– Я не знаю, что вы там за "бр", – ответил Витя, – но что такое нарушение порядка, я знаю хорошо. Вы тут прописаны?
– Нет, но нам разрешили пользоваться квартирой хозяева.
– Да ну? И в жилконторе отметка есть?
– Нет.
Витя внимательно осмотрел страждущих и остановил свой взгляд на одном, несколько не вписывающемся в коллектив, верующем. Вместо белого балахона на нём был надет обычный совдеповский пиджачок, а из-под рваных брюк выглядывали грязные пятки. Тот опасливо озирался на участкового, что-то бормотал себе под нос в такт остальным, хватал рукой с подноса рис и быстро засовывал в рот.
Витя подошёл к нему, оценил пиджачок и, похлопав "бра" по спине, произнёс:
– Вставай, бабуин, потом доешь. Мужичок неохотно поднялся.
– Документы?
– Дома забыл.
– Ясно, тогда на выход.
– А за что? Вы не имеете права!
– Тебе наши права объяснить? Пошёл к дверям, папуас! Мужчина недовольно вышел из комнаты.
– Так, граждане "бр". Ровно через три часа я вернусь, и если вы тут ещё будете находиться, то всей компанией отправитесь на пятнадцать суток. Не фиг тут поклоны отбивать, пора дворы мести.
Прицепив верующего в пиджаке к себе наручниками, Витя вышел из квартиры.
– Ты чересчур, по-моему, – сказал Кивинов. – Хотят люди молиться – ради бога. Не наркоту же они там варят.
– Ничего, пускай на соседней территории молятся, а мне тут сект всяких не надо. Сегодня не варят, а завтра заварят. Видал, у них там отрава какая-то дымит? Может, это гашиш. Ну, а ты, Гондурас, чего тут забыл?
– Я молюсь, я "бр"…
– Костюмчик у тебя не форменный. Простыней, что ли, не хватило?
Мужик не ответил.
Вечером, спустя пару часов Сафонов, встретив в коридоре Кивинова, сказал:
– Знаешь, что это за приятель в пиджаке, ну, которого из квартиры мы притащили?
– Ну?
– Беглый "химик" из Краснодара. Он, паразит, к этим "бр"
Пристроился. У них, говорит, хоть рису во время молитв пожрать на халяву можно. Да и искать среди них не будут. Орёл. Но у меня не забалуешь. Я ихнего брата даже среди обезьян в Африке узнаю. Профессионал.
ГЛАВА 8
Через пару дней, договорившись со следователем прокуратуры, занимавшимся убийством Полозкова, Кивинов забрал из ИВС Макса, прицепил его наручниками к своей руке, посадил в отделенческий "Жигулёнок" и отправился на поиски гаража. Сердобойцев недовольно ворчал, предвидя неопределённость маршрута.
– Давай к Балтийскому, – скомандовал Кивинов. Машина вырулила на пыльную улочку. В этом районе располагались заводские и фабричные корпуса, жилых домов почти не было. Официально район был объявлен зоной, не пригодной для жилья из-за антисанитарных условий и загрязнённости воздуха, но даже из тех редких домишек, что ещё оставались, никто выезжать не хотел. Куда же поедешь? Не на вокзал же.
Мимо проскочило какое-то депо, потом куча песка, в которой, как муравьи, копошились детишки. Пыль поднималась с дороги и, как роса, оседала на дома, деревья, людей. Вскоре машина выехала к вокзалу.
– Куда дальше? – спросил Сердобойцев.
– На Митрофаньевское, направо. Ты ничего там не сочинил? – обратился к Максу Кивинов. – Не хочется время зря терять.
– Точно тут выскочил. А вот куда дальше – не помню.
– Вспоминай, времени у нас немного, а бензин вообще на вес золота.
– Мне, что ли, это надо? Я вам и так помогаю.
– Это правильно, надеюсь, ты не собираешься линять по дороге? Не советую.
Максим смотрел по сторонам.
– Во, точно тут ехали – кладбище проезжали. Тогда хоть и темно было, но кресты я рассмотрел.
– Отлично, я вижу, наркотики не лишили тебя остатков разума и памяти.
– Здесь – налево, но куда дальше – не помню.
– Давай, Олег, рули куда-нибудь, может, повезёт, найдём.
Машина выехала на грунтовую дорогу и, подпрыгнув на ухабе, сбавила скорость.
– Чёрт, подвеска полетит, – ворчал Сердобойцев. – И что тебе в кабинете не сидится? Вечно заносит куда-то к чёрту на рога.
– Твоё дело педали жать и баранку крутить. Давай, прибавь лучше.
– Ага, сейчас, а машину ты чинить будешь? Если эту угробим, пешком бегать будете, понял? Командуй, куда дальше.
Кивинов посмотрел на Макса.
– Ну? Не помнишь?
Макс покачал головой.
– Бардак. Центр города, а как пустыня, ни домов, ни знаков. Олег, тут где-то гаражи должны быть или сараи…
– Сразу бы спросил. Есть тут, но я туда не поеду – машину только угроблю. Хочешь – иди пешком.
– Далеко?
– Да нет, километра не будет. Я вас высажу где-нибудь, а там пройдёте.
– А что там за гаражи?
– Без понятия. Они, по-моему, ещё с войны стоят. Может, раньше там люди жили. Сейчас брошены. Всё, приехали. С вами идти?
– Пошли, поможешь.
Все трое вылезли из "Жигулей".
– Вот, прямо по дороге. Тут только на грузовике можно. Представляю, что здесь осенью творится, когда дожди идут.
По краям дороги валялись груды лома, шпалы, бетонные плиты, арматура. Между плит кое-где уже пророс иван-чай. Место абсолютно заброшенное. Кивинов впервые попал сюда. Такое впечатление, будто ты оказался в глухой деревне, где не знают, что такое дороги, машины, телефон. Только дымящиеся трубы завода за леском напоминали, что они находятся почти в центре города-гиганта. Какой-то замогильной мрачностью веяло от этих мест, груд ржавеющего железа, развалившихся деревянных бараков.
Кивинов достал рисунок Макса.
– Ну, голубь, показывай. Это где-то тут. Макс осмотрелся, потом показал непристёгнутой рукой в глубь строений и произнёс:
– Туда.
Перепрыгнув через канаву, искатели пошли дальше. Кругом не было ни души.
– Вот, – вдруг остановился Макс, – там я сидел, а вон гараж, куда они заходили.
– Точно?
– Да, видите – двери с замком, а больше нигде такого нет.
Кивинов отстегнул Макса, передал его Сердобойцсву и подошёл к двери. Навесной замок и металлические двери – чёрта с два сломаешь.
Обойдя гараж, он осмотрел стены в поисках щелей, но ничего подобного не обнаружил.
Оглянувшись по сторонам, он нашёл пару пустых ящиков, поднёс к одной из стен, поставил друг на друга и вскарабкался на крышу. Отодрав кусок рубероида, он попробовал поднять покрывающие крышу доски. Одна из них поддалась. Кивинов снял рубашку и нырнул в образовавшуюся щель.
Внутри гаража ничего хорошего не оказалось. Вернее, оказалось, если можно назвать хорошим рваные колёса, мятые крылья от машин и никуда не годные куски крашеного металла.
"Тьфу-ты, может, он чего напутал? – подумал Кивинов, потирая ушибленную при прыжке ногу. – Кому этот хлам нужен? Какие-нибудь сборщики вторсырья".
По площади гараж был невелик – метров пять в длину и три в ширину. Обломки машин валялись в полном беспорядке. Кивинов включил китайский фонарик-авторучку и принялся ползать по углам. "Может, что для дома найду полезного. Мне уголок нужен, полку повесить". Осторожно, чтобы не испачкать брюк, правой рукой он приподнял мятую крышку багажника, откинул её, посветил и замер на месте. На земле, уже слегка покрытый ржавчиной, с торчащими снизу проводами лежал штурвал истребителя.
ЧАСТЬ 2
ГЛАВА 1
– Андрюха, сегодня рейд ночью. Ты водку уже купил?
– Ещё нет.
– А чего сидишь? Скоро уже вечер.
– Сейчас в универсам сбегаю.
– Зачем так далеко? В подвале шоп открылся. Там дешевле, чем в магазине.
– Сколько брать?
– Сам смотри, я себе уже взял.
– Закусь есть?
– Найдём.
Фразы метались между двумя соседними кабинетами, посредством открытых дверей. Причем, голосовые связки практически не напрягались.
Соловец, держа перед глазами шпаргалку, распределял посты:
– Дукалис-Волков идут на Стачек, Кивинов-Каразия – на Ленинский, я и Петров – на Жукова. Рейдуем до пяти утра, потом домой и спать.
Тормозить всех, особенно, кто с запчастями от машин. Ловить лучше с поличным. Если к машине подойдут, сразу не хапайте, пусть вскроют, не беда, если стекло разобьют, машина не ваша. Когда возьмут что-нибудь, отойдут метров на пять, тогда и задерживайте. Всех в отделение. Надо сбивать волну, а то по десять машин за ночь вскрывают. Рации возьмёте в дежурке. А что делать, не умеем работать головой, будем работать ногами.
Всё, по местам. Удачи.
Кивинов зашёл к Каразии.
– Готов?
– Всегда готов, – сверкая зубами, улыбнулся Эдик. – Слушай, я сразу потом домой поеду, пакет с собой возьму. Вот, пацану купил.
Эдик достал из пакета автомат. Не настоящий, конечно, игрушечный.
– Ух ты, копия АКМ, где купил?
– В ларьке на Ленинском.
– Завтра тоже куплю, красивая штука.
– Подержи. – Эдик отдал пакет Кивинову, поправил рацию под курткой, проверил пистолет и забрал пакет назад.
– У тебя где?
– В термосе, где же ещё? Не бутылку же с собой брать.
– Нормалёк, а у меня во фляге. Ну что, в бой?
– Да, пошли. Приятно почувствовать себя в родной стихии. Я же постовой.
Белая ночь вступила в свои права. Последние прохожие спешили по домам. Бродячие собаки прятались в подвалах. Город отдыхал от жаркого дня. Ещё не появились комары. Кивнов одел ватник-фуфайку, а Каразия – кожаную куртку и кепку-аэродром. Оба смотрелись просто великолепно, особенно вместе. Эдик сбивал одуванчики на газонах. Кивинов, сунув руки в карманы брюк, неторопливо брёл по тротуару.
Вдоль домов-монстров протянулись ряды машин. Их надо охранять – много краж.
Эдик принялся напевать абхазскую песенку, Кивинов достал спичку и сунул в рот. Каждый шаг, каждый шорох, звук отдавались гулким эхом в ночном воздухе.
– Ты никогда не задумывался, почему ночью так тихо? – спросил Кивинов.
– Потому что все спят, – просто ответил Каразия. – Слушай, что ты собираешься с тем гаражом делать?
– Не знаю пока. Засаду там не посадишь – некого, да и без того пока забот хватает. Днём квартиры летят, ночью – машины, не успеваем заявы принимать. Но что-нибудь придумаем. Я туда ещё хочу съездить, поискать повнимательнее. Может, повезёт.
– А машину не пытался найти? Фургон?
– А как? Я что тебе, ясновидящий? В Гатчину надо ехать и там копаться. А это, считай, день угробить, а то и два. А Соловец и так косится – опять не в своё дело лезешь. Явно не наша Мокруха. Свои раскрывай, вон директора магазина в подъезде расстреляли, вот и копайся. А по потеряшкам всё равно "глухаря" не возбудят, стало быть, нечего и искать.
В ночной тишине раздался визжащий женский крик.
– Бежим, это где-то там, недалеко. Завернув за угол, опера увидели поддатого мужика, бьющего по лицу какую-то дамочку, тоже явно навеселе.
– Получай, сука! Где шляешься? Каразия подошёл к мужику.
– Генацвале, в чём дело? Зачем бьёшь? Ей больно! – Не твоё дело, сейчас и тебе дам. Это моя жена, хочу – бью, хочу – не бью.
Дамочка тоже вдруг набросилась на Каразию.
– А твоё какое дело? Это мой муж, хочет и бьёт. Пошёл вон отсюда, развелось черножопых, даже ночью прохода нет.
– Пойдём, Эдик, – сказал подошедший Кивинов, – каждому своё.
Каразия сплюнул.
– Набить ему морду, что ли, за черножопого? Выговор ведь влепят.
– Брось, пойдём, нам угонщиков ловить надо. Вызови машину по рации, пусть их заберут, в отделении поговоришь.
– Всё настроение испортили. Надоело мне болтаться. Гады, иномарок себе наворовали, а на гараж скинуться не могут. А ты ходи, охраняй, здоровье гробь. Больше делать мне нечего. У меня тоже жена, сын есть, а я тут болтаться должен.
– Да успокойся ты. Пора приступать ко второй части Марлезонского балета.
– Где?
– Пошли в подъезд, или на крышу.
Через минуту опера уже сидели на крыше, поставив термос и расстелив газетку, на которой аккуратно были разложены бутерброды.
– Ну что, погнали? За рейд, будь здоров.
– О, здорово. Хорошая водка. Ты где брал, в подвале?
– Там.
– Знаешь, кто там шоп-то открыл?
– Нет.
– Эльдар, постовой наш.
– Да ну? Стой, а из милиции он не ушёл?
– Нет, а зачем? Работает сутки через трое. Жена за границу ездит, шмотки привозит, он торгует. Чем не бизнес? И никакой рэкет не достанет – над головой милиция.
– Слушай, может, тоже чего-нибудь откроем. Сыскное бюро, например, "Кивинов и дураки", а?
– Почему дураки?
– Дураки-то будут, кто ж ещё к нам придёт? Как частные конторы работают? Найдём, не найдём – всё равно платите. Сами понимаете – гарантий никаких. Ну что, давай по второй?
– Давай.
– Красота. Надо покемарить да по домам. Будем считать, что порейдовали удачно, воров, правда, не поймали, но ничего, в другой раз повезёт.
Спустя час Каразия растолкал Кивинова.
– Всё, пора. Сейчас для вида кружок пройдём и домой. Спустившись с крыши, опера вышли на улицу. Прохожих ещё не было. Четыре утра. Через несколько минут светать начнёт. Кивинов снова достал из пакета Каразии автомат и перекинул через плечо.
В переулке застучали каблучки. Из тёмной аллеи вышла молодая дамочка и, нервно прижимая к себе сумочку, торопливо пошла по проспекту. Навстречу двум бравым ребятам из милиции. Каразия сдвинул кепку на лоб, растопырил руки и с кавказским акцентом прошептал:
– Ты куда, сэстра? Пойдём сы нами. Дамочка испуганно свернула в сторону.
– Вы кто? Что вам надо?
– Тебя! – ответил возникший из темноты Кивинов и, направив на неё автомат и скорчив жуткую рожу, страшно прохрипел:
– Съедим! А-а-а!
Дамочка ломанулась через кусты.
Кивинов закинул на плечо игрушечный автомат и подмигнул Каразии.
– Ну, теперь она по ночам одна ходить не будет, а следовательно, не падёт жертвой чьих-то низменных страстей. Профилактика!
– Всё, я на метро, гони автомат.
Кивинов отдал автомат Эдику, пожал ему руку и пошёл в отделение досыпать на диване. Сильно он не спешил. По двум причинам – до конца работы оставалось ещё полчаса и необходимо было немного проветрить мозги.
Ровно в пять утра он объявился в дежурной части. Пом-деж с красными глазами бегал от телефона к телефону, дежурный выдавал бронежилеты и каски постовым и участковым. Увидя Кивинова, помдеж крикнул ему:
– Андрюха, быстро получай бронежилет и назад на Ленинский.
Полчаса назад двоих с оружием видели, по приметам те, что с зоны несколько дней назад бежали. Начальника РУВД подняли с постели, два взвода ОМОН уже район оцепили. Будем чердаки и подвалы прочёсывать.
Далеко они уйти не могли.
– Приметы какие?
– Один в ватнике, длиный, второй – чёрный, в кожаной куртке и кепке.
У длинного автомат был. Давай быстрее. Они на женщину хотели напасть.
Кивинов незаметно выскочил из дежурки, икнул и сказал сам себе:
– Я, пожалуй, пойду, а то ловля вооружённых бандитов по ночам и в привычку ведь войти может, а это вредно.
Качаясь, он дошёл до дверей кабинета, открыл его, рухнул на диван и мгновенно заснул.
В десять утра его разбудил Соловец и довольно произнёс:
– Отлично порейдовали, четыре группы задержали. Кто-то ОМОНовцев вызвал, повезло. Те территорию прочесали и целую камеру ворья натащили. Все с вещами – кто с колёсами, кто со стёклами лобовыми, кто с магнитофонами. Мы уже восемь машин вскрытых нашли.
Представляешь, как раскрываемость поднимется? Завтра снова в рейд пойдём. А сейчас иди домой, отсыпайся, спасибо за работу.
ГЛАВА 2
Пару дней спустя, когда эпопея с рейдами успешно завершилась, Кивинов решил снова прокатиться на Митро-фаньевское шоссе. Перед этим он позвонил Анне Петровне и договорился о встрече. Про штурвал он ей не рассказывал, не хотелось расстраивать женщину раньше времени. Сейчас он думал уточнить приметы Суворова, его пропавшей машины и каких-нибудь вещей, находившихся в ней.
Анна Петровна постарела на десять лет. Видно, она уже смирилась с тем, что Серёжа не вернётся, но всё-таки где-то в душе ещё надеялась. Как говорится – надежда умирает последней.
– Проходите, Андрей Васильевич, ничего нового нет?
– Пока нет, но мы ищем, не волнуйтесь. Анна Петровна тяжело вздохнула и села на стул, подперев голову рукой.
– Не могу я больше. Не знаю, как и жить-то дальше. Хоть бы тело нашли, а то неопределённость какая-то. Был человек и нет. Так же не бывает, ведь что-то должно остаться.
Кивинов немного помолчал. Потом спросил:
– Вы машину свою хорошо знаете? Может, мелочи какие помните или вещички? Многие в машинах книги хранят, инструменты, канистры, короче, утварь разную.
– Да нет, я не очень помню. Игорь лучше знает, сын. Сейчас я его позову. Игорь, зайди на минутку!
Из соседней комнаты выглянул парень лет двадцати.
– Я всё слышал, можно не повторять. Я так сразу сказать не могу.
Пойдёмте в гараж, я посмотрю, чего нет.
– Далеко?
– Не очень, минут двадцать на троллейбусе.
– Игорёк, внимательно посмотри, – засуетилась Анна Петровна, – это важно.
Через полчаса Кивинов с Игорем были уже в гараже. Игорь распахнул двери, зажёг свет. Кивинов достал блокнот и ручку. Гараж как гараж, верстачок, полки. В углу запаска, бидон, пара насосов, одежда. На верстаке тиски и две канистры.
– Насоса ножного нет, – сказал Игорь, – синего, с манометром, набора инструментов – в чёрной коробке, немецкого. Чего ещё? – Он в задумчивости огляделся. – Вроде всё, отец перед ремонтом почти всё из машины выложил. В бардачке атлас лежал в синей обложке, потрёпанный, очки тёмные в чёрной оправе, ну и мелочь – свечи запасные, авторучка.
Кажется, всё.
– Всё, так всё, давай закрывай. – Кивинов вышел из гаража. – Если что ещё вспомнишь – перезвони.
Он направился к остановке. Какая-то мысль, как назойливая муха, крутилась в голове. Что-то не так, что-то я там увидал. Может, только кажется? Мнительный стал. Нет, нет, было. Такое бывает – только что помнил, потом резко забываешь и силишься вспомнить, но не можешь, как ни старайся. Есть даже термин медицинский. Мучаешься потом. Вот и сейчас так. Ладно, пока не буду голову ломать, может, ещё вспомню.
На троллейбусе он доехал до метро, а оттуда – до Балтийского вокзала. Поймав грузовик, он подсел к водителю, показал удостоверение и попросил подкинуть до упора. В нужном месте он сошёл с машины и знакомой дорогой отправился к баракам. Наглотавшись вдоволь пыли, через сорок минут он прибыл на место. Снова составив ящики, он вскарабкался на крышу, оторвал знакомую доску и спрыгнул вниз.
Включив фонарь, Кивинов нагнулся и, приглядываясь к каждой железке, начал осматривать гараж. Копаться было неудобно, запчасти валялись друг на друге, и приходилось растаскивать их. При этом поднимающийся вверх толстый слой пыли вовсю оседал на потной футболке и забивался в нос и в рот. В раскалённом солнцем, душном гараже было как в парилке.
Кивинов достал платок, вытер вспотевший лоб и продолжил поиски.
– Вот это, пожалуй, пойдёт. Фу, хоть не зря съездил. Повезло.