Андрей с ужасом смотрел в побелевшие глаза Митяя, пытаясь отодрать его железные лапы от своего горла и чувствуя, что уже задыхается.
- Я… я… почищу, - успел прохрипеть он.
Митяй тяжело дышал, глядя на багровое лицо Андрея и слезы, полившиеся из его глаз.
- Ладно, живи.
Он швырнул Андрея на табуретку. Тот мучительно закашлялся, вытирая слезы.
- Ты чего, Митяй, я же пошутил, а ты меня чуть не угробил, - ныл Андрюха.
- А ты со мной не шути. - Митяй налил себе стакан водки и опрокинул его одним махом. - Я этого не люблю, понял?
Он посмотрел на парня тяжелым взглядом.
- Понял, понял, - закивал Андрей. - Где картошка-то?
- Ладно, давай выпьем, потом почистишь, - подобрел вдруг Митяй и протянул Андрюхе стакан.
Тот выпил, занюхал хлебом.
- Я это, пойду… - пробормотал Андрюха, поднялся и тут же рухнул на стул.
- Что, развезло? - ухмыльнулся Митяй. - Сиди не рыпайся. Не трону я тебя. Ты со мной не спорь, слушайся меня, и все будет путем, понял? Пойду в сортир схожу, в индивидуальный! Во радость-то! - хохотнул Митяй. - А ты сиди, понял?
Андрюха часто закивал. Он действительно хотел уйти. Он же сумасшедший, Митяй этот. Чуть не убил ни за что. И ведь знает, что ничего ему не будет. В крайнем случае посадят снова в психушку. Андрюха вспомнил, что такие же приступы неукротимой ярости накатывали на Митяя и в больнице. Но там не очень-то попсихуешь. Здоровенные санитары намертво запеленают в мокрую холщовую простыню. А она, когда высыхает, сжимается и начинает душить тебя. Сначала немножко, а потом все сильней. Так полежишь полузадушенный - быстро успокоишься. Или аминазина вкатят на всю катушку. Такая боль - сам смерти попросишь. Так что там Митяя быстро в чувство привели. А здесь санитаров нет, так он опять распоясался.
Не, надо идти.
Но ноги уже не слушались, а мысли прыгали как тараканы. А чего идти-то? Куда? К мамашке, ее нытье слушать и копейки выпрашивать? Здесь вон и жратвы полно, и выпивки. Ну не будет он с Митяем спорить, вот и все. Когда с ним соглашаешься, он очень даже ничего мужик. Добрый. Вон сколько денег потратил. А мог бы Андрюху отшить еще у больницы. Не, он хороший мужик. Спорить с ним не буду, и все.
- Ты чего, парень, спишь уже? - проснулся Андрюха от громкого, прямо над ухом, голоса.
Он и вправду заснул, уложив голову на мягкую краюху хлеба.
- Просыпайся, сейчас обзвон сделаем по бабам.
Митяй взял с холодильника раздолбанный телефонный аппарат, достал записную книжку.
- Наташу можно? А… Пардон. Зинка, ты? В отпуске. Лады. Иру позовите…
Митяй шерстил замусоленные страницы, крутил диск. Андрюха снова начал клевать носом.
- Во падлы! - опять начал свирепеть Митяй. - Все разъехались. Отпуск, вишь, у всех! Нормальному, половозрелому психу лечь не на кого! Ты что, дрыхнешь опять? - грозно уставился он на парня.
Тот резво вскинулся:
- Я? Я не, я ничего.
- Смотри не спи: замерзнешь, - зловеще пробасил Митяй.
"Жуткий он все-таки мужик. Надо домой валить", - опять просигналил красной лампочкой какой-то охранительный центр в одурманенном Андрюхином мозгу.
- Вот что, сейчас в шалман наш сходим. Уж местные-то "синеглазки" на Багамы не уехали. Выползли уже небось. Ищут, кто опохмелит. Вот и возьмем себе пару шалав. Мне сейчас все равно, кому вставить, хоть покойнице.
- Ага, - согласился Андрюха, почему-то сразу представив, как Митяй "вставляет" какой-то мертвой, опухшей бабе. Фу, аж мороз по коже. Ладно, главное - не спорить. На улицу выйдем, там я и отвалю, думал Андрюха.
Шалман, несмотря на дневное время и середину рабочей недели, жил своей жизнью. У стойки лениво протирал стаканы молодой чернявый парень. Большая часть высоких, без стульев столов еще ждала посетителей, но у двух из них уже стояли люди. Хмуро и жадно глотали пиво двое работяг в спецовках, пришедших с расположенной рядом стройки. Мужики явно мучились похмельным синдромом и, видимо едва дождавшись обеденного перерыва, пришли подлечиться. У другого стола стояла пара молодых ребят-"качков". Те со вкусом попивали водочку, закусывая горячей, ароматной бастурмой. Между этими двумя парами болталась по проходу, как парус под порывами морского ветра, жуткого вида баба, не то еще не протрезвевшая со вчерашнего дня, не то успевшая уже где-то схватить стакан-другой с утра. В любом случае было очевидно, что на достигнутом эта дама останавливаться не собирается. Она была абсолютно высохшая, с сизым лицом алкоголички и грязными клоками крашенных пергидролем волос. Определить ее возраст было невозможно. Ей могло быть и пятьдесят, и тридцать. Бабу качнуло в сторону работяг, и она ухватила одного из них за рукав.
- Слышь, ну дай пива глотнуть. Жалко тебе, что ли? - хрипло канючила баба, падая на работягу.
- Пош-шла ты, - с остервенением стряхнул ее мужик. - Че ты привязалась, вобла сушеная? Дай людям отдохнуть спокойно.
- Ну налей, я тебе хорошо сделаю, - приставала баба.
- Да вали ты, подстилка вонючая. Хорошо она мне сделает! После тебя на докторах разоришься.
Мужик опять с силой отпихнул бабу. Та собралась было упасть, но успела зацепиться рукой за соседний стол и удержалась на ногах. Она уставилась мутным взором на "качков". Подходить к ним было, конечно, опасно. Но жажда выпить и хоть чего-нибудь съесть была сильнее. Женщина подобралась, даже как будто стала выше ростом, одернула грязную, неопределенного цвета шелковую юбку и почти твердой походкой подошла к парням.
- Мужчины, угостите сигареткой, - светским тоном начала алкоголичка, обнажив в улыбке наполовину беззубый рот.
Те не отреагировали, продолжая беседу. Баба помялась, продолжая стоять рядом.
- Мужчины, - опять заискивающе проговорила она, тронув одного из них за рукав.
Тот, не оборачиваясь, сделал какое-то легкое движение, и несчастная отлетела в сторону, грохнувшись на пол возле стойки.
- Убери эту лярву, - спокойно приказал один из "качков" чернявому парню.
Тот вышел из-за стойки, подхватил невесомое тело под мышки и потащил к выходу.
- Ну что ты, Чита, все неприятностей себе ищешь на задницу? - укоризненно приговаривал чернявый, отворачивая лицо от дурно пахнувшей женщины.
- А что-то я ему сделала? - недоуменно вопрошала Чита, явно не собираясь подниматься на ноги. - Артурик, ну налей в долг, я отработаю, - канючила она, обвиснув в руках парня.
- Обойдешься, - сурово ответил Артурик. Придав телу женщины вертикальное положение, он распахнул двери и слегка толкнул ее в спину. Она вывалилась наружу прямо на подошедших Митяя с Андрюхой.
- Чита, ты, что ли? - встряхнув ее, с трудом определил Митяй.
- Я! А ты кто? Чтой-то не узнаю я тебя, - повиснув уже на руках Митяя, задумалась женщина.
- Конь в пальто! - остроумно ответит тот. - Митяй я.
- Митя-ай! - радостно завопила та и тут же полезла целоваться. Было очевидно, что ей абсолютно все равно, Митяй перед ней или, скажем, какой-нибудь великий герцог Лихтенштейна. Лишь бы дали выпить. - Так давай выпьем за встречу, - тут же и предложила женщина.
- Да мы вон с корешем уже начали.
Женщина перевела пьяный взгляд на Андрюху.
- Хорошенький, - потянулась она к парню.
- Но-но, не лезь к нему, - начал сердиться Митяй. - А я что, плохонький?
- Ты что-о, милый, - запела Чита. - Я тебе так рада. - Сейчас бы выпить по такому поводу.
- Нет проблем. Подругу какую-нибудь возьми для Андрюхи, и ко мне завалимся.
- Зачем нам подруга? - подняла тонкие брови женщина. - Ей же тоже наливать придется. А я вам обоим хорошо сделаю. Ну зачем нам подруга? Красавчик, тебе нужна подруга или я сгожусь? - обратилась она к Андрюхе, улыбаясь своей безобразной улыбкой.
- Я что? Я ничего, - тупо ответил Андрей, не очень соображая, что у него спрашивают.
Когда они вышли из дома, он почему-то не уехал, как собирался. Митяй каким-то странным образом сумел подчинить его себе, и Андрюха покорно следовал за старшим товарищем. По пути к шалману Митяй то и дело доставал из кармана прихваченную из дома бутылку водки, делал глоток и заставлял пить Андрюху. Красная лампочка, мигавшая в Андрюхином мозгу, видимо, устала подавать сигналы тревоги и отключилась. Андрей уже почти не воспринимал действительность.
Они вошли в тесную прихожую, и Митяй тут же поволок женщину в ванную.
- Я. Читка-Маргаритка, грязи не люблю, сама знаешь.
Послышался шум воды, потом Митяй выволок мокрое, голое тело и потащил в комнату.
Андрюха почему-то последовал за ними. Остановившись в дверях, он тупо наблюдал, как Митяй опрокинул Читу прямо на пол. Видел высоко задранные абсолютно белые, с синюшным оттенком худые ноги женщины, опутанные сетью здоровенных синих вен. Митяй с таким остервенением оттягивался, что Андрюхе почудилось, будто худющее тело Читы вот-вот рассыпется на атомы. Но та держалась вполне стойко, устремив сосредоточенный взгляд в потолок и мужественно ожидая завершения процедуры, после которой была обещана выпивка.
Когда дело было сделано, троица переместилась на кухню.
- Митяй, можно, я посплю пойду? - спросил Андрюха подобревшего Митяя.
- А чего это ты? Бабу не хочешь, что ли? - удивился тот, разливая водку.
Андрей с отвращением посмотрел на стоявшую около стола полуголую Читу, нетерпеливо следившую за действиями хозяина квартиры. Цепко схватив свой стакан, она быстро выпила и принялась хватать со стола еду.
- Ты куда коней гонишь, шалава? - опять рассердился Митяй. - Подожди людей-то. Чокнись по-человечески.
Чита что-то прошамкала в ответ с набитым ртом.
- Ну так я посплю, - повторил Андрей, уходя в маленькую комнату и слыша перебранку за спиной.
Он рухнул на узкий диванчик и тут же отключился.
Проснулся он от страшного грохота. За окном не то темнело, не то рассветало. В соседней комнате слышались глухие звуки ударов, грохот падающих предметов, стоны женщины.
Андрюха бросился туда. Чита, с разбитым в кровь лицом, скрючившись лежала на полу, пытаясь заползти под стол. Митяй остервенело бил ее ногами.
- Ты что, Митяй? - испуганно вскрикнул Андрей. - Ты же ее убьешь.
Тот повернулся, глянул на Андрея белыми, невидящими глазами.
- Уйди, - прохрипел он, - а то и тебя убью.
Андрей шарахнулся к входной двери.
- Стой, - заорал ему вслед Митяй. В один прыжок он оказался около Андрея, втащил его в комнату, швырнул на стул. - Куда собрался? Ментам меня сдать хочешь?
- Ты что, Митяй, я и не думал. Ты же сам сказал - уйди! - трясущимися губами ответил Андрюха.
Забившаяся под стол женщина сделала какое-то неловкое движение и уронила стул. Митяй, вспомнив о ней, выволок ее из-под стола. Все лицо Читы заплыло в один большой, багровый синяк. Из разбитой губы сочилась кровь. Она тихонько подвывала.
- Ты знаешь, что эта падла сделала? - ткнув ботинком в лицо женщины, спросил Митяй. - Обокрасть меня хотела. Я ее, суку, накормил, напоил, приласкал, а она что? Думала, я уснул, и давай по квартире шастать. Целую сумку барахла набрала, все деньги из кармана вытащила, я наблюдал. Мою семью обворовать хотела! Жену мою, доченьку, мать-старуху, - распалял себя Митяй, опять надвигаясь на женщину. Та от ужаса завыла еще громче. - Заткнись, гнида, - кинулся он к ней и вцепился здоровенной лапой в тонкую цыплячью шею. Женщина захрипела.
"Сейчас он ее задушит", - с ужасом думал Андрей, вспомнив эти железные пальцы на своем горле и не в силах отвести взгляд.
- А ну, возьми юбку ее, - приказал Митяй, не отпуская женщину.
Андрей встал как сомнамбула, поднял с пола тонкую, дешевого шелка юбку.
- Давай мне один конец, - приказал Митяй.
- З-зачем? - стуча зубами, спросил Андрей.
- Давай, - прошипел тот, - а то ты следующий будешь.
Женщина забилась в руках Митяя, отчаянно глядя на Андрея. Тот отвел от нее глаза, протянул Митяю один конец юбки.
- Скручивай ее теперь жгутом. Вот так. Теперь на горло ей накинь. Вот так. А теперь…
Митяй опрокинул Читу на пол, надавив на впалую грудь женщины ботинком и натягивая свой конец жгута.
- Тяни на себя, - приказал он Андрею.
Тот безвольно держал другой конец юбки, скрученной и затянутой петлей на шее женщины.
- Н-не надо, Митяй, - пролепетал Андрей. - Давай отпустим ее.
- Ты что, гад, засадить меня обратно хочешь? Она же отсюда прямо к ментам побежит, - не переставая тянуть в свою сторону жгут, процедил Митяй. - Тяни, падла, а то я тебя сейчас на куски порежу. Мне терять нечего.
Женщина отчаянно билась на полу под ботинком Митяя, пытаясь сорвать руками петлю. Лицо ее побагровело еще больше.
- Видишь, мучается человек? - усмехнулся Митяй, и Андрей с ужасом увидел, что тот возбуждается. "Да ведь он полный псих", - с ужасом подумал Андрей.
Закрыв глаза, он потянул свой конец жгута. Женщина наконец перестала биться, и Андрей бросился в туалет. Мучительная рвота продолжалась несколько минут. Когда он, шатаясь от слабости и пережитого ужаса, вошел в комнату, то увидел, что Митяй насилует уже мертвую Читу.
Андрей опять бросился в туалет.
Татьяна крутанулась перед зеркалом, еще раз придирчиво оглядев себя с головы до ног. Кажется, все путем. Маленькое черное платье, удачно купленное в секонд-хэнде, в меру строгое и в то же время элегантное. Густые волосы уложены в высокую прическу. Слава богу, это она умела делать сама. А то на парикмахерах разоришься. Чуть полноватые ноги казались длиннее в черных же туфлях на высоченных каблуках. Туфли были одолжены у Светки, соседки по комнате, и чуть-чуть жали. Как я простою в них всю ночь, подумала Татьяна. Ее обычной формой одежды были джинсы и кроссовки. Но ничего не поделаешь, служба!
- Хороша, хороша! - одобрила ее внешний вид хозяйка туфель. - Уходишь-то ты красивая, посмотрим, какая вернешься… - пробурчала она со своей койки.
- Не завидуй, а достигай! - ответила Таня, скинула туфли, уложила их в пакет, всунула ноги в привычную, стоптанную обувку и, схватив с вешалки куртку, исчезла за дверью.
Да, повезло несказанно! Тетя Нина только с пятого захода согласилась наконец пристроить дочь школьной подружки в свое заведение. А на стипендию не разживешься. Мать, правда, присылала кое-какие деньжата, но разве она понимала, каких расходов требует проживание в большом городе?! После окончания школы в Кутаиси тут же вышла замуж за солдатика срочной службы и уехала на родину мужа - в Старую Руссу. Да никуда больше и не выезжала, не видела столицы, не знала здешних цен. Пришлось надавить, заставить родительницу написать письмо однокласснице, Нине Вахтанговне Свимонишвили, жене какого-то ну очень крутого дядьки. Дядька-то был тот еще хмырь! Даром что старик, лет за сорок небось, а так ее, Таньку, разглядывал, что не знала, куда деваться. Зато он и уговорил жену дать бедной девочке-сиротке работу. Папаша-то спился, умер наконец от инфаркта. Так что мама обрела покой после многих лет мучений, но денег в семье не прибавилось. А тут такой заработок предлагался, что Танька едва не выронила дорогущую чашку с кофе, которым ее угостили на кухне. Удачно было и то, что практика уже закончилась, начались каникулы и нет нужды разрываться между ночной работой и дневной учебой.
Ну уж она расстарается! Таня еще раз прокрутила в голове наставления строгой работодательницы: о том, что делается в казино, никому ни слова - раз, с рабочего места не уходить ни на минуту - два. Еще раз повторила про себя слова, которые ей следовало произносить. Ну вот и казино! Внутренне перекрестившись, Татьяна открыла массивную дверь и оказалась в другом мире.
Широкое фойе казалось еще просторнее от обилия высоких, до самого потолка, зеркал. Вдоль стен стояли многочисленные диваны, кресла, столики со стеклянными столешницами. Мебель была дорогая, очень стильная. "Хороший вкус у тети Нины", - подумала Таня. Сквозь дверные проемы виднелись игорные столы. Окна в залах были наглухо зашторены. Все это великолепие прямо-таки придавило Татьяну, и она замерла на пороге.
- Кто такая? - спросил немедленно подошедший мускулистый парень в шикарном изумрудно-зеленом пиджаке.
- Это Нины Вахтанговны протеже, - ответил за Таню другой, в такой же спецодежде, "качок".
- Новенькая, значит? - оглядел девушку первый. - Давай знакомиться. Я - Максим, он - Михаил. Мы охранники. Ты около нас будешь. Ну раздевайся, через десять минут открываемся.
Таня прошла в служебку и вскоре вышла в полной боевой готовности.
- Ничего, - одобрил ее внешний вид Максим.
Раздался оглушительный звонок, и через минуту двери распахнулись. Публика неспешно полилась внутрь.
- Здравствуйте, как поживаете? Проходите, пожалуйста, мы рады вас видеть, - лучезарно улыбаясь, проговорила Таня заученный текст.
Мимо шествовали шикарно одетые дамы, увешанные драгоценностями. Дамы источали дивные ароматы. Сопровождали их не менее шикарные мужчины с золотыми перстнями на руках.
- Здравствуйте, как поживаете… - повторяла Таня, стараясь не пропустить ни одну из проходящих пар.
Если бы Татьяна читала Булгакова, она несомненно вспомнила бы бал у Сатаны. Но, как известно, новое поколение окончательно и бесповоротно выбрало пепси, и хорошо причесанную Танину головку не посетили никакие ассоциации. Входившие в заведение люди были не так хорошо воспитаны, как гости Воланда, и на Таню никто не обращал внимания.
Они пили весь день. В редкие минуты просветления Андрюха вспоминал, как они выволокли мертвую Читу под руки на улицу. Благо было пять утра и дорога была безлюдна. Он снова чувствовал холодеющую руку женщины, закинутую ему за плечо, которую он должен был держать в своей руке. Они тащили ее, словно пьяную, по пустым улицам, и Андрея захлестывали волны животного страха, что вот сейчас их кто-нибудь увидит. Милиционер постовой. Или машина патрульная из-за угла выскочит. Но никто не увидел, как мускулистый мужчина на берегу речки Клязьмы привязал к ногам Читы чугунный утюг, легко поднял ее на руки и швырнул в реку.
- Принима-ай же ты пода-а-рок от донско-о-го ка-а-зака-а, - пропел басом Митяй, глядя, как тело Читы скрылось под водой.
Потом Митяй приволок Андрюху обратно к себе домой, вытащил его паспорт, спрятал в свой карман. Похлопал Андрюху по щеке и ласково проговорил:
- Ну что, Андрюха, раз так получилось, я уж тебя отпустить не могу. Сам понимаешь. Или утопить тебя тоже придется, как Читку-Маргаритку.
- Не надо, как Читку… - пролепетал Андрюха и заплакал.
Все было ужасно. Всего сутки тому назад он был счастливым, свободным молодым человеком, свободным даже от армии. А сегодня он - убийца, заложник другого, еще более страшного убийцы. Главное, все эти перемены в его жизни были столь стремительны, что Андрюха никак не мог осмыслить происшедшее и только тихо, когда не слышал Митяй, поскуливал и старался напиться до бесчувствия.
Через день Митяй куда-то позвонил. Дело было утром. Андрюха не слышал из маленькой комнатки начало разговора, но, когда вышел на кухню, увидел, что Митяй заметно оживлен.