Какой-то лейтенант Рикки Пхромчана с помощником вылетели в Чиангмай самолетом, совершающим четыре дневных рейса с десятком пассажиров из Бангкока. Пхромчана, Пхромчана... Цзо собрал складки на лбу. Имя ничего не говорило. Набрал телефонный номер.
- Прикончите преступника сразу, как обнаружите, - сказал он комиссару. - Чем раньше, тем лучше. Если это не сделаете вы, сделают ребята, которые гонятся за бандитом из Бангкока. Уж они-то не упустят наградные... Все!
Комиссар поднял глаза на сидевшего напротив, через стол, Рикки Пхромчана. Поношенный, вытянутый пуловер давно потерял вид. Лейтенант был либо скрягой, либо обремененным семьей. Отбрасывая тень, к алюминиевой раме окна прислонился сержант, прилетевший с лейтенантом.
Не очень-то они вежливы, эти господа из центра. Тут свои, да, свои собственные порядки. В этом городе не торопятся. Комиссар неторопливо закурил. Разыскиваемый бандит, похоже, умудрился досадить сразу и полиции, и "Союзу цветов дракона". Редкий случай совпадения интересов.
В пачке желтых бланков по нужному делу ничего не оказалось. Майор оттопыренным пальцем вдавил клавишу аппарата связи.
- Да, шеф? - ответил дежурный оперативного сектора.
- Какие новости?
- Драка на рынке, кража штуки шелка в магазине "Старый Чиангмай". Да, вот еще что. С поста в гостинице "Чиангмайский гостевой дом" поступило донесение. Иностранец оставил у администратора записку для своего знакомого. Судя по тексту записки, можно предположить, что он выходит на какую-то связь. Иностранец убыл на встречу сорок минут назад.
- Можно предположить или явствует?
- Можно предположить. Мы приняли меры, его сопровождают. В ожидаемом месте встречи - в пагоде на горе Дой Сутхеп - усиленное наблюдение.
- По грабителю, о котором сообщали из Бангкока, донесений нет?
- Нет.
- Вы сами слышали, лейтенант, - сказал комиссар. Дым от сигареты, приклеившейся к сухим от жары губам, выжимал слезу. Простуду комиссар схватил накануне у кондиционера в баре гостиницы "Чианг Ин". Спустился туда после доклада Самому старшему брату. Глава "Союза цветов дракона" принимал в закупоренный наглухо комнате с задраенным окном, где приходилось изнывать от духоты.
В провинциальном городе усердие столичного полицейского офицера казалось поистине смешным. Как и самоуверенность Майкла Цзо, не имевшего представления о том, где бывает раз в неделю комиссар.
3
Согнувшись, Палавек протиснулся из своего кресла в соседнее с женщиной, к счастью, незанятое. Так тихо, что скорее по движению губ и выражению лица стало понятно, чего он хочет, приказал не двигаться.
Автобус набирал ход, шум мотора делался тише, и она смогла услышать:
- Скажете полицейскому агенту, что я - ваш жених, муж... в этом роде. Болезненно ревнив. Выслеживал. И все такое... Вскочил в автобус на ходу, подозревая, что вы с кем-то отправляетесь провести время. Лишнее слово - стреляю.
Отвернувшись, прикрылся оказавшимся у нее пледом. Старался не замечать отражения в темном окне: скрюченный, насторожившийся мерзавец, растерянно сидящая в кресле женщина.
- Простите, госпожа, - сказал неожиданно появившийся кондуктор. Боком, чтобы не потревожить спящего бонзу, он пробрался между креслами седьмого ряда так, чтобы встать перед Палавеком. Полицейский остался у входа. Наручники поблескивали из кожаного футляра, пристегнутого рядом с кобурой. У него были нашивки капрала. Над тремя-четырьмя креслами поднялись головы любопытствующих. Водитель крутил баранку, изредка посматривая в зеркало заднего вида.
Девушка вымученно улыбнулась.
- Этот господин сел сначала в кресло третьего ряда. Теперь перебрался сюда. Он вас не беспокоит? Мне показалось... его вид, костюм не совсем в порядке... Его билет - в третий ряд.
- Отстаньте от нас, - грубо сказал Палавек. - Не лезьте не в свое дело. Какая вам разница, где я сижу?
Обыкновенный трус. Даже получив пятьсот бат, трусил из-за мелочного нарушения порядка. Его неуверенность передалась и парню в форме.
Плед прикрывал разодранную рубашку, расцарапанные руки и браунинг. Достаточно слегка потянуть, чтобы все оказалось наружу.
- Не придавайте всему этому значения, - хрипло произнесла девушка. - Это мой муж... Ревность... Мы выясняем отношения!
- Мне показалось...
- Вы еще вызовите сюда бригаду по борьбе с гангстеризмом! - заорал Палавек.
Над креслами показались еще головы. Бонза проснулся, часто заморгал ресницами. Кто-то громко сказал впереди:
- Полиция не стесняется вторгаться и в личную жизнь!
Кондуктор молча ушел по проходу в переднюю часть салона. На следующей остановке полицейский сошел.
- Вы ведь все равно убьете меня? - вдруг с дрожью спросила девушка. - Да? Потому что я вас узнала?
- Не будем говорить об этом. Скажите лучше, как вас зовут?
- Типпарат Кантамала... А вас, вас... вы сказали, помнится, Палавек. Это настоящее имя?
- Будем считать, что так.
- За вами погоня? - спросила она. - Хотите, я поклянусь, что не выдам вас?
- Прекратите, пожалуйста, разговор. Сидите тихо. В противном случае завяжу вам рот.
- Извините меня, господин Палавек, - шепотом сказала Типпарат, - но мне страшно. Мне будет легче, если мы будем разговаривать...
Только этого не хватало, подумал Палавек. Начнет теперь рассказывать про мужа, детей, родителей, свой бизнес и тех, кто ее ждет не дождется в Чиангмае.
Она подтянула ноги под себя. Ее била дрожь. Палавек перекинул половину пледа в ее сторону. В салоне ощущалась сырость. Видимо, поднялись на плоскогорье, и стало прохладнее.
- Спасибо... Вы не похожи на бандита. Разбойники выглядят иначе. И ведут себя по-другому... Настоящий бандит меня бы уже придушил потихоньку. Пледом, например. А у вас есть сострадание... Клянусь, я не выдам. Хотя не представляю, как и почему должна вас выдать, - говорила она.
- Один мой знакомый разбирал случай... Артист кабаре, метатель ножей, узнал, что жена, выступающая в его номере, изменяет. Он горел желанием мести. Решил убить ее. Ошибись он на сантиметр во время представления, и кинжал вонзится в горло изменнице, стоящей у щита... Трагическая ошибка. За это разве что условное осуждение. Да и как обвинять человека в убийстве любимой жены? А он действительно любил... Все знали. Решив поступить так, как надумал, он промучился полгода, а потом явился с повинной...
Она пыталась понять: интересен ли ее рассказ Палавеку, но тот молчал.
- Артист явился в полицию... Сознался в том, что лишь задумал сделать, но не смог, хотя хочет и полон решимости... Понимаете, рука ему не подчинялась... Вот такая история...
- А почему этим делом занимался ваш знакомый? Он что - судья?
- Нет, полицейский...
Палавек не испытывал доверия к женщине. Но убить ее - он уже понял, что не сделает этого, - не мог по другой причине. К ней у него не было ненависти.
А к Пратит Туку была? Только брезгливое равнодушие. Потому что он был противником Майкла Цзо в политической борьбе, оперировал фразами, похожими на те, которыми жонглировал Кхой. Они грызлись из-за власти, выпячивали свое "я". Какая, в сущности, разница между Кхоем и Цзо? Убить Типпарат значило уподобиться им.
- Вы скрываетесь и кого-то ищете, - снова заговорила Типпарат. - Я начинаю догадываться кого... В моем кресле должен был ехать один человек. Ведь это он дал мне свой билет. Это была любезность с его стороны. И вы об этом не знали. Вы хотите его убить? Его зовут Майкл Цзо.
- Зачем вам это знать? - сказал Палавек. Его теперь больше устраивало, если разговор вела она. - Есть истина: чем меньше тайн тебе доверяют, тем дольше живешь... К тому же один ваш хороший знакомый - полицейский.
- Не иронизируйте. Вы не знаете другого... Знакомый занимается розыском моего пропавшего без вести брата. Очень внимательный и добросовестный. И его начальник, лейтенант, тоже. С образованием, правда, у них плоховато. А про то, что у вас счеты с Майклом Цзо, нетрудно догадаться всякому на моем месте.
Если связать ей руки полотенцем, можно полтора-два часа вздремнуть, подумал Палавек.
- Этот Цзо, приметив меня на демонстрации моделей в Бангкоке, воспылал... Менеджера из чиангмайского "Шип-кафе", где я с таким трудом договорилась показать свою коллекцию, он отлично знает. Менеджер до этого разговаривал сквозь зубы, а тут на все согласился. Вполне вероятно, что и кондуктор не заупрямился, поскольку видел, что меня усаживал в автобус человек или слуга Цзо. Решил, что вся эта история с ревнивым мужем связана с любовными похождениями Цзо. А с Цзо, которого кондуктор не может не знать, лучше не связываться...
- Но вы-то решились дать отпор? - сказал Палавек. - Или надеетесь на выручку хорошего знакомого из полиции?
Он услышал негромкий мягкий смех.
- Небо послало заступника, который едва не лишил меня жизни, - сказала она.
- Хорошо, я не причиню вам зла. Взамен вы будете в точности выполнять мои указания... По приезде в Чиангмай я понесу ваши вещи, и вы вообще будете обращаться со мной, как с человеком, которого давно знаете. Мы выйдем первыми. Вы потребуетесь мне еще на день-два... В какой гостинице вас ждут?
- Менеджер говорил про "Порн Пинг".
- Вот позвоните туда и скажете, чтобы они передали этому менеджеру, что по дороге неожиданно встретили подругу детства и она повезла вас к себе погостить на денек. И намекните, что сделала так, дескать, чтобы Цзо не привязывался сразу. Договорились?
Он приказал ей вытянуть руки. Связал запястья ремешком от сумки, прикрыл пледом. И тут же провалился в сон...
Мутное утро тянулось за окном. Желтая вата - пронизанный солнцем туман - липла к стеклу. До Чиангмая, судя по часам, оставалось минут сорок, Типпарат спала.
Ощущалась высота: в гуаябере становилось зябко. "Изузу" свернул со скоростной магистрали влево. Над водителем и городом в переднем стекле вставали высвеченные солнцем изумрудные горы.
- Господа! - раздался голос кондуктора. - Наша конечная остановка! Прибываем на площадь у почтамта. Там же напротив вокзальная площадь, где вы найдете такси.
Шаг у нее был широкий, уверенный и легкий даже в качающемся автобусе. Платье из светло-коричневого шелка и кремовый жакет подчеркивали рост. Палавек плелся следом с ее сумкой. Пассажиры косились на разодранную рубашку и запачканные брюки. На площадке перед дверью Типпарат упрекнула Палавека за то, что он еле тащится, и принялась прихорашиваться перед зеркальцем. Волнения ничем не выдавала.
Чемодан Типпарат, огромный и тяжелый, не давал возможности идти быстро. Палавек потянул женщину в сторону железнодорожных путей за почтамтом. Они спотыкались о чугунные шпалы, извивающийся по грязному гравию и мочалистой траве кабель. Бетонный забор, в который уперлись и вдоль которого теперь шли, поднимался метра на два с половиной. Стучало в висках, но Палавек отказался от помощи Типпарат. Побледневший, в жеваной одежде, попытался шутить:
- В некотором роде вы являетесь военнопленной. Согласно международным правилам военнопленных нельзя подвергать принудительным работам.
- А если будем считать, что я сдалась добровольно, перебежчица? - сказала она, поравнявшись. Уже несколько минут Типпарат шла сзади.
Ржавая калитка вывела на пустырь, заросший пожухлыми кустами. Дальше тянулось шоссе, за которым теснились серые бараки под гофрированными крышами. К ним лепились шалаши и хижины, собранные из картона, жестянок и досок. Кое-где из жиденьких труб тянулись дымки.
- За дорогой район бараков Кавила, потом вдоль реки пойдет Лампхун-роуд.
Ветер с реки, поплутав по проулкам, пропитывался запахами сушеной рыбы, вспаханных огородов, болота, дыма и сырых тряпок.
- Я не знаю этого города, - сказал Палавек. - Идемте в сторону бараков. Мне холодно на ветру... Вы не могли бы надеть что-нибудь сверху? Для этого места у вас немного роскошный туалет.
- У меня нет ничего... похуже.
Палавек поманил рикшу, курившего штучно купленную сигарету под пестрым тентом бродячей торговки. Коляска его походила на те, которые видел в Лаосе. Рикша крутил педали, ерзая на седле латаными шортами. Чемодан и Типпарат ехали на обтянутом голубым пластиком сиденье. Палавек шел следом. Тянулся коридор из неоштукатуренных блочных стен с ржавыми крюками. Грязные стекла не отражали солнце. Краска на дверях вся потрескалась.
- Почему тут не живут? - спросил Палавек.
- Никто не хочет платить столько, сколько заломила компания. Дешевле ждать, кто первый уступит, - сказал рикша. Он оглянулся на Палавека.
- А что там внутри?.
- Квартиры... для трудящихся, господин.
- Поблизости есть телефон?
- Я видел аппарат в баре "Приют загулявших". Это дальше, в сторону электростанции. Только вот работает ли...
Палавек протянул ему красную кредитку.
- Все - тебе. И ты нас не видел. Никогда. Нигде. И в особенности здесь и сейчас.
- Понял...
Рикша не добавил слово "господин". Он хотел сказать принятое в этом квартале "брат". Роскошная дамочка в счет не шла. Мало ли что случается в жизни. Ни сотенная, ни гуаябера его не обманывали. Человек искал прибежища. Плохой человек или богатенький искал бы его в другом месте, в заречье.
Он поднял подушку сиденья, пошарил под ней и протянул Палавеку стальной прут.
- Такая запчасть пригодится?..
Дверь подалась легко. Подопревшие доски не держали ни гвоздей, ни шурупов. Выставив филенку, Палавек втянул в отверстие Типпарат. Треснул шелк, зацепившийся в проломе. Потом задвинул чемодан, пролез сам и аккуратно наживил доску на место. В затхлом помещении, затянутом паутиной, засыпанном пылью и засохшими насекомыми, сквозь внутренние жалюзи и железные решетки едва пробивался свет. Квартирка состояла из комнаты с загородкой для кухни и глухого чулана с жестяным баком для воды. Деревянные рамы с веревочными сетками служили кроватями. На салатовых лопастях потолочного фена тараканами сидели пятна ржавчины.
Палавек двинул одну из рам к двери, перегородил вход.
- Отдыхайте, сегодняшний день свободный. Вы гостите у подруги.
Растянувшись на веревочной сетке, которая провисла как солдатский гамак, сказал:
- Госпожа Типпарат, я хочу попросить... Вы позвоните завтра Майклу Цзо и назначите свидание... Придумайте повод. Есть тут приличное место поблизости? Может, "Приют подгулявших"?
Он сел. В комнате ее не было. Цветастый кусок материи, видимо, из ее профессиональных запасов, свисал с притолоки двери в чулан. Оттуда доносился шум передвигаемого бака.
- Могу вам помочь?
Она показалась из-за занавески. В стеганой шелковой куртке, длинной тяжелой юбке. Волосы собраны в пучок. Бросила платье и жакет в свой чемодан.
- Что вы сказали, господин Палавек?
Он повторил тоном приказа.
- Есть местечко, посещаемое воротилами типа Цзо. "Джимкхан клуб"... Там я назначу ему на восемь вечера.
- Если все сойдет, в тот момент, когда Майкл Цзо выйдет на контакт, вы - свободны, отправляйтесь в свою гостиницу. В машину к Цзо сяду я...
Типпарат достала из сумочки книжку в пестрой обложке.
- Я в гостях у подруги. Хотите, почитаю вслух? "Человек с золотым ружьем" - красный шпионаж и в таком духе...
- А почему вы не интересуетесь, что произойдет дальше?
- Если вы спрашиваете действительно серьезно... - сказала она. - Мне бы не хотелось расставаться с верой в то, что вы не такой человек, роль которого взяли. Мне бы хотелось думать, что вы достойный человек. Вы таким мне показались еще на рынке Пратунам. Я сожалела тогда, что наше знакомство не состоялось.
- Что значит - достойный человек?
- Значит, не делать зла ради зла.
- Ради добра - можно?
- Как я, женщина, могу сказать "да" на этот общий вопрос, если видела вас с уже нацеленным и готовым выстрелить оружием? Одобрить убийство?
- Я иду своей дорогой.
- Я не собираюсь вас сворачивать. Верю, что ваши пути с этим человеком... Цзо только пересеклись... Я хочу верить, что вы боретесь ради добра! Но вы ведь один. Настолько один, что способны убить и невиновного. Не в том суть, что невиновной могла оказаться я. А в том, что другие люди за ничтожным исключением перестали для вас существовать. Вы присвоили право решать за всех. Вы преследуете зло. Это - нетрудно. Рискованно, и только. Но что для настоящего мужчины в этой стране риск? Повседневность... Попробуйте-ка сделать для людей добро! Я всего швея и не в состоянии привнести в этот мир доброту и порядок... Но неужели, хотя бы в мечтах, мир не может стать лучше, чем есть?
- Лучше, чем есть? - переспросил Палавек. - В мечтах? Это большая роскошь, госпожа Типпарат, - мечты. За них расплачиваются судьбой.
- Возможно, и судьбой... Так случилось, что средства на хорошую школу мне достались из воздуха. Японское отделение фирмы "Ямага" объявило конкурс на лучшую рекламу своих мотоциклов. Я написала на листке почтовой бумаги случайно пришедшую в голову фразу: "После изобретения колеса новое - только моторы "Ямага". Отправила. Девиз признали лучшим. Представитель фирмы в Бангкоке вручил мне чек в холле гостиницы "Ориентэл". Получила сразу несколько приглашений работать для рекламных роликов по телевидению. Мечта, ставшая явью, для четырнадцатилетней девочки из семьи подмастерья в пошивочной мастерской на окраине...
- И после этого вы решили заняться... этим моделированием?
Смех ее был спокойным.
- О, что вы! Училась и танцам, и пению. Выступала с эстрады в баре "Созвездия"... Как одевались девушки, которые туда приходили! Безвкусица с Запада заполонила все... Принялась моделировать, продала несколько фасонов. Пришел первый успех, а потом дело застопорилось. Приглашений от известных ателье я не принимала, это грозило кабалой. Своих средств на мастерскую нет...
- Вам... вам, - сказал Палавек, - сколько лет, госпожа Типпарат? Вы замужем?
- Двадцать семь. Не замужем... Был друг, но мы расстались, для моей профессии необходимо, чтобы муж был совершенно неревнивым.
- Не понимаю?
- За богатыми дамами к модной портнихе заезжают богатые мужчины. Пока ждут, всякое бродит в голове... Предложения, которые я получаю, почти не отличаются от тех, которые делаются певицам в баре "Созвездия". Майкл Цзо не исключение.
Вот он и напомнил о себе, подумал Палавек. Сделал вид, что засыпает.
...Еще до рассвета его разбудил голод. Чем они будут кормиться? Палавек пытался расслышать в темноте дыхание девушки. И в этот момент за окном между цементными стенами начал накатывать грохот тяжелых моторов. Всполохи фар полоснули по потолку и стенам. Барак дрогнул.
Снаружи, надрываясь, орали сержанты, ссаживая солдат из грузовиков. Палавек разобрал из команд: в пустом квартальчике размещается транспортная рота, вошедшая в город. С улицы неслись выкрики номеров отделений и взводов.
Типпарат стояла у двери рядом с Палавеком, готовая к выходу. Куда теперь? Но ведь они - в Чиангмае.
Старый товарищ по батальону "желтых тигров", встреченный однажды в Бангкоке во времена, когда Палавек подвизался на должности вышибалы, сказал, что уходит послушником в чиангмайскую пагоду Ват Дой Сутхем. В монастырях нашедшего там приют полиция не трогает...