Бришо неодобрительно хмыкнул. Разумеется, этого типа следует арестовать. Но не Альберу, и не в одиночку. Потребуется по меньшей мере пять человек, чтобы действовать наверняка. Давно прошли блаженные времена, когда пойманный с поличным преступник покорно подчинялся полицейским. Теперь бандиты с такой естественностью хватаются за оружие, что люди не только перестали возмущаться, но даже не удивляются, читая в воскресном выпуске газет о перестрелках. К тому же обидчик Буасси не один, разумнее всего было бы выехать на задержание двумя оперативными машинами.
Но Альбер решил строить из себя героя. Именно он, человек, которому на шестнадцатом году полицейской службы становится дурно при виде крови. Который после каждой рискованной операции подолгу не может оправиться от потрясения, высчитывая, на сколько секунд или сантиметров разминулся он со смертью. Пожалуй, у Альбера слишком буйная фантазия.
- Добром твоя затея не кончится. Послушай, старина, давай встретимся прямо на месте. Я привезу подмогу и…
- Нет!
Альбер прекрасно представлял себе, как выглядела бы ситуация, положись он на Шарля. Завод был бы оцеплен со всех сторон, десяток полицейских ворвались бы в комнату ожидания, тычками выстроили бы всех присутствующих вдоль стены, обыскали бы их, затем половину шайки потащили бы в полицию. Нет, так дело не пойдет. У него есть все основания осуществить захват в одиночку. Отчасти потому, что это он своей дурацкой идеей втравил Буасси в историю и теперь для него вопрос чести самому исправить промах. Далее, гораздо существеннее следующее соображение: массированный полицейский налет без нужды вспугнул бы убийц Риве, Паража, а возможно, и Дюамеля. Но главная причина крылась в ином. Тогда Альбер, пожалуй, сумеет оправдаться перед Корентэном, почему он не явился с утра на службу, чтобы высказать свое мнение по поводу убийства Пепе.
- Нет! - повторил Альбер. - Подмога мне не нужна.
- Тогда чего ты мне звонишь? - поинтересовался Бришо несколько обиженным тоном.
- Я по уши увяз. У меня было очередное свидание с Луизой, и какой-то мерзавец опять накапал Марте.
- Заметано. Барышню я беру на себя.
- Нет. Ты должен позвонить Марте и объяснить, что дамочка - всего лишь подозреваемая, а поскольку ума и хитрости ей не занимать, то и разбираться с ней поручено лучшему из лучших детективов. - Услышав, как Шарль цыкнул зубом, он не дал ему вставить нелицеприятное замечание. - Но есть и еще одно дельце. Надо выяснить, кто этот негодяй, поставляющий Марте подобную информацию.
- И что же?
- Для тебя это пара пустяков. Вот и займись на досуге.
- Ладно, - со вздохом сдался Бришо. - Но если помощь все же понадобится, знай, что я на месте. Жду от тебя вестей до полудня, а потом выезжаю на завод с двумя оперативными машинами.
На том приятели распрощались, и Альбер приступил к сборам. По примеру американцев, им тоже выдали боевую экипировку: комбинезоны, обеспечивающие свободу движений, куртки с эмблемой "Полиция", чтобы стражи порядка в суматохе не перестреляли друг друга. Но Альбер не воспользовался этим обмундированием, дабы не привлекать излишнего внимания. Он натянул старые с пузырями на коленях вельветовые брюки, не стеснявшие движений, спортивные башмаки на толстой подошве, а поверх свитера надел поношенную куртку, подбитую сукном, - незаменимую одежку во время их с Жаком тренировок. Суконную подкладку по его настоянию пришила Марта после того, как в одном из пособий Альбер вычитал, будто бы это предохраняет от несильных ударов ножом. Должно быть, автор пособия имел в виду какой-то особый вид сукна, поскольку от этой подкладки толку было мало.
Стоя перед зеркалом, Альбер несколько раз повторил отработанное движение, выхватывая пистолет, затем удовлетворенно хмыкнул и вышел из дому. Марта отправилась на службу, не воспользовавшись машиной. Видимо, подчиняясь какой-то изощренной женской логике, она даже этим стремилась подчеркнуть свое недовольство мужем, однако Альбер в данном случае был благодарен жене за это. Выкатив машину из гаража, он, прежде чем захлопнуть ворота, набил карман мелкими гайками. Идею он позаимствовал из английского пособия по практической самообороне, автор которого утверждал, будто бы пригоршня гаек, брошенная в лицо противнику, вызывает тот же эффект, что и горсть песка, зато удобна в переноске и не пачкает карманы.
Альбер поехал внешней кольцевой дорогой: для того чтобы в эту пору дня в темпе пересечь центр, требовалось умение Буасси. Так что уж лучше сделать крюк, но добраться до нужного места за полчаса. Жаль, что Марта конфисковала у него пособие по мастерскому вождению автомобилей, как бишь оно называлось… Однако стоило ему разок слегка "приложить" машину, и Марта тотчас припрятала книгу и отобрала у него "рено". За последние полгода Альберу почти не доводилось сидеть за рулем, и теперь он с неуверенностью начинающего водителя полз вдоль обочины.
Зато у него есть время подумать. Его не слишком интересовало, кто убил Пеперелли. Поднявший меч от меча и погибнет. Эти любители побаловаться ножом в большинстве своем именно так и кончают. Наткнутся на другого такого же, который окажется проворнее. Или хитрее, коварнее. Подловили парня, как сам он не раз подлавливал других, - и точка. Не стоит о нем жалеть. Вопрос лишь в том, за что его убили. Кто-то из клиентов решил поквитаться с вымогателем или же убийство Пепе каким-то образом связано с делом Дюамеля? А может Пепе убил Дюамеля, и теперь его самого пришили, чтобы спрятать концы в воду?
Альбер терпеть не мог подобные безличные формулировки. Кто именно стоит за этими убийствами? Уголовный мир? Преступные корпорации? В таком случае дело ему не по плечу. С организованными уголовными шайками пусть сражается префект полиции. Он Альбер Лелак, должен ловить преступников-одиночек, посягнувших на жизнь другого человека. Если Пепе убили, это значит, что кто-то набросил ему на шею веревку. Но почему?
Подрулив к автостоянке у заводской проходной, Альбер тщательно запер дверцы машины. Сунул руки в карманы и не спеша двинулся ко входу. Он не испытывал страха. Ведь он пришел не драться с громилой, а арестовать его, как он проделывал это в течение пятнадцати лет. С привычной уверенностью, с какой пастух гонит стадо. Небрежный кивок охраннику - я, мол, приятель Пепе. За перегородкой сидел молодой мужчина, не тот, что пропустил его в прошлый раз. Он смерил Альбера подозрительным взглядом, однако ничего не сказал.
Альбер все той же неспешной, фланирующей походкой пересек двор. Сгреб в кулак гайки в кармане и отворил зеленую дверь. Вышибала сидел напротив входа. Погруженный в чтение комикса, он даже головы не поднял, когда открылась дверь. С места поднялись двое других типов - медленно, неохотно. Похоже, человек способен облениться не только на государственной службе.
- Кого тебе надо, приятель?
- Пепе.
- Его здесь нет.
- А где он?
- Откуда мне знать.
- Он велел, приходи, мол, там встретимся.
- Теперь убедился, что его здесь нет?
- Ага. - Альбер прислонился к стене.
- Так я обожду его. - Он с деланным простодушием уставился на добровольных стражей. "Похоже, я опять свалял дурака, - подумал он. - Надо было сразу под каким-нибудь предлогом выманить квадратноголового и взять".
- Давай вали отсюда. - Еще двое поднялись со скамьи, и Горилла отложил журнальчик в сторону.
"Сейчас бы самое время ткнуть им в нос полицейским удостоверением", - подумал Альбер, не двигаясь с места. Чутье подсказывало, что чем дольше он сохранит свое инкогнито, тем лучше. Ему доставляло огромное наслаждение видеть, что эта бывалая публика не распознала в нем фараона. Буасси для этого понадобился маскарад.
- Пепе такой расклад вряд ли понравится…
Противник не клюнул на удочку: здесь уже всем известно, что Пепе выбыл из игры. Альбер, притворился испуганным и пятясь, поспешно распахнул дверь.
- Бросьте, ребята, не стоит заводиться с полоборота. Считайте, что меня уже нету. - Переступив через порог, он мгновение помедлил, прежде чем захлопнуть дверь. На него уставились с любопытством. Альбер собрался с духом, ведь в конце концов ради сведения счетов он и пришел и чем скорее отделается, тем лучше. - Эй, ты! Твоя личность мне вроде знакома.
- Да-а? - Горилла, снова уткнувшийся было в комикс, решительно отложил его в сторону.
- Ага. Такую отвратную рожу раз увидишь - вовек не забудешь.
Альбер хлопнул дверью и направился к проходной. Вскоре позади послышались торопливые шаги. Пока что все повторяется, как с Буасси. Альбер пошел быстрее, чтобы сохранить дистанцию между собой и преследователем и не позволить ему нанести удар сзади. Вот и проходная.
Очутившись за воротами, Альбер в тот же миг сунул руку за пазуху. Мгновенно развернувшись, он тысячи раз отработанным движением выхватил пистолет. Горилла находился, должно быть, в метре от него, он как раз рванулся, чтобы настичь Альбера.
Бандит и не подумал остановиться. Пожалуй, до него не дошло, что он на мушке. А может, ему показалось, что на таком коротком расстоянии он успеет подмять противника. Не исключено, что он решил, будто Альбер не осмелится нажать на спуск. Подобные типы подчас неплохо разбираются в психологии. Факт, что Альбер действительно не выстрелил.
Он не успел даже уклониться в сторону, хотя они с Жаком уже не первый год отрабатывали соответствующий прием. Перед ним вдруг мелькнул кулак - в опасной близости от лица, на него устремилась мощная туша с другим кулаком наготове, и внезапно, на какую-то долю секунды, с неожиданной резкостью обозначилась физиономия противника. И тут Альбер ударил - совсем не по правилам. Но сейчас он целиком подчинился инстинкту, рефлексам, какие выработались в нем за годы совместных тренировок с Жаком.
Инстинктивно повернул голову, уклоняясь от встречного удара. Непроизвольно двинул рукой, как только подставилась цель. Удар он нанес правой рукой, в которой был зажат пистолет. Поначалу, выхватив браунинг, он прижал его к бедру. В тот момент, когда он уклонялся от натиска Гориллы, Альбер отвел руку назад и теперь ударил, вкладывая в удар всю тяжесть своего тела. Семьдесят пять килограммов литых мышц, пружинистый толчок отставленной назад ноги, разворот бедра, усиливший удар… и все это помимо воли, без участия мысли. Какое там - думать! Он не успел даже выпустить оружие, чтобы ударить кулаком.
Таким образом, дуло пистолета с размаху ткнулось Горилле под подбородок. Хорошо еще, что Альбер не успел спустить предохранитель. У него был план припугнуть бандита оружием и, пока внимание противника будет отвлечено, сбить его с ног ударом по коленной чашечке. "Если понадобится, - думал он, - потом можно будет вмиг передвинуть предохранитель и стрелять". К счастью, он недооценил Гориллу и переоценил самого себя. Выстрели сейчас пистолет, и от квадратной башки бандита осталось бы кровавое месиво.
Ствол оружия, сбоку ударив в челюсть, соскользнул вниз и врезался в горло. Горилла не дрогнул, не пошатнулся, прежде чем упасть. Едва Альбер отдернул руку, чтобы нанести второй удар, противник рухнул наземь как подкошенный. Лелак оглянулся по сторонам. Сцена разыгралась слишком быстро, чтобы собрать зрителей. Ухватив противника сзади под мышки, Альбер поволок к машине бесчувственное тело. Отворил заднюю дверцу и попытался поднять его. Это получается легко лишь в кинофильмах, где актер, играющий убитого или потерявшего сознание человека, незаметно помогает своему партнеру. Действия Альбера лучше смотрелись бы в комедии на детективную тему…
Пот лил с него градом. Кто бы мог подумать, что на заднем сиденье так тесно! Что поднять сто килограммов - такой неимоверный труд! Наконец Альберу каким-то образом удалось справиться со своей задачей. Захлопнув дверцу, он промокнул платком пот со лба. Нервное напряжение дало себя знать: голова раскалывалась от боли. Альбер сел за руль и с ходу рванул на предельной скорости. Надо добраться до набережной Орфевр, прежде чем он сам потеряет сознание или Горилла придет в себя.
Горилла так и не пришел в себя. Карета "скорой помощи" увезла его из управления полиции. По словам доктора, от такого удара вполне можно было окочуриться. Угоди Альбер чуть ниже, и…
Корентэна не было на месте, Бришо не проронил ни слова, лишь молча пожал плечами. Альбер уселся за стол и принялся бездумно вертеть карандаш. Рядом стучала пишущая машинка, звонил телефон, люди входили и выходили из кабинета, из соседнего помещения доносились громкие крики и стук кулаком по столу. Лелак, не сводя глаз с кончика карандаша, отбивал на столе какой-то ритм. Вполне типичная для него ситуация. Раз в жизни решил проучить преступника, а тот едва не перекинулся от одного-единственного удара. Ну, а если бы и вправду умер? Альбер знал, что ему не поможет расхожая истина: мол, собаке собачья смерть. Да и самооборона в его глазах не оправдание. От одной мысли о реальности посягательства на чужую жизнь к горлу подкатывал противный комок. Альбер явственно ощутил вновь, как его рука с пистолетом с силой вдавилась в горло живого человека, и подошел к окну глотнуть воздуха.
Коллеги бросали на него любопытствующие взгляды, и это раздражало его.
Он снова уселся за стол и раскрыл папку с делом Пеперелли. Просмотрел обширный фотоматериал, из описания узнал, в каком положении свисало тело с крюка, как выглядели пятна и странгуляционные борозды на шее, каким узлом была затянута петля.
Отыскал ту часть протокола, где излагались физические данные жертвы. От роду сорок два года. Хм… Альбер почему-то считал его моложе. Рост - сто восемьдесят шесть, вес - восемьдесят килограммов. Под обманчивой внешней щуплостью скрывается недюжинная сила.
Подобные типы знакомы были Альберу, с такими нелегко сладить. Пробежав строки с подробным перечислением татуировок Пепе на руках, груди и на бедрах, он перешел к описанию места происшествия. Ну и жилье - кошмар какой-то! Ведь Пепе, должно быть, зашибал немалую деньгу. Мог бы снять себе приличную квартиру, позаботиться об обстановке или на худший случай об уборке. Но Пепе подобные мелочи не волновали. Домой он приходил только спать, ну и разве что переодеться. По утрам просиживал в прихожей лаборатории или в ближайшей пивной, взимая поборы с "подопытных". Бог весть в каких еще темных делишках он был замешан. Альбер не сомневался: стоит копнуть поглубже, и наверняка удастся уличить покойного в определенном количестве грабежей и краж со взломом…
По вечерам для Пепе начиналась веселая жизнь: поужинать, перекинуться в карты, пообщаться с такими же мошенниками, как он сам, подцепить бабенку, - словом, почувствовать себя хозяином жизни. А на рассвете плестись домой - в свою грязную конуру - отсыпаться.
Денег при нем не было обнаружено - первая ошибка, допущенная убийцей. Второй просчет - это большущий кровоподтек на спине Пепе. Словно от удара ногой. Сыщик, расследовавший дело о самоубийстве, заподозрил неладное и переслал документы Корентэну, а тот, узнав, что покойный был подсобным рабочим на заводе "Фармацит", положил папку на стол Лелака. Суть происшедшего ясна как божий день. Все было именно так, как заподозрил сыщик окружного полицейского участка, спихнувший на них дело. Кто-то сзади набросил удавку на шею Пепе и с силой рванул, упершись ногой в спину жертвы. Но кто? Горилла? Судя по всему, именно он занял место Пепе. Но Пепе был тертый калач, как же он мог доверчиво повернуться спиной к сопернику? И уж вовсе не понятно, каким образом ввалился в квартиру Пепе квадратноголовый с толстой веревкой в руках, заканчивающейся петлей. Полный абсурд, да и только!
Откинувшись на стуле, Лелак зацепился мысками ботинок за нижнюю перекладину письменного стола, чтобы сохранить равновесие, закрыл глаза и попытался образно воссоздать картину преступления. Соперники, схватившиеся друг с другом не на жизнь, а на смерть, чередовались перед его мысленным взором, Альбер не обратил внимания, что кто-то вошел в комнату и все разговоры смолкли, до его сознания не дошло, что совсем рядом знакомый голос шефа произнес: "Когда проснется, пришлите его ко мне".
Альбер очнулся от дружеских встряхиваний, его поставили на ноги, вытолкали в коридор и, едва успев опомниться, он уже стоял перед Корентэном. Шеф постригся и сейчас своей благородной проседью больше всего напоминал изысканную модель элегантных парикмахерских салонов.
- Что нового? - поинтересовался он.
Велик был соблазн ответить: мол, ничего. Но Альбер был уверен, что как минимум человек пять уже успели проинформировать шефа.
- Я доставил арестованного.
- Напрасно трудился. Мог бы прямиком везти его в больницу.
Самым скверным в юмористических замечаниях шефа была невозможность ответить ему в том же тоне. Альбер погрузился в изучение ковра под ногами, пытаясь разобраться в хитросплетениях орнамента.
- Надеюсь, он напал на тебя первым? - Корентэн извлек кисет, не спеша набил и раскурил трубку. Приятный аромат табака смешался с запахом шампуня и мужского одеколона.
- Да, шеф. Я не успел даже спустить предохранитель, как он на меня навалился. Ну, а я…
Корентэн дирижерским взмахом призвал его к тишине.
- Изложи письменно. В четырех экземплярах, на мое имя. Буасси в это дело не впутывай. Ты просто надумал поговорить с этим типом. Кстати, о чем?
- Э-э… об убийстве Пепе, то есть Жюля Пеперелли. Убитый систематически вымогал у временных работников завода "Фармацит" отчисления от платы за роль подопытных объектов. Эту функцию теперь перенял… этот, как его… - Альбер совсем расстроился: раз в кои-то веки решился заговорить официальным языком протокола, и вот вам…
- Жак Фремон. - Корентэн досадливо махнул рукой, рассыпав по полу табачные крошки. - Ступай, и напиши все, как положено!
Когда Альбер вернулся к себе, Бришо протянул руку к вешалке, чтобы снять пальто.
- Не пойдешь со мной?
- Куда?
- К Лафронду.
Альбер пожал плечами и достал стопку бумаги.
- На кой черт? Ты все еще не расстался с мыслью, что это он убил Дюамеля из ревности?
- Почему бы нет? Но мы могли бы собрать кое-какой материал и для твоей версии.
- Какой именно? Ведь он сказал, что понятия не имеет, над чем работал Дюамель.
- Скажем, мы могли бы выяснить, сколько Дюамель получал за каждую свою статью, сколько платил за информацию. Ведь если действительно замахнулся на серьезную тему, то Лафронд должен был знать об этом.
- Ну что же… - Беда в том, что Альберу страшно не хотелось приниматься за докладную записку. Он понимал, что это необходимо, ведь Корентэн старается его выгородить, однако соблазн улизнуть был слишком велик.
- Обожди немного!
Шарль сбросил с себя пальто и подсел к телефону. Альбер взял четыре листка бумаги и копирку, насилу справился, ровно подогнав их, затем сунул листки под валик и отчаянно затарахтел на машинке.
"Комиссару Корентэну.
Уважаемый господин комиссар!.."
Чушь какая, ведь это же не личное письмо. Всем известно, что официальная докладная записка начинается с даты. Смяв начатое, он вставил новую закладку.
"Из окружного полицейского участка в отдел по расследованию убийств тогда-то и тогда-то поступило дело за номером… - он бросил взгляд на папку - таким-то и таким-то, в связи с чем…"
Пальцы его летали по клавишам пишущей машинки. Невелика премудрость строчить донесения, умственной работы здесь не требуется.