Но его, кроме Ивана уже никто не слышал. Все спали, как убитые. Вадим тоже устроился в кресле: домой ехать уже смысла не было. На следующий день у его дочки был день рождения, пригласили гостей, и ему необходимо было хорошо выспаться.
Иван вышел из здания ГОВД и подошел к машине, где находились начальник отдела и лейтенант Волошин.
- Бдите? - спросил Иван, влезая на заднее сиденье. - Есть что нового?
- Есть, - отозвался Санин. - Начальник милиции уже дал нам записать два разговора. Ты, часом, Мыскина не знаешь?
- Знаю. Это опер из ИВС. Наркоту в камеры таскает. А что?
- Михаил Иванович Саблин только что поставил ему задачу найти дома у Уткиной журнал учета. Как он сказал, "ты знаешь какой"… и, судя по звуку, передал ему ключи.
Глаза у Шилова заблестели:
- Берем его на незаконном проникновении в жилище граждан?
- Можно и так, - сказал Санин, но потом покачал головой: - Нет, не пойдет. А вдруг он ей брат? Вот вляпаемся…
- А что второй звонок? - спросил Иван.
- Звонил отцу Колесова, просил помочь.
- Интересно, каким образом Колесов сможет помочь?
- Пока не известно, - обтекаемо отозвался Санин. - А по твоему как?
- Разве что надавить на нас через главу администрации, да на прокурора…
- Ясно. Отсылай всех просителей ко мне. Я им объясню политику партии… - Санин усмехнулся. "Политику партии" он мог объяснить любому…
- Начальник милиции еще не общался с Уткиной?
- Еще нет, но по жучку слышали, что он сказал кому-то, что сейчас пойдет в ИВС.
- Главное - записать с жучков эти разговоры… - Шилов был на взводе. Такое дело наклевывалось!
Иван вернулся в кабинет и разбудил Юрьева:
- Петрович, не время спать, Родина ждет…
Вадим с трудом открыл глаза:
- Чего-кого?
- Пока еще никого, но скоро будет. Сейчас Саблин пойдет с Уткиной общаться. Что будем делать?
- Пусть общается, ведь мы все его разговоры будем слышать…
- А может, лучше его вообще не пускать в камеру?
- Не, пусть идет. Чем больше наговорит, тем дольше будет сидеть…
- А еще сейчас Мыскин пойдет в дом Уткиной за журналом, где она отмечала…
- Я понял…
- Брать его, или что?
- Дай подумать, - Вадим плеснул в стакан минералки и выпил залпом. - Когда он должен туда пойти?
- Да, уж пошел, наверное…
- Иди туда, а как он выйдет из дома, иди за ним. Посмотрим, куда он пойдет, и будем брать…
- Хорошо… тогда я пошел…
Иван вышел из здания ГОВД и сделал большой крюк, чтобы убедиться, что никто не проследил его маршрут. Дом Уткиной находился буквально в сотне метрах от ГОВД, и там уже во всю лаяли собаки…
Оля Уткина сидела на деревянной скамье, поджав под себя ноги. В голове все было спутано и представлялось каким-то единым монолитом: поездка в Уссурийск, пьянка с Коляном, досмотр на КП, арест, пьянка в кабинете УБОП, разговор с Шиловым, и эта сделка с Франкенштейном… фиксатая золотая улыбка Вани Шилова стояла у Оли перед глазами…
Что сейчас будет? Впереди, если верить Франкенштейну, будущее ее вполне определено - сотрудничество со следствием повлечет за собой смягчение приговора, а туманный намек на полное прикрытие совсем не ясен, хотя ведь бывает такое - ради крупного улова жертвуют мелкой сошкой…
Только вот насколько можно ему верить? Насколько можно ему доверять?
Вдруг в камере загремел замок, и открылась дверь. Прапорщик из дежурной смены заглянул вовнутрь и тут же пропал. На пороге появился полковник Саблин.
Оля подскочила со скамьи:
- Миша…
Но неожиданно, вместо какого-то сочувствия, начальник милиции налился кровавой злостью:
- Ты что, сука? Какой я для тебя Миша? Что себе позволяешь?
- Миша, ты что… - Оля попятилась и неожиданно для самой себя опустилась обратно на скамью…
- Заткнись! Сиди, и не рыпайся, пока я буду говорить!
- Миша… - снова пролепетал Уткина.
Из ее глаз вдруг хлынули слезы…
- Ты что, сука, сделала? Я же тебе тысячу раз говорил, что без меня через КП ты не едешь! Говорил, или нет?
- Говорил… - заревела в три ручья Оля.
- А ты расслабилась! Что, почувствовала вседозволенность? Или безнаказанность?
- Думала, что будет, как всегда… - Оля ревела и ревела.
- Индюк тоже думал, - Саблин грозно смотрел на плачущую женщину. - А теперь, Оля, поздно думать. Теперь за тебя будут думать другие. И вот что я тебе скажу, Оля, - полковник сделал небольшую паузу, что бы Уткина смогла утереть слезы и поднять на него свой жалостливый взгляд. - Ты совершила недозволенный поступок. Ты поставила меня под удар. И поэтому с этого момента я тебя не знаю. И ты меня тоже.
- Как же так, Миша… - Оля еще ничего не понимала…
- А вот так. Я не собираюсь сидеть за твои косяки. Ты их напорола, тебе за них и отвечать! Скоро тебя будут допрашивать, и если ты хоть слово про меня вякнешь - не жить тебе на этом свете. Как ты понимаешь, возможностей у меня много. Можешь и в камере от сердечной недостаточности сдохнуть…
- Миша… - Оля снова начала реветь.
- Юрьев тебя уже допросил?
- Меня Шилов допрашивал… - Уткина громко всхлипнула.
- Что ты ему сказала?
- Сказала, что это Коляна наркота…
- Хоть здесь ты поступила правильно… - Саблин почесал затылок. - Ладно, держись этой версии, но про меня не вздумай никому ничего говорить… я тебя предупредил! Сиди, я еще приду…
Саблин вышел из камеры и, идя по длинному коридору изолятора временного содержания, вдруг подумал, что трудно ему будет что-то говорить Колесову-старшему, объясняя, почему он не сможет помочь вытащить из заточения его сынка… но это, однако, куда лучше, чем садиться самому…
В машине Санин выключил запись на магнитофоне, снимающего информацию с радиомикрофона, установленного в одежде Уткиной. Качество записи было превосходное…
Иван засел в дровянике. Ждать долго не пришлось. Через десять минут из дома Уткиной вышел Мыскин и прямиком направился в сторону ГОВД. Иван позвонил Вадиму:
- Идет в "мусорыловку". Что будем делать?
- Я его остановлю на входе, а как только ты его подожмешь сзади, возьмем его…
- Понял…
Когда Иван следом за Мыскиным заскочил в вестибюль здания ГОВД, там уже стояли Вадим с видеокамерой в руках и Роман с Витькой с заспанными рожами. Шилов усмехнулся - как это Юрьеву удалось их разбудить…
Мыскин стоял тут же, ничего еще не понимая. Иван встал за ним в готовности к любому его выпаду.
- Что несешь? - спросил Мыскина Юрьев, снимая все на видеокамеру.
- Ничего… - вопрос подполковника больше удивил Мыскина, чем напугал.
- А это что? - спросил Вадим, указывая на торчащий из-за пазухи край большой общей тетради.
- Ничего… - снова сказал Мыскин, мгновенно выхватывая тетрадь, и бросая ее на пол…
- Товарищи понятые, видели? - спросил Шилов из-за спины Мыскина.
Мыскин обернулся на Ивана. Роман и Виктор синхронно кивнули.
- Видели, - сказал Роман.
- И что дальше? - спросил Мыскин. Он в своей жизни расколол много сильных людей, и знал, как это самое нужно делать…
- Пройдемте в комнату для допросов… - предложил Вадим.
- Никуда я не пойду! - заявил Мыскин. - Не хочу!
Иван знал, как с ним разговаривать и с маху сзади ударил капитана в печень. Тот скривился, Иван сказал:
- Что, Иуда, прошлые уроки на пользу тебе не идут? Бегом, куда сказали!
Через минуту Мыскин сидел в комнате для допросов. Напротив него сидел Иван, а Вадим стоял сбоку с видеокамерой.
- Это что? - спросил Иван, показывая капитану тетрадь.
- Почем я знаю? - выкатил глаза капитан. - Впервые вижу. Доказывайте, работа ваша…
- Знаешь, чем это пахнет? - спросил Иван, поднеся свернутую тетрадь прямо в лицо Мыскина.
- Да иди ты знаешь куда?
- Нехорошо так говорить… - сказал сбоку Вадим. - Я же снимаю на видео…
- Да мне плевать…
Иван поднялся со стула, прошел к выходу из комнаты и пригласил войти Романа и Виктора:
- Сейчас я, в присутствии понятых, произведу изъятие телефона… - сказал Иван. - Телефона, по которому капитан Мыскин получил от полковника Саблина задание незаконно проникнуть в частный дом гражданки Уткиной и выкрасть там тетрадь с информацией, обличающей начальника ГОВД в "крышевании" наркобизнеса…
Получилось громко и красиво. Мыскин "поплыл". У него изъяли сотовый телефон. Шилов ждал, что капитан попытается его разбить, но этого не произошло…
- Ну, а теперь что? - устало спросил Мыскин.
- А теперь личный досмотр… - предложил Вадим.
Шилов усмехнулся про себя: увлекшись телефоном и журналом, он совсем упустил из виду то, что Мыскин мог забрать из дома Уткиной остатки наркотиков… благо, что старший группы оказался рядом…
Мыскин дернулся, но на этот раз уже вяло - Иван быстро его успокоил, а еще через две минуты извлек из кармана капитана шприц с запрессованным в него опием.
- Ага, у нашего капитана еще и "ханка" с собой имеется… - усмехнулся Вадим. - Зачем тебе столько?
Мыскин не ответил. Юрьев мгновенно изменил тон разговора:
- Я задал вопрос!
- Я не буду отвечать…
- Ладно, не отвечай, - согласился вдруг Иван. - Мы и так все знаем. Сколько лет ты потянешь? Восемь потянешь? Или десятку? Нет? А ты знаешь, новый приказ министра вышел о том, что теперь на особые зоны будут садить только от майора и выше? А ты ведь только капитан! Так что, париться пойдешь на обычную… а что там с тобой урки сделают, сам понимать должен… думаешь, что у тебя поблажки будут оттого, что ты в камеры наркоту носил? Нет, милый мой, для них ты был и остаешься ментом… и чмырить они тебя будут по полной программе…
Мыскин опустил голову. Он был, каким никаким, а опером, все это знал, и знал, что за этим должно последовать…
- Что вам надо?
Он созрел быстрее, чем это ожидалось.
- Ты даешь сейчас полный расклад, а мы за тебя похлопочем… - завершил свою "программу" Иван.
- Вы хоть знаете, с чем играете? Да вас же всех потом в порошок сотрут… - в его голосе звучали не угрозы, а сожаление…
- Ошибаешься, - усмехнулся Вадим. - Это вы все не понимаете, во что вляпались. Хочешь, покажу кое-кого?
- Кого еще?
- Сейчас увидишь…
Вадим позвонил начальнику и через минуту Санин вошел в комнату:
- Что у вас? А, все-таки взяли? Это и есть тот опер из ИВС?
Мыскин, как и многие другие сотрудники милиции, хорошо знал в лицо начальника Спасского отдела УБОП, так как Санин умел наводить ужас не только на бандитов, но и на многих ментов, не желавших оправдывать доверие перед страной, вручившей им погоны…
Капитан вдруг побелел. Он мгновенно оценил расстановку сил. Появление здесь Санина явилось решающим фактором, позволившим склонить капитана в нужную сторону…
С Мыскиным остался работать Вадим, остальные вернулись в кабинет, Санин ушел обратно в машину. Скоро должно было рассветать.
Иван принялся изучать тетрадь. Там было много чего интересного…
В восемь утра Иван сказал:
- Подъем, мужики!
Все зашевелились. На столе стояли остатки ночной пьянки. Роман отпил из стакана минералки. Голова у него гудела.
- Что-то я перебрал ночью… - произнес он задумчиво. - И сейчас у меня ум болит…
Через полчаса, взяв из камеры Уткину, опера и "кобровцы" пешком пошли к дому задержанной, благо, что дом находился совсем недалеко от здания ГОВД. В руках Вадим уже держал постановление на проведение обыска, оперативно подготовленное следователем и санкционированное прокурором. Игнатов и сам хотел участвовать в обыске, во избежание возможного давления со стороны "крышевых" в милицейских погонах, но опера заверили его, что справятся сами.
Во дворе дома Уткиной рвались на цепях две громадные собаки: ротвейлер и кавказец. В значительной мере они отваживали многих, кто хотел надавить на Уткину.
- Собаки Мыскина знают? - спросил у Уткиной Шилов.
- Конечно. Он ко мне часто приходил.
- Для чего?
- Ну, как для чего? Так, выпить, закусить…
- А ты ему и наркоту давала, которую он в камеры носил, задержанных снабжал…
- Ну…
- Что "ну"? Так или не так?
- Ну, так…
- А сам к тебе домой он ходил, когда ни будь?
- Ходил…
- Сегодня он ходил к тебе в гости ночью…
- Зачем это? - удивилась Оля.
- Забрал общую тетрадь и шприц с "ханкой"…
- Вот сука! - вдруг рассмеялась Уткина. - Хотел на халяву бабла поднять…
- Вот такой у тебя был кавалер…
- Почему "был"? - Оля не смогла применить этот термин к себе… не догадалась…
- А потому что взяли мы его сегодня… - по блатному распел Иван. - Опера из МУРа закатали Сивку…
- И что теперь будет?
- Посадим.
- А сейчас он где?
- В камере… следующим пойдет начальник милиции…
Во дворе рвали цепи собаки…
- Убери собак или я их уберу на тот свет, - вежливо попросил Иван.
Уткина закрыла собак, и вся процессия вошла в дом.
- Показывай, где у тебя наркота еще осталась! - сказал Вадим.
Оля провела всех в зал, а сама начала из разных мест доставать таблетки эфедрина по пачке или две. Эти таблетки служили сырьем для производства страшной гадости под названием "мулька", которая по своему действию была сравнима с "ханкой", но убивала человека как "существо разумное" в несколько раз быстрее. У наркоманов принимающие "мульку" именовались "мулькоманами" и находились на нижней ступеньки своеобразной наркоманской иерархии. Такие "мулькоманы" очень быстро сходили с ума и довольно часто оказывались на кладбище даже в юном возрасте…
Пока опера и Роман отвлеклись, осматривая стол в кухне, Витя подошел к Оле и шепотом сказал ей:
- Если они найдут у тебя наркоту еще, посадят точно. На счет тебя у них особые указания. Давай мне, я перепрячу…
- Сейчас… - озабоченно отозвалась Уткина, помня старые дружеские отношения с Витей, и вскоре незаметно сунула ему сверток.
- Как все закончится, я тебе это отдам, - сказал ей Витя, пряча сверток за пазухой.
- Спасибо, Жорик! - поблагодарила его Оля.
При обыске нашли несколько упаковок таблеток эфедрина, три дозы героина и пакет с марихуаной - высушенной коноплей. В двух банках были "вторяки" - остатки приготовления "ханки". Того, что обнаружили, хватало с лихвой.
- Ну что, Оля? - Вадим потрепал её за рукав. - Откуда у тебя дома это богатство?
- Не знаю, начальник… - улыбнувшись, отозвалась Уткина. Она уже приняла правила игры и играла как надо, по всей видимости, уже веря, что все может кончиться вполне сносно.
После обыска у Уткиной, поехали с обыском в дом Коли Колесова. Дверь открыл его отец - уважаемый в городе человек, работник администрации города.
- Что еще? - недовольно буркнул он.
- Обыск, - Вадим протянул постановление прокурора.
Старший Колесов прочитал его внимательно и вернул Вадиму:
- Проходите, чего уж…
Четыре человека прошли в богато обставленную квартиру и, не зная, откуда начинать обыск, нерешительно топтались в зале. Владимир Вадимович Колесов стоял у входа. Он уже понял, что его сын что-то опять натворил и приготовился выслушивать нелицеприятные слова от оперов. Сыночек имел четыре судимости и был по определению "личностью, устойчивой к совершению преступлений", но именно благодаря связям отца почти всегда выкручивался и получал только условные, ничего для него не значащие, сроки. Последний случай вообще был уникальный: Колян, который официально числился слесарем на муниципальном предприятии, которым тогда еще руководил его отец, снял с грузовика аккумулятор и продал его. Кто-то видел, как он курочил грузовик, и участковые сразу покололи его на признание. А на посланный на предприятие запрос о стоимости аккумулятора (чтобы решить к какой ответственности привлекать Коляна: уголовной или административной) пришел просто обескураживающий ответ. Владимир Вадимович своим решением оценил украденный сыном аккумулятор в 25 рублей. Дело, разумеется, закрыли… Случалось, что и отец в некоторых своих делах использовал криминальные связи сына…
- Оружие, наркотики в квартире есть? - спросил Иван.
- Нет, - нерешительно ответил Колесов.
- Сколько человек здесь проживает?
- Четверо.
- Предъявите паспорта, пожалуйста!
Пока Колесов ходил за паспортами, Иван открыл сервант, и, взяв в руки запримеченный сразу фотоальбом, тут же наткнулся на ряд фотографий, очень хорошо характеризующих личность старшего Колесова: Колесов, сын Коля и его друзья-наркоманы в обнимку перед дымящимся мангалом; Колесов, Жиган и чеченцы, которых уже давно перебил в Чечне спецназ ГРУ; Колесов в сауне с бывшим первым положенцем по городу Семеновску. Эти фотографии вполне могли бы понадобиться в случае, если Владимир Вадимович надумает пойти во власть большими шагами. Управление по борьбе с организованной преступностью и коррупцией в таком случае имело бы неопровержимые доказательства о связях политика с криминальными авторитетами города…
Улучив момент, Шилов просто спер несколько фотографий из альбома.
Старший Колесов держался свободно, и чувствовалось, что обыска он не боится. Проверив паспорта, Вадим сказал:
- Ну, ладно, обыск проводить не будем. Это долго, да и думаю, Коля не стал бы дома держать наркотики.
Поехали в отдел. "Кобровцы" отправились по домам. В отделе Юрьева вдруг вызвал начальник ГОВД. Санин радостно потер руки:
- Души его на месте… - напутствовал Санин Вадима.
Юрьев уверенно вошел в кабинет. В кабинете начальника сидел заместитель, который мгновенно ушел. Начальник зло посмотрел на Вадима, но через силу улыбнулся:
- Даешь, Вадим Петрович, результат!
- Даю иногда, - Вадим пожал плечами.
Юрьев присел за стул и внимательно посмотрел Саблину в глаза. Тот был заметно на нерве, дергался и потел.
- Как же вы так умудрились? Это же целая спецоперация… - чувствовалось, что Саблин не знает, что говорить, и как строить разговор в последующем…
- Спецоперация… - согласно кивнул Юрьев.
Начальник вышел из-за стола и стал прохаживаться по своему огромному кабинету. Пройдя несколько раз туда и обратно, он повернулся к Вадиму и направил на него свой тяжелый взгляд, переходя на "ты":
- Ты же знаешь, для чего я её держу! Ты же знаешь… ты же сам опер…
- Не знаю, для чего вы ее держите, не знаю…
- Ну, ладно. Тогда скажу - она мой агент!
- Как замечательно! - вдруг рассмеялся Вадим. - Она и мой агент тоже. И ФСБ ее завербовало… Вот так история…
Юрьев своим поведением совершенно четко дал понять Саблину, что дело уже давно вышло из-под контроля начальника ГОВД. Выждав несколько мгновений тишины, Вадим сказал: