Роджер отложил газету, когда дверь отворилась и вошел Кеннеди, а с ним человечек, похожий на воробья, - с носиком-клювиком, глазами-бусинками, румяным личиком и тонкими, бескровными губками. Ростом он едва доходил Кеннеди до плеча. Одет был довольно пестро: черный пиджак, серые брюки в полоску, бледно-серые гетры, а на серебристо-сером галстуке сверкала булавка с бриллиантом. У него оказался высокий, почти визгливый голос.
- Доброе утро, доброе утро! А вот и мой пациент,
- С какой это стати? - удивился Роджер.
- Ну, мы там посмотрим, - заметил Кеннеди.
- Да-да, - поддакнул человечек, - да-да, я посмотрю. Мистер… э-э-э… Кинг, подойдите, пожалуйста, к окну, сядьте к нему боком. Глядите на стену. Прошу вас.
Роджер повиновался.
Человечек подошел вплотную. Он внимательно осматривал лицо Роджера, дышал на него, постоянно кивал. Потом стал ощупывать его щеки, лоб, кожу на подбородке. Роджер чувствовал себя подопытной морской свинкой.
- Так-так, достаточно.
- Хороший экземпляр? - осведомился Кеннеди.
- Вполне удовлетворительный.
- Слушайте, вы! Выбирайте слова, черт побери!
- Не стоит ругаться, - задиристо прочирикал "воробышек". - Так когда же?
- Сегодня днем.
- Прекрасно, я буду готов. - И "воробышек" с достоинством удалился.
Роджер ощутил на себе взгляд блестящих глаз, и его бросило в жар. Он был откровенно напуган, но взял себя в руки и спросил довольно спокойно:
- Объясните, что все это значит?
- Вторая стадия превращения Роджера Уэста. Не стоит волноваться, вы даже ничего не почувствуете. - Кеннеди рассмеялся, но тут вошла Марион с подносом, на котором стояли две чашечки с кофе. Это было явным отступлением от прежних правил и потому вызывало подозрение. Марион заговорила первой, словно хотела развеять подозрительность Роджера.
- Раз вы здесь, мистер Кеннеди, я решила и для вас привести кофе.
Ему подсыпали наркотик. Роджер понял это по ухмылке, промелькнувшей на лице Кеннеди, и еще по тому, что минут через десять после того, как он выпил кофе, его вдруг потянуло в сон. Кеннеди удалился, а вместо него появился санитар и, сказав: "Следуйте за мной", вышел, рассчитывая на беспрекословное подчинение. Роджер последовал за ним по узкому коридору с гладкими стенами. Санитар открыл какую-то дверь, в нос ударил резкий запах антисептиков, и взору Роджера открылась сияющая белизной операционная. Его охватила паника, он встал как вкопанный, ухватившись за косяк двери.
В затуманенное наркотиком сознание ворвалась мысль: бежать, с боем вырваться на свободу.
Под зажженной яркой лампой стояло кресло. Санитар подтолкнул к нему Роджера и скомандовал: "Снимите пиджак!" Роджер повиновался и сел. И тут же прискакал "воробышек". Ни на кого не глядя, он подошел к стерилизатору, в котором кипятились сверкающие хромом хирургические инструменты. Роджер зажмурил глаза и в изнеможении откинулся на спинку кресла. Его шея коснулась удобного, мягкого резинового валика. Пар, вытекавший из-под крышки стерилизатора, уплотнялся, становился облаком, которое заслоняло собой окно, превращая яркий свет в расплывчатое светлое пятно. "Воробышек" то выныривал из облака пара, то исчезал в нем. Он все время прищелкивал языком, а может быть, это лязгали его вставные челюсти? Он натянул на себя длинный белый халат. Облако пара со стороны походило на адский дым, а "воробышек" - на колдуна. В голове Роджера словно стрекотал кинопроектор, скорость стрекотания с каждой секундой возрастала, превращаясь в сплошной гул. Люди уже двигались, как в густом тумане. Инструменты на подносе блестели, и их сверкание напоминало Роджеру серебристые глаза Кеннеди.
Он потерял сознание.
Роджер застонал. В ответ кто-то заговорил мягко, монотонно. Он снова издал стон, но не от боли. Боли не было, только страх чего-то, но чего - он понять не мог. На плечо легла рука, и снова послышался голос. Роджер попытался открыть глаза, но у него не получилось.
Паника, только гораздо сильнее, чем тогда, в кресле, охватила его. Что-то давило на руки и на глаза. Вот почему он не смог их открыть. Но это было еще не все: давило на щеки, подбородок, губы, шею, давило и стягивало, будто лицо заключили в специальную смирительную рубашку.
- Мистер Уэст!
Он узнал голос.
- Пожалуйста, не шевелитесь, прошу вас.
А разве он шевелится? Ему казалось, что все его тело билось в конвульсиях, которые он бессилен был укротить. Но от прикосновения нежных рук Марион ему стало легче.
- Все будет хорошо, - успокаивала она, - все образуется.
Роджер затих, но ощущал жар. Все тело горело, и ему казалось, что лицо чем-то подогревают. Он не смог даже пошевелить губами.
- Не пытайтесь говорить, пока еще рано. Потом все будет хорошо. Вам сделали пластическую операцию.
Только теперь Роджер понял, что произошло. "Воробышек" был хирургом-косметологом, Кеннеди, упоминал как-то в разговоре о "второй стадии превращения Роджера Уэста". Значит, он имел в виду пластическую операцию.
Он пошевелил правой рукой, и кончики пальцев ощутили уже знакомый ему жар и скованность. Очевидно, с них срезали кожу и приживили новую, чтобы изменить рисунок папиллярных узоров. Но ведь кожа может отрасти, и рисунок восстановится, неужели они этого не знают?
- Я хочу помочь вам сесть, - раздался голос Марион, - а потом покормлю вас.
Руки, молодые и сильные, приподняли Роджера, и он удобно сел, облокотившись на подушку. Она поднесла что-то к его губам, показавшееся ему жестким, холодным и круглым, как сигарета. Но это была не сигарета, а резиновая трубка. Теплая сладкая жидкость - наполнила рот, и он громко глотнул, когда она проходила через горло.
- Вам удобно? Кивните, если да. Он кивнул.
- Может быть, вам что-нибудь нужно?
Ему была нужна свобода. Джанет, его мальчики, все то, чего у него отняли. Он отрицательно покачал головой.
- Я скоро вернусь.
Ему хотелось спросить, сколько еще его здесь продержат, но он по-прежнему не мог шевельнуть губами, и Марион ушла.
Прежде чем она вернулась, прошел час, а может быть, и целая вечность.
- Мистер Уэст, я хочу, чтобы вы выслушали внимательно все, что я вам сейчас скажу.
Роджер кивнул в знак согласия.
- Вы можете говорить, может быть, у вас и получится. Губы ваши свободны, но подбородок и нос пока под бинтами. Если вы умеете говорить, не шевеля губами, у вас должно выйти.
Опытные уголовники знают этот фокус, и Роджер нередко показывал его, чтобы страшно рассмешить своих сыновей. Теперь ему пришлось повторить его.
- О'кэй, я слышу. - Голос Роджера звучал, словно чужой. Неужели они и его изменили?
- В таком положении вы пробудете еще день или два, а потом большую часть бинтов с вас снимут, и вы почувствуете облегчение.
- О'кэй.
- Возле вашей головы - шнур. Потяните за него, если вам что-нибудь понадобится. - Спасибо. - Может быть, принести радиоприемник?
- Нет, не надо.
- Если все же надумаете, воспользуйтесь шнуром. Запомните главное: я сделаю все, чтобы помочь вам. Теперь мне известно, кто вы, я видела газеты и…
Ее прерывистый голос осекся, и она быстро вышла из комнаты.
Теперь все дни были похожи один на другой. Питание - только жидкое, раз в день - визит "воробышка". Музыкальные программы по радио получасовыми дозами.
Разговорная практика, гимнастика для пальцев, музыка по радио, скучные радиокомедии, веселые радиокомедии. Но никаких новостей. Никогда и никаких новостей по радио.
Ему оставалось только ожидать появления Марион, постоянно прислушиваться в надежде различить ее шаги. Как он был разочарован, когда она не приходила, и как радовался, когда она открывала дверь! Во что бы то ни стало отвлечься! Перестать думать о Джанет! Перестать! Остановить бурю, унять волны! Не думать, отвлечься, забыть!
На третий день большая часть бинтов была снята. Жжение прекратилось, но лицо и пальцы продолжали ощущать онемение.
На восьмой день черный мрак отступил - они сняли повязки с лица. Роджер открыл глаза, увидел свет и прямо перед собой улыбающееся лицо "воробышка", разглядывавшего его в упор и, кажется, довольного результатами.
- Еще два-три дня, и все придет в норму. В первое время будете чувствовать некоторую слабость, но она скоро пройдет.
Глава X. НОВЫЙ ЧЕЛОВЕК
Дождь приглушенно стучал в окна, низко над землей стелились тяжелые серые тучи, а сад превратился в хлюпающее месиво. Нарциссы гибли под ударами дождевых струй, прямо на глазах размывалось привычное многоцветье, и все затягивалось зеленым цветом.
Роджер стоял у окна и смотрел в сад.
Дверь открылась. Марион? Его сердце учащенно забилось, в этом доме только ее голос, ее взгляд выражали участливое внимание к нему. Нет, это "воробышек", а вместе с ним - Кеннеди. Кеннеди приветливо кивнул и изобразил на лице улыбку, подчеркнув тем самым свое хорошее настроение.
- С добрым утром! - "Воробышек" радостно потер руки. - Ну как самочувствие, лучше?
- Да.
- Прекрасно, прекрасно. Идите сюда.
Роджер сел в кресло перед зеркалом. Белые бинты еще скрывали часть его лица, но он уже видел и даже стал привыкать к своим "новым" глазам, носу, рту, с которых сняли повязка еще три дня назад. Они резко изменили его внешность.
Кеннеди стоял поодаль, рассматривая в зеркале Роджера.
Возле затылка Роджера щелкнули ножницы, и мягкие пальцы хирурга осторожно, словно кожуру, отделили от лица остатки повязки. Роджер инстинктивно вцепился руками в подлокотники кресла и закрыл глаза. "Воробышек" сказал: "Готово!" Воцарилась тишина, а затем раздался восхищенный голос Кеннеди:
- Великолепно!
- Да, получилось очень удачно. Я знал, что вам понравится. Кеннеди усмехнулся:
- А вам не хочется взглянуть на себя, Уэст?
Роджер стиснул зубы, представив себе радость "воробышка" и злорадное удовлетворение Кеннеди. Очень медленно Роджер приоткрыл глаза. Сначала возникли неясные очертания головы и плеч. Потом туман рассеялся.
Он увидел в зеркале незнакомца.
Лицо потеряло свою привлекательность, но уродливым его тоже нельзя было назвать. Взгляд стал более суровым, нос - шире, особенно в переносице, глаза - уже, Роджер догадался, что из уголков глаз была удалена кожа. Подбородок выглядел менее острым, губы - тоньше и не изгибались книзу. Что же касается лица в целом, то оно вроде бы мало изменилось, но все же стало чужим. Светлые вьющиеся волосы были коротко острижены.
Когда все удалились, вошла Марион. Она застала Роджера у окна. Он смотрел на скрытый за пеленой дождя сад, одинокий, как и его будущее. Марион подошла неслышно и медленно, словно опасаясь того, что ей предстояло увидеть. Он не обернулся. Взглянув на его лицо, она замерла, и крик словно застыл на ее губах.
Роджер проворчал:
- Ну как, вы довольны своей ролью? - Это было жестоко, и он понял, что несправедливо обидел девушку.
- Я же хотела вам помочь…
- Вы оказались превосходной помощницей.
- Если бы вы только позволили мне сообщить о вас.
- Позволил? А разве я запретил вам?
- Да, - ответила она. - Я не сообщила в полицию, думая, что вы скрываетесь от нее. Я бы отдала свою жизнь, чтобы помочь вам. Мне было все равно - мне и сейчас все равно, - убили вы ее или нет.
- Я никого не убивал.
- Тогда почему же вы не позволили?..
- О, забудьте об этом. - Он резко поднялся с кресла. - Все в порядке, Марион. Лучше расскажите, как вы ухаживали за мной после того, как узнали, что я не душевнобольной. Вы же знаете, что ваш драгоценный доктор Риттер и мой дорогой друг мистер Кеннеди - преступники, не так ли?
- Я?.. Да…
- Вы и раньше знали об этом, не так ли?
- Нет, - ответила она глухо. - Когда вас привезли, я и понятия не имела о том, что здесь что-то не так. Только когда меня приставили к вам, доктор Риттер сказал, что вы убили девушку и вашу внешность придется… изменить. Он дал мне возможность помочь вам. Я воспользовалась этим шансом, вернее, должна была, так как боялась, что он узнал обо всем.
- О чем?
- О том, что я полюбила вас, - глухо призналась она.
Неужели Марион лжет?
Или притворяется, чтобы завоевать его доверие? Была ли она орудием в руках Кеннеди или же его жертвой?
Когда Роджер вошел в приемную первого этажа, Кеннеди был уже там. Он отложил в сторону газету и помахал рукой в знак приветствия.
- Хэлло, Уэст! Похоже, вы так же хорошо чувствуете себя, как и выглядите?
- Да, я в полном порядке.
- Вот и прекрасно. После некоторого перерыва вам придется снова привыкать к цивилизации. Я намерен разрешить вам небольшую прогулку в обществе Марион. За вами, конечно, будут наблюдать, и, я полагаю, у вас хватит ума не выкинуть какой- нибудь фокус.
- Я устал от безделья.
- У меня для вас будет много работы, Для начала ознакомьтесь с газетами за последние десять дней. Прочитайте новости, прогуляйтесь с Марион в кино, потанцуйте немного, а потом начинайте жить заново.
С этими словами он вышел из комнаты.
Роджер читал газеты до тех пор, пока не перестал понимать написанное.
Копс-коттедж постепенно исчез со страниц "Дейли край", и его место заняли материалы, связанные с его исчезновением. Пропажа Роджера Уэста занимала газетчиков в течение девяти дней, но официальные власти никак не связывали ее с убийством. Видимо, сообщения контролировал Скотленд-Ярд. Только фотография Джанет бередила душу Роджера. Постепенно им овладело одно желание: дать знать о себе жене. Даже если до нее дойдет лишь намек о том, что он жив, Роджер сможет рассчитывать на ее помощь и сам поможет ей пережить потрясение.
Марион… Можно ли положиться на нее?
Солнце несмело проглянуло сквозь тучи, и сразу же защебетали птицы, воздух посветлел, наполнился густым ароматом. Роджер, одетый в прекрасно сшитый костюм, вместе с Марион стоял возле небольшой машины у парадного подъезда дома. Вдали виднелись деревья, заросли кустарников, поля, пасшийся на траве скот. Но домов не было видно нигде,
- Садитесь, - предложил он. Марион забралась в машину.
На ней был красный пластиковый дождевик поверх голубого платья. Глаза ее сияли, Марион выглядела свежей под стать погоде, страхи ее исчезли, и она была готова действовать. Вместе с ним. Они удобно устроились в машине, и шофер-санитар включил зажигание. Дорога несколько миль вилась между деревьев, а потом вывела на шоссе. Замелькали телеграфные столбы, провода, легковушки, грузовики, почти забытые Роджером. Они миновали деревню, констебля, облокотившегося о велосипед и болтавшего с двумя стариками.
Скоро машина подъехала к городу.
Город был чистым и уютным, все дышало умиротворенностью. Улицы и рыночная площадь были заполнены людьми, машинами, одноэтажными автобусами, между ними оказалось и несколько конных повозок. Санитар направил машину к стоянке неподалеку от огромного здания кинотеатра "Одеон".
- Хотите сразу пойти в кино? - обратился Роджер к Марион.
- Нет, сначала давайте заглянем в "Ройал" попить чаю. Роджер снова находился среди людей, но чувствовал некоторую отчужденность, Здесь было несколько полицейских, но никто из них не проявил к нему ни малейшего интереса. На лицах своих компаньонов он заметил довольное выражение.
Марион крепко стиснула его руку.
За ними, казалось, никто не наблюдал, но Роджер был убежден, что без слежки не обойдется, куда бы он ни направился. Это шестое чувство, выработанное им с годами, еще не умерло в нем. Они подошли к большому отелю, на дверях которого красовалась вывеска: "Чай и танцы. Ежедневно. Вход: 3 шиллинга 6 пенсов".
- Куда мы приехали? - спросил Роджер.
- В Уорчестер.
Уорчестер… Старый городишко, но в нем много новых домов. Они вошли. Обстановка была самая непринужденная, играл неплохой оркестр, правда, танцевали только три пары и еще с полдюжины сидело вдоль стены просторного зала.
Они потанцевали. Марион двигалась легко, словно перышко.
- Если бы так продолжалось вечно, - вздохнула она. Роджер кивнул, но ничего не ответил. Ее присутствие болью отзывалось в нем. Марион своим поведением, своей покорностью очень напоминала ему Джанет. Он танцевал квикстеп с радостью обретенной свободы.
Затем в дверях появилась новая пара. Роджер взглянул на нее и похолодел.
- Не смотрите так, - сказала Марион.
Он отвернулся, но все же успел еще раз скосить глаза в ту сторону. Это не было галлюцинацией. Кровь бросилась ему в лицо, он сбился с ритма.
- Что случилось? - тревожно спросила Марион.
Роджер не ответил и молча повел ее к столику, ощущая тошноту и боль внутри. Мужчина и женщина окинули беглым взглядом зал.
Мужчина и… Джанет.
Мужчина был Марком Лессингом - единственным близким другом Роджера.
- Что случилось? - требовательно спросила Марион. - Прошу вас, скажите мне.
- Ничего особенного.
- Увидели знакомого?
- Да. Прошу вас, ничего не говорите.
Наступило неловкое молчание. Джанет сняла пальто, довольно поношенное, сшитое из черной тюленьей кожи и купленное Роджером несколько лет назад. Марк накинул его на спинку стула. Джанет сидела боком к Роджеру ярдах в пяти от него. Она озиралась по сторонам, и он с горечью отметил выражение усталости в ее серо-зеленых глазах. Джанет постарела, и в ее движениях сквозило безразличие и напряженность. Взгляд ее, минуя всех присутствующих в зале мужчин, остановился на нем. Джанет пришла сюда в надежде встретить его, но надежда ее постепенно угасала. Она снова посмотрела на Роджера, но взгляд ее не задержался даже на короткое мгновение; на Марион Джанет не обратила внимания.
Глаза ее были утомленными, темные блестящие волосы, казалось, утратили свой блеск. Марк Лессинг предложил ей сигарету, и она закурила, затягиваясь нервно и торопливо.
Марк сидел, откинувшись на спинку стула. Он оглядел Роджера не так внимательно, как Джанет, но все же с интересом, изучающе. Это был симпатичный мужчина, в общем даже красивый. Лицо его казалось аскетичным, и те, кто не знал Марка близко, нередко принимали его за сноба. Кожа на лице его имела нездоровый оттенок, темные волосы, несколько длинноватые, лежали крупными волнами.
Джанет и Марк ближе всех знали Роджера.
- Скажите мне, кого вы там увидели? - прошептала Марион.
- Так, одного знакомого.
- О-о, Кеннеди…
- Отправив нас сюда, он устроил мне хорошенькое испытание нервной системы и силы воли. У меня просто нет слов.
- Это ваша жена, я угадала? - спросила Марион безразличным голосом.
- Она… - кивнул Роджер.
- Она очень мила.
- Давайте лучше уйдем отсюда.
- Нельзя! За нами наблюдает Кеннеди. - Марион, видимо, очень боялась Кеннеди.
Роджер грустно улыбнулся.