- Ну, товар, положим, есть. Индийский препарат. Это, конечно, не "китайский белок" - он помягче, послабее, но тоже неплохая вещь. Мы его, кстати, и продавали в паре с "китайским белком". Они хорошо чередуются. Но перевозки тоже сложные. Возим из Индии через Тбилиси. Там у нас проблем нет, вы знаете. А вот на этапе Тбилиси - Москва случаются неприятности. То там самолет не взлетает, то тут на вокзале поезда шмонают. Короче, назрела необходимость организовать прямую поставку из Дели через аэропорт в Москву. В Индии с отправкой проблем не будет. А здесь, в Москве, нужна ваша помощь, дорогой Томаз.
Томаз задумчиво отхлебнул из бокала.
- Прекрасная "Хванчкара", Нино, дорогая, - похвалил он. - Что ж, я не могу отказать обворожительной женщине, - галантно улыбнулся он. - Но это дополнительная работа, согласитесь?
- Разумеется, - холодно улыбнулась в ответ Нино. - Мы как раз собирались поздравить вас с праздником.
Она кивнула мужу. Тот передал гостю пухлый конверт. Томаз, не заглядывая внутрь, небрежно сунул конверт во внутренний карман пиджака. Затем глянул на часы.
- Сейчас у нас двадцать часов. В двадцать три ждите звонка. А сейчас позвольте поблагодарить за чудесный ужин и откланяться.
Едва дверь за гостем закрылась, Нино набросилась на мужа.
- Все твоя жадность, - сузив свои черные глаза, злобно прошипела она. - Если бы сговорился тогда в Гонконге и купил документацию, мы могли организовать производство "белка" здесь!
- Они заломили сумасшедшую цену, ты что, не помнишь? - оправдывался Сергей. - Мы бы просто разорились. - И что, по-твоему, легко организовать производство? Я поддался тогда на твои уговоры и поехал к китайцам. И рад, что сделка не состоялась. Вон их накрыли всех.
- Это там накрыли. А здесь бардак полный. Снял бы помещение в каком-нибудь НИИ, нанял зиц-председателя, и делали бы.
- Прекрати, Нино! - вскричал Сергей. - Я не готов к такому бизнесу. Это опасно.
- Опасно? - еще больше сузила глаза грузинка. - Так переведись в дворники, гамахлебуло!
- Не смей ругаться! - заорал Сергей.
Нино кинула на мужа презрительный взгляд, развернулась на высоких каблуках и вышла из комнаты.
- Ладо бы не испугался, - расслышал Сергей брошенные вполголоса слова жены. Дверь захлопнулась.
- Стерва! - прошептал Сергей, глядя на закрытую дверь. Он налил себе дрожащей рукой полный фужер коньяка, опрокинул его. - До каких же пор она будет сравнивать меня со своим давно истлевшим любовником? - заскрежетал он зубами.
Но эмоции эмоциями, а дело делом. Сто раз был прав покойный Вахтанг, говоря, что общий бизнес, общее дело связывает прочнее любых чувств. Выкурив пару сигарет и выпив еще коньяку, Сергей вышел на кухню. Жена стояла у окна к нему спиной.
- Давай успокоимся, дорогая, - мирно проговорил он, подходя к Нино и обняв ее за плечи. - Что случилось, то случилось. Не в окно же теперь выбрасываться! - почему-то посмотрел он вниз. С высоты двенадцатого этажа люди внизу казались бойкими маленькими насекомыми, спешащими по своим делам.
Нино не отстранилась, чувствуя, что сказала лишнее.
- Давай думать о том, что еще можно и нужно исправить. Как быть с Надеждой?
- Надежду надо убирать, - твердо ответила женщина.
Сергей поморщился, но руку с плеча жены не убрал. Нино, посмотрев на него, продолжила:
- Как ты не понимаешь, она становится опасна! Это когда мы жили в Грузии, плевать на нее было. Но теперь мы в Москве, и она рядом. Постоянно. Я ж говорю, она, как всякая психопатка, чрезвычайно чувствительна. Интуиция потрясающая. Она нас постоянно подозревает. Не знает в чем, но чувствует исходящую от нас опасность. И что с ней делать? Подсунуть Илье любовницу и развести их? Не тот случай. Он с ней не разведется, и любовница ему не нужна.
- Но послушай, она, может, и сама умрет. Все-таки онкология, тяжелая операция.
- Ты что, уже забыл про ампулу, которую она сперла? Вот она сунет ее своему ленивому студенту, а ленивые - самые способные. Одна-две недели - и все! Ты представляешь последствия? Илья доносить на нас, положим, не станет, но отношения всяческие прекратит. Значит, фирма твоя неминуемо лопнет. А Надежда, если не помрет, непременно где-нибудь что-нибудь да ляпнет. Нет, ее надо убирать немедленно! Да и Илья в качестве вдовца нас больше устроит. Горе сблизит его с нами, сделает более податливым, уступчивым. Перевезем Тамрико, поселим у него. Я уже полгода ее не видела. Так что со всех сторон выходит, что Надю придется убрать.
- Каким образом? Ты что, хирургов подкупишь, чтобы ее зарезали?
- Чушь! Хирургов ей подберет Илья, они не зарежут.
Нино помолчала.
- Идею я беру на себя, - решила она. - Собственно, я уже придумала. А ты займись каналом транспортировки из Дели. Кстати, уже двадцать три часа. Томаз должен звонить.
В этот момент как раз и запиликал радиотелефон…
В воскресенье, около полудня, в зале небольшого армянского ресторанчика, расположенного в полуподвальном помещении одного из московских переулков, было немноголюдно. Это заведение не поражало глаз внешней роскошью. Напротив, широкие деревянные столы, крепко сбитые деревянные стулья, серые, обитые рогожкой стены словно призваны были напоминать каменистую родину хозяина заведения. Этой же цели служили и несколько развешанных по стенам картин с видами Армении. Было здесь и изображение строгого, словно античное сооружение, храма Гарни, и терракотовые купола монастыря Мармашен, и выписанные на фоне темно-зеленого склона серые камни монастыря Агарцин. Лишь одно полотно выделялось неправдоподобной голубизной - изображение высокогорного озера Севан. Картины явно не принадлежали кисти какого-либо именитого художника. Скорее всего, они были намалеваны рукой некоего армянского разлива Пиросмани, который, в отличие от своего соплеменника Сарьяна, воспринимал родные края преимущественно в приглушенных тонах. Однако в сочетании со скромным убранством помещения картины создавали атмосферу, необходимую для неспешной, обстоятельной мужской беседы, где не место шумным, болтливым женщинам. Действительно, в зале сидели исключительно мужчины. Заведению, судя по всему, были чужды межнациональные распри, так как среди "лиц кавказской национальности" отмечались и русоволосые жители российских равнин.
Как раз один из них, рыжеватый мужчина лет сорока с небольшим, сидел в одиночестве под портретом католикоса всех армян Вазгена Первого. Сергей Николаевич Висницкий, а это был именно он, неспешно потягивал горячую армянскую медовуху "Эзшахелем", что в переводе означает "Я молодой". В самом деле, шиповниковый отвар, приправленный медом, корицей и гвоздикой, каплей вина и коньяка, несомненно являлся эликсиром молодости, способным вернуть мужчину к деловой жизни после многочисленных новогодних праздников.
Сергей Николаевич поглядывал на часы. Очевидно, он кого-то ожидал. Наконец в зале появился невысокий лысоватый крепыш лет под пятьдесят со следами мучительной, но безуспешной борьбы с алкоголем на отекшем лице. Мужчина отыскал глазами портрет католикоса, сидящего под ним Висницкого и уверенным шагом направился к Сергею Николаевичу.
- Добрый день, - хриплым голосом поприветствовал пришедший Висницкого, усаживаясь напротив него.
- Добрый… - ответил Сергей Николаевич.
- Извините, что припоздал, - пробки на дорогах.
- Ничего страшного, милейший Юрий Владимирович, - любезно улыбнулся Висницкий.
- Грузин сказал, вы хотели меня видеть?
- Правильно сказал. Но сначала давайте-ка поправим здоровье. Праздники дались тяжело? - участливо спросил Висницкий.
- Не то слово, - вздохнул Юрий Владимирович.
- Сейчас я верну вас к жизни. Вы когда-нибудь ели армянский хаш?
- Признаться, нет.
- Ну что вы, дорогой, считайте, что вы ничего не знаете о ликвидации мук похмелья. Это я вам говорю как специалист. Я хоть и не армянин, как вы, вероятно, догадываетесь, но безмерно уважаю это изобретение многострадального армянского народа. Это вам не алказельцер, тьфу, химия сплошная, прости меня Господи. И даже не пиво поутру, которое вы, кажется, уже выпили. Ну-ну, вы взрослый мужчина, имеете право. Я к тому, что есть путь воскрешения из мертвых куда более приятный и эффективный.
Висницкий глянул на стоявшего у стойки официанта. Тот кивнул, быстро исчез, и через минуту на столе появились плошка с крупной солью, другая - с тертым чесноком, тарелочки с упругой маринованной черемшой, маленькими солеными огурчиками, ломтиками сухого лаваша. А еще через минуту перед собеседниками появились глубокие миски с наваристым, крепким, душистым бульоном с нежными студенистыми хрящиками. Кроме того, на столе оказались лепешки свежеиспеченного лаваша и маленький графинчик водки.
Юрий Владимирович смотрел на все это взглядом павловской подопытной собаки, у которой проверяют рефлекс слюноотделения. Казалось, слюна вот-вот закапает с его мясистых губ. Рука непроизвольно потянулась к графинчику.
- Нет, нет, постойте, - остановил его Висницкий. - Сначала надо поесть. Этот бульон варился аж десять часов, нужно воздать ему должное. Он-то и вернет вас к жизни. А делается это так. Смотрите и повторяйте за мной.
Висницкий насыпал щепотку соли в душистый бульон, отправил туда же изрядную порцию толченого чеснока, бросил кусочки сухого лаваша. Затем взял уже другую, свежую лепешку, завернул в нее черемшу, огурчик, отправил все это в рот и принялся за хаш.
Юрий Владимирович в точности повторил его действия, и за столом на некоторое время установилась священная тишина.
Когда ложки едоков добрались наконец до дна, Юрий Владимирович откинулся на спинку стула, достал из кармана платок, отер вспотевший лоб. Лицо его раскраснелось.
- Ну вот, теперь можно и рюмочку, - улыбаясь ему, проговорил Висницкий, наливая водку в крохотные рюмки. - Что ж, давайте за знакомство! - провозгласил он.
Мужчины чокнулись, выпили, хрустнули крепким соленым огурчиком.
- А теперь поговорим о деле. Кстати о знакомстве. Я расскажу вам, что знаю о вас, а вы меня поправите, если что не так.
Юрий Владимирович кивнул. Глаза его оживились, и выражение благодушной сытости расползлось по круглой физиономии.
- Итак, - продолжил Висницкий, - вы, Юрий Владимирович Мальков, родились в пятьдесят первом году в городе Москве. Женаты вторым браком, от которого имеете двенадцатилетнюю дочь. Проживаете по адресу: Дмитровское шоссе, дом сто пятьдесят пять, корпус один, квартира семнадцать. Работали в свое время опером уголовного розыска одного из районных отделов милиции. Но были переведены на другую работу за пьянство, редкое даже для этого учреждения.
Юрий Владимирович попытался было обидеться, но ему это не удалось.
- Ну-ну, не обижайтесь, кто не без греха! - утешил его Висницкий. - Далее вы мыкались в каких-то там конных отрядах милиции. Это нам неинтересно. Но вот с девяносто первого года вас перевели на службу в аэропорт Шереметьево, где и работаете в настоящее время командиром батальона патрульно-постовой службы и имеете звание майора с окладом семьдесят пять тысяч восемьсот тридцать два рубля. Что для уровня зарплат начала девяносто четвертого года не так уж и мало. Но для нормальной человеческой жизни абсолютно недостаточно. Все верно?
Мальков кивнул.
- Теперь пару слов о себе. Я - предприниматель. Имею несколько индийских магазинов типа "Ганг". Товар, как вы понимаете, получаю из Дели. А поскольку это в основном всякие безделушки - камушки, кувшинчики и прочее барахло, возникают трудности с доставкой. Нашим доблестным таможенникам непременно хочется считать всю эту ерунду предметами, представляющими художественную ценность. И они безбожно обдирают меня. Что ж, каждый зарабатывает, как может. Но согласитесь, бизнес в таких условиях становится невыгодным. У меня к вам следующее предложение, Юрий Владимирович. Вы обеспечиваете доставку товара из Дели, минуя таможенный контроль. И вообще любой контроль. С каждого рейса лично вы будете получать двести пятьдесят тысяч рублей. На оплату задействованных лиц еще триста тысяч с рейса. На вербовку, хе-хе, выражаясь языком разведчиков, необходимых людей, вы получите сегодня же еще сто тысяч. Ну как вам?
Мальков снова вспотел и полез в карман за платком. Посопев с минуту, он ответил:
- Я всегда рад помочь зарождающемуся капитализму, поскольку совершенно разочаровался в социалистических ценностях и испытываю психологическую усталость…
Висницкий тонко улыбнулся.
- Но я не совсем представляю, как все это можно организовать.
- Ну, дело не такое уж сложное, - пожал плечами Сергей Николаевич. Он достал из бумажника листок, развернул его перед собеседником. - Вот здесь план аэропорта. Груз из самолета перевозится грузчиками сюда, - Висницкий ткнул карандашом, - здесь груз разукомплектовывается и поступает на таможню. Верно?
Мальков кивнул.
- Но почтовые машины не проходят таможню, а выезжают из аэропорта через КПП. Соответственно они имеют пропуск на въезд и выезд с режимного поля. То есть с летного поля, не так ли?
Мальков опять кивнул.
- На КПП сидят вохровцы. Почтовые машины, имеющие пропуск, как правило, не досматриваются. Особенно если их сопровождают ваши сотрудники, то есть бравые парни в милицейской форме. Следовательно, ваша задача - завербовать грузчиков, которые должны перекинуть товар в почтовые машины, милиционеров, которые будут сопровождать груз при выезде через КПП. Возможно, кого-либо из вохровцев, ну и, конечно, водителя, вывозящего груз. Перегрузка багажа будет происходить на дороге из Шереметьева, вот в этом лесочке, - Висницкий опять ткнул карандашом в план. - Вот по этой дорожке. Прошу запомнить.
Мальков внимательно посмотрел на план, потом с уважением на Висницкого.
- Что ж, вы хорошо подготовились к разговору. Но ведь надо еще подкупить людей.
- Сегодня это несложно. У кого-то больной ребенок, как у вохровца Семенова, у кого-то безработная жена, как у сержанта Галлютдинова, и так далее. И все хотят жить лучше. За те деньги, которые вы им предложите, каждый второй из ваших сотрудников мать родную продаст.
- Что да, то да, - вздохнул Мальков. - А как будет осуществляться связь?
- У вас будет работать наш человек. Он и будет сообщать о предстоящей операции. И последнее. Каждая операция будет проходить под нашим наблюдением. Так что шутить с нами не советую. Ведь ваша дочка ходит в школу через дорогу, правильно? А на дороге случается всякое. Не хочу вас пугать, но предупредить обязан.
- Я себе не враг, - угрюмо ответил Мальков.
- Вот и чудненько. Времени вам на организацию дается недели две. И не злоупотребляйте алкоголем, дорогой Юрий Владимирович!
Мальков сердито хрюкнул.
- Понемножку, конечно, можно и даже полезно. Вот мы с вами сейчас и повторим - и по рюмочке, и по порции хаша. А вот вам инвестиции.
Висницкий положил на стол красочно иллюстрированный толстый журнал. Мальков, кивнув, спрятал журнал в "дипломат" и заметно повеселел.
Висницкий достал зажигалку, поджег листок с начертанным на нем планом, прикурил от него и бросил горящую бумажку в пепельницу.
- Прямо как в кино про разведчиков, - улыбнулся он.
Весь воскресный день Сергею Николаевичу Висницкому суждено было провести в гастрономических излишествах. Утренний хаш с милейшим майором Мальковым плавно перетек в семейный ужин, на который были приглашены родной брат с невесткой. Ужин был в разгаре, Сергей Николаевич внимательно наблюдал за родственниками. Старший братец был, как всегда, сдержан, хотя ел с удовольствием и охотно пил знаменитую грузинскую "Хванчкару".
Надежда, напротив, была нервна еще более обыкновенного. Руки ее дрожали. Глаза то и дело готовы были наполниться слезами. По молчаливому уговору, о предстоящей операции за столом не говорили.
- Замечательное вино, - похвалил Илья. - Когда знаешь вкус настоящих грузинских вин, невозможно пить эти подделки, заполнившие прилавки.
- Это верно, - поддержал брата Сергей. - Привезли на днях из Тбилиси. Вместе с партией акульего хряща и препарата индийских мидий. Знаешь, у меня их охотно берет детская больница… - Сергей назвал номер больницы. - У них там ребятишки лечатся из Белоруссии, жертвы Чернобыля. Говорят, препарат очень помогает. Резко повышает устойчивость к инфекциям. А полдюжины "Хванчкары" я приберег для тебя. Рождественский подарок.
Сергей вдруг рассмеялся:
- Представляете, этих ребят, что посылку привезли, чуть не задержали на вокзале. Искали каких-то торговцев наркотиками. А ребята из отличной семьи - и слов-то таких не знают. Перепугались насмерть. Говорят, мол, больше вам, дядя Серго, ничего не повезем.
Илья Николаевич с легкой укоризной посмотрел на жену. Надежда залилась краской, рука ее задрожала еще больше, и высокий бокал с пунцовой влагой опрокинулся на платье.
- Ну вот, испортила платье, - вскрикнула она и вдруг расплакалась.
Нино тут же вскочила, бросилась к Наде.
- Ну что ты, дорогая, это ерунда, мы сейчас же все исправим.
С этими словами она увела плачущую женщину. Илья Николаевич тяжело вздохнул.
- Она совсем извелась с этой операцией, - сказал он брату. - Словно уже похоронила себя.
- Это понятно, - вздохнул в ответ Сергей. - Но будем надеяться на лучшее. Ты уже определился, в какой больнице оперировать? - спросил он.
- Да, - рассеянно ответил брат, прислушиваясь к доносящимся из кухни звукам.
- Нино успокоит Надюшу, не волнуйся, она это умеет. Давай-ка пока выпьем, чтобы все закончилось хорошо, чтобы у тебя хватило сил. Когда женщина в таком состоянии, с ней нелегко.
- Да, - согласился Илья. - Боюсь слово сказать. Чуть что - сразу слезы. Ну да ладно, давай выпьем.
Нино принесла в ванную шелковый халат, заставила Надежду переодеться, быстро замыла пятно на платье. Пока оно подсыхало, женщины сидели на кухне.
- Надюша, - ласково заговорила Нино, - я узнала для тебя потрясающую вещь! Есть в Москве целитель, ты должна была слышать - Якушин. Слышала?
Надя отрицательно мотнула головой.
- Странно. Впрочем, тебе и не нужно было. Пока мы здоровы, нам целители не нужны. Так вот. Он лечит таких больных, как ты. Без операции. У него целая метода. Там и травы с Тибета, и диета особая. Главное же - он экстрасенс.
Надежда подняла заплаканные глаза на Нино.
- Какой экстрасенс, о чем ты? Ты что, в это веришь?
- Да, верю. И не я одна. Ты знаешь, что у… - Нино назвала фамилию одной известной актрисы, - у нее был тот же диагноз, что и у тебя. И она лечилась у этого Якушина. Потребовалось всего два месяца, чтобы опухоль полностью рассосалась. А уменьшение размеров отметили уже после второго сеанса. Вот, возьми прочитай.
Нино взяла с подоконника лежавший там дамский журнал, заложенный закладкой, протянула Надежде. Та развернула журнал и увидела броский, через весь разворот заголовок: "Как я воскресла".
Женщина принялась торопливо читать статью.
- Да, - подняла она глаза на Нино. - Все как у меня. Но тут не указана его фамилия.
- Конечно. Он не афиширует себя. Иначе не отобьешься от желающих. Да и наехать могут, сама понимаешь. Можно решить, что он богач, а он денег вовсе не берет. Но я съездила в редакцию, умолила их дать его координаты и уже звонила ему. Он согласен за тебя взяться!
- Я не знаю, - растерянно проговорила Надя, - через десять дней я уже ложусь в клинику.