- И все же мне здесь не очень работается, - сказала она, когда Пьер заметил, что он тоже хотел бы иметь такой кабинет. - Я написала тут меньше половины того, что хотела написать, - сообщила она с недовольной гримаской. - Я здесь все время лежу: слушаю ветер, дождь или вьюгу. В этом доме так и хочется мечтать или спокойно о чем-то размышлять. После каждой зимы я злюсь на себя: опять что-то не сделала, летом же работаю, как одержимая. Целыми днями сижу в саду и не замечаю ни бега времени, ни палящего солнца, ни того, как пот струится по моей спине. Зато после такого рабочего дня я чувствую себя усталой и счастливой. Вот так и живу - работа составляет весь смысл моей жизни. Но порой мне кажется, что я не смогла бы так работать летом, если б не сидела всю зиму тихонько, ничего не делая. Один старый японец сказал мне однажды: "Существует множество прекрасных вещей, которые мы разрушаем, когда начинаем двигаться". И все-таки лето для меня любимое время года. Возможно, потому, что оно удовлетворяет мое тщеславие, зима же только вдохновляет. Однажды я высказала эти мысли в компании, в которой была и Валерия. Один из мужчин спросил, искренне ли я это говорю, Валерия посмотрела на него с таким негодованием, что он тут же попросил извинения. Вот какой она была! Встречи с ней всегда дарили мне радость, обогащали духовно, я бы даже сказала, очень скрашивали мою жизнь.
- Вам известно, куда она уехала из Берлина?
- Конечно, - ответила Лиза Трех. - Сюда, ко мне.
- И она все время находилась у вас, после того как покинула Берлин? - удивился Пьер.
- Да. Почти всю прошлую зиму. Я давно приглашала ее приехать ко мне, но она всегда отказывалась. А тут взяла и приехала.
- У вас не было такого ощущения, что она все время чего-то боялась?
- Было. Валерия, когда приехала ко мне, была бледной и испуганной. Сказала, что больше не желает фотографироваться для журналов. Плохо спала. Из ее намеков я поняла, что кто-то преследует ее и она решила спрятаться у меня.
- И больше она ничего об этом не рассказывала?
- Только один раз. Это было утром, за завтраком. Я сидела здесь, за столом, Валерия вон там - на полу, спиной к камину. Она казалась встревоженной больше, чем обычно. Без всяких вопросов с моей стороны рассказала, что один человек в Берлине приезжал к ее дому и…
- В Берлине? - перебил Пьер. - Она сказала, в Берлине?
- Да.
- А может быть, в Хейдельберге?..
- В Хайдельберге - само собой. Об этом она мне еще раньше говорила. А тут она четко сказала, что человек этот разыскал ее и в Берлине. По ночам стоял на улице и смотрел на ее окно. Мрачный человек с тростью. Он, по ее словам, появлялся возле дома, долго стоял на улице, глядя на ее окно, потом исчезал. Однажды он простоял почти всю ночь и удалился только под утро. В другой раз она видела, как он побежал прочь, вероятно, заметил полицейскую машину, которая проезжала по улице. Валерия пожаловалась, что ей стало казаться, будто бы он появился и тут - в Мюнхене. Позже выяснилось, что он действительно приезжал к нашему дому, Валерия не зря тревожилась в то утро. Раза два до этого я уже видела ее утром в таком состоянии, но тогда она ничего мне не говорила, а тут вдруг разоткровенничалась. Однажды Валерия не пришла к обеду. Ее не было весь день. Я полагала, что она появится вечером, но она не пришла. Моя экономка услышав, как я звоню друзьям, разыскивая ее, вошла в комнату и сказала, что накануне вечером на дороге перед домом остановилась машина с невыключенными фарами. Из нее вышел мужчина в черном костюме с тростью в руке. Он долго смотрел на наш дом. "Я увидела его, - сказала экономка, - когда возвращалась от соседей, прошла мимо, полагая, что он сейчас позвонит в дверь. Правда, время для визита было слишком позднее. Но странный незнакомец не подошел к двери. И тут я услышала, как Валерия в своей комнате с шумом задернула штору. Спустя несколько минут машина уехала". Рассказ экономки встревожил меня. Я стала звонить всем, кто знал Валерию, но никто не мог мне ничего сказать. Я сообщила об этом случае в полицию, но это ничего не дало. С тех пор я больше не видела Валерию и никто мне не мог ничего о ней сказать.
Пьер понял, что Лиза Трех не читает газет и ничего не знает об убийстве. Когда он сообщил ей об этом, она вскрикнула, а потом так разволновалась, что экономке пришлось отпаивать ее сердечными каплями. Она сидела бледная, обессилевшая и ничего не говорила - только слушала.
- В Хайдельберг Отто фон Далау приезжал, чтобы мучить ее, - сказал Пьер. - Мы об этом уже знали. Теперь мы знаем, что он делал то же самое и в Берлине, и здесь, в Мюнхене. Из Берлина и Мюнхена Валерия бежала, спасаясь от Отто фон Далау. Теперь в этом у нас нет никаких сомнений. Он преследовал ее и в других городах, что подтверждают множество штемпелей в ее паспорте.
- Отто фон Далау, - сказала Лиза Трех, - этот разорившийся аристократ, одержимый тоской по прошлому… Он просто помешался на этом. Неужели вы не заметили, что он не в себе?
- Да, граф действительно производит впечатление человека неуравновешенного. Какие-то отклонения от нормы заметны.
- Неужели он настолько свихнулся, что способен кого-нибудь убить?
- Не думаю, - сказал Пьер. - Правда, некоторые утверждают, что это вполне может быть.
- Странно… Хотела бы я вам чем-нибудь помочь. Но ведь Валерия не любила откровенничать, старалась уходить от определенных ответов. И не хотела строить никаких планов на будущее. Для нее оно словно не существовало, впрочем, как и прошлое. Она жила только сегодняшним днем. Валерия замкнулась в себе, словно была обречена на молчание. Может быть, вам теперь удастся выяснить - почему…
13
Пьер застал у комиссара Мюллера его помощника - Петера Буша.
- Мне удалось установить, где обитают эти молодчики, которые разъезжают на желтом "БМВ", - с гордостью сообщил румяный молодой человек. - Правда, чтобы догнать их, пришлось выжимать газ до предела. Эти типы постоянно околачиваются в шикарном ресторане с номерами, вы понимаете, о чем я говорю? В ресторане, где можно заказать девочку по телефону. Как же, черт побери, называются эти девочки…
- Так и называются: "заказные девочки", - подсказал комиссар.
- Да, именно так. Ну так вот, я уселся в баре рядом с рестораном. Дверь была приоткрыта, и я услышал, как одна из девиц заявила по телефону, что не пойдет к клиенту. Очевидно, тот продолжал настаивать, потому что она закричала: "Но ведь об этом не было договоренности". Другая тоже ломалась. Очевидно, ей звонил какой-то посредник. Я слышал, как он спросил, что передать сенатору, который уже давно ждет. "Передайте ему: пусть он взорвется ко всем чертям!" - прокричала девица и добавила еще несколько забористых словечек. - Буш не выдержал и расхохотался. Потом продолжал: - Оказывается, почетный член нашего парламента - шалун, любит молоденьких девочек! Минуту спустя я увидел объект его вожделения - разъяренная девица вбежала в бар, бурча что-то себе под нос. Думаю, она продолжала ругаться. Но, надо сказать, девица что надо. - И он изобразил руками ее формы. - Я чуть было не сказал ей: тебе, милая, лучше бы пойти покататься на лыжах с сынком твоего сенатора.
- Итак, вы видели в баре парней из желтого "БМВ"?
- Да, конечно.
- Что они собой представляют?
- Бездумные роботы, которые неукоснительно выполняют приказы своих хозяев. У обоих стоптанные ботинки, дешевые наручные часы. В баре их встретил солидный, почти совершенно лысый мужчина. Высокий, атлетического сложения. Они называли его Алдо.
- Прекрасно! Все совпадает! - воскликнул Пьер.
- Что совпадает? - спросил комиссар.
- Бандиты, которые засели в доме Филипа фон Далау и держали его взаперти, говорили по телефону с неким Алдо. Главарь банды, Эмиль Бор, несколько лет назад привлекался к уголовной ответственности за убийство. Газеты тогда писали, что Бор был соучастником некоего Алдо Вейса. Вы должны помнить этот процесс.
- Алдо Вейс! - воскликнул комиссар удивленно. - Бывший боксер, который содержит теперь игорный дом?
- Вот именно. В тот раз суду не удалось доказать, что Бор и Вейс действовали заодно, хотя это было и младенцу ясно. Теперь мы снова встретили их обоих в ресторане с номерами, куда приглашаются "заказные девочки".
- Эмиль Бор, - сказал комиссар, - давно занимается торговлей живым товаром. Об этом писали газеты уже тогда, во время процесса.
- Между прочим, - сказал Пьер, - не исключено, что Эрика фон Талштадт является одной из таких "заказных девочек".
- Из этого ресторана? - спросил Буш удивленно.
- Думаю, что да, - ответил Пьер. - Ведь злоумышленники в желтом "БМВ" почему-то помчались в ресторан, а не на Парк-аллею, где находился Эмиль Бор. Кроме того, Бор звонил в этот ресторан и попросил к телефону человека по имени Алдо.
- Может быть, Алдо Вейс хозяин этого заведения? - спросил Буш.
- Вполне вероятно, - ответил Пьер. - Во всяком случае он больше похож на главаря, чем Эмиль Бор. Бор не производит впечатления самостоятельного человека.
- На суде его называли палачом и тираном! - сказал Буш. - А убитая им девочка, помнится, была любовницей Алдо Вейса. Говорили, будто Бор совершил убийство по его просьбе. Только доказать тогда ничего не смогли… Значит, теперь дружки снова вместе.
- Вейс и Бор одна банда, - подвел итог комиссар, - это несомненно. Надо немедленно арестовать обоих. Но какими материалами мы располагаем? До тех пор, пока Филип фон Далау не подаст на них жалобу, они для нас не преступники. Сейчас мы можем лишь поехать поинтересоваться, как ведут себя в доме Филипа те двое молодчиков. Меня же интересует сейчас другое: имеют ли они отношение к убийству Валерии фон Далау.
Он повернулся к Пьеру.
- Сначала я подумал, что уже одно то, что они не пускали тебя в дом на Паркаллее, может служить уликой. Но потом, поразмыслив, я пришел к выводу, что это еще ничего не доказывает. Ты ведь шел поговорить с Филипом о Валерии, а у них с Филипом свои дела. Может быть, они просто хотели, чтобы ты не мешал им. Конечно, это не исключает, что они причастны к преступлению. Другим подозрительным лицом, возможно имеющим отношение к убийству, является Эрика фон Талштадт. Это она сообщила Бору и его подручным, что ты выехал к Филипу фон Далау. Она собралась замуж за Отто фон Далау, а тот, как нам известно, был безнадежно влюблен в Валерию. Короче говоря, и у Эрики, и у Отто были причины для убийства. Но я подозреваю скорее Отто. Он угрожал Валерии, преследовал ее не только в Хайдельберге, но и в Берлине, а затем в Мюнхене. И если бы меня спросили, как мне кажется: кто убил Валерию фон Далау, Отто или та банда, я ответил бы: Отто фон Далау.
Комиссар встал и одернул на себе мундир.
- Я утверждаю это, несмотря на тот факт, что четырнадцать уважаемых горожан обедали с ним в замке именно в тот час. Рождество или не Рождество, но завтра я отправляюсь к Отто фон Далау, чтобы поговорить с ним о его проделках в Хайдельберге, Берлине и Мюнхене. Пусть он сам попробует дать мне объяснение. Убедительное объяснение, не то я арестую его! Не забудьте, что Отто опознали служащие "Майер-отеля". Все четверо свидетелей, посмотрев на него, сказали: "Да, это тот человек, которого мы видели вчера вечером". Я не забыл также, как он молол вздор, пытаясь объяснить таинственное исчезновение своего шофера Генриха Пфорца. Служащие фирмы, сдающей напрокат автомобили, совершенно определенно сказали, что "фольксваген" был у них арендован Генрихом Пфорцем, которого сопровождал немолодой господин, приметы которого нам теперь прекрасно известны!
14
Эрика фон Талштадт была в черной мини-юбке и белой кофточке с коротким рукавом. Без драгоценностей, если не считать узенького серебряного браслета на руке.
- Входите, - пригласила она, радушно улыбаясь.
У нее было такое счастливое, спокойное лицо и держалась она настолько непринужденно, что Пьер снова спросил себя: "Неужели она так хорошо играет роль невинной овечки?".
Гостиная показалась Пьеру весьма уютной. На полу лежал большой ковер цвета шампанского. У стен стояли пушистые, того же цвета, кресла с подушечками, в углу - накрытый стол, где радовали глаз тонкий фарфор и серебро, а в центре горели две свечи в изящных подсвечниках.
Эрика заметила, с каким любопытством Пьер разглядывает ее гостиную.
- Надеюсь, вы не разочарованы? - спросила она. - Может, поужинаем здесь? Мне захотелось принять вас у себя дома. И, пожалуйста, не думайте, что этот ужин в домашней обстановке доставит мне много хлопот, вовсе нет. - Затем она чуть-чуть смущенно добавила: - Не думайте, что я собираюсь продемонстрировать вам свое кулинарное искусство. Я все заказала - на углу рядом с домом ваш любимый ресторан "Анжело". Официант из ресторана нас прекрасно обслужит.
"Что же она все-таки делает в доме Отто фон Далау? - спросил себя Пьер. - Неужели бывает там по доброй воле и действительно хочет стать женой этого странного человека? А возможно, просто появляется в замке по заданию молодчиков, которые держат в своих лапах Филипа фон Далау".
- Может быть, вы бы хотели поужинать где-то в другом месте? - прервала его размышления Эрика фон Талштадт. - У вас такой несчастный вид…
- Нет, нет, я предпочитаю остаться здесь, - ответил Пьер. - Можно мне позвонить отсюда?
- Конечно, пожалуйста.
Пьер достал листочек, на котором записал у баронессы фон Обербург адрес и телефон дома семьи Далау в Мюнхене и набрал номер. К телефону подошел слуга Брюкнер. Пьер назвался и спросил, дома ли Филип фон Далау.
- Нет, граф Филип уехал, - сказал Брюкнер. - Остальные - тоже.
- Куда?
- Граф поехал в Ландсберг. Друзья заставили его, сказали, что там его ждут какие-то неотложные дела, связанные со смертью графини Валерии.
- Так и сказали? - удивился Пьер.
- Да. Сначала граф не хотел ехать, он очень плохо себя чувствовал, мне даже показалось, что он не все слышит, что они ему говорят. Но потом согласился: "Да, действительно, так будет лучше. Я еду". Затем граф Филип уехал в замок, а чуть позже и все остальные.
- О чем они еще говорили?
- Я слышал только самое начало их разговора, когда они убеждали графа Филипа поехать в Ландсберг. А потом Бор плотно закрыл дверь, и больше я ничего не слышал.
Пьер с минуту подумал и решил позвонить в замок.
- Да, - ответил слуга Юрген, - граф Филип здесь. Хотите с ним поговорить?
- Пожалуйста, соедините нас, - попросил Пьер. - Филип фон Далау?
- Да, я. Это Пьер Валенс? Я узнал ваш голос.
- Я слышал, что ваши друзья заставили вас поехать в замок?
- Да, тут есть вопросы, которые необходимо срочно решить, - сказал Филип фон Далау. - Я ведь являюсь ближайшим родственником Валерии.
- Вы уверены, что вам не понадобится моя помощь? Или защита?
- Нет, нет, не беспокойтесь.
Пьер снова попросил подозвать к телефону слугу.
- Если случится что-нибудь, Юрген, - приказал он, - сразу звоните в уголовную полицию, спросите комиссара Мюллера и подробно его информируйте.
- Хорошо, я все сделаю, - сказал Юрген после минутного замешательства.
"Замок находится под наблюдением с улицы, - подумал Пьер, вешая трубку, - но, наверное, лучше было бы послать туда надежного человека. Однако невозможно навязывать охрану человеку, если он сам этого не желает".
Пока Пьер говорил по телефону, Эрика с тревогой наблюдала за ним.
- Филипу фон Далау что-нибудь угрожает? - спросила она, наконец.
- Меня самого интересует этот вопрос, - ответил Пьер, не желая посвящать ее в свои дела.
- Какой коктейль вам приготовить? - спросила Эрика.
- Джин и немного мартини, пожалуйста.
Глядя на бар, уставленный бутылками, Пьер подумал: "Если Эрика кокетничает тут со мной и по чьему-то приказу, она должна подать сигнал, что я прибыл".
И действительно, вскоре Эрика подошла к телефону и набрала какой-то номер.
- Алло! - произнесла она. - Говорит Эрика фон Талштадт. Мой гость прибыл. - Она повесила трубку и с улыбкой пояснила: - Надо было сообщить в ресторан, что пора подавать заказ.
"В ресторан? А может, Алдо Вейсу?" - пронеслось в голове Пьера. Через несколько минут раздался звонок и в дверях появился официант, который держал в руках поднос, уставленный закусками. Эрика пригласила Пьера к столу, и официант приступил к своим обязанностям. Вначале он предложил попробовать вино. Пьеру оно понравилось. Гусиная печенка и остальные закуски были превосходны.
Потом, приняв заказ на горячие блюда, официант удалился. Эрика с бокалом в руке подошла к большому окну.
- Не хотите полюбоваться городом? - спросила она. Пьер улыбнулся, кивнул и тоже подошел к окну. Эрика, положив ему руку на плечо, продолжала:
- Посмотрите на это море огней. Тысячи и тысячи. Днем город раздражает меня своим многолюдием, но ночью я не могу оторваться от окна. Эти ночные огни зачаровывают меня, конечно, они не делают меня счастливой, скорее наоборот, навевают меланхолию, и все же я так люблю смотреть на них. Возникает такое чувство, будто ты переносишься в какой-то прекрасный, сверкающий, праздничный мир. Мир этот, конечно, не принадлежит тебе, но порой все же возникает иллюзия, что он твой. Точно такое ощущение появляется у меня во время отпуска, когда я отправляюсь путешествовать. Никогда не забуду, как я любовалась из окна отеля на Капри огнями Неаполя, изумительным видом на гавань и уходящим в бесконечность ночным морем с множеством светящихся точек вдали; а еще мне нравится смотреть на Сан-Франциско с вершины холма, на который взбираются смешные маленькие вагончики. Вот и здесь мне в иные вечера кажется, будто я путешествую по белу свету. Если днем меня что-то огорчит, я с нетерпением жду наступления ночи. И тогда эти огни успокаивают меня. Вы никогда не испытывали подобного чувства?
Зазвонил телефон. Направляясь к нему, она сказала:
- У меня есть подруга, которой необходимо ежедневно любоваться на голубей. Она живет в Зальцбурге не верхнем этаже старинного и очень красивого дома. Вокруг ее балкона гнездится множество голубей. Они целыми днями летают мимо ее окон, воркуют, и глядя на них, подруга начинает улыбаться, каким бы грустным ни было ее настроение. "Голуби вызывают у меня такое впечатление, будто я нахожусь в Венеции, - говорит она, - а в Венеции мне так покойно дышится!".
Эрика сняла трубку.
- Алло?.. Да. Здравствуй, Юрген…
Улыбка мгновенно исчезла. Эрика напряженно слушала, широко раскрыв глаза.
- Я плохо вас слышу, - прокричала она, - говорите громче! - Потом перебила Юргена: - Да, вы уже говорили мне об этом. Не надо повторяться, Юрген! Объясните толком, что случилось. О каком несчастье вы твердите? Если у графа Отто приступ эпилепсии, вы прекрасно знаете, что нужно делать!
Бокал в руке Эрики задрожал, и вино пролилось на пол. Заметив это, она поставила бокал на стол.
- Что было потом? - раздраженно спросила она. - Юрген, перестаньте болтать, скажите только, что с графом.
Наступила томительная пауза. Эрика фон Талштадт словно оцепенела. Затем, побледнев как полотно, она замотала головой и закричала:
- Нет!..
Она уставилась на Пьера расширенными глазами, в которых застыл ужас.
- Это невозможно… - простонала Эрика. И истерично повторила: - Невозможно, говорю я вам!
"Нет, это не игра! - подумал Пьер. - Почти все что я видел до сих пор, было блестящей, актерской игрой. А это что-то совсем другое".