- Да ладно тебе… - протянул он, собираясь уходить.
- Постой, сержант, - сказал я. - Через сколько времени вы были здесь? Когда оцепление выставили?
- Ой, они просто молодцы! - снова затараторила тетка. - Они уже почти через пять минут здесь были…
- Тетка Шура! - заорал вдруг сержант. - Ты что, теперь здесь одна за всех будешь выступать, да?
Тетка Шура испуганно зажмурилась и замолчала.
- Мы возле рынка стояли, - продолжал сержант. - Минут через пять, соответственно, и были на месте, если бы кто-то ждал этого, который подорвался, то просто не успел бы уйти: там, - сержант показал через перрон, - шоссе, все как на ладони. На электричке разве что… Так опять же нет, со стороны Москвы ничего не было. Я так думаю: он сам подорвался…
Я прилежно заносил показания в протокол, в хозяйстве потом каждая веревочка пригодится.
- Тетя Шура, - снова обратился я к своей тезке, - вы ничего не сказали про сумку.
- А не было у него никакой сумки, - тетя Шура удивленно посмотрела на меня, - он в пальто нараспашку, руки в бруки… Как на прогулке. А сумки никакой и не было…
Нам с Грязновым оставалось только переглянуться, а мой стажер, Олег Борисович, не замедлил просунуть свой нос между нами и показать мне свою испуганно-многозначительную физиономию, мол, он все понимает не хуже нас: на месте происшествия были найдены обгоревшие клочки синей нейлоновой сумки спортивного покроя.
Я посмотрел в ту сторону, где над трупом колдовал судмедэксперт Запорожец, и пожал плечами:
- Скорее всего, покойник торговал взрывчаткой, неосторожное обращение со взрывчатыми веществами, в частности с тротилом, чревато вот такими несчастными случаями… В общем, я уже замерз! - и я постучал ногой об ногу.
- А если серьезно? - нахмурился Грязнов.
- А если серьезно, то возникает несколько законных вопросов, например: как оказался молодой, хорошо одетый человек, якобы офицер, в дорогих осенних штиблетах, заметь - не в резиновых сапогах, в грязном и холодном подмосковном лесочке? Меня также интересует другой человек, который привез сюда синюю сумку: приехал он электричкой или на автомобиле? Приехал сам или его привезли? Он шел на встречу или с нее? Товар, то есть взрывчатку, он должен был передать кому-то или, наоборот, ему кто-то ее передал? И, наконец, самое главное: кто этот молодой человек с поджаренным лицом и развороченным животом, Самохин Александр Александрович?
Грязнов полез в карман за сигаретами, прикурил, пару раз затянулся и тут же отбросил сигарету далеко в сторону, к железнодорожной насыпи, которая проглядывала сквозь голые кусты в серой снежной крупке.
- Может, он электричку собирался под откос пустить?
- Не исключено, - дернул я плечом.
Слава Грязнов осторожно вынул из кармана шинели руку и показал мне целлофановый квадратный чехольчик с сигаретной пачки, в нем лежал клочок бумаги.
- Полюбуйся…
Я разглядел на бумажке слова и прочел следующее:
"Яуза 8 ч, Пилимень - 10000 баксов. Зойка - 500 бакс".
- Что это? - спросил я Грязнова, возвращая ему находку.
- Нашел бумажный шарик в кустах. В нескольких метрах от трупа. Бумажка снегом не припорошена, следовательно, не вчера выбросили. Свеженькая. Значит, возможно, его. Записал место и время встречи. А когда встретился с кем нужно, бумажку за ненадобностью выбросил.
- С кем же он встречался? С "Пилименем"? Что-то мне это не нравится. Тут словно специально для нас вещественные доказательства раскиданы под каждым кустом…
- Вполне возможно, - вздохнул Слава Грязнов. - Что же тут особенного? А почему бы ему не выбросить бумажку?
- Действительно, почему не выбросить? - повторил я машинально. За последний год я вдруг обнаружил у себя новую привычку: повторять за другими слова, привычка чертовски, кстати, неприятная, в психиатрии называется эхолалией. Результат нервного расстройства, как мне объяснила хорошая врачиха из нашей клиники, эхолалия неизменно будет давать о себе знать в минуты перенапряжения или переутомления.
- Нужно проверить, не сыщется ли местный Пельмень, который знал убитого. - Я почувствовал, что начинаю говорить ерунду. - Все, - сказал я Грязнову, - я замерз и отключился!
- Заканчиваем уже, - ответил Грязнов.
Мы еще немного подождали, когда вернется Животченко с Душманом. Умный пес, высоко подняв брови, с обиженным видом смотрел то на меня, то на Грязнова.
- Взял Душман след, - жаловался Животченко, защищая собаку. - Но этот тип след каким-то дерьмом обработал, навроде махорки. А на шоссе его наверняка ждала машина, он сел и уехал.
Так, новая интересная деталь… Значит, все-таки была встреча! Этот Самохин приехал на встречу, а его подорвали?
- Вообще-то тот парень здоровый был, - добавил Животченко. - Шаг у него почти метр…
Труп Самохина переложили на носилки и втолкнули в фургон давно подъехавшей "скорой помощи".
- Кстати, - Грязнов вытянулся и посмотрел вокруг, - куда твой стажер подевался? О, бежит…
Откуда-то из кустов, в стороне от места происшествия - метров за сто, выскочил мой Олег Борисович и, растеряв всякий чинный вид будущего генерального прокурора, бежал по дорожке, скользя по подтаявшей грязи. Кажется, он увлекся своими индивидуальными поисками, а теперь, заметив отъезжающую машину "скорой", испугался, что о нем забыли и уезжают без него.
- Александр Борисыч! - кричал Левин, как мне показалось, очень жалобно.
- Быть ему генеральным, ей-бо… - Я невольно осекся, потому что увидел: в руках Левин держит пистолет. Я схватился за голову и заорал: - Пальчики! Пальчики смажешь!..
Левин, видимо, не услышал мой крик, только увидел, что я за голову схватился. Он вдруг со всего разбега решил плюхнуться прямо в грязь мордой. Наверное, подумал, что я ему кричу "ложись!". Наверняка просто растерялся от нахлынувшего на него счастья: еще бы, первый в его жизни самостоятельно найденный вещдок. Тут можно танцевать от радости, можно мордой в грязь, что угодно можно. Неужели я таким же был когда-то: восторженно-заполошным, но одновременно не по возрасту высокомерным, как этот Левин? Ой нет, не верится. А ведь наверняка был…
Обратную дорогу мы костерили Левина на чем свет стоит. А Левин лишь зевал, сонно хлопал пушистыми ресницами и самодовольно улыбался, потому как действительно он был героем дня.
Черт знает зачем его понесло в кусты далеко в стороне от места взрыва, но именно там он нашел пистолет Стечкина с неполной обоймой и четкие следы от рифленой подошвы армейских или туристических ботинок.
Слава Грязнов почему-то решил называть Левина подчеркнуто-уважительно, по имени-отчеству.
- Кто бы мог подумать, что Олег Борисович захочет прогуляться по нужде, - совсем не обидно ухмылялся Грязнов. - И в результате такой замечательный предмет, как пистолет замечательного мастера Стечкина…
- Я совсем не по нужде! - обиженно воскликнул Левин.
- Да брось врать, Олег Борисович, - усмехнулся я.
- Зачем врать, точно говорю! Я делал все, как нас учили по криминалистике: расширение круга осмотра места происшествия.
- В отличие от нас, - с улыбкой добавил Грязнов. - Мы давно забыли то, чему нас учили.
- Да, новые кадры так и норовят нас с тобой на пенсию спихнуть, Славик, - заметил я добродушно. - Может быть, Олег Борисович еще скажет, кто владелец этой игрушки?
- Скажу! - нимало не смущаясь, запальчиво воскликнул Левин. - Оперативники кагэбэшные "стечкиным" вооружены.
Мы с Грязновым переглянулись, он перегнулся ко мне через переднее сиденье и посмотрел на меня, приподняв одну бровь, отчего у него был слишком глубокомысленный вид.
- Сашок, - обратился он ко мне, - а ведь малец-то, похоже, прав?
- Допустим, - сказал я, - и что?
- А если это действительно так? Опять, считай, "повезло" нам. Где гэбэ, там всегда вони много. - Грязнов немного помолчал и добавил: - Тут тебе и "стечкин", и удостоверение наверняка фальшивое…
Я молча прикидывал, уставившись в ровные ряды дырочек на потолке машины.
- А почему орлы из службы безопасности сразу же смылись? Если это был их человек, они бы наверняка должны отреагировать, - задумчиво протянул я.
- Погоди, - многозначительно сказал Грязнов, - еще ка-ак отреагируют!
Комитет государственной безопасности СССР официально упразднили еще месяц назад. Тогда же, в октябре, была создана Межреспубликанская служба безопасности, которую с октября возглавил последний шеф КГБ Владимир Бакатин. Но, к счастью, все это нас не касается, меня по крайней мере. Я сомкнул глаза и раскрыл их только тогда, когда машина выехала на Петровку.
Время уже перевалило за полдень.
Мне не терпелось попасть в "объятия" Шурочки - Александры Ивановны Романовой, начальника МУРа ГУВД бывшего Мосгорисполкома. Милая Шура и сегодня, впрочем как и всегда, встретила нас как родных.
Все, суточное дежурство закончено! Мы с Левиным наконец-то растянулись в мягких креслах в кабинете Александры Ивановны. Олег Борисович как только сел в кресло в углу просторного кабинета, сразу закрыл глаза и уснул, до неприличия громко посвистывая носом и похрапывая. Но мы не стали его будить. У нас было более важное занятие. Александра Ивановна уже налила нам по стаканчику, мы тяпнули, и оба с Грязновым совершенно обмякли.
Грязнов вкратце изложил информацию по Самохину. А я тут же сделал предположение, которое должна проверить судмедэкспертиза, что Самохина предварительно застрелили из "стечкина", а потом уже подорвали.
Грязнов собирался запротестовать, но Шура жестом остановила его:
- Подожди, Вячеслав, знаю, что ты хочешь сказать. Нам всем было бы гораздо меньше хлопот, если бы это был несчастный случай: неосторожное обращение со взрывчаткой и тому подобное. Но подождем экспертизы… Да, последние месяцы во время рейдов все чаще попадается взрывчатка, причем самая различная. Такое впечатление, что Москва этим дерьмом набита просто под самую крышу. - Шурочка вытащила откуда-то из недр своего стола маленькую серебряную стопочку и наполнила ее коньяком, немного отпила, понюхала конфету из набора "Ассорти" и продолжила: - Причем последнее время не только аммонал, динамит, пироксилиновые шашки, но и пластит объявился. - Она отпила еще и откусила полконфеты. - На днях изъяли на одной хате двести граммов пластиковой взрывчатки "С-4". Откуда все это, я вас спрашиваю? Ею же только диверсанты из "конторы" пользуются. "Тэтэшников" навалом: наши, китайские, уже все склады ими забиты. Киллеры их, простите, просто как презервативы, на месте преступления бросают…
- Александра Ивановна, в нашем случае мы имеем не "ТТ", а "стечкина", - поправил ее Грязнов.
- Тем более, - отрезала Шура и с нежностью посмотрела на спящего в кресле Левина. - Так это, значит, ваш стажер пистолет нашел? А молодец… Храпит как богатырь.
- Молодец… - только и оставалось проворчать мне. Наверняка все отпечатки на пистолете заляпал своими лапами.
- Давайте еще по маленькой? - обратилась Шура к нам. И, не дожидаясь согласия, разлила нам в стопки трехзвездочного армянского. - Мужики, на ком останется это дело, если "контора" не затребует к себе?
- Надо Славика нагрузить по оперативной части, - сказал я и опрокинул коньяк в рот. - А кто будет следствие проводить - мы или военная прокуратура, - еще разберемся.
- А убийство генерала Сельдина, может, сразу в военную прокуратуру перебросить? - лукаво прищурился Славик.
- Я бы с удовольствием, - вздохнула Шура и добавила: - С удовольствием бы ушла на пенсию, внуков нянчить, если таковые появятся, - неожиданно закончила она.
У меня хмель и сон как рукой сняло:
- Ты что, Александра Ивановна?
Грязнов тоже во все глаза смотрел на Шуру Романову.
- А что? - Шура поднялась из-за стола и прошлась по красной ковровой дорожке своего кабинета, уперев кулаки в бедра. - Мне пятьдесят пять скоро. Так что думай, каким подарком на пенсию меня провожать будешь. - Александра Ивановна вдруг остановилась, подошла к сейфу и открыла отделение, где, я знал, она хранила "золотой запас" МУРа - закусь для начальства, вещь в работе самую необходимую. Она вытащила из сейфа маленькие стеклянные баночки с черной и красной икрой и, видимо расщедрившись после выпитого, выставила перед нами на полированный стол.
- За что такая милость, Александра Ивановна? - воскликнул Грязнов.
- Жрите, так и быть, ничего не жалко для вас.
- Я опоздал? Уже все выпили? - раздался чей-то насмешливый голос, я даже сразу не узнал его, голос неожиданно появившегося Меркулова.
Я обернулся и встретился взглядом с немного поблекшими синими прищуренными глазами Кости Меркулова, который пару раз кашлянул в шапку и начал стряхивать с нее зимнюю влагу.
- Ну вот, кажется, все и собрались, - сказала Александра Ивановна, приглашая Меркулова присесть и доставая еще одну посудину для горячительного напитка. - Ты где так промок, Костя? Прими пятнадцать капель, - протянула Шура стаканчик, наполненный коньяком. - Нашел что-нибудь?
- И не то чтобы "да", и не то чтобы "нет", - ответил Константин Дмитриевич Меркулов словами когда-то известной в народе песни, с явным неудовольствием заглядывая в стаканчик, наполненный совсем не до краев.
- Что-то в стакан попало? - забеспокоилась Александра Ивановна.
- Вот и я смотрю: что мне попало? - усмехнулся Меркулов.
- Ладно, Костик, пей, сколько наливают. Разглядывать потом будешь. А если вам мало, так пойдите и сами купите, результаты первой экспертизы только завтра будут. Так что расслабляйтесь, но в меру, - погрозила Шура пальцем в сторону Меркулова.
- Костя, - спросил я, - что ты все ищешь? У тебя же, кажется, ни одного дела на шее не висит, ты все благополучно провалил, - пошутил я, но тут же осекся, поняв, что под легким действием коньяка моя шутка не слишком-то удалась. Но Меркулов совсем не обиделся:
- Что ты несешь, Турецкий? Уже наклюкался, что ли?
- Нет еще. Извини, я из любопытства… Что в Комиссии по ГКЧП происходит, есть какие-нибудь тайные сенсации? Поделился бы, товарищ государственный советник юстиции третьего класса.
- Все по-прежнему. Чем дальше в лес, тем больше сопротивление всех и вся. Помяни мое слово, и саму комиссию и дела гэкачепистов прикроют. Но я вам ничего не говорил, - приложил палец к губам заместитель генерального прокурора Российской Федерации Константин Дмитриевич Меркулов.
- Все, ребята, по домам. Вы мне уже надоели, - сказала Шура, собирая пустые стаканчики. - Все свободны, мне поработать надо, а Славику продолжать дежурство… в нетрезвом виде.
И Александра Ивановна довольно бесцеремонно вытолкала нас за двери своего кабинета. В последнюю очередь она разбудила Левина, легонько похлопав его по щеке.
И мы втроем решили немного продолжить. Но Костя Меркулов в машине вдруг наотрез отказался выпить еще пару бутылочек. Я повел свою "Ладу" на проспект Мира, где мы высадили Костю. Оставшись вдвоем с Левиным, я пожалел, что у Славика дежурство. Иначе бы мы крепко погуляли. А сейчас компании не было никакой, не пить же мне с Левиным, который, казалось, был бы и не прочь отметить свое первое дежурство.
Я решил, что лучше ехать домой отсыпаться. Отвез Левина на Черняховского, а сам, подрулив к дому, быстро принял теплый душ, который приятно размягчил все тело и настойчиво звал ко сну.
И, нырнув под одеяло, я мгновенно провалился в сон.
Проснулся ночью, вылез из-под одеяла и пошел на кухню. Поставил на плиту чайник и выглянул в окно. Моя машина была целехонька. Вернувшись в комнату, взял одеяло, накинул его на плечи, так как меня слегка знобило, и пошел на кухню, решив выпить чаю с лимоном.
"Годы, годы, годы… - думал я с печалью. - Вот оно как получается. Выпил совсем немного, а просыпаюсь среди ночи и чувствую озноб. Видимо, это старость, неужели старость? Нет, что за глупый ночной вздор? Я проснулся совсем не от похмелья, которого и в помине не было, проснулся… отчего же я проснулся? От озноба? Нет! Проснулся оттого, что мне что-то снилось, очень важное, очень для меня теплое и нежное… Да! Мне снилась Рита, Рита Счастливая! Такая же, какой была девять лет назад - красивая и молодая…"
Господи, сколько раз за прошедшие девять лет я просыпался, как сейчас. Но раньше я просыпался от того, что во сне мне удавалось спасти Риту в последний момент.
И вот сегодня…
Я мучительно стал вспоминать подробности сегодняшнего сна. Сегодня я первым заметил автоматчика, который сидел в кустах и держал нас на прицеле. Да-да, сегодня во сне я опять успел выхватить пистолет и всадить в убийцу Риты всю обойму! Рита закричала: "Са-аша!" И я увидел, что за ее спиной стоял Артур Красниковский. О, он все-таки набросил удавку на шею Риты и…
Я почувствовал, что в глазах у меня стоят слезы, посильнее закутался в одеяло и ругнул себя за излишнюю сентиментальность. Но это все потому, что я еще не окончательно отошел ото сна.
Ах да! Ну наконец-то проснулся. И вспомнил, что Рита всегда мне снилась в годовщину ее гибели. Очевидно, так мертвые напоминают о себе. Все-таки для них, наверное, важно, чтобы их помнили.
Течение моих мыслей прервала пулеметная очередь кухонного водопроводного крана, и я вздрогнул, вспомнив о полковнике Васине. Его записки я захватил с собой, и теперь рукопись, не дочитанная мной, валялась на тумбочке в прихожей. Я сходил за ней, принес на кухню, собираясь продолжить чтение, попивая чай с лимоном.
Возможно, эта рукопись может сыграть свою роль в деле ГКЧП, которым занимается Константин Меркулов. Не связана ли эта торговая авантюра в Германии с финансированием наших гэкачепистов? В этой жизни все может быть, самое неожиданное и невероятное…
Отхлебнув обжигающего чаю, я вновь раскрыл "Записки полковника Васина".
…Мы с Коганом тряслись в грузовике почти сутки. Ночи в Афганистане очень холодные - если бы не было теплых спальных мешков, мы бы глаз не могли сомкнуть. Но я, забравшись в два спальника, положил возле борта матрас, а тремя матрасами укрылся сверху, так что уснул, как сурок. И не сразу услышал, что идет беспорядочная стрельба.
Грузовик стоял. Я выглянул наружу. Трассирующие пули летели наперерез БМП, который тоже стоял. Трассеры красивой светящейся красной строчкой шили черный бархат чужого южного неба. Так же неожиданно, как и начались, выстрелы прекратились. Послышалась гортанная речь. Наш сопровождающий из БМП долго что-то кричал, сложив ладони рупором, в направлении сопки. Через какое-то время из темноты появились трое моджахедов с автоматами наперевес и направились к грузовику, к нам с Коганом. Постучали прикладом "Калашникова" в борт, хотя в этом не было необходимости, так как мы уже приготовились спрыгнуть.
Один из моджахедов протянул мне ладонь, я недоуменно посмотрел на Когана. А тот, заулыбавшись, вытащил из потайного кармана цветастой гавайской рубашки две монеты: наш железный рубль и американский двадцатипятицентовик. Коган протянул монеты афганцу. Тот покрутил их перед карманным фонарем, согласно кивнул. Я понял, что это был пароль.
Мы выбрались из кузова и под дулами автоматов долго петляли по едва различимой тропинке, которую освещал фонариком идущий впереди. Скоро вышли к небольшому, сложенному из камней посту, или "караги" по-ихнему.