В комнате царила замечательная темнота. Еще днем я заметил на окнах достаточно плотные шторы. Правильно, с ними красивее. А заодно и огонек моего фонарика из окна совсем не виден. Я включил свой фонарик и осмотрел сейфовый замок. Уроки вскрытия сейфов зарубежного производства давал мне сам пан Вольдемар Осецкий, профессионал международного класса, медвежатник божьей милостью. Он-то первый и объяснил мне, что бояться следует здоровенных наших ящиков, которые можно преодолеть только грубой силой. И, напротив, в европейских сейфах так много разных секретов, что они начинают, в конце концов, соперничать друг с другом и, при условии патриархального российского обращения с этими нежными тонкими созданиями, рано или поздно один фокус наедет на другой. Во время моего первого визита я обратил внимание, что здешнему "Октопусу" уже не меньше двух лет. А это означало… а это означало… Я оторвал две полоски скотча и крест-накрест наклеил их на замок, чтобы липкий слой попал на поверхность цифрового кода. После чего отклеил скотч обратно, одну шпильку засунул в замочную скважину, вторую – протолкнул в щель внизу дверцы и одновременно выставил на указателе произвольный код, сделав эту операцию трижды. Комбинированные замки – ключ плюс специальный код – казались защищенными на сто процентов. В случае, если в замочную скважину попадал не тот ключ, срабатывала система защиты и намертво стопорила замок. То же происходило, если трижды цифровой код устанавливался неправильно. Но вот защита от дурака здесь, похоже, не предполагала наличия наших дураков. Тех, которые будут тыкать в замочную скважину не отмычку, а всего лишь шпильку. И при этом выставлять идиотский код на указателе, который вдобавок стал липкий от скотча, что привело в действие другую хитроумную систему защиты. Нижняя шпилька в щели должна была привести в действие еще один механизм. Теоретически все четыре системы защиты должны были работать автономно, но при наших условиях эксплуатации между всеми этими фокусами – под действием коррозии и прочих забавных вещей – возникали любопытные неформальные отношения. Теперь, если привести в действие сразу все четыре системы, то срабатывал главный фокус. Запомни, – учил меня пан Вольдемар, со скуки превращавший рутинные допросы в увлекательные лекции, – в этом состоянии замок похож на собаку Павлова, которая получила сразу четыре противоречивых команды… – И что же случается с собакой? – любопытствовал я. – Очень просто, – усмехался Осецкий. – Она сходит с ума… Эту лекцию я и держал в уме, когда сделал последний шаг к цели: разбежавшись, ударил каблуком башмака по замку. Подошвы у меня мягкие, и звук вышел негромкий. Ударом был нанесен последний, завершающий штрих. Внутри замка что-то щелкнуло: собачка сошла с ума. Теперь сверхсекретный замок можно было открыть любым из четырех возможных способов. Я выбрал цифровой код и, ради смеха, выставил три шестерки. Потом повернул ручку. Тяжелая дверь со звяком приоткрылась, а потом и открылась совсем. Я немедленно осветил содержимое фонариком.
Жанна Сергеевна не зря заплатила два миллиона своим информаторам. Сведения оказались верными. На самой верхней полке в гордом одиночестве возлежала трехдюймовая дискета. А на средней полке… Я усмехнулся. Странно было бы иметь сейф – и не хранить там деньги. На соседней полке лежало три больших прозрачных полиэтиленовых пакета, набитых пачками купюр. По виду пачки состояли из банкнот по сто тысяч рублей.
Такой вариант я предвидел. Оставлять деньги на месте было глупо: даже и младенец бы догадался, что, если пропала дискета, а деньги нетронуты, то значит – замешана госпожа Володина. Присваивать деньги было, разумеется, не в моих правилах. Да и чисто технически вынести эту груду было бы непросто… Я не стал гадать. Еще днем я для себя решил эту дилемму. Взяв один, самый большой, пакет с деньгами, я аккуратно запихнул его в один из ящиков стола, принадлежащего давешнему молодцу Сергунчику. Пусть мальчик побалуется деньжатами, когда найдет. Но, скорее всего, найдут другие, и как после этого красавчик в итальянских туфлях сумеет все это объяснить, я не знаю и знать не хочу. Подозреваю, что особой радости эта приятная находка Сержику не принесет…
Оставалось еще сделать такой же подарок моим друзьям Коляну и Автоматчику. Заходить сейчас в дежурку было неразумно, но почему бы этим братцам не спрятать бабки, украденные у своей родной конторы, где-нибудь поблизости от дежурки? Допустим, в сортире. Я тихо-тихо спустился на первый этаж, убедился, что сортир пуст, и запихал в каждый из двух сливных бачков по полиэтиленовому пакету с купюрами. Пакеты замечательно поместились, словно бы они и были предназначены для того, чтобы прятать их в этом месте. Так-с, подарок готов. Теперь дискета. Я бережно вытащил дискету из прозрачного футлярчика, опустил ее во внутренний карман пиджака, а ей на смену положил в футлярчик другую, очень похожую, но пустую. Затем я хорошенечко, до хруста согнул ее и швырнул в мусорное ведро. Теперь им потребуется время, чтобы понять: это не их собственная дискета пришла в негодность от варварского обращения, а просто грабитель все подстроил. День, а то и полтора у нас в запасе есть.
Совершив эту последнюю, как мне казалось, манипуляцию, я прямой дорогой направился в тупичок, к своему окну, уже хотел руками открыть его снова… и тут у меня хватило ума присмотреться. Черт побери! Я неплотно закрепил картонку в датчике сигнализации, и теперь она от любого движения могла выпасть. И тогда будет все тридцать три удовольствия: сирена, топот ног и Колян с напарником вместо служебных собак.
Итак, этот вариант отпадает. О том, чтобы пройти через дежурку без боя, нечего было и думать. Оставалось одно – главный вход. Правда, там еще с ночи занимали очередь неугомонные акционеры, и тамошний секьюрити, тоже в камуфляже, круглосуточно следил за порядком. Значит, отпадает: целая толпа свидетелей… Хотя постой-ка, Яков Семенович! Может, это как раз и хорошо?
Стараясь не шуметь, я переместился поближе к главному входу, спрятался за декоративной колонной и стал ждать. Ждать и догонять никто не любит, но терпение, терпение и еще раз терпение – вот три главных орудия частного сыщика.
Через полтора часа толпа льготников, прибывших за заветными акциями, возросла, и те в очереди, кто стоял ближе к двери, стали нетерпеливо ерзать. Время от времени, когда пятнистый секьюрити куда-то отходил, первый десяток счастливцев просачивался в узкий предбанничек. После чего возвращался служитель порядка, выталкивал счастливцев обратно – и все повторялось заново. Если бы я вдруг захотел купить акции "ИВЫ", то мое местоположение было самым выигрышным. Колонна, за которой я прятался, находилась за предбанником, по ту сторону стеклянных дверей и в непосредственной близости от заветного окошка… Оставалось только выбрать удобный момент для своей легализации. В половине восьмого утра, когда толпа старичков уже изнемогла в ожидании, в заветном окошечке произошло шевеление: прибыл на работу кто-то из тех, кто оформлял продажи. Толпа радостно взвыла, и все тот же первый десяток счастливцев сделал очередную попытку прорыва. Стеклянные двери удержали энтузиастов, но не меня, ибо я был по ту сторону. Взмахнув руками, я – на глазах у десятка счастливчиков – выскользнул и стал первым к окошечку. За моей спиной раздался вопль возмущения. Старички из первого десятка заорали пятнистому охраннику, что-де какой-то тип пролез безо всякой очереди. Пятнистый страж, обернувшись, увидел мою фигуру возле окошка и, к великой радости всей толпы, пинком выпер меня из помещения в толпу – где меня тотчас же оттеснили назад. Я изобразил на лице благородное негодование, но спорить не стал: мне нужно было выйти наружу – вот я и вышел. Оставалось только добраться до новой квартиры, отдать дискету, немного там пересидеть (пока люди в веселых фургончиках не снимут осаду). И – возвращаться к своим прочим делам.
Ровно через полтора часа я был на месте. Жанна Сергеевна, открывшая мне дверь, с порога тревожно спросила:
– Ну как?
Я закрыл за собой дверь, снял плащ, разулся и только после этого ответил птичке.
– Все в порядке. Дискета у нас. Получите и распишитесь.
Квартира друзей Жанны Сергеевны, уехавших в Голландию, не очень понравилась мне из-за обилия выступающих то и дело острых поверхностей – косяков, плинтусов, углов шкафов, швов батареи парового отопления. Даже сев на диванчик, я вынужден был немедленно подпрыгнуть: в углу притаилась острая режущая кромка пружины; еще немного – и мои брюки украсила бы здоровенная рваная дыра.
Справедливости ради скажем, что было в квартире птичкиных друзей и кое-что хорошее. Телевизор, например, был куда лучше. Стенной шкаф был поновее. И вдобавок на столе возле окна белел компьютер.
Жанна Сергеевна проследила за направлением моего взгляда и взяла в руки дискету.
– Хочешь поглядеть на роман? – спросила она меня. – Тебе, наверное, интересно посмотреть на то, что ты спас из пиратских лап?
Признаюсь, мне было не очень интересно. Романом больше, романом меньше. Ну, американец. Хемингуэй вот тоже американец.
Тем не менее я послушно сказал птичке:
– Конечно, хочу.
Жанна Сергеевна включила компьютер, сунула добытую с риском дискету в дисковод и, не поднимая глаз на экран, пробежалась по клавиатуре. Я стоял у нее за плечом, наблюдая, как на экране возникают первые строчки.
После чего я вгляделся в эти строчки.
– Этот ваш Макдональд, он что, в модернизм ударился? – удивленно спросил я через несколько секунд. – Ни сюжета, ни действия. Какие-то списки, какие-то схемы, да еще и сокращения. Головоломка какая-то, а не текст!
Жанна Сергеевна подняла голову от клавиатуры, взглянула на дисплей и хрипло вскрикнула:
– Боже мой! Это НЕ ТА дискета!…
Taken: , 1
Часть вторая
ОХОТА
Taken: , 1Глава 1
УПРЯМЫЙ ФАТУМ
Я поднял глаза от экрана и взглянул в окно. Рассвет нагонял тоску. Мутно-голубое утреннее небо в окне сильно проигрывало великолепной чистой голубизне дисплея и в цвете, и в яркости. Настоящий наш мир уступает этому компьютерному великолепию едва ли не во всем, подумалось мне вдруг. Вот оно, Эльдорадо. Страна чудес. Здесь все имеет смысл, женщины здесь не плачут, смерть не страшна, потому что временна, а все проблемы можно решить, умело нажимая несколько нужных клавиш. Как жаль, что мы с птичкой существуем только по эту, а отнюдь не по ту сторону экрана.
Я вздохнул.
– Жанна Сергеевна, – произнес я ласково. – Ну, пожалуйста, не плачьте. Лучше выпейте-ка глоток-другой. – Я налил птичке из бутылки чуть на донышко граненого стакана и не отставал, пока Жанна Сергеевна меня не послушалась. – Вот молодец, – сказал я, снова наливая в стакан чуть-чуть спиртного. – Ну, и еще немножко. За маму, за папу, за Якова Семеновича…
Бутылку этой настойки я конфисковал в здешнем стенном шкафу. Вместо рюмок пришлось использовать граненые стаканы – других емкостей я не нашел.
Птичка покорно выпила и за Якова Семеновича. Глаза у нее еще были красные, но потихоньку она отходила. Слава Богу. Наталья бы на ее месте закатила воплей часа на полтора, причем главным виновником всех ее бед непременно оказался бы ваш покорный слуга. Птичка вела себя достойно.
– Это я, я во всем виновата, – горестно проговорила она, глядя в пустой стакан. – Я поверила жуликам и вас втянула… Конечно, они меня обманули Выманили деньги и наврали с три короба.
– С-с-скоты! – протянул я с чувством, пробуя и сам наконец конфискованную настойку. Вкус был терпкий, но не без приятности.
– Яшенька, ты на меня не сердишься? – тихонько спросила Жанна Сергеевна, подняв глаза от стакана. – Честное слово, я была в полной уверенности… – Она протянула руку к бутылке и чуть не опрокинула ее на клавиатуру компьютера. Я с трудом успел подхватить бутылку и, видимо, задел мимоходом какую-то клавишу. Ровненькие строчки головоломки на экране поехали куда-то вбок. Конечно же, колонки сокращений и цифр не имели никакого отношения к украденному у птички роману "Второе лицо". Даже самый крутой постмодернист не додумался бы начать свое произведение вот так:
Крм-37 О.Д.
Плкт-30 О.Д.
Крс-15 В.Ш.
Явр-17 М.Ш.
Лгв-21 О.Д.
И так далее.
Всего в колонке было строк пятьдесят – семьдесят, а то и все сто. Как видно, "Меркурий" все-таки страховал свои коммерческие тайны от непрошеного взгляда. Это было разумно, учитывая надежность сейфа. Что означали все эти таинственные сокращения, я не знал и, честно говоря, знать не хотел. Мы и так уже с дорогой госпожой Володиной по уши вляпались в чужие дела. Хватит. Если побыстрее все вернуть на место, у нас есть маленькая вероятность остаться в живых. Авось слон поймет, что муравей не посягает на его коммерческие секреты…
– В общем, так, Жанна Сергеевна, – проговорил я, видя, что птичка уже окончательно пришла в себя. – Мы с вами сделали, что смогли. Ну, не получилось. Бывает. Поскольку вышла осечка, никакой платы я с вас не возьму. Вы ведь тоже меня выручили, предоставили мне убежище. Сегодня же я отошлю им обратно дискету, от греха подальше, и мы…
– Подожди-ка, Яшенька. – Птичка поглядела на меня с каким-то странным выражением лица. Я сразу же испугался. Азартные огоньки, вдруг вспыхнувшие в ее глазах, вызвали у меня самые нехорошие предчувствия. Я неожиданно понял, что птичка вовсе не собирается идти на попятную и отступать от своего сумасшедшего плана. Так и оказалось. Жанна Сергеевна выщелкнула обратно злополучную дискету, взяла ее двумя пальчиками и с торжеством сказала:
– Я все придумала, Яшенька! Мы все-таки вернем моего Макдональда!
– Каким это образом? – поинтересовался я, искренне надеясь, что птичка в детстве не любила читать зарубежные детективы и что они ее с тех пор глубоко не перепахали.
Но в этом-то я как раз и ошибся.
– Ченч, – радостно проговорила птичка. – Произведем обмен.
Я ужаснулся Разумеется, мысленно.
– Жанна Сергеевна, – печально сказал я. – Ну с чего вы решили, будто "Меркурий" согласится поменять ваш роман на эти криптограммы? Мы ведь даже не представляем, ЧТО тут зашифровано!
Птичка хитро прищурилась.
– Яшенька, – с улыбкой произнесла она. На лице ее уже не осталось и следа от пасмурного настроения. – Милый Яшенька, ты-то не валяй дурака. Ты ведь тоже сразу понял, что какую-нибудь никчемную дрянь они едва ли станут держать в таком сейфе.
– Допустим, – признал я птичкину правоту. – Допустим, у нас в руках необыкновенно ценная информация, которая до зарезу нужна "Меркурию"…
– А может, компании "ИВА", – уточнила Жанна Сергеевна.
Я понял, что она все-таки запомнила мои слова, сказанные в ту нашу ночь. Несмотря на шерри и несмотря на пьесу для двоих, которую мы потом с ней разыграли.
– Тем более, – кивнул я. – Тем более, если это секрет самой "ИВЫ". И упаси Боже, если компания "ИВА" заподозрит, будто мы что-то знаем об этом секрете…
Птичка положила дискету на стол – бережно, как будто она была из тончайшего стекла или покрыта слоем нитроглицерина.
– Яшенька, любимый мой, – проговорила она, осторожно взяла мою ладонь и прижалась к ней прохладной щекой. – Она и ДОЛЖНА заподозрить! Как раз в этом моя идея!
– Безумие, – сердито сказал я, попытавшись освободить руку. Попытка, правда, оказалась не слишком убедительной. Птичка, воспользовавшись моей нерешительностью, тотчас же захватила и другую мою руку, положив ее уже себе на плечо.
– Совсем даже не безумие, – рассудительно, как маленькому, объявила птичка. – У нас ВСЕ получится. Ты сделаешь. Ты гений сыска. Ты сможешь все, если захочешь… – Голос ее, тихий, теплый, чуть-чуть хрипловатый, вновь начал действовать на меня, как гипноз.
Но я был почти трезв и мог еще сопротивляться.
– Мы погибнем, – проговорил я. – По сути, мы уже погибли вчера, впутавшись в эту авантюру…
– Ну, раз мы уже погибли, – все так же рассудительно протянула Жанна Сергеевна, – что нам еще терять? Попробуем, да?
Ее лицо неожиданно оказалось рядом с моим, и я почувствовал, что щека ее уже горяча, а губы мягки и влажны.
– Ты ведь поможешь мне, Яшенька? – шепнула птичка мне на ухо.
"И не подумаю", – ответил я. Но почему-то снова мысленно. Я вспомнил Кремера со своей блондинкой. Как же ее звали? Татьяна? Тамара? Во время нашей последней встречи Кремер выглядел слишком счастливым с ней, чтобы это могло закончиться чем-нибудь хорошим. У блондинки был какой-то заводик, пустяковый, детская забава. Но непонятным образом ее игрушечное производство помешало "Объединенному Банковскому Концерну". Блондинку любезно предупредили. Та не нашла ничего лучшего, как нанять Кремера. Дважды этой влюбленной парочке улыбалась удача, но на третий раз их вычислили. Бронированное его убежище – посерьезнее, чем у меня, – штурмовать не стали, а просто дождались, когда Кремер заночует у блондинки, и покрошили их из автоматов. Потом квартиру с трупами подожгли, так что похороны были символическими. Нечего было хоронить.
– Спасибо, Яшенька, – по-своему истолковала мое молчание Жанна Сергеевна. – Я люблю тебя, солнышко. Я так и думала, что ты согласишься.
"Но я ведь не согласился!" – закричал во мне профессионал, но его задушенный голосок услышал только я один. Птичке вновь досталось мое молчание: дать слово профессионалу у меня не хватило силы воли. Все как в сказке, меланхолично подумал я. Они жили долго и счастливо и умерли в один день. У нашей сказки будет такой же финал.
– Жанна Сергеевна, – сказал я покорно – У нас почти нет шансов. Мы с вами умрем в один день.
– Надеюсь, не прямо сейчас? – нетерпеливо спросила птичка, протянув руку к верхней пуговице моей рубашки…
Когда мы спохватились, стрелки часов приблизились к полуденной отметке.
– Скоро двенадцать, – сладко потянувшись, проговорила птичка. – Пора позвонить им насчет обмена. Ты помнишь телефон?
Я хмыкнул и дал наконец высказаться профессионалу.
– Я помню, Жанна Сергеевна, – строго заявил профессионал в моем лице. – Но сейчас мы звонить никуда не будем. Понятно?
– Понятно, – послушным голосом проговорила птичка. – А почему не сейчас?
– Потому, – желчно ответил профессионал, а я, перехватив инициативу, вынужден был объяснить:
– Во-первых, сначала нам нужно хорошенько подготовиться и все продумать до мелочей. Подправить доверенность на "мерседес", обновить экипировку… да мало ли?
– Во-вторых? – спросила птичка.
– Во-вторых, они должны немного понервничать. Утром они поверят в ограбление, днем найдут деньги и наедут с дознаниями на трех собственных молодцов. И не раньше, чем к вечеру, они сообразят, что дискета подменена… Лично я не против, чтобы Коляна и Сергунчика немножко подергали за фалды. Может быть, вы против?
– Ни в коем разе, – без колебаний произнесла Жанна Сергеевна. – Они этого вполне заслужили. Ка-а-злы! – протянула она с чувством.
Я засмеялся. Профессионал во мне уже смирился с тем, что мы намеревались сделать, и стал составлять наилучший в данных условиях план действий. Наилучший из наихудших.
– Включите-ка телевизор, – скомандовал я. – Поглядим, что в городе происходит.
Жанна Сергеевна по привычке зашарила по дивану в поисках коробочки дистанционного пульта, наткнулась, как и я утром, на острую кромку пружины, ойкнула и вспомнила, что не дома. Пульт наконец нашелся в стенном шкафу – том самом, откуда я позаимствовал бутылку и стаканы. Когда экран телевизора зажегся, дневные новости уже шли.