- Я хотела… я пыталась следить по телевидению… но не смогла. Это ужасно, да?
- Это не то слово. - Он помолчал. - Ты что-то хотела?
Нерешительность в голосе была нетипична для Зиб.
- Да, собственно, ничего. Я пришла домой и… - она запнулась. Голос ее звучал все неувереннее. - Ты придешь домой? - Она не могла заставить себя добавить еще одно слово: "вообще".
Нат понимал, что Патти наблюдает за ним. Пытался не замечать ее, но не смог.
- Я тебя кое о чем спросила, милый.
- Но я не знаю, что тебе ответить. - Он бросил трубку.
Зиб еще долго держала свою. Потом уронила ее и зарыдала.
* * *
Телефон снова зазвенел. Нат подбежал к нему.
Губернатор сказал:
- Остались только две женщины. Потом начнем отправлять мужчин, всех по очереди.
Он не сказал ничего особенного, но в голосе явно чувствовалось напряжение.
- Хорошо, - ответил Нат. - Я уже говорил с сержантом. Он считает, что люди либо подчиняются, либо бунтуют, и если вспыхивает бунт…
- То он бы взял ближайший ломик и трахнул первого попавшегося по башке, да? - спросил губернатор. Судя по голосу, он был того же мнения.
- Верно, - сказал Нат. - Он знает, как это бывает, и ему не впервой. Говорит, если будем рассусоливать… - он умолк, вспомнив, что говорит с потенциальной жертвой. Но потом продолжал, деться было некуда. - Если будем рассусоливать, - повторил он, - то, по его мнению, никто не выберется из Башни живым. Мне очень жаль, мистер губернатор, но он так считает, и я с ним должен согласиться.
- Не стоит извиняться, молодой человек. Я с ним тоже согласен. Есть какие-нибудь предложения?
- Есть, и даже несколько. - Нат прервался, чтобы привести в порядок мысли. - Вы могли бы их заранее предупредить, что при первом признаке неповиновения я дам команду сержанту и он задержит переправу, пока все снова не выстроятся в очередь. Если в этом кто-то усомнится, дайте ему трубку и я ему повторю.
- Пока, - добавил губернатор, - связь будет работать.
- Об этом я тоже думал, - ответил Нат. - Тогда мы тут же перейдем на волну местного радио. Там приготовлен переносной передатчик с микрофоном. Если телефон откажет - переключимся на радио. Там, наверху, есть транзисторный приемник?
- Как раз транслируют рок-н-ролл, - ответил губернатор. И добавил: - Значит, договорились.
- Если телефон откажет, - продолжал Нат, - вы никак не сможете связаться с нами. Если начнутся неприятности, просто помашите из окна платком, и мне сообщат. Ладно?
С минуту было тихо.
- Ладно, - ответил губернатор. И снова тишина. И потом: - Я вам поражаюсь, молодой человек. Вы проделали фантастическую работу. Мы все вам благодарны. - Пауза. - Я говорю это на случай, если не представится возможность обнять вас лично.
- Сделаем все, что в наших силах, чтобы выручить вас всех, - ответил Нат.
- Я знаю. И благодарю.
19.53–20.09
Первые сорок этажей Башни уже погрузились во мрак. Постовой Шеннон смотрел на дымившуюся громадину и недоверчиво качал головой.
- Ты видишь, Френк? Этот домина наверху весь раскалился докрасна!
Так и было. Большинство окон уже полопались от огня, и дым валил сквозь пустые рамы. Но и сквозь дым в сумерках было прекрасно видно, как здание постепенно раскаляется докрасна, и в беспорядочных завихрениях воздуха, вызванных перегревом, казалось, что вся конструкция извивается.
- Ты умеешь молиться, Майк, - спросил Барнс. - Так вот сейчас самое время. - Он помолчал. - А какой был великолепный вид, помнишь? И сколько шикарных людей пришло на него взглянуть!
Высоко над ними из окна банкетного зала вновь вынырнул спасательный пояс, который по дороге к крыше Торгового центра на миг позолотили лучи заходящего солнца. Толпа во все глаза следила за ним. Шеннон перекрестился.
- Изжариться заживо, - сказал Барнс. - Интересно, что они об этом думают? - И потом добавил: - Или о Жанне д’Арк.
В его голосе впервые послышалась ярость.
- Того маньяка внутрь пустили мы, Майк, и я этого никогда не забуду, хотя тот тип, прости его Господи, и говорит, что все мы братья.
- А что он этим хотел сказать?
- Что в этом виноваты все мы, понятия не имею, как и почему. Но могу себе представить. Такое событие не возникает из-за единственной причины. Например, пусть корова миссис О’Лири забралась в люцерну, но прежде чем Чикаго сгорел дотла, должны были произойти еще тысячи других вещей. Теперь-то все равно, хотя это чертовски слабое утешение.
Шеннон не отвечал. Казалось, что это его не трогало.
- Там, наверху, люди, дружище, - продолжал Барнс. - Люди, как ты и я, честно, я видел там даже несколько черных. И…
- Но их ведь всех спасут, - сказал Шеннон, - этим, как он называется…
- Всех не спасут, - ответил Барнс. - Где там, видишь, что творится, все так раскалилось. И знаешь, что хуже всего, Майк, в чем весь ужас? - Он помолчал. - Там останутся лучшие.
* * *
На крыше Торгового центра Кронски спросил:
- Вы считаете, что там произойдут беспорядки, сержант?
- Возможно, хотя надеюсь, что нет. - Божественная невозмутимость сержанта была неподражаема. Вместе с Кронски они поймали раскачивающийся спасательный пояс, и сержант извлек из него прибывшую женщину.
Она рыдала от страха и жалости.
- Мой муж! О Элоим, мой муж!
- Скажите, пожалуйста, как вас зовут, мадам, - вежливо спросил сержант. - Мы ведем список…
- Бухольц! Но что с моим мужем? Вы должны спасти его немедленно. Это очень важный менш! Он вам хорошо заплатит. Или я не знаю своего мужа?
- Ладно, ладно, - ответил сержант. - Вот те полицейские о вас позаботятся. Мы пытаемся спасти оттуда всех. - Он дал знак полицейскому, который взял женщину под руку.
- Но как же мой муж? Слушайте сюда! Он же знаком с такими людьми! Он…
- Один вопрос, - прервал ее сержант. - Сколько там еще женщин?
Сара Бухольц покачала головой. - Я не знаю.
- У вас номер сорок восемь, - сказал Оливер. - Сколько всего было номеров?
- Мне кажется сорок девять. Но чтобы я точно знала, так нет. И мне все равно. Мой муж…
- Гм… уведите ее, - сказал сержант и сглотнул. Потом отвернулся и следил, как спасательный пояс возвращается привычным путем к банкетному залу.
Кронски сказал:
- Однажды в Беринговом море мы нашли спасательную шлюпку, - он покачал головой. - Стояли морозы, вы понимаете, сержант, что я имею в виду. Вы-то знаете те места.
- Да, знаю. - Сержант был абсолютно уверен: то, что он услышит, будет очередной кошмарной историей, не заслуживающей внимания, но ничего не сказал.
- На борту одного из каботажных грузовых судов, - продолжал Кронски, - возник пожар. Он уничтожил машинное отделение. Море штормило, и судно начало разваливаться. Они спустили шлюпки. Все это нам рассказал потом один парень, их старпом. Он еще немного пожил. Единственный.
- Дело было в том, - продолжал Кронски, - что когда они спускали шлюпки, одна из них перевернулась. Ну и… - он покачал головой и развел руками. - Вы же знаете, что я хочу сказать, сержант?
Оливер коротко ответил:
- Знаю. - И потом добавил: - Все хотели попасть в оставшуюся шлюпку, да?
Кронски кивнул.
- Разумеется. Их пытались отогнать веслами, как рассказывал тот старпом. Бесполезно. Они все равно лезли и лезли. - Он замолчал.
Сержант уставился на далекие окна башни. Следил, как вползает внутрь спасательный пояс. В нем вдруг воскресли воспоминания о гигантских волнах в тех северных водах, о ревущих ветрах и морозах - прежде всего о стуже, которая пронизывала до мозга костей. "Парни в открытых шлюпках, - подумал он, - или парни, которые силятся спустить на воду открытые шлюпки, отчаявшиеся, окоченевшие ребята". Он не сводил глаз с окон, но сказал:
- И наконец перевернулась и вторая шлюпка, да?
Кронски снова кивнул:
- Разумеется. Мы были на месте чуть ли не через час. Если бы добрались за месяц, хуже бы не было. В живых оставался только старпом, но, как я уже сказал, и он долго не протянул. А ведь половина их могла спастись…
- Но возникла паника, - добавил Оливер. - И поэтому не спасся никто. Такие вот дела. - Голос его звучал как-то странно, но глаза все еще не отрывались от окон.
Платком никто не махал. Пока.
* * *
Губернатор вернулся в канцелярию и опустился в кресло у стола. Теперь он чувствовал себя старым и не уставшим, а просто обессиленным. Как будто в милом обществе Бет он окунулся на несколько часов в освежающее лето вечной молодости, понимая, что это только миг, но все же надеясь, что миг этот каким-то чудом продлится. Бетти уже покинула его, все женщины до единой были в безопасности.
Губернатор не выдержал прощания и ушел.
"Нет большего дурня, чем старый дурень", - он гадал, кто придумал этот афоризм и при каких обстоятельствах. Вероятно, какой-то старый хрен, иронизировавший над самим собой после того, как юная стерва, о которой он слишком хорошо думал, дала ему понять, что предпочитает особ мужского пола своего возраста.
Ах, с Бет все было бы не так. Губернатору казалось, что Бет охотно удалилась бы с ним на ранчо в горах Нью-Мексико, даже если бы имела полную свободу выбора.
"Желанная идиллия" - откуда это? Просто сон, и ничего больше. Который не станет явью.
Но почему нет? Тот проклятый вопрос, который задавала и Бет. Почему именно я?
Почему сон не может превратиться в действительность? Почему молния попадает не в одного, а в другого? Почему он не может дожить остаток жизни в покое и уединении, о чем мечтал, и даже с той новой радостью, которую нашел только сегодня?
- Если ты есть, Господи, ответь мне!
Сердишься, да? А почему не сердиться? Внизу на площади стоят тысячи людей, может быть десять тысяч, которые потом пойдут себе домой и будут заниматься своими делами, или пойдут спать, зная, что проснутся утром. Конечно, большинство из них живет, говоря словами Торо, в тихом отчаянии, но это ничего не меняет в том, что у них есть хоть какая-то возможность выбора, а у него нет ничего.
Умирал ли кто-нибудь с радостью? Вот вопрос. Нет, последнее слово не пойдет. Умирал ли кто-нибудь удовлетворенным?
Губернатор был уверен, что нет.
Некоторым удалось совершить многое, некоторым - мало или ничего, - но еще никто и никогда не совершил столько, чтобы сказать "довольно!"
Джейк Петерс утверждал то же самое, и он, Бент Армитейдж, его высмеял.
"Ну ладно, - сказал он себе, - ну ладно! Подведи баланс". Дела, которые недоделаны, слова, которые недосказаны, да, но кто может укорить его за это? Зато никаких неоплаченных долгов. А многие ли могут сказать такое о себе? Он платил сразу, всегда и за все. Образцовый Бент Армитейдж. Подумал, что так могут говорить о торговце подержанными автомобилями.
Сколько знаний и опыта умрет вместе с ним! Но разве в этом дело? Разве они единственные в своем роде? Неповторимые? Или все это ему так дорого только потому, что оно его?
"Посмотри правде в глаза, - сказал он себе точно так же, как сказал это сенатору. - Ты ведь прожил неплохую жизнь, не так ли? А что бы ты изменил, если бы начал жить снова? Скорее всего, ничего".
Кроме Бет.
"Возможно, - думал он, - если бы я постарался, то раньше нашел бы ее или кого-нибудь вроде нее. Вроде нее? Но если бы я никогда не встретил и не узнал ее настоящую, то никогда в жизни не узнал бы, в чем разница, ведь так? Боже мой, какая странная машина наш мозг!"
Бет. Хоть она там внизу в безопасности. Бент надеялся, что это так. Сейчас он жалел, что не остался там и не убедился в этом. Ну, в этом проще простого убедиться.
Он взялся за телефон.
- Говорит Армитейдж. - Никто не ответил. Он постучал по рычажку и снова нажал кнопку. Ничего. Телефон не работал.
"Ну, теперь, - сказал он себе, - мы и вправду одни".
* * *
Прочный трос, натянутый от Башни к крыше Торгового центра, трос, который нес всю тяжесть спасательного пояса с его грузом, был толстым, упругим, сделанным из первосортного нейлона. Он был обвязан вокруг потолочной балки банкетного зала и узел, которым он был закреплен, двойной морской, был завязан под бдительным надзором обоих пожарных.
Поскольку о нейлоне известно, что на нем может соскользнуть и самый королевский из всех узлов, пожарные подстраховались, закрепив конец троса еще двумя шлюпочными узлами. Поскольку шлюпочные узлы не проявляли никакого желания соскользнуть, можно было не беспокоиться и за основной узел.
Но балка, вокруг которой был обвязан трос, была стальной, она была частью каркаса и главной опорой антенного шпиля, который все еще сиял в последних лучах солнца.
Сталь - отличный проводник тепла.
А нейлон от тепла расплавляется.
* * *
На столе в трейлере зазвонил телефон. Нат взял трубку. Что-то показалось ему странным. Он постучал по рычагу потом еще и еще раз. Наконец услышал гудок.
Набрал номер канцелярии банкетного зала, потом набрал еще раз, наконец повесил трубку.
- С этим все кончено, - сказал он, ни к кому не обращаясь. - Линия накрылась.
"Все системы здания были так заботливо продуманы, - подумал он, - так умно спроектированы, с таким трудом рассчитаны во всех деталях, и все равно отказывают одна за другой. Отказывают? Уже отказали". В глухоте телефона была какая-то обреченность.
Нат снова набрал номер, по которому однажды уже звонил, номер местного радио. Ему тут же ответили.
- Я по поводу "Башни мира". Связь уже отказала. Теперь можем связаться с ними только через вас.
- Мы освободим этот номер. Как только понадобится, будете говорить прямо в эфир.
- Еще кое-что, - сказал Нат. - У вас ведь есть автоматическая линия задержки, не так ли? Чтобы можно было вырезать неприличные слова и тому подобное?
- Вы пойдете прямо в эфир. Без задержки.
- Хорошо, - сказал Нат. - Спасибо. Я останусь на связи.
Он положил трубку и схватил рацию. Сержанту Оливеру сказал:
- Телефон отказал. Если дадут вам знак, сообщите мне. Я выйду на радио.
- Будет сделано, - ответил сержант.
Нат откинулся в кресле и обвел взглядом трейлер. Там были Тим Браун, один из командиров пожарных, Гиддингс и Патти.
- Вы все слышали, - сказал Нат. Поднял было руки, но тут же их опустил. - Что я могу, черт возьми, сказать?
- Я чувствую, что-то должно случиться, - сказал командир пожарной части. - Понимаете, что я имею в виду? Что вдруг загремит будильник, или я упаду с кровати и проснусь, или этот проклятый страшный сон наконец просто кончится, понимаете? - Он помолчал. - Только он не кончится, да? - Он говорил тихим злым голосом.
Гиддингс беспокойно повел могучими плечами. Взглянул на Патти.
- Вы жена Саймона, - сказал он, - поэтому прошу прощения. Но если только мне представится такая возможность, я этого мерзавца задушу голыми руками.
На пороге появился лейтенант полиции Поттер и окинул всех взглядом.
- Чем-нибудь могу помочь?
Никто не ответил.
- Я так и думал, - продолжал Поттер. Оперся о стену. - Я тут немного покручусь, если не помешаю. Хотя, видит Бог, это все впустую.
Патти спросила:
- Вы уже выяснили, что хотели, о Джоне Коннорсе?
- Больше, чем нужно, - ответил Поттер и выложил им все, что уже рассказал капитану и инспектору.
Мужчины в трейлере не произнесли ни слова. Патти тихо сказала:
- Бедняга.
- Вы правы, - согласился Поттер. В его голосе не было иронии, только грусть. Он продолжал: - Но я, к сожалению, полицейский. Мое дело выяснить, кто виноват. - Он покачал головой. - Иногда это бывает нетрудно. Но иногда, как, например, сейчас…
Он снова покачал головой.
- Те люди наверху - за них кто-то несет ответственность, правда? - Он взглянул на Брауна. - Я прав?
- Дьявол, как я могу ответить вам на такой вопрос? - почти закричал тот. А потом уже тише добавил: - Это не имеет смысла. Все это просто бессмысленно. Все. У одного ум зашел за разум, потому что кто-то бросил умирать его жену. - Браун указал на Патти. - А ее муж наделал тут всяких дел…
Гиддингс вмешался:
- И еще добавили бригадир электриков и строительный инспектор, которых бы надо повесить за… - он запнулся и взглянул на Патти, - за уши.
- Кое-кто из моих людей, - добавил Тим Браун, - допустил такое, что допускать никак нельзя. - Он яростно тряхнул головой.
- А кое-кто из нас должен был заметить эти ошибки и халтуру, когда их еще только делали, - подхватил Нат. Помолчал. - И еще кое-что, - продолжал он, - и это, возможно, важнее всего остального, вместе взятого. - Голос его звучал необычайно серьезно: - О чем все мы думаем, когда проектируем такие высоченные домины, такие сложные и такие уязвимые?
В этот момент ожила рация:
- Крыша вызывает трейлер.
В наступившей мертвой тишине Нат схватил ее в руки.
- Трейлер слушает.
Голос Оливера произнес:
- Нам оттуда машут чем-то белым. Вам стоит выйти в эфир. Спасательный пояс у меня. Я его задержу.
Нат глубоко вздохнул.
- Ну, началось, - и потянулся к телефону.