5
Когда Саша вошел, Костя в излюбленной позе маячил у окна, символически провожая в последний путь товарищей. Вот бы кому изобразить в кино капитана Немо…
- Сядь, - сказал нервно. - Ты ту свою шайбочку, как вы ее назвали, не выбросил еще?
- Как можно, Костя?! Она же ведь, наверно, больших денег стоит.
- А я сегодня утром говорю Егорычу: ну-ка, друг ситный, поставь-ка автомобиль на яму и пошарь по днищу. А он мне: "Да вы что, Митрич! Я ж ее вчера на профилактику гонял, чего там смотреть?" Словом, поставил, залез и вон чего принес, на, на память… - Костя швырнул металлическую пластинку, напоминающую средних размеров гайку, на приставной столик.
Турецкий с опаской посмотрел на нее.
- Не бойся, в этой штуковине уже хороший мастер покопался. Теперь не работает. Сувенир. Чьих же это рук дело? Как считаешь? Ну - ты, это понятно. А мне-то зачем?
- А ты в машине иногда всяких генеральш возишь, - сказал Саша и вдруг запнулся.
- Ну продолжай, - сухо отозвался Меркулов, - а дальше-то что?
- А дальше - они, эти генеральши, болтают всякую чепуху. А может, совсем и не чепуху! - в запальчивости выдал Турецкий. Костя с удивлением поглядел на него и покачал головой.
- Ты чего это? Нервишки пошаливают? А я тут как раз о твоем отпуске размышляю… Отпустить, что ли?.. Где мотался?
Покручивая гаечку на полированной поверхности столика, Саша сел и, не вдаваясь особо в детали, пересказал все дела, начиная с утреннего посещения конторы Пыцика.
Костя вдруг заулыбался:
- Живой, бродяга? Ах, как он витиевато умел про мать высказаться! Песня, а не эта… ненормативная лексика.
Услышав о событиях в "Урожайной", построжел лицом, а сообщение Маркуши воспринял как хороший, приятный анекдот. Но когда Саша закончил и попробовал сделать свои выводы, остановил его:
- Не торопись. Это тема для отдельных размышлений. Не забалтывай. Ну а теперь меня послушай.
Поскольку Костя, кажется, отродясь не делал никаких записей, полагаясь на свою чертовскую память, он просто сел на стул, положил локти на стол, утопил в ладонях подбородок, что являло его высокую степень раздумья, и сказал как о чем-то обыденном:
- Был у академика. - Так в их кругу называли директора Службы внешней разведки.
"Вот это да! А как просто, как доступно!" Но Меркулов никак не отреагировал на иронию, расплывшуюся по физиономии Турецкого.
- Разговор состоялся хороший, но главное не в этом. Кирилл действительно, по его выражению, лег на дно. Сколько это будет продолжаться, пока неизвестно. Но с ним все в порядке. Сегодня, ну как у них там положено, пришла очередная шифровка. Я не стал допытываться подробностей, он сам просил передать матери от себя лично, чтобы она не волновалась. Считаю, что этим двоим во внешней службе можно полностью доверять - ему и Валере. Но…
- Ага, значит, есть все-таки это "но"?
- Мне не нравятся ошибки международной телефонной службы. Есть два варианта: либо это действительно ошибки, либо кто-то кого-то очень хорошо водит за нос. Твое мнение?
- Батюшки! Кого-то стало интересовать мое мнение?
- Не ерничай!
- Упаси Бог, Костя… Я ж ведь заявил однажды, если помнишь: ошибки можно проверить лишь одним механическим способом - найти нервного абонента.
- Значит, все же имеешь сомнение?
- Имею, Костя.
- Хорошо, пока остановимся на этом. С Шурой, наверно, стоит мне поговорить? Ну, об академике? - совсем непонятная у Кости появилась интонация в голосе - неуверенная, просительная. В чем дело?
- Естественно, а кому же еще? Ты вот лучше объясни мне, Костя, поскольку слушал я ваши воспоминания не раз, а так до сих пор и не выяснил, кто Киркин отец? Что это за мистический Матюша?
Костя помолчал, пожевал губами и, поглядев на Турецкого с некоторой опаской, ответил:
- Был у нас на юрфаке такой веселый парень. Матвей Калина. Откуда-то из-под Александрии, кажется, родом. Это Кировоградчина, кажется. Ну и Шурка имела родню где-то в тех же краях. Она красивая в девках была…
- А вот это мы уже слышали, - констатировал Турецкий не очень вежливо.
- Многие за ней ухаживали, - продолжал гнуть свою линию Костя. - А повезло этому Калине. Тоже был видный хлопец. Может, даже слишком видный. Он после МГУ обратно к себе умотал, вскорости перебрался в адвокатуру, в какие-то, кажется, диссидентские дела влип - и сбежал. А Шурка из-за родов на целый семестр отстала. Закончила, слава Богу, ушла в угрозыск и… выросла.
- Ну а ты, Костя, когда под нее стал клинья-то подбивать? - уже совсем обнаглел Турецкий, но Костя был весь в воспоминаниях.
- Да всю жизнь… пока на Лельке не женился, - вздохнул он. - Только где тебе понять…
- Эт точно, как говорил товарищ Сухов.
- Кто? - Костя не дождался ответа и махнул ладонью. - Вечно у тебя глупости на уме. И когда поумнеешь?.. Ладно, хватит болтать. Перейдем к текущим делам. Как ты уже сообразил, с тобой ездить - только светиться. В общем, заезжал я к Гене. Был разговор. Помечай, если хочешь. - Это Костя так мелко отомстил за ненужную иронию, показав наглядно, что у Саши туговато с памятью: записывать надо. В общем-то лучше бы нам всего этого не знать, да приходится. То, о чем я просил, он выяснил. Пока будем в курсе ты и я, больше никого посвящать не надо. Смысла нет никакого. Под "крышей" этой "Урожайной", где останавливалась, прибывая в Москву, всякая кагэбэшная публика, добрых три десятка лет существовала школа так называемых исполнителей. Фирма выносила приговор, а эти приводили его в исполнение. Причем, как ты догадываешься, по всему белу свету. Там обучали самым разнообразным наукам и готовили профессионалов высочайшего класса. От примитивной удавки или какого-нибудь сверхсекретного яда до торжественного сожжения приговоренного в печи крематория. Причем живьем и с обязательной киносъемкой. А после демонстрировали этот процесс новичкам. Чтоб те о порядке помнили.
- Костя, откуда в тебе этот жуткий садизм? - Турецкий даже волосы взъерошил, чтобы показать, как страшен рассказ Меркулова.
- Не паясничай, Саша, - печально сказал Костя. - Я ведь ничего не выдумываю, и ты прекрасно это знаешь.
- Знаю, конечно. Точнее, слышал. Впрочем, слышал и другое: подобные организации существуют во всех так называемых цивилизованных странах. В той же Америке… Да возьми хоть их десантников…
- Я же не про то! - поморщился Меркулов. - Я тебе рассказываю, чем занимались до последнего времени студенты в "Урожайной". Эту их контору прикрыли только в прошлом году. Но люди-то, Саша, живы! И этот твой рыжий, и тот чеченец, и многие другие живущие там месяцами и пользующиеся самыми доподлинными документами. Вот в чем дело. Слушай дальше. У истоков этой школы стоял один из заместителей начальника управления кадров КГБ, небезызвестный нам генерал-майор Поселков Николай Николаевич, очень заметный такой мужчина. Теперь о Волкове. Прежнее звание - майор госбезопасности. По работе характеризовался как личность волевая, хороший исполнитель, да, именно в этом самом смысле. Поскольку официально школы не существует, высказано мнение, что он мог быть оставлен в качестве координатора. Владеет тонкостями своей профессии в совершенстве. А ты - "грызун". Твое счастье, что не нужен ты ему был.
- Костя, - вдруг хмыкнул Турецкий, - а он случаем не голубой? Нет у них таких сведений?
- Ну скажи пожалуйста! - всплеснул руками Меркулов. - Откуда вы все наперед знаете? Ну кто сказал?
- Костя, я подумал об этом, когда увидел, как его кривоногая секретарша потерлась лобком об угол письменного стола, а его всего перекосило, бедного. Но не понял причины. А сейчас, когда ты сообщил о решительном его характере, понял: против природы никак не попрешь. И никакой характер не спасет. Ну ладно, а что мы имеем с сына? Его Алексеем Николаевичем зовут. "Мостранслес", президент.
- Роль сына выясняется, - коротко ответил Костя. - Пока все. И последняя информация для твоих размышлений. Гена сказал, что не исключено следующее. Обыском и тотальной проверкой документов, который учинил Федоров по моей санкции, весьма обеспокоены…
- Костя, - изумился Турецкий, - так, значит, это твоих рук дело, а вовсе не Юркина самодеятельность? Когда ж вы договориться успели-то?
- Не понимаю, ты что, пьян был, когда рассказал мне о том чернобородом, удравшем от тебя на малиновой "девятке"?
- А-а, ну да, - кивнул Саша. Он мог бы застрелиться, доказывая, что никому об этом эпизоде не говорил. - Тогда мне все понятно… А чего ж он тогда на министра ссылался? Ведь проверят, конфуз будет.
- Проверят, когда тот из Финляндии вернется. Газеты надо хоть иногда читать, уважаемый следователь. Короче, ФСБ засуетилась, хотя никаких претензий к МУРу высказано не было. Поэтому, повторяю, Гена считает, что нельзя исключить появления у нас в конторе твоего приятеля-лазутчика от генерала Петрова.
- Это почему ж он стал моим приятелем? С каких это пор?
- А вот это обстоятельство как раз неплохо было бы выяснить. Займись. Кстати, материалы, связанные с Волковым, видимо, придется им передать. Для ССБ, то есть опять-таки для Гены. Очень не хотят они выпускать из собственных рук любую информацию о себе. Имей в виду и не спорь. Подумай, что можно вытребовать от них взамен. Киллеров, надо понимать, они нам тоже не отдадут, уберут сами, ведь после такой засветки хлопчики подписали и свой приговор. Значит, будем считать, что и Кочерге, и твоему Семену не повезло… Политика, едрит ее в корень!..
- Костя, а нам же нечего им передавать! Отпечатки пальцев? Машину? Но она - вещдок и к Волкову прямого отношения не имеет. А дела об убийствах, ну ладно, пока об одном убийстве Семена Червоненко мы ж не вправе прекращать, пока убийца ходит где-то на свободе. Ну а что касается нашего "грызуна", то пусть они сами его действительно разрабатывают, тут я согласен на все сто, - кому сдавал машины, почему пользовался фиктивными фамилиями, зачем держал подставные лица и тому подобное. Только на кой хрен им все это самим-то надо?
- Я передал тебе соображения Гены. Этого пока достаточно.
- Пока да. Но что я буду делать уже сегодня вечером? Сидеть сложа руки в собственном кабинете и ожидать прихода лазутчика?
- Зачем же? Тебе надо готовиться срочно вылететь в Германию. - Костя сказал это как о само собой разумеющемся.
- И когда ты намерен отправить меня наконец в отпуск? Вместе с семьей?
Меркулов замялся, отвел глаза в сторону.
- Ясно, - сказал сам себе Турецкий. - Снова подставка. И лететь тебе, Александр Борисович, вовсе не в отпуск, а в служебную командировку. Господи, как они все мне надоели, если бы ты только знал!
- Давай обойдемся без аффектации, - спокойно заметил Костя. - Советую поехать сейчас отдохнуть, вид у тебя неважный. А завтра мы все подробнейшим образом обсудим. Учти, что официально ты все-таки уходишь в отпуск, да-да. Официально! - Костя воткнул указательный палец в потолок, подобно Маркуше. - А теперь свободен. Не забудь сообщить коллегам из МУРа, что Волкова мы передаем в ФСБ. Свободен.
6
Турецкий с размаху ударил кулаком по полированной столешнице.
- У-у, зараза!
Потом сел и придвинул к себе телефонный аппарат. В это время раздался звонок: кто-то успел опередить его. А Саша думал, как сообщить в Ригу о своем внезапном отъезде якобы в отпуск.
Телефон настырно звонил, и Турецкий поднял-таки трубку. Голос "лазутчика" узнал сразу. Тот зачем-то стал интересоваться успехами расследования дела Алмазова. Совсем прокололся, ну почему же так грубо? Ведь уже всем, даже профессору Марковскому, известно из газет, что убийца Алмазова установлен, ну и так далее. Ай-я-яй, коллеги! Что же вы нас за дураков держите? Вот примерно такой внутренний монолог произнес Турецкий, прежде чем решительно перебить ненужный словесный понос "лазутчика" и предложить тому подъехать, чтобы получить кое-что любопытное по их части.
Положил трубку и стал снова раздумывать, как сообщить Ирине, что отпуск опять откладывается. Новый звонок прямо-таки взбесил его. Но, услышав голос звонившего, остыл. Это был Олег.
- Ну? Что же молчишь? Ни тете спасибо - ни дяде здравствуйте? Как настроение? Чем занят?..
Вопросов было так много, что Саша решил придерживаться средней линии: все в норме, настроение нормальное, тетя хорошая, дяде большое спасибо за доставленное удовольствие, чем помочь в свою очередь?
Олег выразительно хмыкал в трубку, как бы подчеркивая свое удовлетворение от того, что сделал другу приятное. Но за этим виделось Турецкому совсем другое: он же наверняка радовался, что вот так, запросто, купил своего "друга и учителя" с потрохами, ведь имея в руках такой компромат… И Олег будто почувствовал настроение Саши.
- Ладно, старик, все это пустое. Понравилась баба - и ладно. Ты мне нужен, вернее, твой совет, совсем для другого. Не занимаю твое дорогое время?
- О чем ты говоришь, для тебя… сам знаешь.
- Шефа Танькиного пришили, Саш, вот какое дело.
- А-а… Я-то чем могу? - совсем растерялся Турецкий.
- Ни ты, ни я ничего не можем. Не о нас с тобой речь. Я о другом. Татьяна что-то говорила, будто у тебя, вернее у твоей службы, мог к нему быть какой-то интерес. Я подумал, нет ли связи? Потому что по моим каналам он нигде никогда не проходил. Саш, если это не жгучая тайна, подскажи…
- Подожди, Олежка, как это - пришили?
- Понимаешь, - нетерпеливо продолжал Олег, - он с утра не появился на работе. Дома, супруга заявила, он не ночевал. Ни в чем, свойственном иногда нам с тобой, прежде замечен не был. В смысле порочащих связей. Ну, послушался я Таньку, дал своим команду, они вот и доложили: найден мертвым в собственной машине "вольво" в перелеске в районе Балашихи. По описанию все сошлось, отправили жену на опознание. У тебя по этому поводу, Саш, нет никаких соображений?
Первое, о чем сразу подумал Турецкий: они, несмотря ни на какие публикации, продолжают идти по следу. Там - опередили, здесь - припозднились, но все равно достали. Что ж получается? Теперь будут убивать всех, с кем общается следователь Турецкий? Или был все-таки в чем-то серьезном и крупном замешан Алексей Поселков?
Сказать сейчас об этом Олегу, вернее повторить уже не раз сказанное, значило бы для Саши раскрыть перед пусть даже близким другом, товарищем, приятелем - как ни назови, ту информацию, в которую были посвящены только трое: Меркулов, Федоров и Турецкий. Ну еще Володька Яковлев. Дело Алмазова закончено. Точка. Нет, не стоило посвящать Олега в их внутренние дела.
Но, с другой стороны, во все проблемы "Урожайной" уже через какие-нибудь полчаса будет полностью посвящен полковник-"лазутчик" из ФСБ. Конечно, никто ему не откроет своих каналов информации, но саму-то информацию он получит. Иначе как же им взять этого "решительного" Волкова за причинное место?
И Саша в самых общих словах изложил Олегу версию о размещавшейся когда-то в гостинице школе киллеров, а теперь возможном отстойнике для них, о странной роли директора Волкова, держащего в гараже краденые автомобили, наконец о том, что в одном из документов значилась фамилия генерала Поселкова, умершего еще год назад. Сын же заявил, что к делам папаши и директора гостиницы никакого отношения не имел. Вот, собственно, и вся информация. Она совсем не секретная, и, поскольку в ней фигурирует бывший кагэбэшник, скорее всего ею заинтересуется ФСБ.
Олег слушал, не перебивая, а Саша тянул и тянул свой пересказ, вялостью тона как бы подчеркивая то обстоятельство, что прокуратура действительно не располагает иными сведениями.
- Ну что ж, информация любопытная, - небрежно заметил Олег. - А насколько достоверна? Источник-то толковый?
- Алька! - устало ответил Турецкий. - Ты в своем уме? Ну откуда у нас может быть толковый источник? Что-то сличили, сопоставили, шмон устроили там, в гостинице, установили, что киллера, сунувшего заточку Семену Червоненко, там видели, номер от краденой машины нашли… Чего ж еще надо-то?.. А мне этого Алешу жалко. Один раз всего и видел, а понравился. Чистый парень был. Без комплексов…
- Вот в последнем ты прав. Комплексами не страдал, это точно. Мне Танька о нем кое-что рассказала… Ну ладно, был, значит, и нет. Придется, видимо, теперь уже нам заняться этим странным "Мостранслесом". Чем он занимался-то хоть знаешь?
- А как же, видел буклеты. Мебель, перевозки и прочее.
- Вот именно, прочее. Ну ладно, не бери в голову… Да, ты меня как-то спросил: за что их убивают? А вот за это самое - долги, неплатежи, обман. Очередная разборка, после которой у этого гребаного "Транслеса" появится другой хозяин. А Таньке я приказал больше там и носа не показывать.
- Смотри-ка! - удивился Саша. - Оказывается, у тебя у самого информации навалом, а у меня спрашиваешь. И говоришь, раньше не проходил он по твоим каналам… Как же понимать?
- А чего тут нелогичного? - вроде бы стал раздражаться Олег. - Раньше действительно нигде не проходил. А Танькин рассказ - это что, по-твоему, информация? Да мне каждая сучка в постели про своего шефа такую информацию кинет! О чем ты, Саш! А как с отпуском? - спросил без всякого перехода.
Турецкий сказал, что, кажется, от его нытья уже и Меркулов дозрел, а сегодня - так вообще заявил: уматывай с глаз долой. Но теперь вторая проблема появилась: что с семьей делать? Саша смотрел сводки - в Европе дожди и сплошная холодрыга. Везти туда маленькую девочку - надо быть идиотом. Дома она может и тут сидеть, и в Прибалтике. А если в Германии на улицу не выходить, то на кой хрен такая Германия и такой семейный отпуск? Словом, решил пока для себя Турецкий, на недельку смотаться за бугор, навестить Равича, посмотреть, на что можно рассчитывать, а потом уже и решить окончательно. В крайнем случае, на обратном пути залететь в Ригу и провести с девчонками остаток отпуска. Хоть какая-то радость для них…
Олег решительно поддержал эту идею Саши. Более того, предложил даже свою помощь.
- Это в каком же смысле? - удивился Турецкий.
- Ну… ты, конечно, понимаешь некоторую разницу между моими и твоими возможностями. Надеюсь, понимаешь. У тебя, поди, виза есть, и прекрасно. Ты можешь позвонить мне в любой момент из Мюнхена, или где там ты собираешься остановиться, а я организую им немедленный вылет к тебе.
- Но ведь Рига же - заграница!
- Саш, как тебе не стыдно? Это ты мне говоришь? Да ведь из Риги как раз слетать в Мюнхен как два пальца, извини… Просто надо знать, с какого конца брать в руки, понял? - Олег опять расхохотался, довольный своей шуткой.
- Ну, извини, где уж нам, сермяжным…
- Не прибедняйся, давай лучше диктуй адрес.
- В Мюнхене? Равича?
- Да на кой он мне? Рижский давай, где там твои сидят?
- Олежка, честное слово, мне неловко…
- Не валяй дурака. Или ревнуешь?
- Совсем с ума сошел. Записывай. Значит, Рига, улица Блауманя, 8. Это дом, где кафе "Кристина". Квартира 17. Фроловская Элина Карловна - это ее тетка. У Ирки моя фамилия.
- Постой, Блауманя, это где-то у моста, что ли?
- Не-ет, помнишь, если по улице Ленина, бывшей конечно, двигаться в сторону Таллина, красивый такой храм слева, Александра Невского? Вот налево же, наискосок, и будет эта улица.