Как обычно, Том сидел у окна студии и разглядывал крыши домов, расположенных за железнодорожными путями. Сама железная дорога была скрыта высокой стеной. Что-то в голосе Криса Фелтона отвлекло его и от этих мрачных крыш, и от созерцания собственного угрюмого настроения. Он повернулся к нему и автоматически перенес свое раздражение на своего друга. Кристофер был необычно весел. Беззаботный тон, сияющие глаза, раскрасневшееся лицо и неуместное веселье вывело Тома из себя.
- Что с тобой? - сурово спросил он. - Уже наглотался своей дряни?
Выражение лица Фелтона сразу изменилось. Не было особого секрета в том, что он время от времени экспериментировал с разными снадобьями для поддержания духа. Теперь ему постоянно требовалось принимать некоторое количество этой дряни, и он попал в сильную зависимость от лекарств, которыми его снабжал Хью Лэмптон. Но Том был несправедлив к нему и особенно последнее время, с тех пор как познакомился с этой ужасной Паулиной.
- А почему бы мне не быть довольным, ведь убийца Освальда Берка арестован?
В его раздраженном голосе вместе с тем можно было уловить какое-то странное удовлетворение. "Совсем как у меня", - подумал Том.
- Этот парень никогда не мог убить его.
- Почему?
- Обычный работяга? - поспешно, словно в панике, выкрикнул Том. - Коротышка, который Берку до пояса не достанет? Подкрадется сзади и свалит его с одного удара? Где он мог этому научиться? Неужели ты не видел в газетах его фотографии? Я рисовал его и знаю, что это не бывший коммандос, который может свернуть человеку шею, словно утенку.
- Не говори так! - пронзительно закричал Крис. - Меня тошнит от твоих слов! Тошнит!
Том был в ярости. Обстановка стала невыносимой.
- Тогда зачем начинать? Я не имею ни малейшего желания обсуждать это гнилое дело. Зачем дразнить меня, а потом устраивать истерику?
Фелтон уронил лицо в ладони. Он начал плакать, но ему не хотелось, чтобы Том узнал об этом.
- Если это и есть то добро, что делает для тебя твой паршивый Лэмптон, то почему бы тебе не продолжать в том же духе, - не унимался Драммонд. - Он сделал тебя во сто крат хуже, чем ты был раньше.
Крис громко застонал.
- Радоваться тому, что этого бедолагу обвиняют в убийстве, которого он не совершал!
- Ты не знаешь, что он не виновен! Я уверен, это его рук дело! Я уверен в этом!
- Ах нет. Совсем не уверен. Ты просто напуган, что он мог этого не сделать.
Фелтон поднял свое измученное лицо и посмотрел на своего друга.
- А может быть, ты сделал это? - сказал Том. - Или думаешь, что это сделал я? Разве не так? Ты считаешь, что это сделал я?
Он широкими шагами вышел из комнаты и хлопнул за собой дверью. Когда его шаги утихли вдали, Крис Фелтон встал, подошел на цыпочках к двери и открыл ее. В доме не было слышно ни звука. Фелтон снова закрыл дверь, высморкался и направился к телефону.
Хотя Дэвид Уинтринхэм и сделал несколько язвительных замечаний суперинтенданту Митчелу по поводу этого дела, он вынужден был признать, что у него нет правдоподобной теории, которая могла бы повлиять на точку зрения полиции. Он чувствовал, что нелепо подозревать кого-либо из студентов-художников. Нормальные молодые люди, даже если они как Том Драммонд подвержены вспышкам ярости, не убивают из-за критики в их адрес. С другой стороны, были ли они нормальными молодыми людьми? Ему только дважды приходилось встречаться с Томом, а Фелтона видел только издалека и даже не говорил с ним. Джил сообщила ему про свою находку. Этот странный портрет Освальда Берка несомненно был нарисован Драммондом, и это настораживало. Том определенно был легковозбудимым и очень переживал за своего друга, а тут эта странная связь его друга с психиатром. Следующий шаг был очевиден: надо было увидеться с Лэмптоном.
У Дэвида не было проблем с поисками адреса и номера телефона, правда, возникли некоторые трудности с назначением встречи. Похоже, у мистера Лэмптона время было расписано намного вперед, по крайней мере так утверждал женский голос на другом конце провода. В конце концов к немалому удивлению Уинтринхэма встреча была назначена всего через два дня и в удобное для него время.
Дом мистера Лэмптона находился в Кенингстоне неподалеку от Глочестер Роуд. Выбор подобного района консультирующим врачом был делом довольно редким, но как подумал Дэвид, когда оказался в его расположенной на первом этаже приемной, этот человек не обладал достаточной квалификацией и поэтому обосновался поблизости от мест проживания своих клиентов. В большинстве своем это были пожилые, вполне состоятельные горожане, чья жизнь была искалечена войной и социальными потрясениями. Они искали поддержки и утешения, оставаясь один на один со своими переживаниями и личными неурядицами. Соседство с верховным жрецом, щедро проливающим на их души целительный бальзам, обеспечивало постоянный приток клиентов и регулярный доход для мистера Лэмптона.
Эти недостойные мысли скрасили Дэвиду ожидание в приемной. Он сидел один и не смог заметить ни зонтика, ни перчаток, ни других следов присутствия пациента на приеме. Это не обязательно должно было означать, что его не было. Простое предположение.
После двадцатиминутного ожидания к нему вышла пожилая женщина в белом халате, обладательница голоса, который Дэвид уже слышал по телефону. Уинтринхэма провели в небольшую комнату в тыльной стороне здания, и Хью Лэмптон поприветствовал его пожатием руки.
Внешность этого человека точно соответствовала профилю его работы. Он оказался ни молодым, ни слишком старым, не подавлял своей значительностью, но в то же время внушал уважение. На вид он был не глуп, но и не принадлежал к числу интеллектуалов. В художественной галерее ему показалось, что тот был меньше ростом и не внушал особого доверия. Первое из этих впечатлений возникло благодаря тому, что тогда Дэвид видел его издалека и в компании Тома и Фелтона, отличавшихся довольно большим ростом, а последнее могло измениться после встречи в его профессиональной обстановке.
Она была довольно простой. Неизбежная кушетка, письменный стол, кресло, электрический камин, полки с книгами, неброские свежие цветы, мягкий незамысловатый ковер, все было выдержано в неярких, спокойных тонах. Никаких медицинских приборов, больничной эмалированной посуды, сверкающих хромом инструментов и соответственно пугающих белых простыней на кушетке, только обычный стул с высокой спинкой, на котором могла разместиться одежда пациента, а скорее всего, сидя на нем, сам психиатр делал какие-нибудь пометки в блокноте. На стене за стулом висело зеркало в довольно симпатичной рамё.
- Да, но я не пациент. Надеюсь, вам передали.
Небольшая тень промелькнула у него на лице и исчезла.
- Но, как я полагаю, по поводу пациента.
- Нет, даже не это. По крайней мере, о новом пациенте речь не идет.
После непродолжительных препирательств Лэмптон усадил Дэвида в кресло, а сам расположился на столе и стал слушать. В конце концов он ненадолго задумался и медленно произнес:
- Вы хотели бы обсудить со мной один из моих случаев, потому что неофициально участвуете в поисках убийцы и у вас есть смутное предчувствие, что он может оказаться именно этим человеком. По-моему, это любопытная и не слишком этичная просьба?
- Возможно, - ответил Дэвид. - С другой стороны, поскольку я лицо неофициальное, то не представляю опасности для вашего пациента. Как два медицинских работника…
- Я непрофессиональный психиатр, - прервал его Лэмптон, - и не вхожу ни в какие союзы.
Дэвид предпринял еще одну попытку.
- Как я уже сказал вам, Том Драммонд некоторым образом участвует в этом деле как автор рисунков. Он рассказал мне о своем друге, а иначе бы я не подозревал о его существовании. Правда, моя жена говорила, что видела его в Вестминстерской галерее. Так что мне кажется вполне естественным, что когда возник вопрос, насколько на самом деле молодой человек мог ненавидеть Освальда Берка, за ответом нужно обратиться к вам.
- Я понимаю. - Некоторое время Лэмптон рассматривал пресс-папье на своем письменном столе и только затем посмотрел на Дэвида.
- Они оба ненавидят его, - честно ответил он. - Я не собираюсь утверждать, что один из них убил его, но, мне кажется, они могли желать его смерти или даже готовиться выполнить свое намерение.
- Я пытался убедить себя, что ни один нормальный молодой человек не будет серьезно об этом думать.
- Я не могу с этим согласиться. Доведенный до бешенства, даже вполне нормальный юноша способен на это, и такие случаи известны.
- Вы хотели сказать, что во время беседы Освальд Берк любого из них мог своей критикой довести до такого состояния.
- Что-то вроде этого. Боюсь, что психика Фелтона очень неустойчива. Не вдаваясь в подробности, я могу сказать, что он очень легко может потерять голову. Увы, благодаря матери, у него очень гипертрофированное самомнение о своем таланте.
- Вот это ситуация!
- Именно так. В таких случаях никогда нельзя сказать, кто является настоящим пациентом: ребенок или один из родителей, жена или муж. Каждый просит вылечить другого, в то время как оба нуждаются в помощи, - он едва заметно улыбнулся, и у Дэвида сложилось впечатление, что поводом к этому послужили какие-то тайные мысли психиатра, а не его слова.
- Я согласен с вами, но, как мне кажется, мы не будем рассматривать миссис Фелтон как возможную убийцу?
В глазах мистера Лэмптона промелькнула ярость. Он не привык иметь дело с человеком, превосходившим его по интеллекту, и это было причиной раздражения.
- Том Драммонд очень сильный молодой человек, но не способен к самоконтролю, - кисло заметил Лэмптон. - Его дедушка был простым рабочим.
- Каменщиком, - поправил его Дэвид. - Квалифицированным мастером своего дела.
- А его отец своим выдвижением был обязан только самому себе. Крестьянская семья, - настаивал психиатр.
- А почему бы и нет? - заметил Уинтринхэм. - У каждого из нас можно найти что-нибудь подобное, если покопаться поглубже.
- Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Культура, образование, образ жизни - все это в той или иной мере влияет на нашу психику.
- От всплеска эмоций никто не застрахован. Убийцы появляются из всех слоев нашего общества. Это вполне мог быть и Том, но не потому, что его дед был каменщиком.
- Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, - повторил Лэмптон, - но решили исказить мои мысли.
Дэвид удивился ребяческой настойчивости своего собеседника, но не стал акцентировать на этом внимание.
- По вашему мнению, выходит, что Драммонд обладает примитивной страстью к убийству, а у Фелтона наблюдаются психические отклонения. Вы могли бы назвать его психопатом?
- Боюсь, что да. У него было тяжелое детство. В двенадцать лет потерял отца, а его мать слишком любит его. К тому же он много болел. Возможно, шейные железы или легкие были тому причиной. Но врачи так и не пришли к какому-нибудь заключению. Рентгеновские исследования не помогли, да и вы сами знаете, как это случается.
- Да, - согласился Уинтринхэм. - Мне известно, как это бывает. Одни симптомы и никаких признаков определенного заболевания, не так ли?
- Именно это я и хотел сказать.
Дэвид встал.
- Большое спасибо. Было очень любезно с вашей стороны уделить мне столько внимания.
Он уехал из Кенсингтона в задумчивом настроении. Уже дома Дэвид стал искать фамилию Лэмптона в медицинском справочнике, но ни одного из них не звали Хью. И все же… в его описании детского заболевания Фелтона чувствовался профессионализм. Скорее это выражалось в манере изложения, а не в терминах.
- Чем ты занимаешься? - спросила жена, входя в комнату.
- Ищу Лэмптона.
- Я думаю, что он не является квалифицированным психиатром, и его там нет.
- Так оно и есть.
- А, я понимаю, что ты хочешь сказать. Тогда надо заглянуть в более ранние издания, вот это - 58-го года.
Дэвид улыбнулся.
- Умница. Я даже не подумал об этом.
В тот же самый вечер после встречи в баре Паулина с Томом вернулись в студию. Всю дорогу в лицо им дул холодный, обжигающий ветер, и когда они закрыли за собой дверь, то почувствовали, как сильно продрогли.
Студия была пустынной, и огонь в печи уже погас. Том был в ярости.
- Очень похоже на Криса - ушел без предупреждения и выстудил комнату, - проворчал Драммонд. - Мы целое утро были вместе, мог бы и сказать.
- Он может думать только о себе и своих несчастьях, - заметила Паулина, склоняясь на коленях перед потухшей топкой. - Брось мне спички.
Том выполнил эту просьбу и стал наблюдать, как она разжигает огонь, наслаждаясь точными движениями ее проворных пальцев.
- Мне нравятся твои руки, - тихо сказал он. Девушка еще несколько минут смотрела, как разгорается огонь, потом встала на ноги и подошла к нему.
- Они у меня огрубевшие и грязные, - сказала она, демонстрируя свои ладони. - Я не вижу повода для восхищения.
Юноша взял ее за руки, обвил их вокруг своей шеи и привлек ее к себе.
- Мне нравится, как двигаются твои пальцы, - сказал он.
- Совсем не так, как у большинства девушек. У них пни напоминают грозди заостренных бананов на толстом стебле.
Она рассмеялась и погладила его по затылку.
- Я рада, что Крис ушел. Жаль, что он вообще здесь бывает, даже если мне все время придется разжигать огонь в печке.
- Я знаю. - Том поцеловал девушку, но тут же освободился от ее объятий и развалился на диване. Паулина поправила уже разгоревшееся пламя и присела на полу возле него.
- Я взял тот заказ, - заметил он. - Первый сеанс назначен на завтрашнее утро. Мне и в голову не приходило, что придется работать в этом районе.
- А где это?
- Велбек-стрит. Ты же не думаешь, что Симингтон-Коул будет оперировать где-нибудь на окраине.
- Возможно, он там и не живет. Просто несколько человек снимают один дом.
- Ну уж не такой это человек. По крайней мере, я должен прийти по этому адресу. Два сеанса в неделю, пока я не закончу работу.
- Сколько времени это может занять?
- Бог его знает. Может быть, и никогда не закончу.
- Обязательно сделаешь. Ты просто обязан! Это твоя первая настоящая работа. Все говорят, что портрет - это твое призвание. Какое всем дело до того, будет ли он выполнен в академической манере или нет? Не надо так, Том! - она повернулась и обняла его рукой. - Том, дорогой, ты скоро станешь знаменитостью!
- Меня тошнит от твоих слов!
- Ну почему? Почему я не могу желать тебе успеха?
- Не будем больше об этом! - Но по всему было заметно, что ее слова доставили ему удовольствие. Они еще долго сидели у камина, болтали, строили радужные планы на будущее, и блики огня отражались на их лицах.
Глава 8
На следующее утро Симингтон-Коул должен был начать позировать Тому. Все оказалось не так страшно, как он предполагал: хирург-офтальмолог не стал ставить ему никаких условий. Все было оставлено на усмотрение Драммонда. Ему стало известно, что этот портрет должен был занять место в медицинской школе госпиталя Святого Эдмунда и будет оплачен из фондов научного общества, пожелавшего отметить выдающийся вклад Коула в хирургию глаза. Рисунок Тома попался на глаза инициативной группы, назначенной для поиска подходящего художника. Они были от него в восхищении, а, кроме того, желание сэкономить средства, приглашая начинающего художника, развеяло у них последние сомнения.
Несмотря на то что композиция портрета была целиком оставлена на усмотрение Тома, он все равно не был удовлетворен. В хорошо обставленной квартире хирурга, расположенной над его приемной, не оказалось ни одной комнаты с подходящим освещением, и Драммонд потребовал, чтобы в дальнейшем Коул позировал ему в студии. В тот момент он не задумывался о довольно плачевном состоянии самого дома, но, к его удивлению, хирург согласился.
- Естественно, - сказал он. - Для меня это не секрет. Необходим верхний свет, не так ли?
- Боюсь, что моя студия не очень этому соответствует, но свет также зависит от соотношения размеров окна и комнаты.
- Мне эти окна казались довольно большими, - заметил Коул, улыбаясь, - на одни только шторы уходит уйма материала.
- Трудно объяснить, - сказал Том, оставив надежду обосновать собеседнику свое требование, - но я просто не смогу работать при таком освещении.
- Хорошо, я согласен. Может быть, прекратим сеанс?
- О нет. Мне хотелось бы набросать основную идею композиции, - печально улыбнулся художник. - У меня в студии нет такой обстановки.
Симингтон-Коул окинул его проницательным взглядом, но ничего не ответил, и дальнейшее позирование продолжалось в полной тишине.
Два дня спустя хирург-офтальмолог появился на Морнингтон Крессент. Он спокойно воспринял окружавшую обстановку, не вступал в пререкания, хорошо держал позу, не рассматривал и не критиковал первый, грубый набросок своего портрета, а просто записал себе в дневник дату следующего сеанса. Затем уехал, сопровождаемый взглядом хозяйки дома, которая все это время созерцала из окна непривычный вид стоявшего у входа роскошного "роллс-ройса".
Сеанс проходил сразу после обеда, и после его отъезда Том продолжал работать до тех пор, пока не начало смеркаться. Работа над портретом развеяла его дурное настроение, занятия живописью доставляли ему чисто физическое удовольствие. И когда в комнате появился Кристофер Фелтон, он был весел и оживлен. Тот задержался перед будущим портретом и некоторое время мрачно рассматривал его.
- Томас Драммонд, Королевская Академия, - сказал он со злобой.
- А почему бы и нет?
- К тому времени, когда его закончат, это будет Посмертное завещание.
- Ну и что из того? Слушай, Крис, я собираюсь зарабатывать этим на жизнь и не могу себе позволить делать только то, что мне нравится. Ни один профессионал этого не может. В любом случае я занимаюсь этим с удовольствием.
- Лично я, - парировал Фелтон, - лучше начну писать рассказики для журналов.
- Тогда в чем же дело? У тебя бы неплохо получилось.
Они обменялись свирепыми взглядами. "Опять начинаются эти глупые ссоры", - подумал Том. Только сейчас он понял, как сильно устал, к тому же он опаздывал на встречу с Паулиной. Он заставил себя привести в порядок краски, промыл кисти и убрал их на место.
- Ты остаешься? - спросил он с порога.
- Не знаю. Какою черта ты меня об этом спрашиваешь? Тебя это не касается.
- Мне наплевать на твое паршивое настроение. Твоя лень касается только тебя одного. Если соберешься куда-нибудь, получше разведи огонь в печи. Прошлый раз он совсем погас.
Его просьба осталась без ответа. Он ушел и уже был по горло сыт истериками Фелтона, чье поведение стало совсем неуправляемым.
В ту же минуту, когда они захлопнули дверь, Паулина заметила дым. Света нигде не было, дом казался пустым, и они стояли в темном холле. По мере того как Том с Паулиной стали подниматься по лестнице, дым становилось все сильнее.
Юноша распахнул дверь студии. Клубы дыма, окутывавшие красно-золотистое мареву вырвались наружу, и послышался характерный треск.
- Пожар! - заорал Том. - Быстро! Бежим!
Паулина буквально скатилась с лестницы и выскочила на улицу. Она заметила несколько зевак, показывавших на верхний этаж. Вдалеке маячила убегающая фигура человека.