Еще накануне своего появления в институте Осмоловского Турецкий внимательнейшим образом изучил все материалы дела, дотошно расспросил следователя Мосгорпрокуратуры Аркадия Косенкова и начальника второго отдела МУРа, занимавшегося расследованием убийств. Так что, строго говоря, практической необходимости ехать на место происшествия не было. Но излишним это тоже не было. По своему опыту Турецкий знал, что иногда даже посторонние, не имеющие, казалось бы, непосредственного отношения к делу подробности наталкивают на мысли, помогающие расследованию.
На этот раз никаких особенных подробностей не обнаружилось, но в одном Турецкий убедился твердо: убийство лаборантки профессора Осмоловского было, безусловно, импровизацией. Ни одна, даже очень высоко организованная, банда не успела бы за такое короткое время найти продовольственный фургон, подогнать его в нужно место и совершить то, что они совершили. Неизвестно, на что они рассчитывали, но им просто повезло: фургон стоял на самом удобном месте, напротив ворот продовольственного склада универмага, шофер пошел пообедать. Возможно, кто-то Надю держал, а другой осаживал машину к воротам. Может, не держал, а просто ждали, когда она выйдет из подъезда и пройдет мимо этих ворот - а она должна была мимо них пройти. Во всяком случае, расчет полностью удался: Надю вдавило в ворота задним бортом грузовика, и надежды на ее спасение не было. После этого машину отогнали километра на два и бросили. Закончив обед и не обнаружив своей машины, шофер кинулся в милицию, но оперативники были уже на месте. На всякий случай шофера задержали, но вскоре отпустили, потому что в момент убийства он сидел за обеденным столом вместе с женой, тещей и двумя взрослыми дочерями. Алиби его было бесспорным.
Вернувшись на работу, Турецкий позвонил на таможню. Разумеется, никакого Минкуса там никогда не было, да и такого отдела - отдела стратегического сырья - в системе таможни не существовало. Примерно такого ответа Турецкий и ожидал. Дополнительно он выяснил: никаких подозрительных грузов, требующих химических анализов, за последнее время через таможню не проходило, тем более - ампул с веществом неизвестного состава. Так - обычная контрабанда, немного наркотиков и эскиз Рубенса, похищенный из частной коллекции. Эскиз был идентифицирован специалистами и возвращен владельцу.
- Поздравляю! - сказал Турецкий. И не успел положить трубку, как раздался звонок внутреннего телефона.
- Александр Борисович? - услышал он голос Меркулова, из чего заключил, что Меркулов в кабинете не один: они уже много лет были на "ты", а по имени-отчеству обращались друг к другу только в присутствии посторонних.
- Слушаю вас, Константин Дмитриевич.
- Зайдите ко мне.
- Иду.
II
В кабинете заместителя Генерального прокурора России, куда, коротко постучав, вошел Турецкий, было полно народа. Сам Меркулов и рыжий человек в штатском сидели на сдвинутых к окну креслах и покуривали, изредка прихлебывая из стаканов, наполненных какой-то белой жидкостью, похожей на минералку. В штатском Турецкий сразу узнал своего давнишнего друга Славу Грязнова, который больше года назад ушел из МУРа и открыл частное сыскное агентство "Глория", назвав его в свою честь. Вячеслав - Слава. А "Глория" - это и означает "слава". "Не от скромности ты умрешь, - еще в пору становления "Глории" сказал ему Турецкий. - От чего угодно, но только не от скромности".
Кроме Меркулова и Грязнова, в кабинете копошилось еще человек шесть - молодые ребята в джинсах и свитерах. Они обшаривали какими-то приборами все углы, шкафы и стены. Один из них даже, как показалось Турецкому, лазал по потолку.
- Вот и вся команда в сборе, - прокомментировал Меркулов появление Турецкого. - Присаживайся.
Турецкий радушно пожал руку Грязнову, кивнул на ребят:
- Твои?
- Мои.
- Что они тут делают?
- А вот то и делают, о чем мы с тобой говорили, - вместо Грязнова ответил Меркулов. - Ищут "жучки".
- А почему бы вам официально не вызвать техников? - удивился Турецкий.
- А сам-то ты как думаешь - почему? - вопросом на вопрос ответил Меркулов.
- Ну, знаете! Есть такая болезнь. Не знаю научного названия, но если попросту говорить - шпиономания. Вы ее часом не подхватили?
- Может, и подхватил, - согласился Меркулов. - Но сейчас я хочу совершенно точно знать, есть тут "жучки" или нет. Абсолютно точно, - повторил он. - Чтобы - без малейших сомнений.
Он достал из сейфа еще один стакан и плеснул туда жидкости из квадратной бутылки. Турецкий попробовал. Это была не минералка.
- Драй-джин, - объяснил Грязнов. - Что-то последнее время испытываю я к нему слабость.
- Пропьешь ты, Славка, свое агентство на этом драй-джине, - усмехнулся Турецкий.
- Никогда, - возразил Грязнов. - Я его не покупаю - клиенты приносят. Как говаривали в старину валяльщики валенок - давальческий материал.
Ребята свернули свои приборы. Один из них подошел к Грязнову:
- Все в порядке. Только один "жучок" нашли - в настольной лампе.
- Все-таки был! - заметил Меркулов.
- Пусть и будет, - посоветовал парень. - Мы задействовали его через выключатель. Так что, если нужно, вы просто выключаете настольную лампу и говорите о чем угодно. Хоть о бабах. А если снять - другие влепят. Коль уж один поставили, значит, следят.
- Резонно, - подумав, согласился Меркулов.
- Спасибо, все свободны, - проговорил Грязнов.
Ребята ушли.
- Не знаю, Слава, как мне с тобой расплачиваться, - сказал Меркулов. - Выписать наряд на мойку окон?
- Да что с вас возьмешь! - отмахнулся Грязнов. - С вашим-то нищенским финансированием! Мне в основном мужья платят.
- За то, что доказываешь неверность жен? - спросил Турецкий.
- Ты будешь смеяться, но нет. Наоборот. За то, что доказываю верность. Иногда, правда, требуют организовать неверность верной жены. Это самая дорогая работа.
- И делаешь?
- Делаю, - признался Грязнов. - Если решил - все равно разведется, хоть с моей помощью, хоть без нее. А куда деваться? Жить-то надо. И моих людей кормить.
- Незавидная у тебя работа, - отметил Турецкий.
- А у тебя завидная?
- И у нас незавидная, - закончил их пикировку Меркулов. Он разлил по стаканам остатки драй-джина. - Спасибо, Слава. А то больно уж неуютно я себя здесь чувствовал. Ну, будем здоровы!
Когда Грязнов ушел, Меркулов вернулся к своему письменному столу и - не без злорадной усмешки, как показалось Турецкому, - включил настольную лампу.
- Докладывайте, Турецкий, - официальным тоном приказал он.
- Вот отчет. Ознакомьтесь. - Турецкий положил перед Меркуловым спецдонесение по делу Осмоловского, подготовленное следователем Мосгорпрокуратуры Косенковым, и с десяток листков, в которых изложил информацию, собранную в институте Осмоловского, и свои выводы.
Меркулов сменил очки на более сильные и стал внимательно читать. Закончив, произнес:
- Признаю: работа проделана большая, но результатам не соответствует. А большая работа, не давшая эффекта, - правильней назвать ее не большой, а продолжительной.
- Я сделал все, что было в моих силах, - смиренно ответил Турецкий.
Меркулов выключил настольную лампу и жестом предложил Турецкому занять кресло у окна.
- А теперь, Саша, послушай меня. Вот список людей, которые получают оперативную информацию о важнейших событиях одновременно с ответственным дежурным по городу и начальником Московского УВД.
Турецкий внимательно прочитал список. Там были: заместитель председателя кабинета министров, высшие руководители прокуратуры, МВД и ФСБ, мэр Москвы, руководитель управления по борьбе с организованной преступностью…
- Это - в продолжение того нашего разговора на Страстном бульваре, - объяснил Меркулов. - О возможности утечки информации.
- В деле Осмоловского? - уточнил Турецкий.
- Нет, вообще. Все эти люди, - кивнул Меркулов на список, - вне подозрений. Кроме, пожалуй, одного. Грошев, Михаил Андреевич. Начальник Регионального управления по борьбе с организованной преступностью. Слишком быстрая карьера. Подозрительно быстрая. Был заместителем начальника областного УВД. Трамплином стало избрание в Госдуму. Избирался в Подмосковье. Отчеты о затратах на избирательную кампанию на первый взгляд в ажуре. Но есть основания подозревать, что потрачено было в сотни раз больше. Если не в тысячи. И откуда взялись эти деньги - очень большой вопрос.
- Что за человек? - спросил Турецкий. - Ты с ним знаком?
- Нет. Ни разу не сталкивался. Он недавно на этой должности… Тебя что-то смущает? - спросил Меркулов, заметив некую отвлеченность в лице Турецкого.
- Да, - признался тот. - Я вот о чем думаю. Чтобы занять сегодня высокую государственную должность, нужно предварительно очень многим - извиняюсь, это выражение академика Козловского - жопу лизать. Чтобы стать, например, заместителем председателя кабинета министров, нужно столько услуг оказать самым разным людям, что и представить трудно. Так что твое утверждение, что эти люди, - Турецкий кивнул на список, - вне подозрений, выглядит, мягко говоря, сомнительным. Никого из этого списка исключать нельзя.
- Очень хочется верить, что ты неправ, - помедлив, отозвался Меркулов.
- Мне тоже, - кивнул Турецкий. - Но стоит хоть на секунду представить, что прав… Знаешь, как лингвисты определяют мат?
- Ненормативная лексика.
- У Даля по-другому: слова и фразы, выражающие особое состояние души. Вот иногда и хочется выразить это особое состояние. Как, например, сейчас.
- Но ты все-таки воздержись, - посоветовал Меркулов. - Как-никак, а разговариваешь с начальством.
Турецкий помедлил с ответом:
- Нет, Костя. Извини, но ты мне не начальство. И генеральный прокурор не начальство тебе. И даже сам Президент. Иначе мы работали бы в солидных фирмах и ездили бы на "мерседесах". Но мы здесь, потому что пытаемся сохранить достоинство России. Она станет великой страной, в которой будет править закон, и только закон. Я в это верю. И ты в это веришь. Для этого мы и работаем. Извини за высокопарность, но мы должны отдавать себе отчет, что к чему, если хотим делать общее дело.
- Спасибо, Саша, - серьезно ответил Меркулов. - Я не ждал, что такие слова будут тобой произнесены, но рад их услышать. Скажу тебе больше. В силу своей должности я могу влиять на принятие и других решений - политических. И уверяю тебя: я не упущу такой возможности, когда она мне представится. А теперь давай вернемся к делу профессора Осмоловского.
Рассуждения Турецкого и Меркулова полностью совпадали. Даже если в истории с убийством профессора Осмоловского и его лаборантки были замешаны высшие государственные чиновники, сам механизм преступления исключал их непосредственное участие. Слишком мало времени было у тех, кому было поручено убийство опасной свидетельницы. Ничтожно мало. Следовательно, информация о местонахождении лаборантки поступила к организаторам убийства или к его непосредственным исполнителям, скорее всего, из службы "02". А еще точнее - от одного из операторов.
- Эту версию и нужно разработать в первую очередь, - заключил Меркулов. - Пока ты в институте Осмоловского вникал в фундаментальную науку, в операторской "02" работал Косенков - под видом стажера. И кое-что раскопал. Наводящее на серьезные размышления.
- Что именно? - спросил Турецкий.
- Он сам тебе доложит. Косенков и Яковлев включены в твою бригаду. Так что вызывай их к себе - и начинайте работать.
- Так уж прямо и вызывай! - усмехнулся Турецкий. - Пройдусь до Петровки, ноги не отвалятся. Заодно хоть с ребятами пообщаюсь, сто лет их не видел!
- Как знаешь, - согласился Меркулов. - Действуй!
Из своего кабинета Турецкий созвонился со следователем Мосгорпрокуратуры Аркадием Косенковым и попросил его приехать к начальнику второго отдела МУРа подполковнику Яковлеву, а сам пешком отправился на Петровку.
Начальник МУРа генерал Федоров, к которому Турецкий зашел первым делом, встретил его дружелюбно-насмешливым возгласом:
- А, корреспондент! Привет-привет! Как жизнь молодая?
- Я вас умоляю! - взмолился Турецкий. - Забудем про корреспондента, а? Так ведь и приклеится прозвище, не отстанет!
- Ладно, не буду, - смилостивился Федоров. - Значит, все возвращается на круги своя? Рад, что вы с Меркуловым вернулись. Искренне рад. Хоть он и успел уже забрать у меня Яковлева. В твою, как я понял, бригаду. Ты по делу ко мне?
- Нет. По делу я к Яковлеву. А к вам заглянул просто засвидетельствовать свое почтение.
- Засвидетельствовал? - спросил Федоров.
- Засвидетельствовал.
- Тогда - всего! Извини - дела…
В кабинете начальника второго отдела МУРа перед письменным столом Яковлева сидела роскошно одетая дама средних лет и курила длинную черную сигарету. Сам Яковлев, склонившись над столом, усердно что-то писал. Вся его плотная, с широкими плечами фигура была напряжена, словно бы он не ручкой водил по бумаге, а выполнял какую-то нелегкую физическую работу.
- Женщина пишет, мужчина курит - "контора". Женщина курит, мужчина пишет - допрос, - констатировал Турецкий, останавливаясь на пороге. - Похоже, я помешал?
- Заходи, - кивнул Яковлев. - Мы уже заканчиваем.
Он дал женщине подписать протокол допроса, отметил пропуск и выпроводил ее из кабинета.
- Чертова писанина! - пожаловался он, пожимая Турецкому руку. - Когда же у нас будет, как в Америке? Сидит стенографист - тюк-тюк, и все готово!
- Будет, - успокоил его Турецкий. - Когда обгоним Америку по производству мяса и молока на душу населения.
- Утешил! - усмехнулся Яковлев. - Ну, разузнал что-нибудь в институте Осмоловского?
Турецкий не успел ответить. В дверь постучали, всунулся Косенков:
- Можно?
- Вот что значит хорошее воспитание! Входи, - пригласил Яковлев. - Располагайся.
Следователь Аркадий Косенков был похож на кого угодно, но только не на работника прокуратуры. Маленький, круглолицый, при всех своих двадцати пяти - двадцати шести годах тянущий уже килограммов на восемьдесят. В рыжеватых его волосах по бокам намечались залысины. И двигался он как-то замедленно, будто бы сонно. Но голос звучал бодро:
- Я не опоздал? Час пик, в транспорте - битком народу.
- В самый раз успел, - успокоил его Яковлев. - Александр Борисович только собрался рассказать о своих изысканиях. Давай, Саша, мы все - внимание.
Когда Турецкий закончил свой рассказ, Яковлев, подумав, кивнул:
- Немало. Почему вы с Меркуловым уверены, что убийц лаборантки предупредил именно оператор службы "02"? Им мог стукнуть и кто-нибудь другой.
- Мог, - согласился Турецкий. - Но эта версия выглядит наиболее вероятной. Проверим. Нет - будем искать дальше.
- Давай, Аркадий, твоя очередь, - предложил Яковлев.
Рассказ Косенкова оказался дельным. Он выяснил, что в тот день, когда были убиты профессор Осмоловский и его лаборантка, в смене службы "02" работало девять девушек и молодых женщин и трое мужчин. Женщин Аркадий сразу исключил из сферы внимания. Такие дела - не для женщин. Или это должна быть такая Мата Хари, что это не могло бы не почувствоваться хотя бы по силе характера, которую никаким простодушием не скроешь. А женщины и девушки в операторской были самые обычные, обремененные детьми, семейными и личными неурядицами и добыванием хлеба насущного. Двое из мужчин тоже не вызвали подозрений: люди проверенные, работавшие в УВД по двадцать с лишним лет и дотягивающие до пенсии. А вот третий выглядел явно белой вороной. Валентин Голышев. Двадцать восемь лет. После Бауманского два года учился в русско-американском колледже со специализацией по компьютерам. Обучение там платное. Платил за него Мост-банк. Потом от его услуг отказались, штаты банка были уже заполнены. И он пошел оператором в "02". Взяли охотно, потому что квалификация очень высокая, а ставки там - ну, сами знаете.
- И все-таки пошел? - спросил Яковлев.
- Пошел, - подтвердил Косенков. - Работает там уже три года. Замечаний по работе нет. Холост. Живет в однокомнатной квартире на Ленинградском проспекте. Квартиру купил около года назад. Уже по новым бешеным ценам. Я бы назвал их крокодильскими.
- Вот как? - оживился Турецкий. - Откуда ты это знаешь?
- Заехал в РЭУ, спросил.
- Но, может, родители ему помогли? - предположил Яковлев.
- Отец у него инженер, мать бухгалтер.
- Это становится интересным, - отметил Яковлев.
- И весьма, - кивнул Турецкий. - Что еще?
- Ездит на белой "пятерке". Правда, не новой.
- Так у него и тачка есть?
- Говорит, досталась по наследству. У него действительно отец с полгода назад умер. Но… - Косенков задумался, словно бы задремал.
- Но? - поторопил Турецкий.
- Машины-то у его отца никогда не было. И у матери тоже.
- Точно? - спросил Яковлев.
- Точно. Проверил в ГАИ.
- Дальше?
- Курит "Мальборо".
- Пол-Москвы курит "Мальборо", - проговорил Турецкий.
- А вы, между прочим, "Космос", - отозвался Косенков. - "Мальборо" стоит тысяч пять, а зарплата у оператора - тысяч семьсот - восемьсот. Да и то - с выслугой.
- Нелишнее наблюдение, - согласился Турецкий. - Слушай, Аркадий, ты только, если можно, чуть поживее, а то мы здесь до утра просидим.
- А мы разве куда-нибудь спешим? - удивился Косенков. - Так вот, в тот день Голышев в двух случаях вел себя не совсем обычно. Это мне девушки рассказали, его соседки, - у них компьютеры рядом стоят. Примерно в половине седьмого в кармане у него пискнул пейджер…
- Так у него и пейджер есть, скажите пожалуйста! - прокомментировал Турецкий.
- Простенький, цифровой, из самых дешевых. Говорит, фирма подарила в рекламных целях. Проверить это мне не удалось. Так вот, он посмотрел на дисплей, там был только номер, и сказал, что ему нужно срочно позвонить по личному делу. Но дежурным телефоном не воспользовался: вышел на улицу, позвонил, вероятно, из автомата. А когда вернулся, угостил соседок пиццей - заодно, говорит, купил. После этого, особенно к концу смены, после 21, он стал чаще вставать из-за своего компьютера и прохаживаться по операторской, будто разминаясь. А сам, как я полагаю, смотрел на экраны других операторов. Информация от лаборантки Осмоловского поступила на компьютер его соседки слева. Она еще сказала: "Господи, какой ужас!" Минуты через две он вдруг вспомнил, что забыл запереть машину, попросил девушек приглядеть за его экраном и быстро вышел. Вернулся минут через десять. На вопрос, не украли ли чего, отмахнулся: все в порядке, запер, просто показалось, что оставил открытой. В 24 смена кончилась, и все разъехались по домам. Вот и все, - заключил Косенков и вновь словно бы впал в дремоту.
- Когда расспрашивал, сам-то подозрений не вызвал? - спросил Яковлев.
- Но я же не у него спрашивал. В основном у девушек этих: как у вас тут да что, а если мне надо выйти, а если позвонить и все такое. А с самим Голышевым я почти и не разговаривал. Попросил разрешения посидеть рядом с ним, посмотреть, как он работает, - и только. Классно работает, ничего не скажу. Даже на мой комплимент не отреагировал. Вообще весь день он был как бы не в себе - это девушки отметили. Отшутился: вчера с друзьями слегка перебрал. А это было как раз на другой день после убийства профессора и лаборантки.