В компанию входит и ряд других: Кристер Шёберг, художник, Брор Форсгрен, рекламный агент, Лена Ротзен, журналистка, Бенгт Форс, журналист, Джек Мередит, кинооператор, и еще несколько более или менее случайных людей. Никто из них не участвовал в этих посиделках".
Мартин Бек встал и принес обрывок бумаги, на которой делал пометки, когда разговаривал с Меландером.
Он взял этот обрывок с собой в постель.
Прежде чем погасить свет, он еще раз все прочел список Колльберга и свои торопливо нацарапанные строчки.
XXII
В субботу, тринадцатого августа, было облачно и ветрено, и двухмоторный "Конвэйр Метрополитан", летящий в Стокгольм против ветра, опаздывал.
Привкус раков во рту на следующий день - штука не очень приятная, а бумажный стаканчик отвратительного кофе, которым пассажиров потчевала авиакомпания, дела вовсе не улучшил. Мартин Бек прислонил голову к дребезжащему иллюминатору и смотрел на облака.
Он попытался курить, но привкус был ужасным. Колльберг читал "Сюдсвенска дагбладет" и с отвращением поглядывал на сигарету. Очевидно, он чувствовал себя ненамного лучше.
Если говорить об Альфе Матссоне, то прошло почти три недели с тех пор, как персонал последний раз видел его в вестибюле гостиницы "Дунай" в Будапеште.
Пилот объявил, что впереди сплошная облачность и что в Стокгольме моросит дождь и температура пятнадцать градусов. Мартин Бек погасил сигарету в пепельнице и спросил:
- То убийство, которым ты занимался десять дней назад, уже расследовано?
- Да.
- Ничего неясного?
- Нет. Если ты имеешь в виду психологическую сторону, то это совершенно неинтересно. Оба надрались сверх всякой меры. Тот, кто жил в этой квартире, поддевал другого, пока у того не лопнуло терпение и он не ударил того, первого, бутылкой. Потом перепугался и нанес ему еще двадцать ударов. Впрочем, ты ведь это уже знаешь.
- А что было потом? Он не пытался спастись?
- Да. Пошел домой и завернул в бумагу свою окровавленную одежду. Потом взял пол-литра денатурата и отправился под мост Сканстулсброн. Достаточно было подъехать туда и спокойно забрать его. Какое-то время он все отрицал, а потом начал хныкать.
Он помолчал и потом добавил, по-прежнему не отрываясь от газеты:
- У него просто не все дома. Сканстулсброн! Он вроде бы думал, что полиция не будет искать его там. В общем, поступил просто как умел.
Колльберг опустил газету и посмотрел на Мартина Бека.
- Вот именно, - сказал он. - Поступил просто как умел.
И снова углубился в газету.
Мартин Бек наморщил лоб, вытащил список, полученный от Колльберга, и снова прочел его. Он перечитывал его снова и снова до тех пор, пока они не оказались над Стокгольмом. Мартин Бек сложил бумаги и пристегнул ремень. Потом наступили обычные неприятные минуты, когда самолет швыряло порывами ветра и он скользил по невидимой горке. Палисадники и крыши, два прыжка по асфальту, и, наконец, Мартин Бек мог облегченно вздохнуть.
Ожидая багаж в зале, они обменялись несколькими фразами.
- Вечером уедешь из города?
- Нет, еще немного подожду.
- Странно все-таки с этим Матссоном.
- Да.
- Меня это раздражает.
Посреди Транебергсброн Колльберг сказал:
- А еще больше меня раздражает то, что я по-прежнему должен думать об этом дурацком деле. Матссон был мерзавцем. Если он действительно исчез, то человечество от этого только выиграло. Если он куда-нибудь смылся, его кто-нибудь рано или поздно схватит. Это не наше дело. А если с ним в этой Венгрии действительно что-то произошло, то это тоже нас не касается. Разве я не прав?
- Конечно прав.
- А что, если он теперь действительно исчезнет, словно под землю провалится. Это значит, что придется ломать себе голову над этим десять лет. Черт возьми, ну и работенка.
- Ты не очень силен в логике.
- Нет. Вот именно, - сказал Колльберг.
В управлении полиции было непривычно тихо и спокойно, ведь сегодня была суббота и, несмотря ни на что все-таки лето. У Мартина Бека на столе лежало несколько неинтересных писем и записка от Меландера:
"В квартире пара черных полуботинок. Старых. Давно не ношенных. Вообще ни одного костюма".
За окном ветер раскачивал кроны деревьев и бросал в стекла мелкие капли дождя. Мартин Бек думал о Дунае, пароходиках и порывах ветра с раскаленных холмов. О венских вальсах. О теплом нежном ночном воздухе. О мосте. О набережной. Мартин Бек осторожно ощупал шишку на затылке, вернулся к столу и сел.
Вошел Колльберг, посмотрел на записку Меланлера, почесал живот и сказал:
- Очевидно, это все-таки наше дело.
- Похоже на то.
Мартин Бек немного поразмышлял. Потом сказал:
- Ты отдавал где-нибудь паспорт, когда был в Румынии?
- Да, полиция забрала его у меня прямо в аэропорту. Я получил его обратно в гостинице приблизительно через неделю. Я видел, что он лежал в ячейке для писем несколько дней, прежде чем они отдали его мне. Это была большая гостиница. Полиция ежедневно привозила кучу паспортов.
Мартин Бек придвинул к себе телефон.
- Будапешт, 29-83-17, частный разговор, майор Вильмош Слука. Да, майор С-Л-У-К-А. Нет, в Венгрии.
Он снова подошел к окну и молча смотрел на дождь. Колльберг сидел в кресле для посетителей и разглядывал светлые полумесяцы на ногтях правой руки. До той минуты, когда зазвонил телефон, ни одни, ни другой не пошевелились и не произнесли ни слова.
Кто-то сказал на ломаном немецком языке:
- Да, майор Слука сейчас подойдет.
Звук шагов в управлении полиции на площади Ференца Деака. Потом раздался голос Слуки:
- Добрый день. Как у вас там, в Стокгольме?
- Дождь и ветер. И холодно.
- А у нас сегодня больше тридцати градусов, это уже многовато. Я только что подумал, не сходить ли мне в купальню "Палатинус". Есть что-нибудь новенькое?
- Еще нет.
- У нас тоже нет. Мы еще не нашли его. Могу вам чем-нибудь помочь?
- Сейчас, в туристический сезон, иногда случается, что иностранцы теряют паспорта?
- К сожалению, да. У нас всегда с этим хлопоты. К счастью, этим занимается не мой отдел.
- Вы могли бы оказать мне любезность и выяснить, заявлял ли какой-нибудь иностранец после двадцать первого июля об утере паспорта в "Ифьюшаге" или "Дунае"?
- Конечно, с удовольствием. Но как я уже сказал, этим занимается не мой отдел. Вас устроит, если я сообщу вам об этом до пяти часов?
- Можете звонить в любое время. И еще кое-что.
- Да?
- Если кто-то заявил об утере, как вы думаете, можно будет получить хотя бы какое-нибудь приблизительное описание этого человека? Хотя бы в общих чертах, как он выглядел?
- Я позвоню в пять. До свидания.
- До свидания. Надеюсь, вы еще успеете в купальню.
Он положил трубку. Колльберг подозрительно смотрел на него.
- В купальню? Слушай, в какую купальню?
- Серная ванна - сидишь в таких мраморных креслах под водой.
- Ага.
Минуту было тихо. Колльберг чесал в волосах и наконец сказал:
- Значит, в Будапеште на нем были синий блейзер, серые брюки и коричневые туфли.
- Да. И еще плащ.
- А в чемодане был синий блейзер?
- Да.
- И серые брюки?
- Да.
- И коричневые туфли?
- Да.
- А вечером перед отъездом на нем были темный костюм и черные туфли?
- Да. И плащ.
- И в квартире нет ни туфель, ни костюма?
- Нет.
- А, черт, - в сердцах сказал Колльберг.
- Вот именно.
Атмосфера в кабинете словно разрядилась, она уже не была такой напряженной. Мартин Бек порылся в ящике письменного стола, нашел высушенную старую сигарету "Флорида" и закурил. Так же как и его коллега из Мальмё, он пытался отвыкнуть от курения, однако не делал это с такой же решительностью.
Колльберг зевнул и взглянул на часы.
- Может, сходим куда-нибудь поедим?
- Почему бы и нет?
- В ресторан "У кружки"?
- Я тоже так думаю.
XXIII
Ветер стих, в Ваза-парке частые капли дождя тихо падали на двойной ряд киосков по продаже лотерейных билетов, карусель и двух полицейских в черных дождевиках. Карусель вращалась, и на одной из жестяных лошадок одиноко сидела девочка в красном пластиковом дождевике и платочке. Она ездила по кругу под сильным дождем и с важным видом смотрела прямо перед собой. Чуть в сторонке стояли под зонтиком ее родители и удрученно наблюдали за этим зрелищем. Из парка доносился свежий запах листьев и мокрой травы. Был субботний день и, несмотря ни на что, все-таки лето.
В ресторане чуть наискосок напротив парка было почти пусто. Тишину в заведении нарушало лишь слабое успокаивающее шуршание дневных газет в руках нескольких постоянных посетителей и приглушенный звук стрел, которые бросали в мишени в игровом зале по соседству. Мартин Бек и Колльберг сидели в буфете, в нескольких шагах от столика, где всегда заседал Альф Матссон со своими коллегами. Теперь за столом никто не сидел, но в центре стоял бокал с красной табличкой "ЗАНЯТО". Очевидно, она была там всегда.
- Обеденное время пик уже прошло, - сказал Колльберг. - Через час понемножку начнет снова заполняться, вечером здесь будет такая давка, что люди станут лить пиво друг другу по спине и не смогут пошевелиться.
Обстановка не располагала к глубокомысленным рассуждениям. Поздний обед они съели молча. На дворе журчало шведское лето. Колльберг допил пиво, сложил салфетку, вытер губы и сказал:
- Трудно попасть туда через границу без паспорта?
- Очень трудно. Говорят, границы очень хорошо охраняют. Иностранцу, незнакомому с порядками, это вряд ли удалось бы.
- А если уезжаешь обычным способом, необходимы паспорт и виза?
- Да, и, кроме того, так называемый вкладыш. Это такой листок бумаги, получаешь его после приезда, кладешь в паспорт, а когда уезжаешь, паспортный контроль забирает его у тебя. Кроме того, перед отъездом тебе ставят штамп в паспорт, на ту страницу, где у тебя виза. Посмотри.
Мартин Бек вытащил паспорт и положил его на стол. Колльберг долго изучал все штампы. Потом сказал:
- А если у тебя есть виза и этот вкладыш, ты можешь ехать, куда захочешь? Через любую границу?
- Да. Можешь ехать в пять стран: Чехословакию, Советский Союз, Румынию, Югославию и Венгрию. Причем можешь ехать на автомобиле или в поезде, лететь самолетом или плыть на пароходе или теплоходе.
- На пароходе? Из Венгрии?
- Конечно, по Дунаю. Из Будапешта на "Ракете" за пару часов можно добраться до Братиславы или Вены.
- Кроме того, можно ехать на велосипеде, идти пешком, плыть, скакать на лошади или ползти, - сказал Колльберг.
- Да, пока не дойдешь до пограничного пункта.
- А в Австрию и Югославию можно ехать без визы?
- Это зависит от того, какой у тебя паспорт. Если он у тебя, например, шведский, или западногерманский, или итальянский, то виза тебе не нужна. С венгерским паспортом можно ехать без визы в Чехословакию или Югославию.
- Но он этого не сделал.
- Нет.
Им принесли кофе. Колльберг все еще изучал штампы в паспорте.
- Датчане не поставили тебе штамп, когда ты прилетел в Копенгаген, - сказал он.
- Нет.
- Следовательно, не существует никаких доказательств того, что ты вернулся в Швецию.
- Нет, - сказал Мартин Бек и спустя несколько секунд добавил: - Если не считать того, что я сижу здесь перед тобой.
За последние полчаса ресторан уже порядком заполнился и начало не хватать мест. Мимо них прошел мужчина лет тридцати пяти, сел за столик с табличкой "ЗАНЯТО", заказал пиво и без всякого интереса уставился в газету. Время от времени он нервно поглядывал в сторону двери, словно кого-то ждал. Он был с усами и бородой, в темных очках, на нем были коричневый узорчатый пиджак, белая рубашка, коричневые туфли.
- Кто это? - спросил Мартин Бек.
- Не знаю, они все выглядят одинаково. Кроме того, иногда тут появляются самые разные случайные люди, приходят на минутку и сразу же исчезают.
- Это не Молин, его я бы узнал.
Колльберг покосился на него.
- Может, Гюннарссон?
- Нет, того я тоже видел.
В ресторан вошла женщина. Рыжеволосая, довольно молодая, в кирпично-красном свитере, твидовой юбке и зеленых чулках. Она двигалась непринужденно, рыскала глазами по залу и при этом ковырялась в носу. Потом присела за заказанный столик и сказала:
- Мое почтение, Пелле.
- Мое почтение.
- Пелле, - сказал Колльберг, - значит, это Кронквист. А эта женщина - Пиа Больт.
- Почему у них у всех усы и борода?
Мартин Бек произнес это в глубокой задумчивости, словно это была проблема, над которой он уже долго ломает себе голову.
- Наверное, это фальшивые усы и борода, - совершенно серьезно ответил Колльберг.
Он взглянул на часы.
- Только для того, чтобы нас раздражать, - добавил он.
- Нам уже пора возвращаться, - сказал Мартин Бек. - Ты сказал Стенстрёму, чтобы он пришел?
Колльберг кивнул. Уходя, они услышали, как мужчина по имени Пер Кронквист подзывает официантку:
- Поскорее дорогая! Я умираю от жажды!
Несколько человек рассмеялось.
В управлении полиции было тихо, как в кирхе. Стенстрём сидел в кабинете и раскладывал пасьянс.
Колльберг окинул его критическим взглядом и сказал:
- Что-то ты рано начинаешь. Что будешь делать, когда состаришься?
- Сидеть и говорить то же самое, что и сейчас: "Почему я здесь сижу?".
- Проверишь несколько алиби, - сказал Мартин Бек. - Леннарт, дай ему список.
Стенстрём взял список и бегло просмотрел его.
- Сейчас?
- Да, еще сегодня вечером.
- Молин, Лунд, Кронквист, Гюннарссон, Бенгтфорс, Пиа Больт. Кто это такой, Бенгтфорс?
- Это опечатка, - хмуро сказал Колльберг. - Там, естественно, должно быть Бенгт Форс.
- Девушку тоже проверять?
- Да, если это тебя развлечет, - сказал Мартин Бек. - Она сидит в ресторане "У кружки".
- Я могу говорить непосредственно с ними?
- Конечно. Почему бы и нет? Обычный опрос в связи с делом Альфа Матссона. Теперь уже все знают, о чем идет речь. Кстати, как там дела у ребят из отдела по борьбе с наркотиками?
- Я разговаривал с Якобсоном, - сказал Стенстрём. - Они уже набрали почти полные сети. Когда разнеслось, что Матссон в этом замешан, у всех развязались языки. Кстати, мне пришла в голову одна идея. Матссон продавал среди прочих нескольким полным развалинам и вытягивал из них неплохие деньги.
Он замолчал.
- Так какая же идея пришла тебе в голову? - спросил Колльберг.
- Возможно, один из этих бедняг, которых он обдирал, какой-нибудь его клиент уже был сыт по горло, если можно так выразиться?
- Ну, такое возможно, - с серьезным видом сказал Мартин Бек.
- Особенно в кинофильмах, - дополнил Колльберг. - Американских.
Стенстрём сунул список в карман и встал. В дверях он остановился и обиженно сказал:
- У нас иногда тоже так бывает.
- Возможно, - согласился Колльберг. - Но ты забыл, что Матссон исчез в Венгрии, куда поехал за товаром для этих своих бедняг. Ну, тебе уже пора уходить.
Стенстрём ушел.
- Ну, ты и ехидный, - заметил Мартин Бек.
- Он что, не может подумать, прежде чем говорить? - сказал Колльберг.
- Вот именно, он подумал.
- Ну да!
Мартин Бек вышел в коридор. Стенстрём как раз надевал пиджак.
- Посмотри каждому в паспорт. Стенстрём кивнул.
- И не ходи один.
- Они опасны? - колюче спросил Стенстрём.
- Инструкция, - проворчал Мартин Бек.
Он вернулся к Колльбергу. Они сидели тихо, пока не зазвонил телефон. Мартин Бек взял трубку.
- Разговор с Будапештом состоится в семь часов, а не в пять, - сухо сообщила телефонистка.
Они немного поразмышляли над этим сообщением. Потом Колльберг сказал:
- Черт возьми. Это досадно.
- Гм, - сказал Мартин Бек. - Ты прав, ничего хорошего в этом нет.
- Два часа, - сказал Колльберг. - Может, поедем немножечко оглядимся?
- Почему бы и нет?
Они проехали через Вестерброн. Субботнее движение уже затихло, и на мосту почти не было машин. Посередине моста они обогнали немецкий автобус с туристами. Он ехал медленно, и Мартин Бек видел, как туристы встают и смотрят в окна на отливающую серебром воду залива и дождливую панораму города на заднем плане.
- Молин - единственный из них, кто живет не в центре, - сказал Колльберг. - Начнем с него.
Они продолжили путь через Лильехольмсброн, проехали по Орстаплан, где клубился густой туман, и повернули в аллею на Сокенвеген. Колльберг свернул с главного шоссе и немного попетлял по узким улочкам, застроенным частными домиками, пока не нашел нужный. Он медленно ехал вдоль живых изгородей и читал таблички на калитках.
- Здесь, - сказал он. - Молин живет слева. Эти ступеньки ведут к нему. Раньше в доме жила одна семья, но теперь его разделили. Второй вход сзади.
- Кто живет в другой половине дома? - спросил Мартин Бек.
- Какой-то таможенник на пенсии, с женой
Сад перед домом был большой, заросший искривленными яблонями и густыми кустами смородины и крыжовника. Живая изгородь была аккуратно подстрижена, а белая калитка казалась свежевыкрашенной.
- Большой сад, - сказал Колльберг. - И должным образом защищен от любопытных. Хочешь как следует все это осмотреть?
- Нет, поезжай дальше.
- Ну, тогда поедем на Свартенгатан, - сказал Колльберг, - к Гюннарссону.
Они поехали по Нюнесвеген в Сёдермальм и припарковали автомобиль на Мосебакеторг.
Дом номер шесть по Свартенгатан находился почти на самой площади. Это был старый жилой дом с большим мощеным двором. Гюннарссон жил на третьем этаже, окна его квартиры выходили на улицу.
- Он живет здесь не очень давно, - через минуту сказал Мартин Бек.
- С первого июля.
- А до этого жил в Хагалунде. Знаешь где?
Колльберг остановился перед красным светофором возле кирхи Святого Якоба и кивнул в направлении большого углового окна ресторана "Опера-келларен".
- Может, они все как раз там сидят, - сказал он. - Кроме Матссона. В Хагалунде? Да, знаю.
- Ну, так мы потом туда тоже съездим, - сказал Мартин Бек. - Поезжай вдоль воды, чтобы я мог посмотреть на суда.
Они ехали по Страндвеген, и Мартин Бек смотрел на суда. У Блазиехольмстранд стояла на якоре огромная белая яхта с американским флагом на корме, а между двумя аландскими баржами у Юргордсброн втиснулся польский катер. Перед входом в дом Пиа Больт на Стриндберггатан маленький мальчик в пестром дождевичке и моряцкой зюйдвестке вез по первой ступеньке красный двухэтажный автобус из пластмассы и громко рычал, изображая звук мотора. Он зарычал еще громче, когда остановил автобус, чтобы дать возможность Колльбергу и Мартину Беку проскользнуть внутрь.
В коридоре стоял Стенстрём и хмуро изучал список Колльберга.
- Чего ты здесь стоишь? - спросил Колльберг.