К комиссару Гвидо Брунетти обращаются за помощью коллеги из карабинерии, расследующие убийство владельца небольшой транспортной компании. Но они явно темнят и чего-то не договаривают, вынуждая Брунетти в очередной раз прибегать к услугам очаровательной Элеттры - секретарши его непосредственного начальника, владеющей хакерскими приемами. Искать разгадку преступления особенно нелегко, потому что внимание комиссара без конца отвлекает таинственная Франка Маринелло - молодая жена крупного бизнесмена, чье когда-то прекрасное лицо изуродовали пластические хирурги, превратив его в неподвижную маску. Какие секреты таит это лицо? Брунетти не найдет ответа на этот вопрос пока не произойдет еще два кровавых убийства.
Донна Леон
Выстрел в лицо
Посвящается Петре Рески-Ландо и Лино Ландо
Che ti par di quell’aspetto?
Cosi fan tutte
Что ты думаешь об этом лице?
Так поступают все женщины
Моцарт/Да Понте
1
Он заметил ее еще по дороге на званый ужин. Брунетти с Паолой как раз остановились напротив книжного магазина, и он, смотрясь в стекло витрины, поправлял на себе галстук, когда в отражении вдруг показалась женщина, идущая под руку с каким-то стариком в сторону campo Сан-Барнабы. Мужчина шел слева от женщины, которую Брунетти видел только со спины. Его внимание сразу же привлекли ее волосы - светлые, как у Паолы, собранные в гладкий и низкий пучок. Брунетти обернулся, пытаясь рассмотреть незнакомку получше, но парочка уже прошла мимо. Они направлялись в сторону моста, ведущего к Сан-Барнабе.
Красивая накидка - не то горностай, не то соболь, но уж точно кое-что покруче обыкновенной норки - ниспадала до самой земли, приоткрывая стройные лодыжки и туфли, высокие каблуки которых совершенно не годились для прогулок по улицам, все еще покрытым снегом, а местами и льдом.
Мужчина показался Брунетти знакомым, но он никак не мог вспомнить его имени, - кажется, человек богатый и влиятельный. Гораздо ниже ростом и грузнее спутницы, он с большой осторожностью обходил подернутые коркой льда участки тротуара. Не отпуская ее локтя, у подножия моста мужчина вдруг сделал шаг в сторону и оперся о парапет. Его внезапная остановка застала женщину врасплох. Не успев опереться ногой о землю, она пошатнулась, и ее качнуло к замершему на месте мужчине, скрыв из поля зрения любопытных глаз Брунетти.
- Гвидо! - раздался позади голос Паолы. - Если хочешь, можешь подарить мне на день рождения биографию Уильяма Джеймса, она только что вышла.
Брунетти оторвал глаза от парочки и взглянул на толстую книгу в глубине витрины, на которую ему указывала жена.
- Его же вроде звали Генри, - с бесстрастным видом заметил он.
- Хватит придуриваться, Гвидо Брунетти, - бросила Паола и, схватив мужа за рукав, подтащила его поближе. - Ты прекрасно знаешь, кто такой Уильям Джеймс.
Брунетти кивнул:
- Но зачем тебе биография брата знаменитого писателя?
- Затем, что мне интересно, в какой семье он рос, и вообще, почему стал именно тем, кем стал.
Брунетти вспомнил, что и сам два с лишним десятка лет назад испытывал подобное любопытство. Тогда он только познакомился с Паолой и хотел знать о ней все: кто ее родители, что ей нравится, с кем она дружит; короче говоря, все, что хоть каким-то боком касалось этой изумительной девушки, с которой судьба свела его в библиотеке университета. Брунетти казалось, что подобное любопытство вполне нормально, если испытываешь его к живому человеку. Но к писателю, который уже почти век лежит в могиле?
- И чем он тебе так нравится? - Брунетти уже не впервой было задавать этот вопрос. Услышав собственные слова, он понял, что преклонение жены перед Генри Джеймсом в очередной раз превратило его в раздражительного ревнивца.
Высвободившись из его объятий, Паола отступила назад, словно хотела внимательнее разглядеть мужчину, за которого ее угораздило выйти замуж.
- Тем, что он много чего понимал про жизнь, - ответила она.
- А, - коротко произнес Брунетти. Ему-то всегда казалось, что это качество необходимо любому, даже самому третьесортному писателю.
- И тем, что благодаря ему я сама начинаю понимать эту жизнь немного лучше, - добавила Паола.
Видимо, на этом тему можно было закрыть.
Судя по всему, Паола придерживалась того же мнения.
- Ладно, пойдем, - сказала она. - Ты же знаешь, как папа бесится, если гости опаздывают.
Они двинулись прочь от книжного магазина и уже добрались до подножия моста, когда Паола вдруг остановилась и бросила на мужа внимательный взгляд.
- Знаешь, - задумчиво проговорила она, - а ты ведь очень похож на Генри Джеймса.
Брунетти даже не знал, радоваться ему или огорчаться. Хорошо хоть, за долгие годы семейной жизни он научился не обращать внимания на подобные замечания и не подвергать после каждого такого сравнения сомнению основы своего брака.
- Ты, Гвидо, во всем хочешь докопаться до причин, понять все на свете. Наверное, потому и стал полицейским. - Паола немного помолчала. - Но этого тебе мало. Тебе еще надо, чтобы и окружающие тоже все понимали. - Развернувшись, она начала подниматься по мосту. - Он тоже был таким, - бросила она через плечо.
Брунетти подождал, пока жена не дойдет до середины моста, и только потом крикнул:
- Это значит, что из меня тоже вышел бы отличный писатель?
Хорошо бы она ответила "да", подумал он.
Паола только отмахнулась. Потом повернулась к мужу лицом и сказала:
- Это значит, что с тобой довольно интересно жить.
Пожалуй, это лучше, чем быть писателем, решил Брунетти, вслед за ней карабкаясь на мост.
Паола давила на кнопку дверного звонка рядом с portone , а Брунетти бросил взгляд на наручные часы.
- У тебя что, до сих пор нет ключа от родительского дома? - удивился он.
- Не дури, - отозвалась Паола. - Конечно, есть. Но сегодня у них прием, и будет лучше, если мы прибудем как обычные гости.
- Это что же, нам и вести себя придется как гостям? - ужаснулся Брунетти.
Только Паола собралась было ему ответить, как дверь отворилась. За ней стоял незнакомый им мужчина. Улыбнувшись, он распахнул дверь пошире.
Поблагодарив его, Паола и Брунетти вошли во внутренний дворик и направились к ступеням, ведущим к palazzo .
- Он же был без ливреи, - потрясенно шептал Брунетти, - и даже без парика! Куда катится этот мир?! Того и гляди, слуги станут есть с хозяйского стола, а потом примутся и серебро подворовывать! И чем все это кончится?! Лючиана начнет гоняться за твоим отцом с мясницким тесаком?
Паола чуть замедлила шаг и, повернувшись, наградила мужа Взглядом - единственным ее орудием против словоизвержений Брунетти.
- Si, tesoro? - сладчайшим голосом спросил тот. - Что-то не так?
- Давай постоим тут пару минут, пока ты, Гвидо, не исчерпаешь весь запас своих шуточек по поводу моих родителей и их положения в обществе. А когда ты успокоишься, мы поднимемся вот по этой лестнице и присоединимся к остальным гостям. И ты, дорогой, весь вечер будешь вести себя как достаточно воспитанный человек. Как тебе такая мысль?
- Я в восторге, - кивнул Брунетти. - Особенно что касается "достаточно воспитанного" поведения.
- Я так и думала, что ты меня поддержишь, - с ослепительной улыбкой ответила жена и продолжила путь к palazzo . Гвидо последовал за ней.
Отец Паолы, граф Фальер, приглашая их на званый вечер, особенно подчеркнул, что будет чрезвычайно рад видеть зятя - графиня хотела познакомить его с каким-то своим приятелем.
За прошедшие годы Брунетти приучил себя не сомневаться в любви тещи, но в отношении к себе графа так и не разобрался. То ли тот считал его деревенщиной и выскочкой, злостным обманом завладевшим сердцем его единственной дочки, то ли достойным и уважаемым членом общества. Впрочем, Брунетти признавал, что граф вполне может придерживаться двух этих точек зрения одновременно.
Из главного salone , расположенного в конце коридора и выходящего окнами на Большой канал, доносился шум голосов. Молчаливый слуга забрал у них пальто и отворил шкаф с подсветкой. Брунетти не удержался и заглянул внутрь - на одной из вешалок виднелась длинная шуба, которую слуги разместили отдельно от остальной одежды - то ли руководствуясь ее очевидно высокой стоимостью, то ли просто из предусмотрительности.
Привлеченные шумом голосов, Брунетти с женой двинулись в сторону гостиной. Хозяева дома стояли возле центрального окна, повернувшись к нему спиной, чтобы не загораживать гостям вид, открывающийся на Большой канал. Бросив на них беглый взгляд, Брунетти сразу узнал пару, которую они только что встретили на улице. Или придется допустить, что в результате невероятного совпадения на званый ужин пришел еще один крупный седой-мужчина в сопровождении высокой блондинки на умопомрачительных каблуках, с волосами, забранными в тугой узел. Девушка стояла чуть поодаль ото всех и задумчиво смотрела в окно.
По обе стороны от родителей жены Гвидо увидел еще две пары гостей - адвоката графа со своей женой и давнюю подружку графини, тоже увлекавшуюся благотворительностью. Подруга пришла с мужем - дельцом, сбывающим оружие и технологии добычи природного сырья в страны третьего мира.
Граф отвел взгляд от седовласого мужчины, с которым, судя по всему, вел крайне захватывающую беседу, и тут заметил свою дочь. Приспустив очки, он что-то сказал собеседнику и направился поприветствовать Паолу и Брунетти. Мужчина обернулся посмотреть, что же отвлекло графа от разговора, и Брунетти тут же его узнал: Маурицио Катальдо, человек, про которого говорили, будто у него имеется компромат на каждого из членов городского совета. Его спутница, словно зачарованная, продолжала смотреть в окно, будто и не замечая отсутствия графа.
Как это нередко случалось в Венеции, Брунетти с Катальдо никогда не были официально представлены друг другу, но тем не менее Гвидо в общих чертах знал, что за человек Маурицио. Его семья была родом из Фриули, и сюда они перебрались где-то в начале прошлого века. В период правления фашистов Катальдо процветали, но основной капитал сколотили во время строительного бума шестидесятых годов. Впрочем, чем конкретно они занимались, Брунетти не знал - то ли недвижимостью, то ли перевозками.
Добравшись до Паолы и Брунетти, граф расцеловал их и кивком указал на пару, с которой только что беседовал:
- Паола, ты с ними уже встречалась, - сказал он, - а вот с тобой, Гвидо, они просто жаждут познакомиться.
Это утверждение смело можно было отнести к Катальдо, который смотрел на них, приподняв брови и склонив голову. Он с явным любопытством переводил взгляд с Паолы на Брунетти. Выражение лица его спутницы понять было невозможно. Вернее, не так: благодаря стараниям пластических хирургов на ее лице навечно застыла маска вежливого интереса. Она была обречена провести остаток своей жизни с любезной улыбкой, какие обычно изображают при виде внуков своей горничной. Улыбка была тонкой, а губы, напротив, пухлыми и полными, цвета спелой черешни. Тугие розовые щеки, формой похожие на половинки киви, толстыми наростами окружали нос и подпирали снизу глаза. Сам нос, плоский и приплюснутый, словно по нему прошлись шпателем, начинался почти от самого лба, гораздо выше, чем полагается быть нормальным носам.
Зато ни морщин, ни других изъянов у нее не было. Кожа безупречная, как у ребенка. Светлые волосы сверкали, как чистое золото, а платье стоило дороже, чем любой из костюмов Брунетти.
Выходит, перед ним стояла вторая жена Катальдо, "la super liftata" - далекая родственница графини. Брунетти кое-что про нее слышал, но в глаза никогда не видел. Он мысленно пролистал папку со светскими сплетнями города и вспомнил, что женщина родом откуда-то с севера. Поговаривали, будто она крайне замкнутая и со странностями - впрочем, с какими, не уточнялось:
- Ах, - прервал размышления Брунетти граф.
Паола тем временем расцеловала женщину и пожала Катальдо руку.
- Франка, - продолжил граф, - позволь представить тебе моего зятя Гвидо Брунетти, мужа Паолы. Гвидо, познакомься с Франкой Маринелло и ее супругом Маурицио Катальдо. - Граф отступил в сторону и подтолкнул Брунетти вперед, словно они с Паолой были подарком, который он хотел преподнести своим гостям.
Брунетти поприветствовал девушку, чье рукопожатие оказалось на удивление крепким, и Маурицио - ладони у того были сухими, словно припорошенные пылью.
- Piacere. - Брунетти с улыбкой посмотрел на Франку и затем перевел взгляд на мужчину с водянисто-голубыми глазами. Тот кивнул в ответ.
- Ваша теща так много нам о вас рассказывала, - заговорила Франка. - Очень приятно, что мы наконец познакомились.
Прежде чем Брунетти успел придумать какой-нибудь ответ, распахнулись двойные двери в столовую и тот же мужчина, что принимал у гостей пальто, сообщил, что ужин подан.
Пересекая зал, Брунетти пытался вспомнить, упоминала ли когда-нибудь графиня при нем о Франке, но у него отложилось лишь, что они познакомились много лет назад, когда Франка приехала в Венецию на учебу.
При виде стола, заставленного фарфоровой посудой и серебряными приборами и украшенного пышными букетами, Брунетти пришел на ум вечер, который он провел в гостях у тещи две недели назад. Он заглянул к графине, чтобы отдать ей две книги - в последние годы они завели обычай обмениваться прочитанными романами, - и встретил у нее собственного сына. Раффи объяснил отцу, что заехал к бабушке, чтобы забрать реферат по итальянскому языку, который графиня любезно вызвалась прочитать.
Брунетти обнаружил бабушку с внуком в кабинете графини. Они сидели рядышком за письменным столом и изучали восемь страниц реферата, сплошь покрытого пометками в трех разных цветах. Слева от бумаг примостилась тарелка с сэндвичами, вернее, с тем, что когда-то было сэндвичами. Брунетти быстренько прикончил остатки бутербродов. Графиня в это время объясняла внуку смысл своих пометок: красной ручкой она подчеркивала грамматические ошибки; желтой - любое употребление глагола essere, синей - фактические неточности.
Раффи, имевший манеру бурно возмущаться, стоило отцу поймать его на исторической неточности или матери исправить ошибку в речи, против бабушкиной правки, кажется, нисколько не возражал. Он сидел и сосредоточенно вбивал в ноутбук все ее замечания; Брунетти поразило, с каким вниманием он выслушивал каждый комментарий.
Из воспоминаний Брунетти вырвал голос жены:
- Ищи свое имя, - шепнула она ему.
Оглядевшись, Брунетти обнаружил, что перед каждым стулом лежит по маленькой заполненной от руки карточке. Быстро отыскав карточку, надписанную "Гвидо Брунетти", он вздохнул с облегчением: Паолу посадили рядом с ним. По другую руку от нее сидел сам граф, ее отец.
Брунетти с любопытством наблюдал, как рассаживаются гости. Похоже, все они благополучно нашли свои места. Самых подкованных в тонкостях этикета могло шокировать, что жены сидят так близко от мужей: оставалось-только надеяться, что их возмущение немного уляжется при виде графа и графини - уж они-то сидели, как полагается, на противоположных концах прямоугольного стола. Адвокат графа, Ренато Роччетто, любезно отодвинул для графини стул. Как только хозяйка уселась, за ней последовали все остальные женщины. Мужчины заняли свои места последними.
Прямо напротив себя, в каком-нибудь метре, Брунетти увидел жену Катальдо. Пока что она слушала мужа, рукой почти касаясь его ладони, но Брунетти понимал, что это ненадолго.
- Coraggio, - прошептала Паола, похлопав Брунетти по ноге.
Но вот Катальдо улыбнулся жене и обратил взор на Паолу и ее отца; Франка Маринелло уставилась на Брунетти.
- Страшно холодно сегодня, не правда ли? - произнесла она, и Брунетти, вздохнув, приготовился вести типичную для званых обедов беседу.
Но прежде чем он успел придумать нейтральный и ни к чему не обязывающий ответ, заговорила графиня.
- Надеюсь, никто не против, если сегодня мы обойдемся без мяса? - громко спросила она. С улыбкой оглядела гостей и немного смущенно добавила: - Видите ли, у нашего семейства довольно причудливые вкусы… Наверное, мне надо было заранее всем вам позвонить и поинтересоваться вашими предпочтениями. Одним словом, я решила, что будет гораздо проще вовсе исключить из меню мясные и рыбные блюда.
- Причудливые вкусы? - прошептала порядком озадаченная Клаудия Умберти, жена адвоката графа.
Брунетти, сидевший рядом, частенько встречался с ней и ее родственниками за всевозможными семейными трапезами. Уж она-то прекрасно знает, что единственная причуда, которая наблюдается у семейства Фальер - если не считать регулярных попыток Кьяры стать вегетарианкой, - это склонность к обильным порциям и вкусным десертам.
Паола не могла допустить, чтобы графиню поймали на откровенной лжи, и поспешила вмешаться.
- Понимаете, - в полной тишине заговорила она, - я вот, к примеру, не ем говядины; моя дочь Кьяра не ест мяса и рыбы - во всяком случае, на этой неделе; сын Раффи терпеть не может овощи и сыр; ну а Гвидо, - Паола водрузила ему на плечо свою руку, - не ест вообще ничего, если порция размером меньше слона.
Благодарные гости негромко рассмеялись, и Брунетти поцеловал жену в щеку - показать, что оценил ее чувство юмора и мужественное поведение. Про себя Брунетти поклялся, что уж сегодня добавки брать не будет.
- Что это вообще было? - не переставая улыбаться, поинтересовался он у жены.
- Я тебе потом объясню, - пообещала она и повернулась к отцу, чтобы задать ему какой-то вопрос.
Франка Маринелло решила оставить выступление графини без комментариев.
- А снегу-то навалило - просто невероятно, - сказала она, как только Брунетти вновь повернул к ней голову. В ответ он лишь вежливо улыбнулся, как будто и не видел ее не подходящих для такой погоды туфель и последние два дня не выслушивал подобные реплики от всех своих знакомых.
Согласно правилам ведения светских бесед, настала его очередь выдать какую-нибудь банальность.
- Зато лыжникам благодать, - прекрасно справился с нелегкой задачей Брунетти.
- И фермерам.
- В каком смысле?
- В тех местах, откуда я родом, - сказала Франка на чистейшем итальянском, не оставляющем ни шанса догадаться о ее происхождении, - есть такая поговорка: "Под снегом - хлеб; под дождем - голод".