, а то и больше Куч представлял в течение недели, как Альфи пристает к Чайне. Ему было любопытно, что же делал с нею Альфи, и каждый раз воображение услужливо рисовало ему все новые и новые картины. Альфи нежно дотрагивается до пышной груди Чайны. Альфи расстегивает блузку Чайны. Альфи запускает обе руки Чайне под юбку. Альфи…
Его разыгравшееся воображение не давало ему покоя. По ночам, лежа в одиночестве в постели, он думал о Чайне и Альфи, а потом утыкался лицом в подушку с одной мыслью: "Сукин сын должен за все ответить".
Он был в этом твердо убежден.
Альфредо Гомеса нужно прикончить.
Стоя на крыльце здания, он смотрел, как из церкви выходят припозднившиеся люди, и снова подумал об Альфи и Чайне. Закусив губу, он твердо решил безжалостно пристрелить ненавистного ублюдка.
Чайна спустилась по лестнице и вышла на залитую солнцем улицу.
В церкви было темно, и внезапный яркий свет ослепил девушку. Она знала, что до встречи с моряком у нее есть еще несколько минут, ей не хотелось приходить раньше времени или выглядеть сильно жаждущей этого свидания, и все же она почти потеряла контроль над собой и едва не бросилась бежать. Его зовут Джефф. Джефф, Джефф, Джефф - эхом отдавалось у нее в голове, сердце ее бешено колотилось от волнения, и она вдруг осознала, что судорожно сжимает в руках сумочку.
- Привет, Чайна.
Она моргнула и повернулась на голос, прикрыв глаза от солнца ладошкой.
- А-а, привет, Куч, - ответила она, улыбнулась и хотела было обойти его, но он загородил ей дорогу.
- Я только что думал о тебе, - сообщил Куч.
- Да? - Чайна взглянула на часы. - Куч, у меня сейчас совсем нет времени на разговоры. Я должна…
- И о том, что мы собираемся сегодня сделать.
- Что? Я не пони…
- Альфи? - улыбнувшись, спросил Куч.
- Альфи? - изумленно переспросила она. - Альфредо, ты имеешь в виду? Альфредо Гомес?
- Ага, - закивал Куч.
- И что с ним?
Она снова бросила взгляд на минутную стрелку. Ей надо поторапливаться. Улица перекрыта полицией, так что ей придется идти в обход через авеню, а времени в обрез.
- Мы достанем его, - продолжал Куч, - за то, что он сделал с тобой.
- Что? - еще больше изумилась она.
- Альфи, - повторил он.
- Да, но что… что Альфи? - Она пристально смотрела ему в лицо, недоумевая, правильно ли она расслышала и поняла то, что он сказал.
- За то, что он сделал с тобой, - сказал Куч.
- О чем ты?
- Ты знаешь.
- Нет, не знаю.
Он шагнул к ней, и она, недоумевая, отступила. Он загородил ей выход.
- Ты знаешь, что он сделал, Чайна, - наступал на нее Куч.
Она смотрела ему в лицо. Оно показалось каким-то странным. Парнишка совсем юный, над верхней губой у него едва пробивались нелепые усики, и она всегда думала… но сейчас он… сейчас от него исходило угроза.
- У меня есть пистолет, - вдруг проговорил он.
- Да?
- Пистолет, Чайна.
- Что… что…
Она все отступала назад и теперь уже переступила за порог. Его силуэт четко вырисовывался в дверном проеме. Он вскинул руку. Сначала она не поняла, что он задумал, а потом разглядела тусклый блеск металла.
- Это "люгер", - пояснил Куч.
- И… и что ты собираешься делать с ним, Куч?
- Убить Альфи.
- Убить? Но… почему? За что?
- За то, что он сделал с тобой.
- Но он ничего со мной не делал!
- Ты знаешь, что он сделал, Чайна. - Он поднес пистолет прямо к ее лицу. - Ты знаешь, да, знаешь…
Теперь она по-настоящему испугалась. Ей совсем не хотелось отступать дальше, в темноту, но он подходил все ближе и ближе, и ей ничего не оставалось, как пятиться от него. В какой-то безумный момент она уже было хотела развернуться и броситься бежать в свою квартиру. Но было слишком поздно. Теперь он был между ней и лестницей и продолжал подходить все ближе, а она отступала, не зная, на что решиться.
- Куч… я… я должна идти, - пролепетала она. - Я не знаю, о чем ты толкуешь. Альфи и близко ко мне не подходил. Если ты сердит на него, потому что думаешь…
- Вот это он сделал с тобой, Чайна, - выкрикнул Куч и потянулся к ней.
Она почувствовала, как он сжал ее грудь, закричала и рванулась от него. Но пальцы его намертво вцепились в нее. У нее мелькнула мысль, что он порвет ее блузку. Ничего не видя перед собой от страха, она рывком подняла сумку, вывернулась, снова закричала и побежала к выходу, к свету, к людям.
Человек, торгующий мороженым, появился в противоположном конце улицы.
- Мороженое! - выкрикивал он. - Мороженое! Подходите - покупайте!
Зип, стоя на ящике, обернулся и взглянул на человека, проталкивавшегося сквозь толпу со своей тележкой.
- Эй, хочешь мороженого? - спросил он Елену.
- А у тебя есть деньги?
- Конечно, - ответил Зип. - Тебе с чем?
- С лимоном, - попросила Елена.
- И мне с лимоном, - присоединилась к подруге Хуана.
- Ах вот как, теперь она знается со мной, - хмыкнул Зип, спрыгивая с ящика. - Когда настало время покупок, она решила со мной разговаривать. Ладно. Я последний горячий транжира. Мороженое получат все!
Папа, стоявший на ящике, спросил:
- И я, Зип?
- И ты тоже, Папа. Все! Сегодня мороженое получат все! Эй, Мак, притормози-ка! Ты же не хочешь упустить клиента?
Подойдя к тележке, он сделал заказ. Он казался чертовски счастливым. Он не обратил ни малейшего внимания на детективов, стоявших в шести футах от него.
- Где твои люди, Энди? - спросил Бирнс.
- На подходе, сэр.
Бирнс повернулся к Эрнандесу, который не сводил глаз с первого этажа здания.
- Боишься, Фрэнки?
- Немного, - ответил Эрнандес.