- Жаль, ах, жаль. Пяточек к завтраку сейчас было бы уместно. Несите тогда печенье. Две пачки…
Девочка оторвалась от книжки, посмотрела на Тихонова строгими глазами:
- Дядя, а ямщик - это извозчик?
- Извозчик, - кивнул Стас. - Извозчик-дальнорейсовик.
Старичок, прижав палец к губам, сказал:
- Тише!
"Маяк" передавал последние известия. Дослушав, старик улыбнулся, и лицо его, потеряв выражение озабоченности, вдруг стало добрым, почти ласковым. Он показал на справочник и сказал торжествующе:
- Великая книга. Это сводный железнодорожный справочник за нынешний год. Придумывая неожиданные маршруты перевозок, можно с помощью этого справочника обеспечить индивидуальными арифметическими задачами каждого школьника страны. Например, сколько будет стоить и сколько потребуется вагонов, чтобы перевезти из Мурманска во Владивосток пятьсот тонн апельсинов, тысячу тонн нефти и тысячу восемьсот кубометров леса? А-а?
- Действительно, очень интересно возить апельсины из Мурманска во Владивосток, - сказал Стас. Женщина с вязаньем улыбалась. Видимо, старичок уже вдоволь побеседовал с ней на все темы и жаждал новой аудитории.
- Вот посмотрите и убедитесь сами, - протянул он Стасу справочник.
- Сейчас, доем только печенье, - покорно сказал Стас. От ознакомления со справочником, видимо, было не отвертеться. Он полистал толстую, отлично изданную книгу. С картами, графиками, подробными расписаниями. Стас остановился на крупномасштабной карте-плане Киевской железной дороги, стал внимательно всматриваться и тихо охнул.
- Что? Говорил я вам, что не оторвётесь? - ликовал старикан.
- Не оторвусь, не оторвусь, - быстро сказал Стас, лихорадочно листая справочник в поисках карты административного деления. Наконец нашёл, посмотрел, вернулся обратно и сравнил с картой-планом, потом ногтем отметил точку на административном разноцветье маленького портрета страны.
Дверь отъехала в сторону и проводница сказала Тихонову:
- Через десять минут - Ровно. Вам сходить…
За окном замелькали пакгаузы, старая водокачка, вагоны-дома путейских рабочих. На стрелках судорожно забились, затарахтели колёса…
СРОЧНО!
ТЕЛЕГРАММА
Москва, Петровка, 38, Шарапову
Незамедлительно сообщите в адрес Ровенского уголовного розыска, кому была выдана в народной библиотеке имени Чехова книга Рэя Брэдбери "Фантастические рассказы". Книга подарена библиотеке читательницей Суламифь Яковлевной Панкиной.
Тихонов
2.
Человека по фамилии Хижняк Тихонов нашёл быстро. Депутат райсовета Анна Фёдоровна Хижняк работала старшей аппаратчицей на Ровенском химическом комбинате.
- Недели две назад с ней разговаривала журналистка из Москвы, - сказал Тихонову председатель месткома. - Хотела написать о ней и не успела - трагически погибла. В газете сообщение было вместе с очерком о нашем комбинате. Хорошо, душевно написала. Как же это она погибла? Под машину попала?
- Есть много разных способов трагически погибнуть, - пожал плечами Стас. - А как увидеться с Анной Фёдоровной?
- Она сегодня должна была вернуться из Киева. К сыну ездила на зимние каникулы - он у неё студент-дипломник. Адрес в личном столе найдёте.
Хижняк жила в старой части города, в небольшом деревянном доме. Когда Тихонов вылез из такси, уже перевалило за полдень. Он постучал в дверь, обитую старым дерматином и тряпочными полосками, и кто-то тёплым мягким голосом крикнул в доме:
- Подождите, подождите, сейчас открою…
Загремела щеколда, и из-за открытой двери ударил в лицо запах молока и свежего хлеба. У женщины было молодое, еле тронутое морщинками лицо и совершенно белые волосы. Туго затянутые в косу на затылке, они сидели на голове, как серебряный шлем.
- Анна Фёдоровна?
- Да. А вы ко мне?
- Я хотел поговорить с вами…
Полы в комнате были белые, дощатые, выскобленные до стерильной чистоты. Тихонов посмотрел с сомнением на свои облепленные снегом ботинки, но женщина добродушно засмеялась:
- Заходьте, заходьте. Всё одно - убирать, во всём дому грязь. Только сегодня приехала - у сына в гостях десять дней была.
На стене висела фотография красивого смуглого парня, и Тихонову вдруг показалось, что он уже где-то видел это лицо.
- Простите, Анна Фёдоровна, а когда вы поехали к сыну?
- Во вторник прошлый. А что? - встревожилась женщина.
- Нет, я просто так спросил. - Тихонов понял, что она не знает о смерти Тани - в дороге разминулась с газетным сообщением. Он помедлил и сказал:
- Анна Фёдоровна, я из Московского уголовного розыска. Привело меня к вам печальное событие…
- Что? Случилось что? - Хижняк стала медленно бледнеть.
- Вы помните Таню Аксёнову?
Хижняк что-то хотела сказать, но горло сдавило, она сглотнула тяжёлый ком, кивнула:
- Одиннадцать дней назад она погибла…
- Убил. Убил! Убил, проклятый!..
3.
Стас огляделся. Ночная улица была пустынна, голые чёрные ветви деревьев покачивались под порывистым холодным ветром, редкие неяркие фонари с трудом рассеивали вокруг себя мрак. Стаса знобило. На вокзал, надо скорее на первый же поезд. Как назло, ни одного такси не видать. Тихонов шёл размашистым шагом, всё быстрее и быстрее, потом побежал. В груди что-то противно ёкало и свистело, остро закололо под лопаткой. "Пуля давит, - подумал Стас. - Ничего, она не опасная. Больно потому, что она на плевру давит. Нет, она уже не опасная. Как это врач сказал - она "покрылась капсулой". Слово противное - "капсула". Ничего, ещё метров пятьсот пробежать можно. Скоро всё уже кончится… Надо успеть на московский ночной экспресс…" Он бежал и бежал, уговаривая себя потерпеть ещё до следующего фонаря, потом до следующего, и ещё до одного. Брызгал из-под ног грязный жидкий снег, глухо цокали подковки на каблуках, и над переулком разносился сухой хрип лёгкого, разорванного пулей два года назад…
В комнате милиции на вокзале сидел мужчина в сером коверкотовом костюме.
- Из Москвы? Надо помочь - поможем. А вы пока присядьте.
Тихонов опустился на полированную, очень неудобную скамейку с резной надписью "МПС", прикрыл глаза. Он тяжело дышал, вытирая ладонью пот с лица. Мужчина снял трубку и негромко сказал:
- Зина! Майор Сударев позвонил. На семьдесят первый один билет в двухместное купе, быстренько! Как это нет? Знаю, знаю, для проводниц оставляете, чтобы их пассажиры не беспокоили… А если проверю? Что? Нашлось уже? Ну и чудненько. Сейчас к вам товарищ Тихонов подойдёт…
Повернулся к Стасу, объяснил:
- Подойдите к седьмой кассе, получите билет в отдельное купе. Я вижу - вам давно пора спокойно выспаться…
- Спасибо. Помогите мне добраться до горотдела. Мне очень срочно надо позвонить по междугородной.
- Элементарно, - сказал Сударев и вызвал дежурного сержанта: - Пахомов, заведи мотоцикл, подбрось товарища на Гончарную.
Через десять минут Стас уже разговаривал по телефону с начальником Ярцевской колонии.
- Опознание провели, - бился в мембрану далёкий окающий голос. - Плечун без всяких сомнений опознал на фотографии номер три человека, который купил у него винтовку…
Тихонов положил трубку и снова разгладил на столе телеграмму Шарапова:
"Книга Рэя Брэдбери "Фантастические рассказы" выдана 26 января с/г. Т.С. Аксёновой".
Следующая суббота
1.
К Брянску поезд подошёл в шесть часов утра. Было ещё темно и только на востоке рассвет уже начал размывать густую синеву неба, стирая с него звёзды, как капли со стола. На перроне царили сутолока, гомон, метались фонари проводниц. Тихонов вышел на вокзальную площадь, огляделся и направился к автобусной станции. Кассирша с сожалением сказала:
- Ваш автобус ушёл двенадцать минут назад. Следующий отправляется в десять ноль пять.
Тихонов про себя чертыхнулся, спросил:
- А согласовать автобусное расписание с железнодорожным никак невозможно?
Девушка развела руками:
- Это не от меня зависит.
- Я понимаю. Просто, когда спешишь, торжествует принцип максимального невезения.
- Какой, какой принцип?
- Максимального невезения: бутерброд всегда падает маслом вниз.
Девушка улыбнулась:
- А если всё-таки вверх?
- Значит, он упал неправильно…
Тихонов шёл малолюдной улицей, негромко ругался и размышлял, где ему провести оставшиеся четыре часа. На углу ярко светилась вывеска "Баня". Пожалуй, это был хороший выход из положения. В вестибюле остро пахло земляничным мылом и берёзовыми вениками. Тихонов заплатил за ванный номер, вошёл в небольшую кафельную комнатку, щёлкнул замком, пустил горячую воду. Вода с шипением бежала по эмалевым стенкам ванны, закручивалась в булькающий, пузырчатый водоворот у стока. Стас снял пиджак, опустившись на кожаный диванчик, устало слушал бормотание и шелест воды. На живот тяжело давила рукоятка пистолета, вылезшая из открытой полукобуры.
От нервного возбуждения он всю ночь не сомкнул глаз и теперь сонная одурь тёплым паром заволакивала голову. Стас быстро разделся, влез в воду и незаметно для себя задремал…
…Учителя Коростылёва он встретил жарким июльским полднем, прогуливаясь с майором Садчиковым по улице Горького. У Стаса ещё дёргался глаз, контуженный пулей Крота-Костюка, но настроение было прекрасное, и Садчиков подсмеивался над ним:
- В п-погонах новых щегольнуть охота?
Коростылёв стал совсем старый. Он говорил тихо:
- Эдик Казарян уже ведущий конструктор. А Слава Антонов стал кандидатом паук. Атомщик.
Стасу послышалось в голосе Коростылёва осуждение. И он, словно оправдываясь, с вызовом сказал:
- А я стал капитаном!
Садчиков усмехнулся:
- Каждый к-кулик своё местожительство хвалит.
Коростылёв спросил его:
- А вы там же работаете?
Садчиков кивнул. Стас, как будто извиняясь за то, что Садчиков не кандидат атомных наук, сказал Коростылёву:
- Он уничтожил банду знаменитого Прохора…
Учитель помолчал. Ветер трепал его редкие седые волосы, и Стас боялся, как бы они все не улетели. Потом Коростылёв улыбнулся:
- Я доволен тобой. Вы делаете очень важное - караете зло. Прощать содеянное зло так же преступно, как и творить его.
- М-мы не караем. Закон карает. М-мы только ловим, - сказал Садчиков и отвернулся.
Стас почему-то разволновался тогда и, чтобы скрыть это, сказал:
- Всё замечательно. Одна беда - не можем определить своё место в споре между физиками и лириками…
Вода в ванной остыла, и Стас проснулся от холода. Он пустил на себя из душа струю горячей воды, гибкую и упругую, как резина. Потом вылез и долго сидел на диванчике, завернувшись в простыню, осторожно поглаживая багрово-синеватый шрам на груди. Не спеша оделся, взглянул на часы: стрелка подползла к девяти. Он перекинул через плечо ремешок с петлёй, достал "макарова", оттянул затвор, дослал патрон. И повесил пистолет в петлю слева под мышкой.
…Автобус, перемалывая толстыми шинами бугры наледей, въехал на площадь. Кондукторша сказала:
- Пойдёте прямо по этой улице, за третьим кварталом направо - улица Баглая.
Тихонов огляделся. Часы на здании горисполкома показывали половину второго. Прилично потрясся в автобусе.
Стас направился в горотдел милиции. За двадцать минут он договорился с начальником уголовного розыска, как расставлять людей, когда прислать машину. Вышел на улицу и вдруг с удивлением заметил, что больше нет ни азарта погони, ни возбуждения, ни страха. Сейчас он пойдёт и возьмёт этого бандита. И всё произойдёт буднично, даже если тот попробует стрелять. Он посмотрел на вялое зимнее солнце, беззащитное, на него можно смотреть, не щурясь, провёл холодной ладонью по лицу и вспомнил, что так же прикоснулась к его лбу Танина мать, повернулся и пошёл на улицу Баглая. Он даже не посмотрел, есть ли в доме двадцать девять чёрный ход, а прямо постучал в дверь и сказал вышедшей женщине:
- Здравствуйте. Хозяин дома?
- Заходите, он скоро придёт. Суббота сегодня - он в баню пораньше пошёл.
Женщина открыла из прихожей дверь в столовую, пропустила Стаса, сказала:
- Жена я. Нина Степановна зовут.
- Очень приятно. Тихонов, корреспондент из Москвы.
- Пообедать хотите или самого подождёте? - Из кухни доносился запах пирогов и жареного мяса.
- Спасибо. Мы лучше сначала побеседуем, - сказал Стас и подумал: "Диеты у нас с ним разные…"
Нина Степановна сказала:
- Сам-то важен стал. Недавно уже приезжала к нему корреспондентша. Из Москвы тоже. Не застала только - в районе был.
- Знаю, - кивнул Стас. - Из нашей газеты. С вами разговаривала?
- Да, проговорили три часа. Не дождалась, расстроенная была. А сам, то же самое, как рассказала о ней, расстроился, что не застала. Да, знамо дело, всем разговоры приятные вокруг себя охота слышать, да и работяга он большой - статья об нём авторитету бы прибавила…
- Это уж точно, - сказал Стас. - Корреспондентка книжку у вас здесь не забывала? Просила захватить, если сохранилась…
Хлопнула входная дверь. Тихонов выпрямился, сунул руку под пиджак, щёлкнул предохранителем "макарова". Женщина сделала шаг к двери.
- Стойте! - свистящим шёпотом сказал Стас. - Стойте на месте…
Женщина обомлела. Распахнулась дверь.
- Заходите, Ерыгин, я вас уже час дожидаюсь.
Вошедший автоматически сделал ещё один шаг, сказал:
- Здрасте, - и судорожно обернулся.
Стас больно ткнул его стволом пистолета под ребро и сорвавшимся на фальцет голосом крикнул:
- Ну-ка, ну-ка, без глупостей! - Вздохнув, сказал: - Я за вами две недели не для того гоняюсь, чтобы сейчас ещё кросс устраивать…
Женщина, оцепенев от ужаса, прижалась к стене. Из кухни нанесло чад подгорающего мяса.
- Вы, Нина Степановна, займитесь пока на кухне, а мы с вашим супругом побеседуем.
На крыльце затопали тяжёлые шаги. Стас, прижав к бедру наведённый на Ерыгина пистолет, отскочил к столу, чтобы видна была входная дверь. Громыхнула щеколда, и вошли три милиционера. Стас облегчённо вздохнул и подумал: "Вообще-то глупость, конечно, была - идти за ним одному. Он же меня соплёй перебить может. Расчёт на внезапность оправдался…"
- Что, Ерыгин, здесь говорить будем или прямо в Москву поедем?
Ерыгин разлепил сразу запёкшиеся губы, хрипло сказал:
- Не о чем мне с тобой говорить…
Стас кивнул милиционерам:
- Наручники…
2.
Тихонов вышел на трап первым, за ним - Ерыгин, которого придерживали сзади два оперативника. Они шли из носового салона, и пассажиры, выходившие из двери у хвоста самолёта, удивлённо и испуганно смотрели на эту молчаливую группу. Внизу, у первой ступеньки трапа, стоял, расстегнув пальто, заложив руки в карманы, широко расставив ноги, Шарапов. И Тихонову вдруг захотелось побежать по лестнице ему навстречу, обнять и сказать что-нибудь такое, что завтра ни за что не скажешь. Не спеша спустился, усмехнулся, протянул руку:
- Здравствуйте, Владимир Иванович. - Кивнул через плечо. - Вот и нашёл я его всё-таки…
Шарапов и не взглянул на убийцу. Не отпуская руки Стаса, он смотрел на него своими чуть раскосыми монгольскими глазами. Потом сказал медленно, и слова будто падали на бетон тяжёлыми мягкими гирьками:
- Я рад, сынок, что это тебе удалось, - он сделал паузу и добавил, хотя Стас заметил, что Шарапову не хотелось этого говорить: - Если бы ты его не взял, тебе жить дальше было бы нелегко…
Аэропорт был похож на огромный светящийся кусок сахара. Прожектора высвечивали серебристые сигары самолётов, искры вспыхивали на полосках снега между бетонными плитами, тускло светились огни в чёрном лаке оперативных "Волг". Шарапов посмотрел в серое, безжизненное лицо Ерыгина и сказал оперативникам:
- Поезжайте с ним в первой.
Ерыгина посадили в машину, вырвался белый дымок из выхлопной трубы, и машина рывком ушла в ночь, на шоссе, в Москву. Шарапов открыл дверцу второй "Волги".
- Влезай, я за тобой.
Шофёр Вася сказал:
- Здравствуйте, Станислав Павлович! Мы вас заждались.
- Не говори - два дня не был, - улыбнулся Стас и почувствовал, что всё кончилось, что он - дома…
Мелькали чёрные деревья на обочинах, вдалеке горели огоньки на шпиле Университета. "Волга" со свистом и шелестом летела по пустынному ночному шоссе. Голос Тихонова звучал надтреснуто:
- В принципе мы с вами не ошиблись, Владимир Иванович, предположив, что причина смерти Тани скрыта в её личной жизни. Но мы не знали этого человека и поэтому канцелярски сузили понятие личной жизни. Вы понимаете, для Тани не было чужих болей и бед, они становились её личными бедами, частью её личной жизни. Так и получилось, когда она познакомилась с Анной Хижняк. А жизнь Хижняк - отдельная страшная трагедия, за которую надо было бы само по себе расстрелять этого бешеного пса. Вот послушайте. Анна Хижняк вышла замуж за местного счетовода Ерыгина прямо перед войной. И как только в Здолбунов - это под самым Ровно - пришли немцы, Ерыгин отправился к ним и предложил свои услуги. Парень он был здоровый, незадолго до войны стал чемпионом города по стрельбе. Ерыгина взяли в карательные войска СД, и он прославился неслыханной жестокостью. Скоро стал командовать расстрелами евреев, советских и партийных работников. Мне рассказала Хижняк, что Ерыгин выстраивал в шеренгу и с большого расстояния из карабина беглым огнём валил людей через одного. Это называлось у него "расчёт на первый-второй". В середине сорок второго года Ерыгин получил серебряную медаль "За заслуги перед рейхом" и нашивки ротенфюрера. Он каждый день приходил в дом её матери, куда Анна убежала от него с крошечным ребёнком, издевался над нею и бил. А когда понял, что она не вернётся к нему, сдал её в фельджандармерию как связную партизан. Шесть дней просидела она в камере, ожидая виселицы. На седьмую ночь в Здолбунов нагрянули партизаны, сожгли дотла комендатуру, перебили всех немцев и полицаев, а арестованных освободили. Она ушла с шестимесячным сыном к партизанам, уверенная, что этого изувера убили вместе с остальными бандюгами. Да выжил, сволочь, сменил фамилию, окопался, женился и осел на глубинке.