На другой день мне не удалось встретиться с Аллой, у нас "мокруха" приключилась, помнишь, на Северной, закрутились тогда плотно. Лучше бы встретился… Позвонил ей через день, а там, в квартире, оперы сидят из убойного отдела. Я тут же туда сорвался. Мужики и рассказали, что накануне возле ее дома разборка случилась, люди видели. Братва что-то не поделила. После – стрельба, как водится. Алла, вероятно, мимо шла, шальной пулей ее и зацепило. Прямо в голову, наповал. Братки разбежались, одни приметы их имеются. Никаких зацепок. Следователь поручил формальный обыск в хате делать, вот и делаем для очистки совести. Хотя очевидно, что это случайная смерть.
Я надрался тогда до соплей, первая любовь все же, просто так не выкинешь. На работу не пришел, помнишь, рапорт Бородину писал? Про Аллу никому не рассказывал, не понравилась мне эта история. Тут и опером быть не надо, чтобы в случайность поверить. Алла у меня помощи просила, а я так и не понял ничего.
– Ты смотрел документы?
– Нет, я в них котлеты заворачивал. Само собой, сунулся. Толку-то? Я ж не финансист, не банкир. На одном листе названия фирм, адреса, расчетные счета. Стремные названия – "Туз", "Король", "Дама" и "Валет". Прямо колода карточная. Дальше копии паспортов каких-то сделок. На поставку стройматериалов из Штатов. Потом схемы всякие, с названиями банков, номерами счетов, в общем, черт ногу сломит. Сам увидишь. Папка так и лежит у меня в сейфе. Черная такая, с золотистым ободком. Правда, ключ от сейфа следак забрал, но у Михалыча второй есть. Она на верхней полке. Приедешь, посмотри.
Я сначала сам попытался в бумагах разобраться – прежде чем налоговую или ОБЭП подключать. Решил фирмы эти навестить, хоть со стороны посмотреть, чем занимаются. В трех побывал, кроме "Туза". Ксивой не светил, представлялся частным лицом. Никаких фирм в адресах нет и не было. Обычные квартиры с жильцами, которые слыхом ничего не слыхивали. Я, естественно, их не колол, извинялся и уходил.
– Жильцы приличные?
– Трудно сказать. В "Валете" и "Даме" мужички открывали. Нормальные с виду… В "Короле" – бабенка лет тридцати, потрепанная несколько. До "Туза" я добраться не успел, зато вот сюда приехал.
– Ты помнишь адреса этих контор?
– Да в папке же есть.
– Если твой арест связан с Аллой и ее бумагами, я не уверен, что папка еще лежит в сейфе. По крайней мере, патрончики тебе не ветром в форточку занесло. Вспомни, ключи от сейфа у тебя никто часом не спрашивал?
Олег потер пальцами виски.
– Абдула не так давно просил.
– Зачем?
– Якобы потерял "секретку" какую-то, хотел проверить, не взял ли я ее по ошибке в канцелярии.
– Ты дал?
– Нет. Вместе посмотрели.
– Нашли "секретку"?
– Нет.
– Неудивительно. Искали, конечно, внимательно, все из сейфа выгружали?
– Да, кажется.
– В том числе и папку?
Олег стукнул кулаком по ладони.
– Ну, сука… Он, что ли, получается?
– Пока еще ничего не получается. Больше никто ключи не просил?
– Да нет.
– Забыть нигде не мог?
– Они на цепи, к карману карабином пристегнуты.
Неожиданно Олег побледнел и приложил руку к груди.
– Что такое?
– Мотор забарабанил. Перепсиховал я чуток. Анаприлин нужен. У меня мой отобрали.
– Давай врача позову. – Валера привстал, но тут же сел на место, вспомнив, что попал к Олегу не совсем законным манером. Он повернулся к соседям и обратился к следователю: – У вас случайно от сердца ничего нет? Товарищу плохо…
Все трое, в том числе и арестованный, принялись шарить по карманам.
– Вот, валидол есть. – Женщина протянула упаковку.
Кинг-Конг вывалил на стол целую пригоршню всяких таблеток.
– Братан, на, "экстази" дерни, классно оттянешься. Тут у меня еще "колеса" какие-то, не перепутать бы реально.
Валера взял у следователя таблетку и передал Олегу.
– Все, старик, я отваливаю, ты давай сразу врача вызывай. К черту, загнешься еще. Ты с кем сидишь-то? С нашими?
Олег положил таблетку под язык и поморщился.
– Как же, с нашими… С вашими! В общей хате.
– Что?! – обалдел Валера. – Тебя закрыли не в ментовскую хату? Они что, они что?..
Любимов не находил слов. Посадить опера к зекам?! Это даже не беспредел, это блядство последнее.
– Там знают, что ты мент?
– Я не представлялся… Да наверняка в курсах. Тут связь налажена.
– Ну, козлы, а?.. Как тебе, легче?
– Валидол не поможет. Ничего, это у меня постоянно. Пройдет. Ты, если сможешь, анаприлина пришли.
– Конечно, все, я сейчас циричку вызову, а ты врача требуй. Я хай пойду подниму, чтобы тебя к ментам пересадили. Да, погоди-ка, адреса фирм этих…
– Не помню. Где-то я их чирканул, чтобы папку с собой не таскать…
– Так где чирканул? Я поищу.
– На бумажке обычной. Кажется, в пиджаке она, если не выкинул. Пиджак дома, в прихожей.
– Неужели забыл адреса? Ты же был там.
– Дома помню, нашел бы… Квартиры тоже нашел бы, если бы выпустили… Я ж специально не запоминал. Знать бы…
Последнюю фразу Олег проговорил негромко, как бы нехотя. Чуть погодя добавил:
– Знаешь, Валерыч… Не лезь ты в эти разборки. Я как-нибудь вывернусь, никто за два патрона срок не даст, а ты себе геморрой наживешь. Хватит мне одному приключений на задницу.
– Посмотрим. – Валера нажал кнопочку, вызывая контролера. – Если никуда не влезать, в тампоны бабские превратиться можем. Послужим, и в ведро. Алла твоя в каком банке работала?
– В "Континентале", кажется. Да, "Континенталь-банк".
– Не слышал, но ничего, найду. Ты сам, главное, держись, не теряй контроль. Мы еще покатаемся на шашлыки и не одну бутылочку подстрелим. Я тоже думаю, патроны тебе никто не пришьет, а с Коноваловым я пообщаюсь, проветрю ему память, разобью форточку. На, держи, – Валера положил на стол три пачки сигарет. – Нормальную передачку мы через оперов зашлем, а это так, на пару дней.
– Не лезь, Валерыч, – еще раз вполголоса попросил Олег и поднял глаза. – Я вот тут подумал… Ты только пойми правильно, я не свихнулся еще… Наверное, так и должно быть, за все платить приходится. На нас с тобой грешок висит. Парнишка тот, Никита. Так что справедливо все, правильно.
– Ни хера не правильно, понял? Не мы его убили.
– Это как повернуть. Все, это за мной. Привет нашим.
Олег, не отрывая руку от груди, поднялся. Валера отметил в талоне время, по привычке протянул Олегу руку, но тут же опустил и громко произнес:
– Подумайте как следует. Времени у вас много. В следующий раз надеюсь услышать правду. До встречи.
– До свидания, – кивнул Олег и, сцепив руки за спиной, вышел из кабинета.
Валера не стал задерживаться, памятуя об очереди.
Выйдя из "Крестов", он перешел дорогу и остановился на набережной. Облокотившись на гранитный парапет, он стал смотреть на черную воду Невы.
"Ну, и что делать? Олега однозначно надо вытаскивать. Чего он вдруг про Никиту вспомнил? Скис, наверное, вот и лезут в голову мыслишки мрачные. Крепко, однако, его прихватили, с интересом. В хату общую запихали, адвоката заслали. Неужели из-за бумаг?
Проверить это можно одним способом. Пойти по его пути еще раз. Он ведь и влезть никуда не успел, если не врет, всего-навсего фирмы обошел. Может, Алла эта кому рассказала, где бумаги? А как рассказала, так тут же в перестрелку попала. Теперь не узнать. Да, одно остается. Дубль два. И то, если бумажка с адресами еще лежит в пиджаке. А не лежит, тогда… Н-да. Придется еще раз сюда прокатиться. Пускай хоть, что помнит, нарисует. Попробую найти. Черт, сразу надо было заставить. Эх, так мотор у него…"
Валера выпрямился, выкинул в Неву окурок и быстрым шагом пошел в сторону метро.
Он даже предположить не мог, что несколько минут назад видел Олега последний раз в жизни.
ЧАСТЬ II
ГЛАВА 1
"Свинина свежая, отечественная, без бешенства. 20 000 рублей".
Старшина-завхоз вбил колышек около подъездной дорожки к отделу и прикрепил табличку с рекламой. Немного поразмыслив, подрисовал карандашом стрелку. Налево.
Валера прочитал объявление, прищелкнул языком и спросил:
– Не продешевил, Иваныч? В магазине-то по четвертному. Сорвешь коммерцию торгашам, они твою ферму гранатами забросают. И не посмотрят, что ментура рядом.
– Я под тамбовцами работаю. – Свиновод по особо важным делам сунул карандаш за ухо. – Братва в обиду не даст.
– Сколько платишь?
– Натурой. Кабанчик в месяц.
– Так тамбовцам вроде войну объявили, ты бы к казанским под крыло переходил. А вообще, Иваныч, зря ты с коммерцией связался, приказом запрещено. Смотри, застучат, выгонят.
– Мне эта коммерция хуже перхоти. А что делать прикажешь? На запчасти деньги нужны, на бензин тоже нужны, на лампочки в ваши кабинеты… Кто даст? Спонсор? Так спонсору обратный интерес нужен, рекламу хотя бы. А какая с нас реклама? На форме разве что как у футболистов, названия писать.
– Ты свинину-то сам продавать собираешься?
– Когда я, когда резервный.
– А забивать кто будет?
– Чего там забивать-то?! На курок нажал, и готово. Ни визгу, ни суеты.
– Мрак. Значит, если у меня под окном выстрел грохнет, можно очередь занимать? Своим-то подешевле не уступишь?
– Совесть поимей, Валера. И так концы с концами едва свожу. Начальству дай, налоговой дай, братве дай… Всем, блин, дай! Как говно из загона убирать, так ни одного засранца не докличешься, а как эскалопчик на стол свеженький, так бегом бегут.
– Становись начальником, Иваныч, одно могу посоветовать. Я тебя вот что хочу спросить. Ты тот день помнишь, когда Олега Степанова забрали? Недели две назад.
– Извини, Валерыч, я не компостер, память у меня не машинная.
– Компьютер.
– Ну да. Если бы ты напомнил, что я в тот день делал, тогда, может, пособлю…
– Грядки ты в парнике окучивал. Мы с совещания вернулись, ты как раз тяпкой махал.
– А, да… Помню. Потом удобрял навозом и поливал.
– Ну, это меня не очень интересует. Ты ведь прямо с утра возился, да?
Завхоз потер подбородок.
– С утра я в совхоз ездил, часам к одиннадцати вернулся. Да, потом где-то до трех с парниками занимался, вечером совещание в РУВД собрали итоговое.
– Напрягись-ка. Дубов Вадик на своем "опеле" не заезжал днем в отдел?
Оттопырив по-обезьяньи нижнюю губу, Иваныч-компостер заскрипел мегабайтами.
– Ну, может, здоровались, болтали? – помог Валера.
– Точно! Приезжал буржуй наш новорусский! Корыто свое разворачивал, крикнул, чтобы я посмотрел, впишется ли в проулок.
– Ты, конечно, помог ему, – оживился Валера.
– Чукча добрый… Помог, разумеется, хотя душа противилась. У него без свинины денег на бензин хватает.
– Он работает хорошо. Грамоты получает и толкает их как сувениры иностранцам у Зимнего.
– Правда, что ли?
– Совершенная. Ты припомни, во сколько он приехал? Может, после трех?
– Нет, нет, до обеда. Часов в двенадцать. У меня приемник в парнике стоял. "Радио-Попкорн" играло. Как раз новости передавали. Вадик газом выхлопным пукнул и укатил.
– Ты, Иваныч, не торопись, поточнее припомни.
– Валерыч, а тебе-то что за интерес? В Мюллера играешь?
– Долго объяснять. Спор один денежный хочу выиграть. Так точно он до обеда приезжал?
– Ты меня как мента обижаешь! Я, в конце концов, мент или не мент?
Завхоз взглянул на табличку, что-то прикинув, достал из брючного кармана молоток и еще раз саданул по колышку.
– Во. Чтобы ветром не свалило.
– Ты мент, Иваныч.
Валера вернулся к отделу. Перед входом резервный милиционер в бессменной каске и бронежилете устанавливал на столике весы. Тут же, в пластиковой миске, лежал набор гирь, за спиной милиционера, возле стены, стоял чурбан с всаженным топором. Ценник на весах напоминал о стоимости мяса. Террористы и бешенство не пройдут! И никто не пройдет.
Валера поднялся к себе, скинул пиджак, бросил его на спинку стула. Задачка на внимательность. "Есть три человека. Посторонние исключены. Код на дверях знают только оперы. Кто-то из этих троих – сука. Каравай, Дуб, Абдула? Я? Нет, себя я, пожалуй, исключу. Из скромности. Четвертый лишний. И связана ли эта патроновая подлянка с историей Аллы? Сплошные вопросы… Дуб, значит, в тот день приезжал в отдел. Надо аккуратно уточнить у него этот моментик. Что ответит, красавчик?
Абдула пытался залезть в сейф. Бумажку потерял, милый. Детский садик. Он все свои бумажки по пять раз на дню читает. И подшивает сразу. Прямо ходячее пособие по режиму секретности. Каравай? Он с нами уехал, с нами приехал. Просить кого-нибудь рискованно, такие делишки надо обтяпывать самому. Караваю, конечно, выгодно устранение Олега. Он теперь единственный кандидат на место Бородина.
Да, все это замечательно, только что делать?"
Валера запрокинул голову и закрыл глаза. Ночью он спал плохо, часов до трех, потом так и не смог заснуть. В результате – головная боль и желание куда-нибудь упасть. Сознание начало погружаться в туман, сон заглушал чувства и эмоции, мысли превращались в абракадабру. Валера пару раз клюнул носом, затем, не выдержав, уронил голову на стол и отключился…
Разбудили его звуки беготни в коридоре и громкие голоса. Валера протер глаза, тряхнул головой. Заскочил Каравай.
– Кончай дрыхнуть. Хватай "пушку" и вниз.
– Что такое?
– Чудик один в квартире заперся и по прохожим из винтаря фигачит. Уже двое раненых. Надо бы тормознуть хлопчика, пока он полрайона не перестрелял. Давай, не тяни, мы в "тачке".
– Когда дело не клеится и настроение на нуле, поможет тонизирующий кокаин "Брук-кокс". Один, кажется, дотонизировался. – Вадик включил поворотник и, подрезав "Жигули", проскочил в левый ряд. – Черт, отобрали мигалку, не езда, а мучение сплошное.
На место происшествия летели на Дубовском "опеле", отделенческий "Жигуль" стоял на яме. "Что бы вы без меня делали?" – выразился по этому поводу Вадик, завел движок, врубил вместо сирены магнитофон на всю катушку и устроил легкий слалом на трассе.
– Сделай потише! – не выдержал Каравай. – Вон дом, давай в рукав. Близко не подъезжай, попадет еще, урод.
Вадик спрятал машину за трансформаторной будкой, вне зоны обстрела. Оперы приехали одними из первых, их опередил лишь наряд вневедомственной охраны, получивший сообщение по рации. В их машине на сиденье лежала женщина – заряд картечи попал ей в ногу, охранники кое-как наложили жгут и вызвали "Скорую". Второй раненый лежал на траве, бедняге не повезло – ему зацепило бок. Два сержанта охраны перекрывали дорогу во двор – иногда очень жестоко, не стесняясь в выражениях. Главное сейчас – оценить зону обстрела во избежание новых жертв. Спустя минуту, вслед за операми, появилась еще одна машина охраны. Наверняка к месту уже мчатся начальство, ГАИ и вообще все, кто находился поблизости от стрельбы.
Дом, откуда мужик вел огонь, был послевоенной постройки, трехэтажный, разукрашенный потрескавшейся лепниной и нелепым орнаментом. Перед домом располагались детская площадка с качелями и песочницей, круглая клумба с кустами. До ближайшего соседнего дома – метров пятьдесят, что совсем не здорово. Товарищу надоест искать мишени на улице, и он примется поливать по окнам. Слева и справа от дома пролегали асфальтовые дорожки, на которых в любую секунду могли появиться люди.
Грохнул очередной выстрел – по одной из дорожек шагал молодой парень. Метрах в трех от его ног взметнулся столб пыли. Парень пожал плечами и, развернувшись, двинулся в обратную сторону.
Валера с Караваевым выглянули из-за будки. Товарищ пристроился на подоконнике третьего этажа, будто в тире. С той точки, где стояли оперы, был хорошо виден ствол ружья.
Пара охранников, пригнувшись, бросились к месту, откуда вышел парень. Ствол в окне дернулся, плюнув пламенем, тройное эхо выстрела в очередной раз приласкало ухо. Заряд угодил в росший рядом с дорожкой куст шиповника, срезав несколько веток.
– Убойный отдел сегодня тоже "палок" нарубит, – душевно, по-доброму заметил Караваев. – Одно хорошо: либо приятель – любитель, либо на хорошем стакане. С такого расстояния и слепой попадет. Тем более по ментам. За счастье…
Вадик сложил руки рупором и проорал на весь двор:
– Слышь, пугало! Спать иди или стрелять научись! Тренируйся на кошках!
Абдулов вытащил из багажника два легких бронежилета и бросил на траву.
– Не поможет, – покачал головой Караваев. – Особенно если картечь в башку влетит.
– Пальнул он в девушку, пальнул в хорошую, по обстоятельствам, а не со зла… Во, участковый Бурденко по полям несется, словно лошадь Пржевальского. А жить-то хочется, как каждому из нас. Здорово, радость наша.
Запыхавшийся толстяк-участковый снял фуражку и вытер лоб.
– Привет, сыскари. Как дела?
– Как упала, так и дала.
– Чего ждете-то?
– Когда патроны кончатся, – мило улыбнулся Караваев. – А ты так хочешь? Пожалуйста, мы не держим. Твоя, что ль, территория?
– Моя, черт!
– Ну, считай себя безработным. Что за чудик, знаешь?
– Какая квартира-то?
– А вон дуло торчит, на третьем этаже. Иди уточни.
Бурденко высунулся из-за будки и прищурился.
– Михайлов Павел Сергеевич. Девятая квартира.
– Судимый?
– Нет, так, пьянь тихая.
– Ничего ж себе тихая. С кем живет наш Павел Сергеевич?
– Жена и дочка. С женой он характером малость не сошелся. Она гуляет, он ее любит и, естественно, обижается. Меня соседи пару раз вызывали, когда он ее воспитывал. Полгода без работы, завод стоит, денег не платят, вот и съехал набок от безделья.
– Ну, теперь и ты к нему присоединишься. Где, блин, профилактика? Иди, сам его уговаривай сдаться. Дочке-то сколько?
– Лет десять.
– Весело. Особенно если вся семья в сборе. Боюсь, Павел Сергеевич живым сдаваться не собирается, а родственников с собой прихватит.
Караваев прикинул расстояние до окна.
– Без снайпера нам тут делать нечего.
– Может, поговорить? Через двери, чтобы хоть отвлечь на время? – предложил Валера. – Чего ждать-то, действительно?
– Поговорим, не жалко. Кто пойдет на "стрелку"?
– Я могу, не привыкать, – взял инициативу Вадик.
– Я тоже пойду, он меня знает, может, уболтаем. – Бурденко положил фуражку и папку на землю.
– Во, начальники катят, все, Павел Сергеевич, теперь тебе капец.
Со стороны проспекта послышался вой сирен.
Уже подъехала реанимационная машина, врачи прямо на траве оказывали раненому помощь. Как муравьи к кусочку сахара, к месту происшествия полз любопытный народ, даже не представляя, какой опасности подвергается. Охрана делала все возможное, чтобы не пускать публику в зал. Особую тревогу вызывали пацаны, которые специально, стремясь удивить приятелей храбростью, норовили проскочить кордон.