7
Процедура отбора закончилась в восьмом часу.
- Ровно в десять, леди и джентльмены, - объявил Моффет, отпуская двенадцать избранных и двоих запасных присяжных.
- Теперь насчет мальчика, - обратился он ко мне и Робелону, когда все покинули зал. - Я распоряжусь, чтобы завтра после школы мисс Таггарт привезла сюда Даллеса. С ним могут побеседовать мисс Купер и другой адвокат… как его зовут?
- Хойт. Грэм Хойт.
- Вот именно. Так вот, пусть он тоже этим занимается и защищает интересы мальчика. Я буду рядом и постараюсь решить все проблемы, если они возникнут. Ну как, вам это подходит?
Я не могла сосредоточиться на разговоре. В голове царил хаос. Я думала, насколько реальна угрожавшая мальчику опасность, куда могла увезти его приемная мать, что сделает Нэнси Таггарт, если я скажу ей про звонок из школы, и почему у всех участников этого дела - не считая самой жертвы - возникает так много сложностей.
Робелон тем временем вился ужом и пытался за отсутствием прецедентов укрепить свою позицию с помощью чистейшей риторики.
- Александра, - обратился ко мне Моффет. - Завтра к пяти часам мы закончим опрос свидетелей, и у вас будет возможность выяснить, насколько паренек готов к сотрудничеству.
- Прекрасно, Ваша Честь.
У меня было больше шансов выиграть в лотерею, чем оказаться завтра в одной комнате с Даллесом Триппингом.
- Есть еще вопросы? - Моффет снял мантию и передал секретарю, чтобы тот убрал ее в гардероб до следующего утра.
- Судья, я прошу напомнить обвиняемому, что теперь, когда начался процесс, он должен с особой строгостью соблюдать охранный ордер. Ему не следует встречаться - или пытаться встретиться - с сыном ни в суде, ни в школе, ни…
- Это лишнее, Алекс, - запротестовал Робелон. - Мы не знаем даже, в какой школе он учится и где живет.
- Я понятия не имею, что известно вам или вашему клиенту. Честно говоря, я не привыкла к тому, чтобы меня не пускали к собственному свидетелю. Ясно, что Суд но семейным делам, допустивший разговоры по телефону и свидания мистера Триппинга с сыном, откровенно нарушил предписания уголовного суда…
Я знала, как задеть Моффета за живое.
- Хотя это и не входило в его компетенцию! Да, тут Алекс совершенно права. Ведите себя пристойно, мистер Триппинг, слышите?
- Да, сэр.
Мне показалось, что ответчик посмотрел на меня с ухмылкой.
Лифт остановился на седьмом этаже; я просканировала пропуск, прошла по тихому коридору и поднялась к себе на восьмой этаж.
В моем кабинете вместе с Мерсером сидел Райан Блэкмер, подающий надежды молодой юрист.
- Чем обязана? - поинтересовалась я.
- Хотел спросить на всякий случай. Ты не против, если я поработаю над делом в Бэйвью?
Это единственная женская тюрьма округа, расположенная в манхэттенском Вест-Сайде.
- Конечно, нет. А что случилось?
- Заключенная утверждает, что один из охранников - кстати, в звании капитана - занимался с ней сексом.
- И не один раз. Но это чертовски трудно доказать.
- Она мотает семилетний срок за ограбление со взломом. Адвокат утверждает, что у нее не было посетителей с самого Рождества, с тех пор, как муж ушел к ее младшей сестре. Теперь она на четвертом месяце беременности. Остается сделать тест ДНК эмбриона, и…
- Хорошо, займись этим, - согласилась я, и тут зазвонил телефон.
Мерсер ответил первым.
- Боюсь, сейчас она не в настроении, - сказал он и протянул мне трубку.
- Алло, Чэпмен?
- Слушай, Куп, я просто с ног валюсь. За всю ночь глаз не сомкнул. Жутко хочется спать.
- Я бы укрыла тебя одеялом, но сейчас мне некогда.
- Окажи мне одну услугу.
Майку трудно отказать. Он спасал меня столько раз, что и не упомнить.
- Ладно, выкладывай.
Он рассмеялся.
- Хорошо, но сначала скажи, что ты думаешь насчет "Знаменитых похорон"?
Я взглянула на часы. Это был вопрос из "Последнего раунда".
- Ничего. Только то, что настроение у меня как раз по теме.
- После погребения на лондонском Хайгейте один из ораторов назвал его "самым ненавистным и самым оклеветанным человеком своего времени".
Я со школьных лет увлеклась английской литературой и знала только одного писателя, похороненного в этом месте.
- В Хайгейте похоронена Джордж Элиот. Но она не подходит. Там же закопали мисс Люси, вампиршу из романа Брэма Стокера. Других идей нет. Так что давай покончим с играми и сразу перейдем к услуге.
- Именно так Энгельс отозвался о своем друге Карле Марксе в присутствии восьми человек, собравшихся на его похороны. Всего восьми. Как тебе это нравится? Кстати, ты можешь по пути домой заглянуть в морг?
- Конечно, могу. Ведь мне не надо ни есть, ни править вступительную речь.
- Брось, я знаю, как ты работаешь. Ты настрочила весь текст еще в прошлом месяце, верно? У тебя и заключение написано.
Майк прав. Я научилась этому у юристов старой школы, оттачивавших свое мастерство во времена великих прокуроров. Начинай готовиться с конца. Так ты сможешь правильно выстроить обвинение, составить ясную и логичную структуру, а потом легко дополнить все любой новой информацией, которая появится при допросе свидетелей. Свою линию нападения я разработала еще несколько недель назад.
- Так в чем проблема?
- Ты говорила, что бросишь на вчерашнее убийство кого-нибудь из своих людей.
- О господи, я совсем забыла.
Я действительно пообещала Майку поговорить с моей заместительницей Сарой Бреннер и выделить одного из работников отдела для расследования убийства старой женщины.
- Понятно. Я решил сам связаться с Сарой, чтобы тебя не беспокоить. Но она заявила, что понятия не имеет, о чем я говорю. В телефоне было слышно, как бузят ее детишки…
- В это время дня она по уши в домашних делах.
- Ну вот, я и подумал, что можно поступить проще. Надо только заехать в морг. Доктор Киршнер считает, что на самом деле изнасилования не было. Вскрытие не выявило следов полового акта.
- Никаких? - переспросила я.
- Так он сказал. Ни семени, ни чужих лобковых волос…
- А синяки?
Свод влагалища мог разорваться и распухнуть из-за атрофии, вызванной отсутствием половой активности.
- Внутри нет. И на бедрах тоже.
- Хорошо, если ей удалось избежать хотя бы этого унижения.
- Киршнер думает, что изнасилование инсценировали. Он только что закончил анализы и, если ты подъедешь в течение часа, обсудит с тобой результаты и покажет снимки с места преступления. Пораскиньте мозгами и решите, что к чему. А завтра с утра я начну копать в новом направлении.
- Ладно.
- Значит, договорились? Пожелаешь спокойной ночи моей Куини?
- Это ее имя?
- Маккуин Рэнсом. Соседи звали ее Куини. Последние полвека она прожила в своей маленькой квартирке. И мухи не обидела.
- Родные, близкие?
- Ни души. Сын умер еще ребенком. Замужем она, похоже, не была, хотя в гостиной на стене висит портрет какого-то парня.
- В отношении восьмидесятилетней старушки вопрос довольно глупый, но все-таки. У нее были враги?
- Нет, насколько мне известно. Дети ее любили. Вечно крутились рядом с ее квартирой. Помогали ей по дому в обмен на конфеты и кое-какие развлечения.
- Ты о чем?
- Вроде бы она пела и танцевала для малышни. Ставила старые виниловые пластинки и пускалась в пляс. У меня тут целый крестовый поход детей, между прочим. Я пообещал, если они помогут мне поймать убийцу, сделать их всех своими заместителями. Короче, оставь мне сообщение на сотовом, а завтра вечером поговорим.
- Еще вопрос, Майк. Есть что-нибудь новое насчет Тиффани Гаттс?
- Ей предъявят обвинение не раньше завтрашнего утра. В швейном квартале началась забастовка, а на улицах нахватали слишком много проституток, так что система судопроизводства перегружена. И пусть Мерсер проводит тебя до машины. Мамаша Гаттс жаждет крови.
- Спасибо, что напомнил.
- Насчет шубы есть одна зацепка. Полгода назад в полицейский участок 17-го округа поступило заявление о краже. Обратился сотрудник ООН из Франции, по фамилии дю Розье. Они с женой считают, что ограбил кто-то из своих. Их шофер имел доступ к квартире, когда супруги возвращались в Европу. Украли кучу драгоценностей, две шубы и старинный серебряный сервиз.
- Есть описание?
- Чета дю Розье сейчас путешествует. Завтра я попытаюсь выяснить что-нибудь в их страховой компании. Как узнаю, позвоню.
Мерсер подождал, пока я закрою дверь, и мы вместе вышли на улицу. Моя машина была припаркована возле здания суда на перекрестке Центр-стрит и Хоган-плейс. Ламинированный логотип Нью-Йоркской полиции на ветровом стекле - одна из привилегий, которые дает мне профессия, и я в очередной раз порадовалась, что никто не зажал мою машину при двойной парковке, как часто случалось с копами, привозившими заключенных в суд.
Мой бледно-зеленый джип легко опознать. По двум наклейкам на заднем стекле - одной с правом отгрузки мусорных отходов в городке Чилмарк на Мартас-Виньярд, где находится мой домик, и второй с пропуском на пляж в Сквибнокет. Я обрадовалась еще больше, увидев, что наклейки Виньярда не привлекли внимания разгневанной Этты Гаттс, которая могла заметить виньярдские постеры у меня в кабинете. Окна были целы.
Я сошла с тротуара к джипу и достала ключи. Мерсер первым оказался у машины, чтобы открыть мне дверцу.
- Похоже, я сегодня за рулем. - Он огляделся и забрал у меня ключи. - На этой тачке ты далеко не уедешь. Кто-то проколол тебе передние шины.
8
За насильственной смертью всегда следует грубое вторжение в личную жизнь.
Мы с Мерсером сидели в маленькой комнатке по соседству с прозекторской главного судебно-медицинского эксперта и блестящего патологоанатома Чета Киршнера. Он уже закончил работу и знакомил нас с результатами вскрытия Куини Рэнсом.
В тесном помещении запах формалина казался особенно сильным. Я прочистила горло и продолжила слушать Киршнера, который как нельзя лучше чувствовал себя в этой чисто больничной обстановке.
Я изучала фотографии обнаженного трупа, сделанные крупным планом на месте преступления, и раскладывала их на столе.
- Есть два варианта развития событий, - заметил Киршнер, рассказав нам обо всем, что открыло ему тело Маккуин Рэнсом. - Помните старые дела в "Парк-Плаза"?
Мы с Мерсером хорошо знали это место. Речь шла о вестсайдской ночлежке, обветшалой гостинице с однокомнатными номерами, где жили на пособие дюжина старушек. В течение двух лет несколько престарелых женщин скончались без видимых признаков насилия.
- У первых пяти жертв не было родственников в городе, никто о них не заботился, они не владели никакой собственностью, и ни у одной не нашлось истории болезни, на основании которой врачи могли бы засвидетельствовать естественную смерть.
- Их даже не вскрывали? - спросила я.
Киршнер покачал головой.
- Шестой случай несколько иной. Милдред Варгас. У нее был телевизор, который пропал из комнаты, когда нашли ее тело. Никаких следов борьбы не было, но мы все-таки провели вскрытие и обнаружили, что ее изнасиловали.
- От чего она умерла? - поинтересовался Мерсер.
- Ее задушили. Зажали рот подушкой.
По словам Майка, то же самое было с Куини.
- После этого я получил ордер на эксгумацию и вскрытие остальных тел, - сказал Киршнер.
Мерсер вспомнил, чем кончилось расследование.
- Все пятеро были изнасилованы.
- И задушены. Без внешних признаков насилия. Не считая внутренних кровоподтеков и небольшого петехиального кровоизлияния в глазных яблоках, которое прозевали врачи.
При недостатке кислорода кровеносные сосуды глаз разрываются и образуют маленькие красные пятнышки размером с булавочную головку - своего рода индикаторы, указывающие на смерть от удушения.
Киршнер выпрямил худую спину и оперся локтем на картотечный шкаф.
- Убийца ловко проникал в номера и выходил, не оставляя никаких следов. В трех случаях он даже успел одеть своих жертв, так что никому не пришла в голову мысль об изнасиловании. Чэпмен ищет связь между этими преступлениями и убийством Маккуин Рэнсом.
- Вы брали образцы ДНК?
- По каждому делу. После эксгумации и проведения анализов сведения поместили в нашу базу данных.
- Их загрузили в Олбани и ОСД?
Информация из судебно-медицинского банка данных помогает связать нераскрытые дела на основании улик, найденных на теле жертв или обнаруженных на месте преступления. Для этого сведения отправляют в Олбани, где компьютер сравнивает полученные результаты с анализами ДНК крови или слюны осужденных - в зависимости от вида преступления. Эти анализы проводят специально для информационной системы штата Нью-Йорк. ОСД, Объединенная система данных ДНК, связывает воедино нераскрытые преступления по всей стране, будь то ограбление, изнасилование или убийство.
- Четыре месяца назад. Мы все еще ждем совпадения данных.
- Но ведь в этом деле не было ДНК преступника?
- На теле ничего не обнаружили. Но я попросил Чэпмена вернуться на место преступления и проверить дверные ручки и другие предметы, до которых мог дотронуться убийца.
Технология криминалистики стала настолько изощренной, что серолог может идентифицировать человека по одной клетке кожи, оставленной преступником практически на любой поверхности: это называется "контактными уликами".
- Но вы не думаете, что это ваш серийный душитель?
- Есть много отличий, Алекс. Правда, во всех случаях использовали подушку. Это явное сходство. Мы проведем тесты на амилазу, - добавил Киршнер, имея в виду фермент слюны, по которому можно определить, соприкасалась ли подушка со ртом Рэнсом.
- Наверно, вас смущает, что не было сексуального насилия, - заметил Мерсер. - А если ему помешали? Или он хотел это сделать, но передумал, потому что в доме оказалось много вещей - не так, как раньше, - и начал все переворачивать вверх дном? Или преступник испугался, что кто-нибудь услышал шум и придет проведать Куини.
Киршнер достал из заднего кармана брюк трубку и поднес ко рту.
Набив ее табаком, он чиркнул спичкой, и комнату заполнил мягкий и приятный аромат, заглушивший на время запах смерти.
- Все возможно, - проговорил он. - Но в других случаях на месте преступления был полный порядок. Чэпмен оставил вам эти снимки. Вот, взгляните. Рассмотрите хорошенько.
Он выложил на стол большие цветные фотографии, сделанные на месте преступления в доме Рэнсом. Мы внимательно их изучили и вернули Киршнеру.
- Потрясающе, - сказала я. - Буду рада, если одолжите мне несколько штук.
- Подождите мне завидовать. Это еще не все. У меня есть несколько снимков тела, они тоже очень интересны.
На фотографиях Маккуин Рэнсом навзничь лежала на кровати. Распахнутый халат обнажал гениталии, возле тела валялись трусики и что-то вроде свернутых в комок плотных резиновых чулок. Голова женщины была повернута набок, застывшие карие глаза смотрели куда-то в сторону.
- Кто-то явно хотел подчеркнуть сексуальный характер преступления, - заметил Мерсер. - Это похоже на "Парк-Плаза"?
Киршнер покачал головой.
- Нет. Если только убийца не узнал об эксгумации из бульварной прессы и не решил изменить почерк.
Ноги Куини были раздвинуты и слегка согнуты в коленях, что придавало позе почти непристойный вид.
Рядом с кроватью стоял металлический ходунок, и я вспомнила слова Майка о том, что несколько лет назад у нее случился инсульт.
Я тщательно рассмотрела голову и руки.
- Кажется, у нее на лице царапины?
- Да, Алекс. Она сама себя расцарапала. Это типично для асфиксии. Ей не хватало воздуха, и она пыталась устранить то, что мешало дышать. Какой-то предмет, закрывавший рот. Например, подушку.
- Или убийцу?
- У нее сломано несколько ногтей. Может, нам повезет, и мы найдем в образцах не только ее собственную кровь. Если она активно сопротивлялась, на лице и руках убийцы могли остаться следы.
На шести фотографиях тело Куини запечатлели с разных точек. Я подумала, как унизительна подобная смерть, когда толпа незнакомцев вламывается к тебе в дом, роется в твоих вещах, составляет опись скудных пожиток. Какой-нибудь молодой судмедэксперт, дежуривший в эту смену, его помощник, вооруженные полицейские для охраны помещения, опергруппа с фотографом и дактилоскопистом, несколько детективов в поисках мотивов преступления. И, конечно, сам убийца.
Я подумала о тех, кому в ближайшие месяцы придется увидеть эти фотографии. Мои коллеги будут изучать их для передачи дела в суд, судебные эксперты увеличат снимки в несколько раз, чтобы рассмотреть каждую деталь, психологи станут просиживать над ними ночами, чтобы понять поведение маньяка. А потом, когда Чэпмен и его люди поймают преступника - мне очень хотелось в это верить, - адвокат запросит весь комплект снимков, и даже сам убийца, сидя в тюремной камере, сможет на них взглянуть и освежить в памяти подробности своего жуткого триумфа.
- Тот, кто это сделал, хочет навести тебя на мысль о "садистском сексуальном преступлении", - объяснил мне Киршнер. - Думаю, тебе стоит расширить спектр поисков и рассмотреть другие мотивы.
В нашей с Мерсером практике бывали случаи, когда насилие просто инсценировали. Тогда нам приходилось искать другую, подлинную причину преступления. Сейчас речь шла об одинокой старой женщине, частично парализованной, которая жила в Гарлеме на пособие. Ее смерть не могла иметь отношения ни к служебным интригам, ни к профессиональной конкуренции, ни к семейной ссоре, ни к какой-нибудь эксцентричной краже драгоценностей с неожиданным убийством.
- Хорошо бы взглянуть на снимки комнаты, - сказал Мерсер. - В доме все было перевернуто вверх дном.
Сбоку от кровати стояла ночная тумбочка. На ней лежал перевернутый стакан, в котором жертва хранила вставную челюсть. Вещи на обеих полках были опрокинуты и сброшены на пол. На одном из снимков виднелся комод с тремя ящиками, каждый из которых вытряхнули, а содержимое разбросали по комнате.
- Она носила кольца или браслеты?
Я взяла новое фото и посмотрела на сморщенные руки Маккуин Рэнсом.
- На теле ничего не нашли, - ответил Киршнер.
Мерсер проверил другие фотографии и подтвердил, что нет даже обручального кольца.
- Я попрошу Майка узнать, были ли у нее какие-нибудь ценные вещи, хотя, судя по этим снимкам, вряд ли, - сказала я.
- Доктор Киршнер, у вас найдется увеличительное стекло? - спросил Мерсер.
Киршнер вышел из комнаты и вернулся с лупой.
- Кажется, у нас есть над чем поработать, - заметил Мерсер. - В доме не нашли ничего, кроме старой рухляди, но мне сдается, если как следует покопаться в ее прошлом, мы сможем узнать что-нибудь полезное.
- Что ты там углядел? - поинтересовалась я.
- Приходилось когда-нибудь слышать о Джеймсе Ван дер Зее?
Мы с Киршнером кивнули.
- Гарлемский ренессанс, - ответил судмедэксперт. - Один из лучших афроамериканских фотографов.
- Взгляни на это. - Мерсер передал мне увеличительное стекло. - Прочитай надпись внизу фотографии, которая висит над изголовьем.