– Но ведь это опасно. Если вы обратитесь к великому покровителю, а всё окажется ложной тревогой…. Боюсь представить, чем это закончится. Нужно быть уверенными в том, что ситуация серьёзная, и без вмешательства дарующего прозрение нам не справиться.
Агир-ментор понимал, что Тереза права. Но заставить себя пойти на зов совета, было для него очень сложно. Его одолевал страх, что он может потерять всё, чего добился за годы, проведённые в "Агиросионе". Но и сбежать он не мог, вернее, мог, но не желал. Ведь тогда ему придётся бросить все материальные блага, которые нажил, руководя обширной сетью, имеющей стабильный, и более чем весомый доход. Смятение разрывало агир-ментора на две половины, и в конечном итоге, алчность одержала верх над чувством самосохранения:
– Идём, Тереза. Будь, что будет. В крайнем случае, мы будем отмщены великим покровителем! – агир-ментор не верил, что Агиросион будет гневаться в случае их потери, ведь в любом случае, каждый месяц определённая сумма, как отходила ему за покровительство, так и будет отходить, вне зависимости от того, кто руководит финансовыми потоками. Но у него не было выбора, ему нужно было настроиться как себя, так и свою спутницу на более позитивный лад.
Агир-ментор, после коротких сборов, в сопровождении Геры шествовал по длинному подземному коридору в направлении главного зала, где проходили все наиболее значимые события. Проходя мимо ходов примыкающих к основному сводчатому тоннелю, агир-ментор поглядывал в сторону такого близкого, но такого недосягаемого выхода, ведущего на свободу. Впервые, за годы, проведённые в самых выгодных и безопасных положениях, он ощущал себя на месте обречённых людей, которых проводили по этим же мраморным плитам в последний путь. Агир-ментор чувствовал себя загнанным зверем, и изо всех сил пытался совладать с эмоциями, и сохранить до победного конца соответствующее его авторитету лицо и стать.
– Кто посмел в таком тоне вызывать меня? – собрав остатки воли в кулак, агир-ментор с силой открыл тяжёлые двери, и громогласно оповестил о своём прибытии.
Зал был полон. За всеми столами расположились менторы, сновали прислужники. Оставшиеся члены верховного совета восседали на законном месте за главным столом, и с надменным видом наблюдали за всеми свысока. Появление, пока ещё, лидера, заставило зал погрузиться в мёртвую тишину, которую нарушали лишь шаги Терезы и агир-ментора, двигавшихся к подиуму.
– Вы что, все оглохли? Кто посмел меня вызывать, и объявлять общий сбор, без моего согласия? – практически переходя на крик, произнёс агир-ментор, забравшись на пьедестал.
– У нас всё прекрасно со слухом, повелитель. Я объявил общий сбор. Согласно нашему кодексу, я имею на это полное право. – Подал голос, вставший из-за стола Самсон.
– Что это значит, Самсон? Согласно кодексу, архи-ментор получает подобные права, только в экстраординарных случаях, таких как тяжёлая болезнь, смерть…. Или же предательство агир-ментора! Как видишь, я вполне живой, и даже более чем дееспособен! Так ты, подозреваешь меня в измене? Да как ты посмел…. – агир-ментору не дал договорить Самсон, совершив невероятное, перебив его при всех мало-мальски значимых членах группы.
– Агир-ментор, прошу вас успокоиться! У нас возникли вопросы, и появилась некая информация, которая требует немедленного пояснения с вашей стороны. Мы имеем полное право, быть уверенными в том, что нас ведёт к общей цели лидер, который более всего предан именно нашему делу, и способный справиться со своими задачами.
– Что ты такое говоришь, Самсон?! – прошептала Венера, находящаяся в полном трансе от заявлений своего коллеги. Но её ошарашенный вопрос не получил ответа.
– Ты смеешь сомневаться во мне, в моей преданности, и моих качествах?! – переходя на злобное шипение, проговорил агир-ментор.
– Я всем своим существом предан делу. Эреб, как бы не пытался, ты не полубог, ты человек! Все люди могут совершить ошибку, и пустить в свою душу тьму. Я не могу допустить, чтобы из-за одного человека мы сбились с пути, и начали удаляться от цели. Да, я сомневаюсь в вашей преданности. И именно поэтому желаю получить ответы на вопросы, и объяснения от вас, Эреб. – От разговора, ведущегося на верховном пьедестале, присутствующие в зале менторы, касьяны, и самые низшие прислужники впали в откровенный ужас, и в целях прозрения, по очереди протирали глаза. Но это не помогало. Дурной сон, каждого из верных членов группы воплощался наяву.
– Ты совершаешь страшнейшую ошибку в жизни, Самсон. И, поверь, ты ответишь за неё в полной мере. – Агир-ментор пытался любыми путями вразумить Самсона, но он был непреклонен, и спокоен как океан в безветренную погоду.
– Возможно, я и ошибаюсь. И, в случае, если я окажусь глупцом, усомнившимся в своём чистейшем повелителе, я полностью готов понести заслуженное наказание. Вопрос в том, готовы ли вы опровергнуть наши подозрения? – голос Самсона был ровным, и без единого намёка на нервозность. Он был полностью уверен в своей правоте, и ни на толику не усомнился в имеющейся информации.
– Готов. Я отвечу на любые вопросы. А ты, Самсон, пока готовься к встрече с великим покровителем! – отступать агир-ментору было уже некуда.
– Я попрошу вас не упоминать дарующего прозрение, пока вы не докажете свою преданность!
– Самсон, окстись! Ты переходишь все, допустимые, границы! Не забывай, кто перед тобой стоит, и кому ты обязан всем, что у тебя есть! – вмешалась Тереза.
– Дорогая моя, Гера, как же я мог забыть о тебе! У нас и для тебя имеется целый список вопросов, на которые мы желаем получить ответы. И только после этого, мы поймём, кто же перешёл, и, куда же перешёл! А что касается обязательств…. Так я и никогда не забывал, кому, и чем, я обязан. И как видишь, я верой и правдой служу великому покровителю. Никто не посмеет меня упрекнуть в двойной игре! – Самсон стоял на пьедестале с высоко поднятой головой, всем свои видом показывая, что лучше бы всем восхититься им, и принять его сторону, иначе после его восхождения на престол, они горько пожалеют. Хотя на самом деле, в его душе и сердце вовсю разгорелось пламя тщеславия. Он искренне жаждал скорее низвергнуть лидера, и занять его место. С каждой секундой ему становилось всё более тесно в своих, и так не малых, полномочиях. Самсон возжелал заполучить абсолютную власть над всеми паствами, и даже мысль о гневе самого Агиросиона его не смущала, а лишь заставляла более активно действовать, и одновременно разрабатывать план и по его свержению, и воздвижению нового идола в своём лице.
– Прошу тебя, Самсон, меньше слов. Если у тебя есть какие-то конкретные факты, вопросы, слова – переходи к ним. Нечего тянуть время, и мучить наших верных соратников, собравшихся здесь. – Венера не выдержала, и сразу повысив голос, обратилась к обвинителю.
– Как скажешь, Венера. Мне просто нужно было в общих чертах обрисовать ситуацию для совета, менторов, и всех остальных. – Самсон подал знак, и пара касьянов вынесла на пьедестал два стула с кожаными ремнями, предназначенными для удержания рук и ног.
– Что это за спектакль, Самсон?! – агир-ментор был на грани впадения в бешенство от такой наглости подчинённого.
– Прошу прощения Эреб. Данные меры предусмотрены кодексом, и принимаются для сохранения в безопасности как членов совета, так и свидетелей от ваших возможных выпадов. – После своих слов, Самсон подал ещё знак, и уже четверо касьянов подхватив упирающихся Терезу и Эреба под руки, и под нарастающее напряжение и пред паническое состояние у менторов, закрепили намертво на стульях.
– Ты пожалеешь, что родился на свет! Ты будешь молить о пощаде, но я только рассмеюсь тебе в лицо. Предатель! – разошёлся агир-ментор, и из него посыпались угрозы, сдобренные обильной порцией ругательств. Тереза, сопротивлялась менее активно, и не проронила ни звука. Её стрессовое состояние выдавало неестественно белое лицо, и трясущиеся руки.
– Предатель здесь не я, а вы двое! И я докажу у всех на глазах. Все узнают, кто же на самом деле их агир-ментор Эреб, и всеми любимый архи-ментор Гера. Вы готовы отвечать на вопросы, и опровергать выдвинутые обвинения? Если вы откажетесь, или будете сопротивляться – это станет признанием вашей вины. Всё по кодексу, всё по правилам.
Тереза посмотрела налитыми кровью глазами, на выглядящего ещё более удручающе Эреба, и секунду помедлив, они оба дали положительный ответ Самсону.
– Разумное решение. Итак, начнём, пожалуй, с простых вопросов. Эреб, вы преданы "Агиросиону"?
– Что за глупые вопросы? Конечно, я предан всем сердцем нашему великому покровителю.
– Вы не совсем поняли вопрос. Я имел в виду, преданы ли вы всем членам нашего общества до единого, как должно лидеру?
– Ещё более нелепый вопрос. Я делаю всё исключительно во благо нашему общему делу!
– Очень хорошо. Тогда скажите, Эреб, наказывали ли вы незаконно кого-то из верных последователей?
– Нет, все наказания были исключительно за проступки, и соответствовали кодексу.
– Ответ принят. А вас, мои верные соратники, я попрошу внимательно запоминать ответы агир-ментора. В соответствии с кодексом, за ложь у нас так же предусмотрено соответствующее наказание. – Обратился Самсон к менторам, внимательно наблюдающим за беспрецедентным процессом.
– Эреб, признаёте ли вы, что пользовались своим высоким положением ради собственной выгоды? – Самсон знал на что давить, ведь в чём-чём, а в скромности, и умеренности аппетитов, агир-ментора заподозрить было невозможно.
– Некорректный вопрос, Самсон. Да, я пользовался широким кругом материальных благ, приносимых нашим делом. Но я не считаю, что пользовался ими нарушая какие либо законы. Всем должно воздаваться по их заслугам. Я привёл "Агиросион" к большим успехам, о которых ранее никто не мог и подумать. На моих плечах лежит колоссальный груз ответственности за каждого из наших последователей. Благодаря мне в принципе, мы всё ещё находимся в приятной тени, которая нас скрывает от глаз порочных людей. И, неужели, ту крохотную толику, которую я получаю за все проделанные труды, вы считаете несправедливой, и полученной не по правилам? Неужели в нашем кодексе пишется, что агир-ментор не достоин, получать скромное вознаграждение, и должен существовать на воде и хлебе? Как вы считаете, мои верные сподвижники? – агир-ментор попытался воздействовать на собравшихся в зале не методом устрашения, так как он мог негативно сказаться на настроениях масс, и привести к тяжёлым последствиям.
– Эреб! Прекратите своё шоу! Да, мы благодарны вам за труды, да, вы достойны оплаты. Все согласны с тем, что чем выше пост, и больше ответственность, тем больше должна быть оплата. Но, настолько ли велики ваши труды? Дома, машины, яхты, магазины, рестораны…. И это лишь краткий список "оплаты за труды", который можно продолжать очень долго. Разве это не использование своего положения?
– Самсон, ты видно давно погружался в чтение кодекса. Скажи мне, указывается ли там, сколько, и чего, я имею право брать в качестве оплаты? Большая часть, из того, что ты перечислил – дары, принесённые верными соратниками, от которых отказаться было бы грубо, и оскорбительно для тех, кто их преподносил.
– Хм, очень интересный ответ, Эреб. И даже ничего в противовес не скажешь. Но ответьте мне, повелитель, вы можете сказать, кто те люди, которые преподносили столь дорогие презенты? Сможете ли сказать, за какие услуги "соратники" были такими щедрыми? Мне вот, например, никто не преподносит вещи, цена которых исчисляется в сотнях тысяч. – Самсон, словно акула в открытом море, кружился вокруг своих жертв, находясь в непрерывно ожидании, когда же они допустят малейший промах, и опустят в воду, хотя бы кончик стопы.
– Сказать тебе, кто именно преподносил дары я могу, но только перед верховным советом. Негоже знать менторам, касьянам, и всем остальным, кто, и как пытается выразить благодарность лидеру. А, не задумывался ли, ты, Самсон, почему никто не проявляет такого почтения в твой адрес? Может быть, всё дело в том, что тебя недостаточно уважают, или считают, что ты не выкладываешься ради нашего общего дела, так, как мог бы? Как мне кажется, это весьма любопытный, и немаловажный вопрос. Жаль, что я раньше не задумался об этом. И возможно, я бы вовремя осознал, что среди нас появился недостойный….
– Замолчите, Эреб! Здесь, и сейчас, решается ваша судьба, и разбираются ваши преступления! Я задаю вопросы. Я честен перед всеми, кто собрался сегодня здесь, и оправдываться мне не за что!
– Преступления? Я что-то пропусти? Когда это ты доказал, что я совершал преступления?! Я понимаю, что ты для себя уже принял решение, и ничего, из того, что я тебе скажу, не изменит его. Но ты не забывай, что есть ещё много наших соратников, которые могут и не согласиться безосновательно, признать меня виновным. И ещё, почему же ты не хочешь отвечать на мои вопросы? Ведь сейчас решается и твоё будущее. Смотри сам, ты доказываешь, что я предатель, свергаешь меня, и пытаешься занять моё место? Таков твой план? Стоп, помолчи, я закончу! Но прежде чем ты взойдёшь на престол, твою кандидатуру должен утвердить верховный совет, и все менторы паств. А как же они тебя утвердят, если ты перед их глазами, не желаешь отвечать на вопросы? – агир-ментор почувствовал, что Самсон дал слабину, и решил использовать весьма туманную, но всё же, надежду на благоприятный исход.
– Хорошо. Будь, по-вашему, Эреб. Но не вздумайте лукавить, и питать бессмысленные иллюзии. Подловить меня невозможно, я чист перед "Агиросионом". – Менторы и все остальные прислужники, наблюдали за происходящим, словно были зрителями на упорном теннисном матче, проходящем на самом высоком уровне. Они переводили взгляд с одного "игрока" на другого, и подгоняемые спортивным азартов были в предвкушении, чьей либо ошибки, или удачного нападения.
– Спасибо за одолжение, Самсон. Задавай следующий разоблачающий меня вопрос! – с издёвкой проговорил Эреб.
– Отбросим в сторону на время финансовые вопросы, и перейдём к личным. – По напрягшемуся лицу агир-ментора, Самсон догадался, что вышел на верный курс.
– Личные вопросы? Каким образом тебя должна касаться моя личная жизнь? – неуверенным тоном спросил Эреб.
– Как же, повелитель? Вы видимо тоже давненько не читали кодекс? Там есть пункты о том, что личная жизнь каждого члена нашего общества, должна быть, не только открыта для верховного совета, но и ни в коем случае, не вредить нашему общему делу. И каждый член нашего общества, проходя ритуал посвящения, признаёт то, что "Агиросион" ему дороже любой эмоциональной привязанности, и он готов на любые жертвы. Вы, агир-ментор, являетесь не только полноправным членом нашего общества, но и лидером. Соответственно, вы должны служить примером для всех. А если вы не готовы открывать перед советом свои личные вопросы, говорить о семье в принципе…. Это наводит на определённые мысли: верны ли ваши приоритеты, готовы ли вы на всё ради преданных сподвижников, и, не затмевает ли вам разум ваша влюблённость.
Зал загудел, разделившись на два лагеря. Кто-то соглашался с Самсоном, кто-то наоборот поддерживал своего действующего лидера, но абсолютное большинство сошлось во мнении, что без каких либо доказательств, нет смысла, что-то решать.
– И что же навело тебя на мысли, о том, что я расставил приоритеты иначе? – спросил Эреб, в котором ещё теплилась надежда на то, что Самсон блефует.
– О-о-о, это не просто мысли, Эреб. У меня есть достоверная информация о том, что твоя супруга для тебя слишком много значит, и ты ради своей лично выгоды даже привлекал верных нашему обществу людей, для выполнения постыдных, и недостойных дел. – Зал ахнул, и по нему прокатилась волна удивлённого ропота.
– Ты всё выдумал! В тебе говорит зависть, тщеславие, и просто, банальная жадность, Самсон. Ты возжелал моё место, и организовал весь этот спектакль, лишь ради того, чтобы занять моё место. – С непередаваемым презрением, и злобой в голосе, прошипел Эреб.
– Ты вообще в своём уме, Самсон? Тебе не жаль будет расставаться со своей жизнью, ради жалкой попытки завладеть властью? – вмешалась в разговор Тереза.
– Не вмешивайся, Гера. У тебя будет ещё возможность наговориться. Поверь, к тебе есть никак не меньше вопросов. – Самсон жестом позвал касьянов, и шепнул что-то им на ухо. Они с испугом переглянулись, но всё же нехотя выполнили поручение находящегося в более выгодном, и свободном положении Самсона. Через несколько мгновений, Гера, под общие вздохи, и даже испуганные вскрики менторов, оказалась с кляпом во рту, и разъярёнными глазами.
– Самсон, что ты творишь? Это уже переходит все допустимые границы? – подскочила Венера, находящаяся в шоковом состоянии от подобной наглости Самсона.
– А ты, вообще не встревай, Венера. Будь благоразумной, и объективной. Не подводи меня! – Самсон, раз уж заварил такую кашу, решил идти ва-банк, ведь в любом случае, было лишь два варианта развития событий. При первом исходе он получает бразды правления, и как истинный лидер поднимается в глазах прислужников, и убирает с дороги соперников. А при втором исходе, его в любом случае ждёт мучительная смерть, и хуже уже не будет.
– Всё, надоело выслушивать пустой трёп! Пора переходить к главному на сегодня! Скоро станет всем ясно, кто, и что, из себя представляет! – Самсон подал очередной жест, и в зал вошли три человека, которые и являлись информаторами задумавшего переворот архи-ментора.
Если бы в момент появления свидетелей всё внимание не было обращено на них, и кто-то догадался взглянуть на побледневшие лица переглядывающихся обвиняемых, то далее заседание можно было не продолжать. Тереза и Эреб узнали тех людей, который им помогали проворачивать мероприятия, наказуемые смертью по кодексу "Агиросиона". Там был Тьерри, верный подручный Терезы, и помогавший ей во всех махинациях. Были и двойняшки Луиза и Пьер, являвшиеся ближайшими помощниками агир-ментора, и не раз участвовавшие в его задумках, и знавшие столько всего, что Эреба не только приговорили бы к казни, но и сделали это с особой жестокостью.
Ужас, который овладел обвиняемыми и обездвиженными предводителями, сковал их настолько, что они могли лишь обречённо переводить остекленевший взгляд с верных помощников, которые оказались не такими уж и верными, друг на друга.
Самсон стоял за их спинами, и греясь в лучах предполагаемого скорого триумфа, не обращал внимания на самые верные признаки того, что он прав.
– Итак, прошу всех максимальной тишины, и внимания. Настал момент истины! – празднично продекламировал обвинитель. Зал послушно стих, и сконцентрировал ещё больше внимание на свидетелях.
– Вы готовы положить руку на наш кодекс, и принести клятву? Хорошо. Можете начинать. – Все трое, положив руку на преподнесённый им касьянами книги, принялись читать клятву, для большего эффекта на латинском языке. Самсон с нетерпением шагал из стороны в сторону, и не мог дождаться своей окончательной победы.
Наконец, клятва была произнесена, все формальности соблюдены, и Самсон с нетерпением продолжил: