- Еще один момент, сэр. В моих инструкциях подчеркивалась быстрота исполнения. Секретность, как я понял, на переднем плане не стояла. Вы хотели как можно быстрее выяснить, почему он не вышел на связь. Чтобы ответить на этот вопрос, мне пришлось войти в мотель, и если кто-нибудь следил, то остаться незамеченным было невозможно. И в этом случае, наверное, и сейчас с меня не спускают глаз. Он или она. По крайней мере, связь между мной и Грегори, возможно, уже установлена.
- Неприятно, если это так, - ответил Мак, - но ты что-нибудь придумаешь для объяснения. Правильно ли я помню, что просил тебя захватить с собой походное оборудование, которым ты пользовался в Черных Холмах?
- Да, сэр.
- Очень хорошо. Ты найдешь объект нашего внимания в нескольких милях к востоку от Реджины на автостраде Транс-Канада в придорожном кемпинге штата, прошу прощения - провинции. Проверь место № 23, там должны находиться голубой "форд" и серебристого цвета трейлер. Вот номера машин, штат Вашингтон, - он процитировал их, - Если они там, разыщешь место и для себя и проведешь ночь рядом с ними. Между прочим, ее зовут Женевьева Дриллинг.
Я сказал:
- Такого имени не бывает. Это все равно, что сверлить дыру в пустом месте. Или это особый вид трехствольного пистолета?
Мак игнорировал мою хилую попытку к легкомыслию.
- Дочь зовут Пенелопа. Ей пятнадцать лет. Она носит очки от близорукости и скобки на зубах. Судя по всему, мать и дочь остановились на день в Реджине, чтобы сходить на консультацию к зубному врачу.
- Гм, - заметил я, - Очки и скобки на зубах. Прямо-таки маленькая Лолита.
- Муж и отец девицы - доктор Герберт Дриллинг, физик. Предположительно, миссис Дриллинг оставила его постель и кров, чтобы соединиться рано или поздно с человеком весьма привлекательной наружности и сомнительных политических привязанностей, именующим себя Гансом Рейтером. Мы и раньше сталкивались с мистером Рейтером - под другим именем. Не высший класс, но компетентен.
Я вздохнул.
- Погодите рассказывать. Дайте догадаться. Может ли быть, что миссис Дриллинг довелось стащить пачку научных материалов государственной важности, принадлежащих ее мужу, и конечно, как раз в тот момент, когда он выходил из дому, направляясь к любовнице?
- Боюсь, что так может быть, и, если отбросить твою версию о любовнице, так оно и есть.
- Бог мой! - возмутился я. - Все та же банальщина с секретными формулами! Это же вульгарно - словно бы взято с телеэкрана! И уж ясное дело, речь идет о каких-нибудь сверхособых ядерных выкрутасах. Этим ведь они занимаются в Колумбии, насколько я помню?
Мак сухо ответил:
- Если придерживаться фактов, то специальность доктора Дриллинга - лазеры. Тебе известно, что это такое?
Я присвистнул.
- Лазер-мазер. Лучи смерти. Прирученные световые волны или что-то в этом роде. О’кей, значит, дело важное. Но почему нас-то втянули в эту историю, сэр? Мы же не бюро находок, да еще в национальном масштабе. Мне говорили, что ребята Э. Гувера здорово навострились по части украденных документов. Да и другие ведомства тоже. Что такого особенного в этой сомнительного свойства пачке макулатуры, что вынуждены призвать спасательную команду, нашу врежь-им-ниже-пояса банду, чтобы ее найти?
- Ты, Эрик, торопишься с выводами, - возразил Мак, - Разве я просил тебя искать какие-нибудь документы?
- О, прошу прощения.
- Дело это хитрое и запутанное, - продолжал Мак, - из тех больших и сложных операций, только часть которых касается нас. Когда ты осмотришься на месте, я сообщу тебе дополнительные данные, - в той мере, в какой они были доверены нам. А сейчас тебе бы лучше отправиться в кемпинг и проверить, все ли в порядке, пока я войду в контакт с местными службами, чтобы Грега обнаружило какое-нибудь официальное и осмотрительное лицо.
- Да, сэр, - сказал я.
- Следи за женщиной и в то же время установи, чист ли ты сам. Если нет, постарайся узнать, кто за тобой следит, но не совершай, прошу тебя, никаких поспешных действий. К сожалению, мы тут не одни - если ты меня понимаешь.
- Понимаю, - вздохнул я, - И надеюсь, что они тоже понимают. Ничто так не претит мне, как мысль быть подстреленным собственными коллегами.
- Шанс, с которым тебе придется считаться. Между прочим, другие ведомства не были и не должны быть информированы о нашем участии в деле. Тебе это понятно?
- Да, сэр, - сказал я, потому что так ответить было проще всего, но отнюдь не потому, что это было правдой.
Глава 3
Уже целый час я лежал в кустах, черпая терпение в очевидном факте: у кого-то в серебристом трейлере была бессонница, несварение желудка или просто мучили угрызения совести. Время от времени слышалось, как кто-то в нем двигался, неутомимо и беспрестанно. Казалось, что два часа ночи - время слишком позднее, чтобы увидеть кого-нибудь или что-нибудь, но внезапно дверь трейлера отворилась, и на пороге возникла женская тень. В темноте ее лицо было всего лишь бледным пятном, а очертания фигуры складывались благодаря какой-то замысловатой тоге или домашнему халату. Спустившись на землю, она наклонилась и подобрала полы одежды, чтобы та не волочилась по траве. В этот момент тоненький голосок окликнул ее из глубины трейлера. Звук, казалось, на мгновение парализовал женщину. Она застыла на месте, затем, не поворачивая головы, ответила:
- Все в порядке, Пенни. Я просто хочу поднять окна в машине. Начинается дождь. Спи спокойно, милая.
Она зашагала к "форду", залезла внутрь, втянув за собой длинный шлейф, захлопнула дверцу и подняла одно за другим оконные стекла. Некоторое время она сидела не шевелясь. Машина стояла кабиной в мою сторону, но ночь была слишком темной, чтобы я мог различить сквозь переднее стекло черты или тем более выражение ее лица. Однако я все-таки увидел, как она заплакала, закрыв лицо руками и опустив голову.
Что ж, плакать дозволяется кому угодно. И дама, недавно совершившая зверское убийство, вполне может нуждаться в подобного рода безобидной разрядке, пока дочка не видит и не может спросить, в чем дело.
Я напомнил себе о том, что нет никаких доказательств виновности миссис Женевьевы Дриллинг и что я нахожусь здесь не для того, чтобы их искать. Из слов Мака у меня сложилось впечатление, что я должен завоевать доверие леди совершенно для других целей, пусть пока мне еще и неизвестных. Тот факт, что она могла вот так расслабиться и заплакать, в известной мере обнадеживал. Можно было надеяться, что крепкое мужское плечо, надлежащим образом подставленное даме с целью ее утешения, может быть воспринято без негодования и отвращения.
Такая хладнокровная реакция при виде человеческой печали, тем более женской, наверное, заслуживает осуждения, и мне стало бы за себя стыдно, если бы я не промок с головы до ног, лежа в кустах. Теперь же я просто хотел, чтобы она как следует высморкалась, включила освещение в кабине (чтобы я мог разглядеть черты ее лица), а затем снова забралась бы в свой дом на колесах, дав мне возможность смыться отсюда незамеченным.
Звук поблизости выдул из моей головы все эти непрофессиональные мысли. Слабый шорох, доносившийся из кустов позади меня свидетельствовал о том, что я более не являюсь единственным обитателем этой части рощи. Кто-то еще полз сюда на предмет подглядывания и подслушивания. Внезапно шорох прекратился: миссис Дриллинг вылезла из "форда" и направилась к трейлеру. Проведя рукой по волосам, она открыла дверь и исчезла внутри, так и не предоставив мне возможности составить какое-либо впечатление о ее лице и фигуре.
Я лежал очень тихо. Она сказала дочке, что начинается дождь. Тогда его не было, но сейчас он шел, шелестя листьями по всей роще. Тем не менее я услышал, как человек позади меня поднялся и пошел прочь. Я осторожно повернулся и пополз за ним. Дождь помогал своим шумом, и смоченные им листья не шелестели подо мной, но через пару минут я решил, что лучше бы уж было сухо, и черт с ним - с риском быть услышанным. Человек, за которым я следил, высокий и, судя по движениям, достаточно молодой, был или блондином с очень короткой стрижкой, или просто лысым: я видел его голову, слабо мерцающую среди деревьев, даже когда не мог различить контуры фигуры. Как ищейка в лесу, он не являл собой ничего выдающегося, производил много шума и, казалось, толком не знал, куда идет. Через некоторое время он остановился и растерянно огляделся, потом тихонько свистнул. Другой голос прозвучал из кустов слева:
- Сюда, Гарри. Ну? Что скажешь?
- Бог мой, я весь вымок. Чертовски холодная страна…
- Кого ты интересуешь? Где женщина?
- Все еще здесь. Думаю, она достаточно сообразительна и не захочет привлекать к себе внимание, уехав сразу же после того, как заплатила за ночлег. Она почему-то сидела в машине. Похоже, что плакала. Раскаяние, а? Бр-р, вспомнить только, что она сделала с лицом того бедного парня, - если это была она.
- Мы бы знали наверняка, если бы ты их не упустил.
- Дьявол, они же пошли к зубному врачу! Кто и когда уходил от дантиста меньше чем через час?
Невидимый мне человек произнес:
- Не понимаю, где во всей этой картине место тому типу? Впрочем, не важно. Теперь ему место только в могиле, в запаянном гробу.
Я услышал, как он встал.
- Теперь, когда мы уложили их спать, надо бы добраться до телефона и сообщить, что игра стала грубоватой. Пошли.
Я дал им время убраться подальше и потому вымок до нитки, когда снова приполз к трейлеру. Очевидно, приступ слезоизвержения успокоил миссис Дриллинг: в трейлере было тихо.
Я решил, что до утра их можно оставить в покое, а пока мне следует где-нибудь поесть и обсушиться. Моя последняя еда, бутерброд с ростбифом, осталась в двухстах милях к югу, а мой последний ночлег - еще дальше. Но нам, людям тайных профессий, сон, ясное дело, не нужен - по крайней мере, в теории, по которой, согласно инструкции, надлежит действовать.
На этом кемпинге придерживались, очевидно, политики сегрегации: простонародье с палатками решительно отделялось от аристократов с трейлерами. Мне отвели место на другой стороне рощи, и я, чтобы застолбить заявку, установил свою палатку прежде, чем отправиться в кусты играть в индейцев.
Маленький "фольксваген" был обращен носом к палатке, и издали картина выглядела очень уютной. Она навевала мысли о сухой одежде и плитке шоколада - для изгнания страха голодной смерти, пока не удастся найти что-либо более существенное.
Вблизи картина оказалась не столь уютной: в моей машине сидел пассажир - женщина, если судить по длине волос. Сначала я подумал, что дама, за которой я следил, пробралась сюда раньше меня - в конце концов, мне не сообщили об участии других лиц женского пола в этом деле. Но тут женщина заметила меня и вылезла из машины, и я увидел, что она значительно ниже ростом и тоньше, чем Женевьева Дриллинг.
В ожидании меня она стояла возле машины. В темноте мне удалось разглядеть очень немногое: темные брюки, легкое полупальто и светлые перчатки. Волосы как будто черные или, во всяком случае, очень черные. Чтобы защититься от дождя, она надвинула на голову капюшон.
- Вас зовут Клевенджер? - спросила она, когда я остановился перед машиной.
- Так написано в правах на вождение: Дэвид П. Клевенджер, Денвер, Колорадо. Теперь давайте поговорим о вас.
- Не здесь, - возразила она. - Отель "Виктория", четвертый этаж, номер одиннадцать. Как только вы почиститесь - в таком виде вас не пропустят.
- Отель "Виктория", - повторил я, - Почему вы думаете, что я приду?
Она улыбнулась. У нее, надо полагать, были хорошие зубы: они словно сверкнули в темноте. И вообще, у меня сложилось впечатление, что, если бы я смог разглядеть ее получше, она не показалась бы мне противной.
- О, вы придете, - заверила меня она. - Или вы предпочитаете рассказать полиции Реджины, что вы делали в Плейсмен-мотеле возле мертвого тела? Оно, правда, было мертвым задолго до того, как вы проникли туда, открыв замок отмычкой, но не думаю, что вам так уж хочется объяснять свое поведение официальным властям, да еще в чужой стране. Четвертый этаж, номер одиннадцать, мистер Клевенджер.
Я сказал:
- Прибавьте сюда выпивку с ростбифом и тогда - о’кей.
Она засмеялась и пошла прочь. Глядя ей вслед, я кисло подумал, что мне повезло. Не затрачивая усилий, я узнал, что за мной следили, и теперь, согласно полученным инструкциям, предпринимал шаги, чтобы выяснить причину слежки.
Глава 4
Когда я вошел, предварительно постучав и получив приглашение: "Дверь не заперта, входите", то увидел, что она стоит возле серванта, орудуя над пробкой в горлышке приятной для взора бутылки.
- Ваш ростбиф там, на телевизоре, - сообщила девушка не оглядываясь, - Угощайтесь, мистер Клевенджер. К сожалению, его принесли без горчицы.
- Кому она нужна? - сказал я, - В данный момент я могу съесть корову вместе со шкурой.
Я взял тарелку, съел пару кусков мяса и почувствовал слабый намек на восстановление сил и способности к соображению.
Я повернулся, чтобы взглянуть на маленькую, стройную девушку, стоявшую в дальнем углу комнаты. На ней были темные узкие брюки, белая шелковая рубашка с длинными рукавами и открытый черный жакет. Я не очень понимал, что этот костюм должен изображать, но, с другой стороны, я вообще мало разбираюсь в дамских модах.
Я спросил:
- Вас как-нибудь зовут, или вы откликаетесь на любой звук?
Не поворачиваясь ко мне, она ответила:
- Я зарегистрировалась в отеле как Элайн Хармс. Если вам обязательно надо обращаться ко мне по имени, это имя сойдет.
- А как же.
- Надеюсь, вам нравится шотландское виски? Оно здесь так же дешево, как и любое другое, и, значит, очень даже недешево.
- Шотландское будет в самый раз.
Обычная моя диета бурбон-и-мартини, но я не считал, что этот принцип стоит отстаивать в три часа утра в номере отеля, принадлежащем незнакомой девушке. К тому же гораздо больше, чем выпивка, меня интересовало ее лицо - она так старательно прятала его от меня.
В движении, которым девушка повернулась ко мне, было нечто такое обдуманное и вызывающее, что послужило бы мне предостережением, если бы я в нем нуждался. Она шагнула вперед со стаканом в каждой руке и вызывающим блеском в глазах, стараясь подстеречь момент, когда я вздрогну. Ну и черт с ней. Я еще мальчишкой играл в покер. И в жизни мне довелось видеть целую кучу мужчин (да и женщин тоже) с поврежденными лицами. Пару часов назад я видел человека вообще без лица. Меня ей было не испугать.
Взяв предложенный мне стакан, я сказал:
- Благодарю. Вы спасли мне жизнь, мисс Хармс.
- Надеюсь, с ростбифом все в порядке, мистер Клевенджер?
- Просто чудо, - откликнулся я. - Еще бы пару, и был бы как раз мой прожиточный минимум на день.
Между прочим, ничего такого шокирующего в ее лице и не было. В детстве она переболела оспой, только и всего. Поэтому кожа имела грубый вид. Грустно, конечно, но не так, как если бы она являла собой тот хрупкий тип девиц, для которых столь существенны розы и лилии на щеках. На ее физиономии мальчишки-сорванца с большим, красивой формы ртом и маленьким вздернутым носиком этот дефект не бросался в глаза. С нежной и гладкой кожей она казалась бы только хорошенькой, теперь же выглядела одновременно и хорошенькой и опасной. Я хочу сказать, что шрамы от оспы изменили ее лицо так же, как дуэльные шрамы меняют лицо мужчины. Они придали ему выражение жесткости и угрозы. В брюках и шелковой рубашке она напоминала тех леди прошлых столетий, которые (часто не менее, чем она, разукрашенные оспой) не расставались со шпагой и в любой момент готовы были пустить ее в ход, не успев даже как следует вас разглядеть.
Она сказала:
- Вы говорите так, словно бы приехали издалека и настолько быстро, что не имели времени задержаться в пути и поесть.
- Сегодня днем я еще был в Южной Дакоте. Впрочем, уже вчера.
- Что же вас сюда привело?
- Телефонный звонок, - ответил я, - телефонный звонок в связи с глупым молокососом, который опять заварил какую-то кашу.
По дороге в отель я сочинил историю, настолько близкую к истине, насколько допускали мои инструкции.
- Предполагалось, что я должен утереть ему нос и послать домой к папочке.
- Кто папочка и где он?
Я покачал головой.
- Вы, мисс Хармс, слишком много хотите за один ростбиф.
Она настаивала:
- Что вас связывало с Майком?
Я не знал, о чем ей рассказывал Грегори, а о чем нет, но рискнул и сказал:
- Мы с ним работали в одной лавочке.
- Он называл себя страховым агентом из Капы, Калифорния. Говорил, будто здесь в отпуске, обычный турист.
- У меня где-то есть карточка, - заметил я, - утверждающая, что я занимаюсь страхованием жизни в Тринидаде, штат Колорадо. Если вы верите подобным вещам, вы глупее, чем показались мне поначалу.
- Но и вы ведь не желаете сообщить, чем занимаетесь в действительности.
Я промолчал, и она добавила:
- Нельзя сказать, чтобы мы успешно продвигались, а?
- А мне продвигаться некуда, - возразил я, - Я здесь только потому, что меня пригласили.
Секунд десять девушка разглядывала меня в задумчивости, затем объявила:
- Красные кафтаны атакуют Банкер-Хилл, мистер Клевенджер.
Не стану утверждать, будто вы что-нибудь уловили в данном контексте, но мне лично кое-что стало понятнее. Таким образом она сообщала, где работает, одновременно приглашая и меня сделать то же самое, - если я мог.
Время от времени кто-то наверху пытается с самыми благими намерениями скорректировать разнообразные и многочисленные тайные начинания нашего могучего и мудрого правительства, чтобы его служители взаимодействовали надлежащим образом и не совали необдуманно коллеге пальцы в глаза. Идея не срабатывает по ряду причин и, в частности, потому, что скептически настроенный опытный агент видит мало радости в том, чтобы доверить свою жизнь и порученное дело безответственным кретинам, работающим на другое ведомство. Половину времени мы не доверяем даже сотрудникам нашей собственной лавочки.
Девица была не из наших, так как Мак обязательно сообщил бы мне, если бы поблизости было к кому обратиться за помощью. Она работала в каком-то другом ведомстве, и предполагалось, что я теперь запечатлею на ее устах братский поцелуй признания и скажу что-нибудь вроде: "Подождите, пока мы увидим белки их глаз". Конечно, это не был настоящий пароль, но и настоящий не лучше, они все в таком роде. После этого, согласно официальной теории, мы с мисс Хармс должны усесться рядом и в атмосфере взаимного доверия сравнить наши данные по операции "Дриллинг". Естественно, для того, чтобы выработать совместный план проведения кампании. Теперь вы понимаете, насколько такая идея может импонировать кучке экспертов в Вашингтоне, которым никогда не приходилось ставить свою жизнь в зависимость от совершенно незнакомой им личности и фразы, известной широкому кругу лиц и, возможно, давно скомпрометированной.
Я сказал:
- Что-то не пойму, куколка. И на самом деле это ведь был Бридс-Хилл, да?