* * *
Он пообедал в "Макдональдсе". Вокруг сидели молодые люди в огромных болтающихся пиджаках, широченных брюках. Цветные дождевики висели на вешалках. Альбер расстегнул спортивную куртку, но не снял ее. Как-то у одного полицейского свистнули пистолет, колоссальный был скандал.
Ему стало жарко, постепенно по спине поползли капли пота. Он медленно, равномерно жевал, глядя на сидящих за соседним столом веселых ребят. Интересно, почему Сильви хотела взять у него кровь? Приняла его за подопытного кролика? Почему же не экспериментируют на животных? Может потому, что исследуют не действие лекарства, а то, как его можно обнаружить в организме человека? Чтобы соединить амфетамин с таким средством, которое полностью устраняет чувство усталости и пробуждает в организме его последние резервы?
Поэтому Риве и понадобилось восстанавливать силы дома, когда он явился к нему? У Риве явно рыльце в пушку - в такой панике он удирал. У него начались галлюцинации, происходящие от регулярного приема амфетамина. Когда Альбер вежливо постучал, этот несчастный вообразил, будто полицейские в стальных касках штурмуют его дом, представил, что они ворвутся к нему, изобьют, будут мучить…
Лелак запил гамбургер прохладительным напитком, отнес поднос на место и вышел в вестибюль.
Телефон был занят, по меньшей мере трое желающих топтались возле него, ожидая своей очереди. Это был открытый телефон, Альбер вообще не любил говорить из таких автоматов.
Он вышел на Елисейские поля. Старик подметальщик сгребал в кучи опавшие листья. Возле дерева на тротуаре стоял "харлей-дэвидсон-1000", сиденье его влажно поблескивало. Иностранцы с благоговением взирали на Триумфальную арку вдали, машины в три ряда тащились к тому месту, где образовалась изрядная пробка. Альбер двинулся в противоположную сторону.
Руки сунул в карманы, под мышкой зажал книгу о лекарствах и медленно брел, словно и сам был туристом. В знаменитом водовороте Елисейских долей ему наступали на ноги, толкали его локтями, оттесняли к проезжей части. С афиш ему ухмылялся безобразный старик, какая-то малосимпатичная семья с гусаком-мужем, разряженной женой и избалованными детьми. Он глянул на часы и продолжал идти дальше, зная, что где-то здесь неподалеку есть телефонная будка.
Память его не подвела. Будка была пуста, но когда он приблизился к ней, идущий навстречу мужчина явно заторопился. Альбер тоже прибавил шаг. У него было небольшое преимущество, но мужчина приближался широкой поступью, как профессиональный скороход. В таких случаях выигрывает более нахальный. Тот, кто раньше побежит. На сегодня с Альбера хватило и драк, и неловких положений. Он припустился бежать и на добрый метр опередил соперника. В несколько мгновений отыскал номер больницы в телефонной книге, и, когда перевел дух, его уже соединили с лечащим врачом Антуана Риве… Еще Дарвин сказал, что мир принадлежит наглецам.
- Это вы? - услышал он усталый, слегка насмешливый голос. - Я предупредил на коммутаторе, чтобы вас соединили со мной. Ваш друг жив. Ему повезло.
- Могу я с ним поговорить?
- Завтра. Сейчас он спит.
- А это…
- Лаборатория не может сделать такой анализ. У них нет хроматографа, который для этого нужен. Я отослал пробы в университет. У меня там есть один друг… Надеюсь, это в самом деле для вас важно.
- Очень. - Они помолчали, обдумывая ситуацию. Один размышлял о том, что обнаружит анализ, другой о том, что и сам не знает, почему он попросил об этой любезности. - Завтра я зайду, - пообещал Лелак.
Когда он вышел из будки, Елисейские поля словно похорошели.
Может, все-таки правы иностранцы?
Глава шестая
На сей раз бразильцы казались совсем не такими воинственными. Теперь в фойе театра сидели улыбчивые, прилично одетые молодые люди; среди них выделялся господин в светло-сером костюме - импресарио ансамбля. Он бегло говорил по-французски и по-английски, лишая Бришо возможности блеснуть своими познаниями в испанском. Четверо мужчин, с которыми дрался Альбер, сидели рядом бок о бок. Все четверо были в ярких, цветных рубашках и потертых джинсах, темные ботинки начищены до блеска.
Тоненькая, темноволосая девушка пристроилась рядом с импресарио. На Альбера она не глядела, внимательно изучая собственные руки с длинными, узкими пальцами. Шарль расположился по другую сторону стола, поставив возле себя "дипломат" и положив на колено толстый блокнот для стенографических записей. Больше всего Альбер завидовал умению Бришо стенографировать. Рядом с Шарлем замер Буасси в позе преданного телохранителя, стиснув свои мощные кулачищи. Вдруг да парням снова вздумается затеять потасовку. Впрочем, за Шарля вряд ли стоило беспокоиться.
Наконец Бришо заговорил. По-испански. Альбер посмотрел на него с искренним восхищением: подумать только, какое упорство! Шарлю ответил танцор со шрамом, и все рассмеялись. Девушка бросила взгляд на Альбера и вновь потупила глаза. Лелак склонился к господину в светлом костюме.
- О чем речь?
- Ваш коллега поинтересовался, отчего они набросились на вас. Жоржи ответил: им показалось, будто вы вышли из женской артистической.
- Но я действительно вышел оттуда.
- Все равно, только не заявляйте об этом во всеуслышание, иначе они снова на вас набросятся. Они знают, что вышли вы оттуда, но делают вид, будто не знают. Понятно вам? - Импресарио смолк и закивал головой, прислушиваясь к разговору. - Вашему приятелю объясняют, что Луиза - племянница Жоржи, и он обязан присматривать за ней.
- Но ведь она взрослая женщина, черт побери!.. - прошипел Альбер.
- Вам этого не постичь, мосье. В тех краях, откуда родом эти танцоры, девушке легко сбиться с пути. И потому они очень и очень заботятся о своей репутации. Луиза блюла свою непорочность. Понимаете?
Альберу вспомнились кокетливые жесты девушки, ее заговорщицкая улыбка, и он едва сдержал ухмылку.
- Разумеется, у нее могут быть ухажеры, но лишь те, кого выбирает она сама, кто ей по сердцу и у кого серьезные намерения. - Импресарио снова умолк, прислушиваясь к Бришо. - Простите, - громко сказал он. - По-моему, на эти вопросы отвечать должен я. Ансамбль состоит из восьмидесяти человек. Но мы привезли с собой сорок музыкантов, женскую труппу, солистов, танцоров-мужчин, а также свой технический персонал: костюмера, гримера, осветителей, так что в общей сложности набирается около ста человек.
- Зачем так много?
Импресарио улыбнулся - привычной, заученной улыбкой.
- Да, этот вопрос нам задают постоянно. Для исполнения настоящей самбы достаточно нескольких музыкантов и одной танцовщицы. Но мы не ограничиваемся только самбой. В этом отношении мы похожи на любой из широко гастролирующих фольклорных ансамблей мира. Мы должны продемонстрировать зрелищность, яркость красок, вихревой танец кордебалета, пестроту костюмов, красоту полуобнаженного тела - для чего необходим большой коллектив. Простоватый народный танец становится стилизованным, в музыкальное сопровождение мы включаем популярные фольклорные мелодии, вместо двух барабанов звучат два десятка… - Он покачал головой. - Не можем же мы представлять Бразилию двумя барабанщиками и одной танцовщицей!
- Сколько человек присутствовало на приеме?
- Всего?
- Из ансамбля.
- Человек тридцать. Солисты и несколько девушек из кордебалета в качестве, так сказать, живописного оформления.
- Почему же сейчас их нет здесь? - Голос Бришо обрел жесткость. - Ведь я просил собрать всех, кто мог познакомиться с Дюамелем.
- Девушки не имеют права знакомиться с посторонними лицами, им это категорически запрещено. Если какая-либо из них будет замечена в подобном, то моментально вылетит из ансамбля. Кстати, никаких иностранных языков они не знают. Так что на приеме они держались стайкой и пересмеивались между собой. Разумеется, я не говорю о солистках.
- А почему солистки составляют исключение?
Импресарио пожал плечами.
- Они независимые артистки и вольны вести себя, как пожелают.
- Сколько же у вас солисток?
- Двое. Сеньорита Кампос и сеньорита Рамирес.
- Почему здесь нет сеньориты Рамирес?
- Э-э… - Импресарио достал чистый, белый носовой платок, взглянул на него и рассеянно сунул обратно в карман. - Ручаюсь, что она не встречалась с господином Дюамелем. Дело в том, что она весь вечер провела со мной.
- Возможно, она видела.
- Нет. Я лично не видел и уверен, что она тоже ничего не заметила.
- Это она изображена на афише? - поинтересовался Альбер.
- Да, - ответил импресарио с плохо скрываемой гордостью.
Буасси подавил сладострастный стон, а Бришо перевел взгляд на тоненькую девушку.
- Ну, а вы? - спросил он по-испански.
- Ну, а вы? - учтивейшим тоном ответила та вопросом на вопрос. Мужчины вокруг засмеялись беззаботным смехом здоровых людей. Они сказали что-то импресарио, речь их была стремительной, певучей, импресарио, кивая головой, слушал их.
- Ребята говорят, что не они расправились с тем журналистом. Они понимают, что вы думаете на них, но это не их рук дело.
- С какой стати нам думать на них? - вежливо спросил Альбер.
- Полно, господин инспектор, не принимайте нас за дураков! - Мужчина в светлом костюме укоризненно смотрел на Лелака. Тот взглянул на Шарля, а Шарль недоумевающе развел руками.
- Сожалеем, господин Дакоста, но нам не ясно, что вы имеете в виду.
- Оставьте, пожалуйста… - снова начал было Дакоста, однако, увидев выражение лица Бришо, вынужден был замолчать. - Ну… тот случай в Лондоне… - выдавил он из себя наконец.
- Вон что… - пробормотал Бришо.
- A, - откликнулся Альбер.
- Что за случай в Лондоне? - с любопытством поинтересовался Буасси.
Все трое выжидательно уставились на Дакосту, тот нехотя пожал плечами.
- Парни поколотили нескольких человек. - При виде недоуменных, любопытствующих взглядов импресарио взорвался: - Не притворяйтесь, будто не слышали об этом! И в газетах писали, и по телевидению передавали, что тогда случилось. После выступления ансамбля за кулисы ворвалась толпа молодежи и начала хулиганить. Разумеется, мы сразу же вызвали полицию, но прежде чем полицейские подоспели, уже случилась беда. Танцоры ввязались в драку - в особенности эти четверо. Видите ли, они у нас лучшие солисты, и до того, как заключили контракт с ансамблем, у каждого из них была своя собственная школа.
Полицейские понимающе кивнули, хотя им не ясно было, что имеет в виду Дакоста. Почему, спрашивается, солисты должны быть задиристее, чем прочие танцоры? Однако было видно, что импресарио вкладывает серьезный смысл в свои слова.
- Нескольких пареньков пришлось увезти в больницу, и один из них до сих пор находится на грани жизни и смерти.
- Ага… - снова пробормотали трое полицейских.
В фойе воцарилось тяжелое молчание. Танцоры заметно помрачнели. Шарль негромко кашлянул.
- А какие основания считать, что не они поколотили господина Дюамеля? Чуть посильнее, чем требовалось?
- До полуночи они не покидали театра, я опросил всю труппу. Все это время танцоры были на приеме, а затем вместе вернулись на такси в гостиницу, где и оставались.
Альбер и Бришо с лихорадочной быстротой делали пометки в блокнотах. Возможно, эти факты удастся проверить. В театре дежурит швейцар, он мог видеть, когда танцоры ушли. Глядишь, отыщется и шофер такси. Портье гостиницы может вспомнить, когда они брали ключи от номера и сколько было человек.
- Ну а потом?
- Ребята всю ночь провели в гостинице, - сказал Дакоста. - Если не верите, можете опросить свидетелей. - Он назвал четыре женских имени так быстро что полицейские не успели записать. Танцоры резко вскинули головы, но директор успокаивающе кивнул им. Бришо велел продиктовать имена по буквам и тщательно их записал.
- Ну а вы, мадемуазель? - по-английски спросил Альбер у тоненькой девушки.
Дакоста поспешно пустился в объяснения. Девушка, подавшись вперед, напряженно слушала. Когда импресарио закончил, она какое-то время по-прежнему смотрела на него и лишь затем медленно повернула голову к Альберу.
- Я спала одна.
- На приеме вы разговаривали с Дюамелем?
- Наверняка.
Альбер отложил ручку и вздохнул. Дакоста вновь счел своим долгом вмешаться в разговор.
- Bce гости подходили к девушкам с поздравлениями. Вероятно, и господин Дюамель в том числе.
Альбер перехватил взгляд девушки и, сам не зная почему, подмигнул ей.
Это было едва заметное подрагивание мускула лица, словно невзначай вдруг дернулось веко. Лелак удивился этому своему поступку больше, чем ответной реакции на него. А реакция последовала: девушка тоже подмигнула - осторожно чуть заметно. Впрочем, может, что-то попало ей в глаз?
* * *
Буасси, конечно, знал дорогу. Машина, подпрыгивая на ухабах, неслась в потоке обшарпанных грузовиков. Над дорогой вились тучи пыли и гари.
Рассеянный старик, едва не угодив под машину, сердито грозил клюкой им вслед.
Буасси включил радио и стал отыскивать музыку, Альбер подавил вздох облегчения. Ему все еще не верилось, что он уговорил Буасси. То, что он задумал, - сущее безумие, к тому же в обход всяческих законов. И Буасси, простодушный добряк, всегда готовый прийти на помощь, поддался на его уговоры, Альбер взглянул на товарища. Тот насвистывал мелодию, на целый такт отставая, от радио, и отбивал пальцами ритм на баранке руля: человек в хорошем расположении духа и явно уверенный в себе.
Лелак закрыл глаза. Надо было хотя бы предупредить Бришо. Корентэн пресек бы его план в зародыше, но Бришо… Нет, все же надо было бы доложить шефу.
Альбер открыл глаза. Они стояли у светофора, сбоку, словно вода в створы открывающегося шлюза, потоком хлынули машины. Район был незнакомый. Лелак вновь углубился в свои мысли.
По мнению Марты, он не в своем уме. Марта, бедная, полдня занималась, покупками, затем весь вечер готовила. Ну, а он до полуночи просидел в коридоре больницы дожидаясь, когда Риве придет в себя.
Медицинские сестры перешептывались за его спиной, одна из них сделала какое-то замечание, и все рассмеялись. Альбер почувствовал, что краснеет. Время от времени к нему подсаживался кто-либо из больных стариков в надежде поговорить, однако тотчас же появлялась очередная девчонка в белом халате и с заученно покровительственной миной водворяла бедолагу на место. Затем Риве скончался.
Некрасивая докторша-очкарик сообщила ему эту весть и, не задерживаясь, проследовала по-своим делам.
Марта не стала устраивать сцену. Она лишь взглянула на мужа, когда тот в половине первого ночи на цыпочках прокрался в спальню с увесистым и дорогостоящим фолиантом под мышкой: "Психостимулирующие средства в терапии". Затем она молча отвернулась и снова уткнулась в книгу.
Альбер сделал попытку пересказать ей события дня. Попробовал к ней подольститься. Пытался ее приласкать, пробудить в ней желание. Пытался вызвать на ссору, пытался воздействовать логическими доводами. Затем в полном изнеможении уселся на краю ее постели и скорее самому себе, чем глухо повернутой спине Марты, изложил свой план. Лишь тут Марта оторвалась от книги.
- Да ты не в своем уме. - сказала она.
Но Альбер считал свою идею не такой уж безумной. Еще с утра ему удалось побеседовать с одним из химиков в лаборатории судебной экспертизы, с которым Альбер был поверхностно знаком. Он услышал именно то, что ждал. Экспертам ни за что не определить, какое средство принимал несчастный Риве. Но даже если бы они и дознались, то все равно нельзя было бы доказать, что получил он его именно на фармацевтическом заводе и что Бернар Пике в своей небольшой лаборатории проводит опыты на людях. Не доказать, что тот изобретает не средство для спасения человеческой жизни, а допинг для спортсменов-профессионалов, не поддающийся выявлению стимулирующий препарат, иными словами, мировые рекорды в виде таблеток.
Буасси притормозил. Машина, плавно замедляя ход, скользнула в пространство между двумя другими автомобилями, и мотор смолк.
- Думаю, отсюда мы доберемся пешком.
Буасси скинул черные кожаные ботинки, неизменно начищенные до блеска, и извлек из-под сиденья пару стоптанных башмаков. Взамен пиджака и белой сорочки он облачился в клетчатую фланелевую рубаху, серый свитер и спортивную куртку на подкладке из искусственного меха. Напялив на голову баскский берет, он глянул на себя в зеркало заднего вида.
- Нет, я определенно не в состоянии испортить свою внешность.
Кобуру с пистолетом Буасси спрятал в "бардачок" и включил противоугонную сигнализацию: полицейские машины тоже не застрахованы от воров.
Теперь можно было отправляться на дело. Выбравшись из машины, Альбер узнал место, где они находились. Второй поворот направо, и они попадают прямо к воротам "Фармацита".
- Буду ждать тебя у ворот. Ладно. Охрану я не заметил, но она наверняка есть. Да и Пике говорил. Так что будь осторожен.
- Угу.
Альбер понимал, что уже в десятый раз повторяет одно и то же, но не в силах был совладать с собой.
- Если не сумеешь вырваться оттуда, выбей окно.
- И тогда подоспеешь ты.
- И тогда подоспею я.
Буасси был уверен в себе, и это несколько успокоило Альбера. С недобрым предчувствием смотрел он вслед Буасси, видел, как неуклюжая фигура свернула за угол и скрылась с глаз. Словно бы он заведомо послал своего товарища в уготованную ему западню.
В проходной будке Буасси встретил хмурый старик, облаченный в униформу.
- Вы к господину доктору? К какому доктору? Имя-то у него есть?
- Есть. - Буасси помолчал, опустив глаза. - Дружок посоветовал обратиться сюда. Сказал, можно, мол, получить работу.
Буасси не спеша пошел вдоль приземистого заводского корпуса, чувствуя, что за ним следят. Он сунул руки в карманы, втянул голову в плечи. Свернул за угол, как велел ему старик в проходной, и постучал в зеленую дверь. Не дождавшись ответа, он толкнул дверь и вошел. Его встретили подозрительные, враждебные взгляды. Мускулистые, неряшливо одетые типы, небритые физиономии, сонные, мутные глаза, подозрительно оттопыривающиеся карманы.
- Добрый день, - поздоровался он. Ответа не последовало.
Буасси снял берет и пятерней расчесал волосы. Прошел в глубь комнаты, отыскал свободное место на длинной скамье у стены.
Сумрачное, прокуренное помещение являло собой типичную комнату ожидания: тусклая лампочка под потолком, выкрашенные масляной краской стены, пепельницы на высоких подставках, полные окурков. Здесь царил холод, люди сидели в пальто. Радиаторов отопления не было видно. Окон тоже не было, только дверь в противоположном конце комнаты. Вероятно, эта конура когда-то предназначалась под склад, поэтому никто не счел нужным позаботиться об окнах и отоплении, а теперь, когда понадобилось место, где эти несчастные могли бы ждать своей очереди, не привлекая постороннего внимания, эта клетушка оказалась вполне подходящей.
- Тебя как зовут? - спросил невысокий, мускулистый брюнет с наметившейся лысиной. Лицо его показалось Буасси знакомым.
- Шарль, - ответил Буасси. - Шарль Бришо.
- Кто подсказал тебе сюда прийти?
- Один мой приятель.
- Кто именно?