- Сделать что-нибудь вкусненькое? Может, такос? - Она не помнила, что есть в холодильнике.
- Отлично, давай, - ответил он непринужденно. Однако выражение его лица было хмурым. Интересно, о чем он сейчас думает? И сколько еще они будут так ходить вокруг да около, как два индейца из разных племен, вынужденные жить в одной палатке? И к чему это может привести? И не столько для дела, которое они расследовали, сколько для них самих.
34
Кусочек металла, обнаруженный в цепной тяге лифта для инвалидной коляски, не имел к конструкции лифта никакого отношения. Специалист, приехавший из Дании, констатировал это без малейшего сомнения и заявил, что это, несомненно, чужеродное тело, "которое каким-то образом оказалось в механизме, причем это не могло быть следствием неисправности лифта или износа оборудования". Наоборот, лифт был в остальном исправен и находился в отличном состоянии.
- …каким-то образом оказалось в механизме…
Трульсен поднял лист бумаги с этим отчетом и поднес его к свету, как бы ища следов подделки. Вся его физиономия выражала сплошное неудовольствие.
- И насчет "каким-то образом" сомнений не возникает, не так ли? - произнес Рюстен, и тем самым театральный жест руководителя следствия потерял всякий смысл. - Ведь здесь налицо доказательство того, что…
- Не торопись! - Трульсен сделал еще одну отчаянную попытку предотвратить эту очевидную реплику, которая должна была перевернуть всю его теорию… - Мы ведь не знаем, что… Ведь это мог быть и несчастный случай?
- Мы знаем… - Рюстен повысил голос, что ом делал чрезвычайно редко. - Мы знаем, что чужеродный кусок металла никак не мог пролететь по воздуху и попасть сам собой в коробку передач. Гораздо вероятнее, я бы сказал, очень вероятно, что кто-то его туда нарочно засунул. Что означает…
- Ну да, ну да… - Трульсен почти умоляюще посмотрел на Аниту Хегг, как будто ожидал, что она поможет ему разрубить этот узел, ведь их было всего трое в офисе Трульсена.
- Вопрос заключается только в том кто и зачем.
Естественно, подумала Анита, но вслух ничего не сказала.
- И чтобы это понять, нам потребовалось четыре недели, - зарычал Рюстен, который больше не мог скрывать своего раздражения от поведения Трульсена. - Если бы мы начали искать раньше!
- Но мы же искали! - запротестовал руководитель следствия. - Мы же обыскали эту чертову виллу. И ни одного отпечатка пальцев…
- Зато следы ног…
- Оставленные неделю спустя после смерти второго обитателя.
- Что помог установить нам наш коллега Валманн. - Рюстен был безжалостен. - И один только этот факт!..
- Ну и что, - попытался извернуться Трульсен.
- А может быть, были еще следы, - продолжал Рюстен, и выражение его лица становилось все менее добродушным. - Однако искать их не стали.
- В этот дом заходили многие. Соцработник. Медсестра…
- Нам надо было приложить больше усилий, чтобы найти этого соцработника. Ведь мы же знаем ее имя.
- Это уже делается. Работаем.
- Она родила ребенка три месяца тому назад, должны же быть какие-то следы.
- Нам удалось установить, что Сара Шуманн родила мальчика в больнице в Эльверуме девятнадцатого марта этого года. Это факт. Роды прошли без осложнений, и через три дня ее выписали. Она не оставила ни телефона, ни адреса, ни фамилии отца ребенка.
- Тем более оснований побеседовать с этой дамочкой, как мне кажется. - В голосе Рюстена снова зазвучали обычные спокойные и чуть саркастические нотки, а в его глазах читался скептицизм по отношению к руководителю следствия.
- Мы на верном пути, я же говорю!
- А что еще мы предприняли, кроме поисков дамы, которую, очевидно, не так уж невозможно найти?
- Послушай, я вовсе не обязан перед тобой отчитываться… А кроме того, есть еще одно обстоятельство, о котором никто из вас не подумал, и именно что время, отпущенное на расследование смертных случаев, ограничено, пора бы похоронить подобающим образом.
- Только если родственники требуют этого, - сразу же возразил Рюстен. - А в данном случае… Сам знаешь.
- Машина… - пробормотал Трульсен с неохотой в голосе.
- Какая машина?
- "Вольво". Машина Хаммерсенга. Ее тоже обыскали.
- Ну и что?
- Ничего особенного не нашли.
- Совсем ничего?
Что-то все-таки, должно быть, нашли. Иначе голос Трульсена звучал бы совсем иначе.
- Ну разве что…
- Что?
- Ну, ничего особенного. Однако, учитывая его возраст…
- Ну и что?
- Мы нашли пачку презервативов. Из шести штук в упаковке оставалось всего два неиспользованных.
- Ну вот видишь, Ватсон!.. - Рюстен не смог сдержать улыбки. - И о чем это говорит?
- Ну… это значит, что у него… у Хаммерсенга… была…
- Половая жизнь?
- Вот именно.
- Никогда не поздно. Ты это хотел сказать?
Трульсену было за тридцать, и он был холост, и по этому поводу в полицейском управлении ходило немало шуток…
- Я думаю… - Трульсен взял себя в руки, перед тем как снова перейти в наступление. - У него же жена была инвалидом. Это всего лишь говорит о том, что он…
- Мотался иногда в город, чтобы удовлетворить свои потребности, ведь он был еще бодряк, этот старый спортсмен.
Теперь в главной роли выступал Рюстен. Трульсену пришлось отступить.
- Это делает его уязвимым, - вставила Анита. - А если он и на самом деле влип в неприятную историю с женщиной…
Трульсен сделал последнюю попытку:
- Возможно, речь идет всего лишь о чувствах…
Рюстен и Анита обменялись взглядами. Должно быть, совсем плохи дела, если уж Трульсен ступил на романтическую стезю для подкрепления своих предположений о самоубийстве.
- Настолько сильных, что он пустил себе пулю в лоб?
- А почему бы и нет?
- Но он же не юнец какой-нибудь.
- Любви все возрасты покорны.
Это звучит как цитата из женского любовного романа.
- Удивительные вещи ведь тоже иногда случаются, - заметил Трульсен таким тоном, как будто изрек вечную истину.
Глаза Рюстена блестели, он был похож на ястреба, который в любую минуту готов был кинуться на мышь, сидящую в траве.
- А через неделю-другую жена кинулась вниз с лестницы, когда наконец поняла что к чему.
- Как это здорово, что вы так шутите на работе, ребята… - Аните уже порядком надоела эта словесная перебранка. А кроме того, у нее появились свои идеи. - А может, все было гораздо проще? Пожилой мужчина, развлекающийся с молодыми дамочками, вынужден раскошеливаться, и не только на противозачаточные средства.
- Старый козел! - фыркнул Трульсен. - Ему ведь было за семьдесят! Какая уж там сперма! - Все его романтические сентенции как ветром сдуло.
- Ты бы лучше про себя подумал, - не смог сдержаться Рюстен.
- Выписки! - вскрикнула Анита. - Ты проверил последние выписки счетов Хаммерсенга, которые мы должны были получить? Ты посмотрел на его расходы? Путешествия? Ресторанные счета? Подарки… украшения, например? - Анита с благодарностью вспомнила Валманна. Она вдруг поняла, что им надо было работать с этим делом вдвоем, открыться друг другу. Ей надо было пустить его в свой чат с Клаусом Хаммерсенгом. В этот момент она уже удивлялась, как это она может скрывать от него такой важный факт. Она раскаивалась, ей было стыдно.
- Да есть у нас выписки…
Ничто в тоне Трульсена не говорило о том, что речь идет о документах, которые могли помочь следствию.
- Я только мельком взглянул на них. И еще этот чертов отчет из Дании…
- А можно взглянуть? - Анита, по-видимому, вошла во вкус. - Это что, выписки?
- Ну да.
Трульсен начал рыскать в куче беспорядочно разбросанных бумаг на столе. Казалось, что каждую мелочь, каждую отдельную деталь, связанную со следствием, будь-то версии, анализы или просто находки, приходилось выуживать из него насильно.
Наконец он положил документы на стол.
- Да, - пробормотал Рюстен, после того как они молча изучили их. - Дела этого парня были не так уж плохи. Но денежки, однако, быстро разлетелись. Вот переводы на десять тысяч крон с его счета на один и тот же счет в октябре, ноябре, декабре, январе, феврале и марте, и каждый раз в начале месяца.
- Я ведь сказал, что еще не успел внимательно все это изучить. - Трульсен уставился на бумаги, как будто они содержали что-то не столь важное.
- Так ты не проверил, кто владелец счета, на который переводились деньги?
- У меня не было времени. Это в любом случае задача юридического отдела. Банки не дают таких сведений кому попало.
- Тогда мне кажется, что надо срочно позвонить в юридический отдел, Трульсен. - В тоне Рюстена уже не было ни добродушной усмешки, ни иронии. Он говорил серьезно.
- Сейчас позвоню.
35
- Чужеродное тело? Кусочек металла?
- Так сказал Трульсен.
- Но ни слова о том, что это был за предмет? Какой формы? Из какого металла?
- А может, в отчете ничего об этом не было?
- Или может быть, Трульсен не был заинтересован в том, чтобы это точно выяснить? Ведь он такой ярый противник версии об убийстве.
- Не только он, но и Моене. Они не хотят устраивать много шума в нашем тихом болоте. Моене не хотела давать санкцию на проверку банковских счетов.
- А где этот кусочек металла, у нас в полиции?
- Не знаю. Очевидно.
- А ты не можешь так устроить, чтобы я взглянул на него?
- А зачем?
- Ну кто-то должен исследовать этот предмет.
- Этим, наверное, займется Рюстен.
- Рюстен наверняка не обидится, если я на него взгляну.
- Да, но Трульсен обидится.
- Именно поэтому. Я не верю этому парню.
- Хорошо. Я попробую.
- Как можно скорее, пожалуйста.
- Завтра, идет?
- Отлично! - Валманн протянул руку и взял последний кусок пиццы.
В последние дни дела с готовкой обстояли неважно. В этом были виноваты оба, и он, и она, но он не придавал этому особого значения. Он ничего не имел против готовой еды, хотя и не старался это афишировать.
- Почти так, как в старые времена, - бодро произнес он.
- Ты имеешь в виду замороженную пиццу?
- Я имею в виду, что мы вместе работаем над одним делом.
- Ты все еще думаешь, что это одно и то же дело?
- Я в этом убежден, - пробормотал он с полным ртом. - На камертоне нашли пятно, которое, возможно, содержит достаточно материала для ДНК-теста.
- А у тебя есть ДНК-тест Клауса Хаммерсенга?
- Не все сразу, - ответил он. - Сначала займемся тем, что имеем, то есть трупом.
- Путь будет долгим, - тихо сказала она.
- Но мы доберемся.
Юнфинн, казалось, источал оптимизм и напористость. И источником этих чувств была вовсе не пицца. Анита же сама почувствовала, как снова замыкается в себе, как будто ее сознание сворачивается и образует панцирь, чтобы защитить одну-единственную истину, которая перевернет его фантастическую теорию, будто бы в лесу найден труп Клауса Хаммерсенга. Если она решится рассказать ему об этом, то ей придется признаться в том, что она использовала его имя в качестве приманки. А это ему, мягко говоря, вряд ли понравится. Так что она держала язык за зубами, изворачивалась и отодвигала решение проблемы, хотя знала, что настанет такой момент, когда ее тайна раскроется, и чем дольше она будет ждать, тем сильнее будет удар.
В тот вечер она шла домой и думала о том, что надо раскрыть ему свою тайну, ей даже очень захотелось это сделать. Она понимала, что своим скрытничаньем портит их отношения, ведь совсем недавно она обвиняла в том же его. А когда он наконец сделал плачевную попытку довериться ей (причем чисто по-мужски, что вызвало ее разочарование и раздражение, - напился и хныча приполз домой, чтобы уткнуться к мамочке в подол), она отнеслась к этому холодно и не пошла ему навстречу. Вместо того чтобы попытаться понять, что творится в душе у мужчины (к тому же ее мужа!), когда он так глубоко копался в своих чувствах, она (чисто по-женски!) прежде всего испугалась того, какие последствия этот эпизод мог иметь для их взаимоотношений, то есть для нее. Еще утром она хотела набраться храбрости и выложить карты на стол. Однако только что она стала свидетелем того, как находка этого камертона, этой конкретной вещицы, которая, по его мнению, могла связать труп мужчины в лесу и его бывшего товарища Клауса Хаммерсенга, впервые за несколько недель вновь расшевелила его. Он как будто испытал ужасное облегчение от мысли о том, что этот разложившийся скелет в лесу принадлежал его другу. Как будто бы факт, что он нашел доказательство того, что Клаус мертв, наконец-то позволит ему похоронить его - как в реальной жизни, так и в своей душе, а с ним - стыд и все дурные чувства. Она не могла оказать, что разделяет эти чувства, но ей казалось, что именно так должен реагировать мужчина. Во моя ком случае, она не желала погасить этот разгоревшийся в нем пыл, да еще вдобавок признаться в своем обмане. Сейчас ей хотелось вернуться к тем отношениям, которые были между ними, пока не испортились из-за этой страшной драмы на вилле Скугли. Поэтому она молчала, пока они вместе убирали со стола посуду, споласкивали и ставили в посудомоечную машину.
- И не забудь ту железяку, - сказал он, выходя на террасу, чтобы завершить обрезание декоративного кустарника.
Хотя они и припозднились с работой в саду, но все-таки начало было положено.
- Мне надо съездить в участок, - крикнула она ему вслед. - Я там забыла кое-что. Через двадцать минут вернусь.
Из-под колес ее "гольфа" выскочил гравий, когда она прибавила газу и выехала на дорогу.
Была еще только среда, но он все же открыл бутылку красного вина, когда они сели перед телевизором и начали смотреть какой-то средненький фильм по местному каналу. На этот раз речь шла о муже, который избивал жену и добивался признания ее душевнобольной. Чуть было не добился. Ибо справедливость всегда торжествовала в фильмах, которые показывали по местному каналу.
- Какая чушь, - вздохнул Валманн где-то на середине фильма.
- Займемся чем-нибудь другим? - спросила Анита.
- Что ты имеешь в виду?
- Я принесла ее.
- Что принесла?
- Ну эту металлическую штучку. Из лифта для инвалидной коляски. Я ведь за ней и ездила. Трульсена на месте не было, поэтому спросить его нельзя было. - Она криво усмехнулась. - А сотрудник технического отела не возражал. Вот она.
Она положила конверт на телевизионный столик. Валманн вытащил на стол маленький кусочек металла, а затем фотографии.
- Какой маленький, - сказал он, - зажав кусочек металла между большим и указательным мальцами.
- Даже самый маленький пустяк может… - сказала она и показала на фотографии этого кусочка металла в шестерне.
- Но он туда случайно попал или преднамеренно?
Валманн внимательно изучал металлическую штучку. Она была светлой и блестящей, почти как олово, толщиной не более обыкновенного гвоздя и сжата, очевидно, металл был не слишком твердый.
- Могу я взять ее на пару дней?
- На пару дней?
- Я знаю одного парня, который, наверное, сможет определить, что это было такое.
- В техническом отделе этого не смогли сделать.
- Мой знакомый - настоящий эксперт.
- Кто же это?
- Его имя тебе ничего не скажет.
- Ты водишь знакомство с темными личностями, Юнфинн? - Анита толкнула его в бок. Ей нравилось видеть его таким - он опять загорелся и рвался в бой. И она призналась себе в том, что будет уступать ему во всем, только чтобы сохранить этот настрой.
- Я и вправду знаю кое-кого в этом городе.
- Мне вообще-то следовало вернуть эту вещь завтра утром.
- Да никто ее и не хватится. Ведь Трульсен ничего не знает.
- Ну, я не знаю…
- Ну давай!
- Я поставила свою фамилию на квитанции, когда расписывалась за нее.
- Я сумею защитить тебя.
- От Моене?
- Она ко мне неравнодушна, разве ты не заметила? Она меня почти боготворит…
- Я тебе покажу боготворит… - Она повалила его на диван и принялась целовать, покусывая губы и мочки ушей. Она почувствовала, как сильно ей недоставало его, как не хватало его тела, запаха, близости, и это чувство было настолько сильным, что где-то среди радостного опьянения ее охватил страх. Страх перед силой привязанности к нему, которая поселилась в ней за такое короткое время, страх перед тем, насколько их тянуло друг к другу. И вот уже он над ней, со всем своим неистовством, со всей нетерпеливостью мужской силы и в то же время, присущей лишь ему сознательной необузданностью. Нет, подожди, еще немного, совсем чуть-чуть, пока она сама не стала еще более неистовой и не начала желать все большего и большего, и тогда она взяла его, приняла его и забыла обо всем на свете, обезумев от счастья, которое он давал ей.
36
Ула Мюре держал небольшой ювелирный магазинчик на пешеходной улице в центре Хамара. Сюда-то и пришел Валманн на следующее утро с кусочком металла и положил его на прилавок перед владельцем. Тот взял его в руки, взвесил и, прищурившись, стал внимательно рассматривать сквозь специальные очки.
- И не зна-аю… Похоже, белое золото.
За двадцать лет жизни и коммерческой деятельности в Хамаре он не избавился от своего трёнделагского диалекта.
- В таком случае не скажешь ли, что это был за предмет?
- Не-е, я не могу, но вот у меня есть кое-кто, вот он, может, и знает…
- А как много времени тебе нужно, чтобы узнать?
- Э-э, надо сперва выяснить, не сильно ли он за-анят.
- А если ты скажешь ему, что дело срочное?
- А может, я лучше скажу, что это полиция попроси-ила?
- Если это поможет.
- Ох, не уве-ерен… Но я попыта-аюсь. Заскочи-ка завтра.
Ула Мюре редко обещал больше того, что мог сделать.
Не успел Валманн вернуться в офис, как зашел Кронберг.
- Есть минуточка?
- Ясное дело.
Кронберг никогда не станет приставать без причины.
- Ханне Хаммерсенг, - начал он, - или, правильнее сказать, Радха Кришна?..
- Ты так легко не сдаешься. - Валманн решил приободрить своего коллегу. Этот невысокий, очкастый человечек был в управлении как мебель - все его хорошо знали, но вряд ли обратили бы на него внимание, особенно на улице, когда он был без формы.