- Тебе всё шутки, Пётр Иванович, - надулся Камиев. - Тут дело серьёзное. Маркел Тарасович опять оленя потерял. Уже вторые сутки бьюсь, найти не могу. Неудобно даже. Спросит сегодня, а у меня нечем утешить. Уж очень он расстраивается.
- Какого оленя? - удивился Ковшов.
- Да с "победы" его. На капоте привинченный был, фирменный знак "Волги". Дорогая вещь. Главное, редкая. В единственном экземпляре. - Камиев от души переживал. - Мне раньше видеть приходилось. Чистым серебром отливается!
- Разыгрываете, черти! - Ковшов не знал, верить - не верить.
С опереточной ситуацией не вязалось хмурое лицо нелюбителя шуток майора.
- Какие тут розыгрыши, Данила Павлович, - насупился ещё сильнее Камиев. - Я обещал найти. У меня в кусте ещё ничего не пропадало.
На так называемые "кусты", для удобства в оперативно-розыскной работе, Каримов, любитель всяческих творческих усовершенствований, ещё в первое время своего прихода в райотдел милиции, условно разделил всю территорию района. На каждый такой "куст" назначил старшими оперативниками наиболее опытных сыщиков. Как правило, люди, сюда назначенные, со временем переезжали постоянно жить на новое место с семьями. А затем и совсем приживались. Работе это заметно помогало. Такой начальник имел информацию со своего "куста", и люди, узнавая его ближе, больше доверяли милиции. Это были те же участковые, но рангом и обязанностями на голову выше. У майора Камиева в состав "куста" входили территории больших многонаселённых четырёх сёл. Сплошь рыбаки. До Каспия рукой подать. Меньше часа на лодке. Село, где располагалась база Камиева, когда-то в давние годы даже было районным центром.
- Ты, майор, сначала убийцу найди, а потом об оленьих рогах думай, - беззлобно схохмил Квашнин. - Рога тебе твоя жена Светка примастрячит.
За обидные выходки Квашнин, хотя и старший по должности, получил тумак в бок от подчинённого и на этом, удовлетворённый, успокоился. А Камиев повернулся к Ковшову и зашептал тому на ухо:
- Я тут с толком прихрапнул, Данила Павлович, у меня уже кое-какие соображения по этому убийству сосредоточились. Я вам доложу после этой "пятиминутки".
- Надо будет обсудить, - не возражал Ковшов.
- На троих? - опять очухался Квашнин.
- Не без этого, - Ковшов переместился на скамье, давая понять, что с шутками закончил и серьёзно взглянул на замначальника районной милиции. - Вы после этого совещания не разбегайтесь, собери, Пётр Иванович, своих ребят. Камиев, Зябликов будут нужны. Дождитесь меня. Я руководство провожу, и сядем покумекаем вместе, что делать. Ну а если улечу, не взыщите.
Секретарь райкома бодро рапортовал о положении сельского хозяйства в районе; действительно, упомянул о надоях на фермах и урожае на полях, уделил достойное место в этом колхозу "Маяк Ильича" и его дружному производственному коллективу, но под хмурым взглядом прокурора области, когда собрался перебираться к процентам вылова частиковых рыб, голос его всё-таки подвёл, стал сдавать и совсем осип. Пока докладчик искал воды на столе, чтобы промочить истерзанное соцрапортом горло, присутствующие передохнули, а он неожиданно сел и больше уже, судя по всему, вставать не собирался. Вид у него был тоже, как у всех, утомлённый, но довольный от исполненного долга.
Каримов вытолкнул было выступать инспектора по охране рыбных запасов кудрявого Игралиева, но его инициативу осадил повелительным взглядом комиссар.
Пар был выпущен. Силы докладчиков иссякли. Игорушкин начал подводить черту.
Любил ли сам прокурор области такие совещания? Испытывал ли к ним симпатии комиссар милиции? По выражению их лиц разобраться Ковшову было трудно. Они были великие артисты в этом деле и, конечно, большие профессионалы. Во всей этой бутафории, скорее всего, они свято верили одному - придать разгон и уверенность в своих силах подчинённому контингенту может только кнут, который дан им в руки. Кнутом была почти полная и безграничная власть, выраженная только что обоими начальниками в грозных речах и репликах.
Совещание закончилось. Офицеры и гражданская публика стоя освободили выход прокурору области и комиссару милиции, сопровождаемым Бобровым и Каримовым. За ними заспешили остальные, торопясь к свежему воздуху и под яркое солнце, направляющееся уже к горизонту. Ковшов, подталкиваемый локтями недавних земляков, вывалился на волю. Огляделся, народ не расходился, кучкуясь по знакомым и по служебным интересам.
Игорушкин, распрощавшись с Даленко, которого Каримов и секретарь райкома заботливо повели к белым катеркам на воде, остывал от совещания, лениво, в своей манере беседуя с Бобровым. Тот по обыкновению что-то живо рассказывал, размахивая руками. Рядом грустила Зинина, едва справляясь с желанием скрыться с глаз начальства и выкурить папироску. Лётчики вертолётных экипажей поджидали невдалеке. Маячил поблизости от Боброва следователь Зябликов с папкой в руках, готовый рапортовать по первой команде шефа. Тут же грустил Дынин, уныло посматривая на грузовик с утопленником, поджидавшим его. Ковшов кивнул эксперту, мол, задержись, и направился к прокурору области.
Явно устав от лихого повествования Боброва, Игорушкин обрадовано обернулся к Ковшову, хмыкнул добродушно, развёл руками и сказал, будто продолжая недосказанное за столом:
- Ну что? Задача ясна? Тебе и придётся раскрывать. Как говорится, здесь, главное, по горячим следам…
"Следов-то как раз и никаких", - в меланхолии автоматически подумал про себя Данила, но промолчал.
- …Ты формируешь на месте оперативную бригаду. С комиссаром и начальником милиции я согласовал. Отбери нужных людей. Все в твоём распоряжении. Вот, Маркел Тарасович, тоже твой теперь помощник будет. Поменялись местами, - опять хмыкнул Игорушкин, - то ты у него, теперь он у тебя в подчинении. Временном, временном, не радуйся особо…
Он, довольный каламбуром-шуткой, хлопнул по плечу Боброва, потом наградил таким же хлопком Ковшова.
- Мне докладывать регулярно, по мере поступления новостей. Дело на контроле в обкоме партии, - прокурор области многозначительно окинул взглядом обоих своих подчинённых - и прокурора района, и прокурора следственного отдела.
Ни улыбки, ни намека шутить и улыбаться на его лице уже не было видно. Но паузу особенно затягивать не стал. Неожиданно перевёл разговор на другое:
- Тут, Маркел Тарасович перекусить предложил, ты как, присоединишься?
Зинина незаметно толкнула задумавшегося Ковшова - соглашайся!
- Спасибо за приглашение, Николай Петрович, - опустил глаза Ковшов, - я хотел с экспертом ещё раз переговорить, ему труп везти надо. Испорчу вам аппетит.
- Ну давай, занимайся, - одобрил Игорушкин, - полагаю, к концу недели картину прояснить удастся. Мне комиссар сообщил, что тут начальника районного кагэбэ сменили. Его фамилия, кажется, Царапкин. Да, старший лейтенант госбезопасности Царапкин. Ты его тоже привлекай по мере необходимости. Без оперативной работы в этом случае мало что сделаешь. В общем, мобилизуй все силы. А я с его руководством эти вопросы решу.
Ковшов не уловил смысла сказанного. При чём здесь Комитет госбезопасности и этот Царапкин, сменивший Усыкина? Убийство, конечно, не бытовое, но к компетенции известного ведомства никакого отношения оно явно не имело. Однако прокурор области не позволял себе произносить лишних и тем более ненужных слов, а эти он произнёс. И сделал это не один на один, а в присутствии Боброва. Следовательно, если не понял намёка, надо будет подумать ещё…
- Где базироваться собираешься?
- Пока не решил, Николай Петрович.
- Я смотрю, ты с ребятами из райотдела всё совещание просидел… Это хорошо, что их не забываешь и они тебя помнят.
Ковшов слушал и не узнавал Игорушкина. Это был не тот человек, который в двух шагах отсюда только что проводил "пятиминутку", обернувшуюся жёсткой, но набившей оскомину показухой. В нём не было и признаков того, что господствовало за столом в избе и гнётом придавливало душу. Захотелось почесать затылок: в театре короля спектакль играет свита, а здесь перед ним, похоже, театр абсурда - король сам играет весь спектакль. И где он сам? Настоящий? Здесь, в разговоре с ним? Или там, властвующий за столом?
- Веди, Маркел Тарасович, - отвернулся тем временем прокурор области от Ковшова, - Зоя Михайловна, не отставай. Нам ещё лететь назад. Оглох я от этих погремушек. Максим Иванович, присоединяйтесь к нам!
Прокурор махнул рукой командиру вертолёта:
- Перекусить нас приглашают, уверяют, что на пустой желудок лететь хуже.
Неизвестно с чего повеселевший, Квашнин уже подходил к Ковшову с несколькими парнями в гражданской одежде. Опытный взгляд Ковшова без труда высмотрел служивую выправку здоровяков из "уголовки". Камиева среди них не наблюдалось, но знакомые лица быстро восстанавливались в памяти.
- Я что тебе говорил, Данила Павлович? - издалека ухмылялся Квашнин. - Тоска по родным краям сильнее тепла городской постели?
- Да, "дым Отечества нам сладок и приятен", - потянул носом Ковшов.
Воздух откровенно портился на глазах, насыщаясь запахом горелого дурственно-сладкого навоза.
- Не обращайте внимания, - успокоил его Квашнин, - забылась уже местная профилактика насекомых? Это рыбаки за избой кучу по ветру запалили. От комаров верное средство.
- Да уж, шефу к ухе как раз, - пробурчал больше для себя Ковшов и посочувствовал Зининой, - думаю, он здесь особенно не задержится. И Бобру напомнит потом не раз.
А сам, увлекая за собой Дынина и остальных, начал подыскивать место посвежее, уходя с ветра.
- Совещаний устраивать не будем. По сегодняшнему дню здесь разберёмся. Понял, Пётр Иванович, а то день заканчивается у вас, я смотрю, быстрее, нежели в городе. - Ковшов упёрся в капитана требовательным глазом командира.
- И не забудь, Данила Павлович, - ехидно не удержался от привычки вставлять комментарии Квашнин, - свет отключают на деревне с заходом солнца, после работаем только при лучине, как Арина Родионовна. И потом: где же кружка, чтоб сердцу было веселей!
- Помню. И кружку подымем, - остановил велеречивого капитана Ковшов. - Сегодня каждый работает по индивидуальной программе. Надеюсь, Пётр Иванович, ты ребят озаботил?
- Не сумлевайся. Мои орлы знают, что искать.
- Ну, вот и хорошо. Сейчас отправим Илью. Ему с трупом в грузовике на пароме плыть, а там ещё пиликать до райцентра. Засветло, думаю, доберёшься, - Ковшов повернулся к Дынину. - Но завтра к обеду, эксперт, мне нужна полная информация о результатах вскрытия. Сделаешь?
- Результаты будущего анатомирования я, Данила Павлович, вам и сейчас готов предварительно сообщить. Новых сведений, полагаю, к обеду добыть не удастся. Специальные исследования понадобятся. Это не меньше двух-трёх дней в моих условиях.
- Что же ты молчишь? Выкладывай, в чём определился, - поторопил друга Ковшов.
- Начну с этого, - Дынин протянул Ковшову чёрный пакет, - посмотри, это я с утра, когда труп осматривали, фотографии сделал. Вполне достаточные для опознании личности. Я попросил местному фотографу отвезти, чтобы отпечатал. Мальчишки на лодке успели туда-сюда сгонять. И приятель не подвел, пока совещание проходило, все успел сделать. Думаю, лишним не будет.
- Да, ты просто чудо, Илья Артурович! - похвалил Квашнин, разглядывая вместе с Ковшовым чёрно-белые фотоснимки утопленника.
Фотографии были великолепными по качеству, не для слабонервных - по содержанию, ибо, что может быть безобразнее гримас смерти? Как ни старался, видно, фотограф при запечатлении физиономии покойника по возможности привести черты лица в соответствии с первоисточником - у судебно-медицинских экспертов это называется "реставрировать внешность", - результаты были плачевны. На Ковшова со сверкающего глянца листа смотрела ужасная маска смерти.
- Я, пожалуй, от ухи сегодня воздержусь, - только и мог прокомментировать разочарованный Квашнин и сплюнул.
Но несколько штук "портретов" забрал у Ковшова, оставил себе, сунув в планшет, остальные бережно раздал другим оперативникам. Понадобятся при опросе рыбаков и деревенских.
Ковшов продолжал изучать "портрет", что-то в лице убитого его заинтересовало. Нет, несомненно, оно было незнакомо. Что-то другое… Лицо было необычное. Не серое. Западало в память. Да, именно. Своими характерными особенностями лица покойник сразу бросался в глаза и повисал в памяти. Покойный был сух, как палка, и это отразилось на измождённом, повидавшем многое лице. Отвислый большой нос, наверное, малиновый при жизни и чёрный сейчас, дополнял впечатление. И три безобразные бородавки под левым глазом.
"Ну что же, - подумал Ковшов, - легче будет предъявлять для опознания. Вряд ли найти похожую неотразимость".
- Ранение почти сквозное. Наверное, заряд из самодельной картечи сечка. Мужики, если настоящие охотники, только на кабана с такой ходят, - стал перечислять Дынин. - Скорее всего, задето сердце, мужчина скончался сразу, не мучился. До того, как в воду попал. Он и понять ничего не успел. А картечь могла остаться в лодке. Так что, первое, Данила Павлович, ищите лодку, может, повезёт, и дробь найдёте. А пока вот чем могу порадовать.
И Илья протянул две крупные дробинки из свинцовой проволоки.
- На спине убитого в брезентовой куртке чудом зацепились.
- Так, Пётр Иванович, помечай, - приостановив Дынина, Ковшов развернулся к Квашнину. - Понял задачу?
Квашнин быстро, как невиданную драгоценность, принял от эксперта дробь.
- Второе, - продолжал Дынин, - выстрел произведён с близкого расстояния. Такая картечь до семидесяти метров наповал валит, а в данном случае стреляли метров с десяти - пятнадцати, не дальше. Вероятнее всего, стрелявший находился перед убитым лицом к лицу… Пока всё.
- И за это спасибо, друг, - хлопнул Дынина по плечу Квашнин, спрятал дробинки в синий коробок и, обмотав платком, положил в нагрудный карман.
- Ну, орлы, усекли? - обратился он к оперативникам. - Искать пропавшую лодку и любителей кабанов.
- У Гнилого лодки не было… - начал один.
- У Дятла бударка имелась. Гнилого последнее время с Дятлом видели. В этой дыре без лодки не обойтись.
- Кончай с аббревиатурой, - пресёк начавшуюся полемику Квашнин, - называйте фамилии, имена. Клички не всем известны, запутаемся!
- А у этой братвы только клички и известны, имена и фамилии их все давно забыли, - развел руками крепыш из гражданских.
- Матков, народ может забыть, а ты такого права не имеешь, - по-отцовски наставительно поправил крепыша Квашнин, - продолжай, Саша.
- Утопленник, при жизни носивший кличку Гнилой, отчаянный был браконьер, - помолчав, собрался с мыслями Матков, - только этим и жил. Был судим городским судом. Там попался, взяли с икрой. Нам приходил запрос, когда шло следствие, но связей он не раскрыл, так всё и затихло. Сел один, надолго. Кто-то из этих мест явно подельником у него был. Но не Дятел. Этот только-только браконьерничать начинал.
- А где наш гвардеец Игралиев? - вдруг спохватился Квашнин. - Большой спец по охране рыбных запасов. Или он только рапортовать о рекордах горазд, а как эту шпану ловить, так его след пропал.
- Его Каримов с собой на катере увёз, - протянул кто-то из гражданских.
- Даленко сейчас обслуживает, - съехидничал другой.
- Так. Ясно, - оборвал Квашнин. - Все вопросы в письменном виде.
Любимая поговорка капитана была известна оперативникам и всем работникам райотдела, вспоминал неунывающий замнач о ней, когда ему было невтерпёж или наступали на мозоли.
- Давай, Саша, развивай свою мысль о Дятле.
- Вот у того фамилия точно Дятлов. Но он больше на медведя похож. Здоровенный бугай. Как его Гнилой обработал, диву даюсь. Но с тех пор, как Гнилой из колонии возвратился, прибрал он Дятла к рукам. Неразлучны они стали. Этот щуплый, но, как гнида, проворный, а тот косолапит за ним с вёслами по селу. Браконьерством промышляли, но не попадались ни разу. Не знаю, может, Игралиев ловил их по мелким делишкам.
- С Дятловым успели поработать?
- Не найду пока. Последний раз его в селе видели в конце прошлой недели. Вместе с Гнилым. С вечера на воду собирались. После этого Дятлов пропал, а Гнилого в неводе колхозники выловили.
Квашнин удовлетворенно щёлкнул пальцами:
- Вот вам верная наколка! Вместе они были. Если Дятлова не найдём, жди, когда всплывёт.
- Сейчас вода тёплая, пора уже всплыть, - подал голос Дынин, внимательно слушавший разговор оперативников, - тем более, если человек грузного телосложения.
- Течением пронесло, - констатировал Квашнин, - готовь, Данила Павлович, ориентировку в районы. Вдруг там поймают или где сам выплывет.
- Это за мной, - пометил себе Ковшов в блокноте, - а вы, Пётр Иванович, всё же поищите среди живых. Может, в городе объявится. Всё бывает. Это верная ниточка.
- Всё бывает, и на стене один раз ружьё стреляет, - раздался знакомый голос, из-за спин появился Камиев.
- А вы где пропадайте, майор? - без злобы, но суховато встретил его Квашнин. - На вашем участке мы топчемся битые полчаса, а вы разгуливаете.
- Виноват, товарищ замначальника райотдела милиции, - (не думал дурачиться, но получилось именно так) вытянулся опоздавший. - Отсутствовал по той же причине. Убийство раскрывал. Я тут делился с Данилой Павловичем одним соображением насчёт этого. Так что версию, можно сказать, проверял.
- Проверил?
- Проверил, товарищ капитан.
- Докладывай прокурору отдела.
- Версия, кажется, подтверждается, Данила Павлович.
- Вот как! - не удержался от восторга Ковшов.
- Да, дурили Игралиева рыбачки. Объяснения, что тот с них собрал и доложил начальнику, враньё чистой воды. Мне тогда ещё они подозрительными показались, когда на совещании их огласили…
- Склонен ты, майор, к аналитическому мышлению, - вставил Квашнин, - особливо, когда спишь на совещаниях. Надо сообщить об этом Каримову, чтобы распространил твой положительный опыт.
- Не верилось мне, - продолжал, не обращая внимания на ехидство капитана, Камиев, - вот не верил, и всё тут! Чтобы охраняли наши колхозники свои оханы с частиком да сети с мелюзгой. Кому они нужны? А уж чтобы смертоубийством за это мстить! Нет у меня в кусту таких лихоимцев. Есть один-два, но за частик ружья не подымут на человека, какой бы мразью тот не оказался.
Ковшов не перебивал.
- Вот я и пошёл, немножко потряс своего источника. Кумекает он мне, сети и оханы, что под частик стояли, неизвестные за компанию распотрошили. Не нужен он им был. Ничего не взято из сетей. Их особенно не потревожили. Один вид создали. Кто-то снасти под красную рыбу потрошил. И нарвались, раз смертью наказание понесли. Значит, здорово надоели эти потрошители.
- Это кто же тебе выдал? - заинтересовался Квашнин.
- Секретная информация, товарищ капитан, - в отместку громко сострил Камиев, - источник не подлежит разглашению.
Но тут же тихо шепнул ему:
- Спиридоныч, из второго рыбацкого звена.
- Маркин?
- Он.
- Ему верить можно. Он мужик справедливый. Всё-таки, майор, ты знаешь к кому идти выведывать. Как я про него сразу не вспомнил? Поощрить его надо, сексота твоего.