Круг замкнулся.
1 января, 10 часов 15 минут
- Кто это приходил к тебе тридцать первого декабря вечером на работу? - спросил Блохин у дежурного по автоматической камере хранения, полушутя и как бы не придавая большого значения. - Давно его знаешь?
Блохин пригласил Порываева для беседы в кабинет.
- …Или только познакомились?
Длинноволосый Порываев сидел перед столом, выставив вперед тонкие, в огромных ботинках ноги. Вопрос застал его врасплох.
- Да нет. Наш один - белостолбовский.
- Сосед, что ли?
- Он вроде теперь в Москве живет. - Порываев оглядел кабинет.
Блохин спрашивал наугад.
- Будем считать: товарищ. - Он оживился. - Что его на вокзал-то принесло? В такой день!
- Кто знает? Может, просто так пришел!
- Ну уж просто так! Как, говоришь, его фамилия?
- Я и имени-то не знаю. Поздороваешься обычно: "Как дела, старик?" - "Ничего". Вот и все. - Порываев разговаривал нехотя, но Блохина это не смущало: у него была своя линия поведения во время таких бесед.
- Бывает. У меня тоже, бывало, друзья-знакомые! Полгорода здоровается, где ни появишься, в любое время суток! Этот-то к тебе в какое время заявился?
- После мариупольского.
- Примерно в двадцать один час. Выпивали? По глазам вижу! А закуска? - Блохин засмеялся, снял с головы шляпу, подумал и снова надел. - Или под водичку?
Порываев колебался.
- Не бойся, начальнику вокзала не скажу. Старый год провожали?
Независимо от ответа Блохин знал правду - выпивали. Во время кражи из автоматической камеры хранения дежурный был навеселе. К нему приходил человек, которого дежурный либо не знает, либо хочет скрыть. Все вместе это составляло освященный традицией набор ингредиентов раскрытия любого преступления: подозреваемый, ведущий сомнительный образ жизни; сообщник, которого "не знают", и алкоголь.
- Ну ладно. Не хочешь - можешь не называть. Не настаиваю. Вот мне что скажи: когда ты открываешь ячейку и видишь, что в ней нет вещей, как ты обязан поступить?
- Пустую ячейку я оставлю открытой - пусть пассажиры пользуются.
- Правильно. Следующий вопрос: когда по указанию инспектора ты вскрывал ячейки, какую-нибудь из них оставил открытой?
- Я? - Порываев с секунду смотрел Блохину в глаза, потом не выдержал, отвел взгляд.
- …Да или нет?
- Нет.
- Вот видишь! Значит, во всех ячейках лежали вещи!
Порываев не догадывался, куда клонит Блохин, но чувствовал подвох.
- Повторяю: поскольку ты ни одной ячейки не оставил открытой, значит, среди них не было ни одной пустой - вывод из двух первых посылок. Так?
- Так.
- Следовательно, в пятьсот второй - слушай внимательно! - лежали в это время вещи. Их украли уже после этого. Верно?
- Погодите! Про них я ничего не знаю! Я же только приоткрывал ячейки, чтобы пассажиры свои вещи искали! А сам в них не заглядывал.
- Ловко? Так и не заглядывал?!
- Зачем мне? - Порываев переступил на полу тяжелыми нелепыми ботинками. - Да еще при инспекторе?
- Но, если бы ты открыл пустую ячейку, тебе бы потерпевшие подсказали!
- А я откуда знаю? С них и спрашивайте.
"Нечем тебя прижать, ведь врешь! - подумал Блохин. - Сейчас хотя бы еще улику, самую малую!"
Тут ему снова повезло.
- Ну ладно, Порываев, верю - не знаешь, не видел… Но о встрече-то с тем человеком вы договорились? Он к тебе зайдет после Нового года или ты к нему? Как?
Блохин снова попал в точку - и это почувствовал. Дежурный заерзал на стуле.
- Сказал, утром вернется с первой электричкой…
- С первой?!
- Он так сказал…
- Понимаю. - Блохин пока еще ничего не понимал. - В чем он одет?
- По-рабочему: куртка, сапоги.
1 января, 10 часов 30 минут
Москва,
начальнику Московского управления транспортной милиции.
На ваш № 01/1 от 1 января сообщаю, в период с 22 по 26 декабря на бакинском вокзале зарегистрирован ряд краж из ячеек автоматической камеры хранения. При этом направляю словесное описание лиц, вызвавших подозрение дежурных сотрудников милиции и камеры хранения.
Начальник линейного отдела милиции на ст. Баку.
Далее шли описания - всего одиннадцать словесных портретов.
1 января, 11 часов 10 минут
- Ну, теперь краж не будет, честное слово! - обрадовался Денисову механик. - Кончились кражи! При вас не посмеют! Отрезано, товарищ начальник! - Горелов показал на баул, который Денисов нес в руке. - Это вы хорошо придумали. Полная конспирация!
В лабиринтах камеры хранения было много людей. Щелкали шифраторы, хлопали дверцы ячеек. Уборщицы едва успевали отбрасывать в сторону оберточную бумагу, стружки.
Киоскер напротив залавливал покупателей, модулируя глухим, хорошо поставленным баритоном:
- "Две зимы, три лета" - писателя Федора Абрамова! Последние экземпляры! Факты биографии разведчика Георгия Суханова-Ставрова! - Все книги, проходившие через киоск, оказывались в конце концов детективами. - Предупреждаю, товарищи, всем не хватит! Не становитесь, Очень интересная книга!
У киоска быстро росла очередь.
Открывая ячейки, чтобы что-то взять или положить, большинство пассажиров не меняло шифр изнутри - как только электронное устройство срабатывало и щелкал замок, они быстро изменяли цифры на наружном шифраторе. Так было проще. Уложив вещи, просто опускали монету и гулко хлопали дверцами. Шифр внутри оставался тот же.
Денисов прошел по всем отсекам. Обстановку для совершения кражи из автокамеры трудно было назвать благоприятной: наступал очередной прилив пассажиров. Он продолжался два часа, пока были закрыты на обед магазины.
Вернувшись, обычно из "Лейпцига", "Тысячи мелочей", "Людмилы", пассажиры сортировали покупки. У входа в отсеки толпилось не менее двух-трех десятков ожидающих. О том, чтобы в таких условиях подобрать шифр, переходить от ячейки к ячейке, не могло быть и речи.
- Пока ничего насчет вчерашних краж? - подошедший сзади Горелов положил Денисову руку на плечо. - Так с концами?
- Пока да.
- Хитро делают! Значит, среди них тоже головы есть - будь здоров артисты! А эти… - Механик показал на очередь. - Едут-едут, а шифр и тот набрать ни один как следует не умеет… Ну ладно. К врачу иду! - В руке он держал портфель.
Сколько помнил Денисов Горелова, тот всегда лечился - это очень вязалось с его обликом лодыря и горлопана. Он лечил зубы, уши, белые пятнышки на руках, болезнь Витилиго.
- Совсем ушел?
- Скоро буду. - Механик махнул портфелем.
На Денисова пахнуло апельсинами.
1 января, 11 часов 30 минут
- Блохин нашел человека, с которым выпивал Порываев, - сообщил Сабодаш, которого Холодилин на время прислал в камеру хранения, - оказывается, на багажке работал грузчиком! Не слыхал? И фотоэкспонометр нашли…
- Не может быть!
Денисов побежал в багажное отделение.
"Возможно, пассажир, который напугал проводницу, шел сюда! Багажное отделение как раз против последнего вагона…"
В открытом сверху каменном мешке багажки, как по дну котлована, передвигались люди. Они оттаскивали ящики. Денисов был здесь впервые. Сбоку, со стороны города, к багажке примыкала глухая стена кирпичного дома, с трех остальных - глухой каменный забор.
- Где нашли фотоэкспонометр? - спросил Денисов у милиционера, стоявшего с рацией у входа в багажный двор.
- Вот в том углу. Майор Блохин пришел, чтобы узнать, кто из грузчиков ночью отсутствовал, смотрит: что это? - Милиционер показал на дальнюю часть котлована, где мелькала шляпа старшего инспектора. Поодаль, с группой гражданских, стоял Холодилин. - Фотоэкспонометр! Лежит себе на ящике с сервантом…
- Любопытно. Ящик этот давно поставили?
- Ночью, завезли с транзитом.
- Кто из грузчиков ставил?
- Орлов!
- О чем люди думают?! - услышал Денисов сзади - заведующая багажным двором кивнула ему как знакомому. - Ведь у Орлова двое детей. Сколько раз говорила, предупреждала: "Ты ведь не холостой парень! Семейный!" После получки, бывало, идешь - они у палатки стоят. "Иди, - говорю, - домой!" - "Я ничего, Татьяна Ивановна, только пивка! Сейчас уходим!" Вот и доигрался.
- Думаете, он?
- Клишко на это не пойдет! Давно работает, пожилой и вообще! А Орлов как с вечера ушел, так утром только появился. Решил остаться отработать, но и сейчас он пьяный. Где вот пропадал? - Она вздохнула.
- Чужие не могли сюда проникнуть? Сколько человек в бригаде? - спросил Денисов.
- Кроме Орлова, шесть. Три женщины, их можно не считать. Остаются Клишко, Орлов и старик Ахмадулин…
- Вы не замечали? - Милиционер поправил висевшую на плече. рацию. - Он ни с какой группой не связан?
- С какой еще группой? - Подавленная новым подозрением, заведующая всколыхнулась. - Ни с кем он не связан! Выпивать выпивает, не скрываю!
Но милиционер ее не слышал: запищала рация, и он, подхватив микрофон, побежал к Холодилину.
- Куда выходит этот угол двора? - спросил Денисов.
- На перрон. - Вопросы, которые ей задавали работники милиции, не были связаны друг с другом, сбивали с толку и заставляли ежесекундно перестраиваться. - Конечно, на перрон.
Подошел Блохин, тронул Денисова за рукав.
- Такие дела получаются, Денис! - Он был доволен.
- Думаешь, грузчик этот, Орлов?..
- Выходит, да. Но придется повозиться. Он и сейчас пьян - нельзя допрашивать. - Блохин достал из кармана полиэтиленовый мешочек, внутри его что-то лежало. - Узнаешь? "Ле галон" - духи. Успел жене подарить…
Денисов увидел поодаль женщину в искусственной дубленке, видимо жену Орлова, она тоскливо смотрела в их сторону.
1 января, 12 часов 15 минут
- Набрала номер, а ячейка не открывается, - сказала женщина, и Денисов весь напрягся, словно почувствовал еле уловимую разницу в поведении этой и других пассажирок, обращавшихся с такими же просьбами. - Кто здесь старший?
Женщина выглядела не старой, на ней был плюшевый жакет, вязаный платок и резиновые сапоги - униформа тульских колхозниц, приезжающих в Москву за покупками.
- Пишите заявление, - подошел Порываев, - давайте паспорт.
- Нет у нас паспорта.
- Приезжайте с паспортом - без документа не имею права.
- Да у меня все вещи переписаны!
- Не могу.
- Давайте проверим, - предложил Денисов.
Порываев пожал плечами.
- Под вашу ответственность.
- Наша сто сороковая. - Женщина пошла впереди.
Денисов остался у входа. Он видел, как из бокового отсека появился Антон Сабодаш и пошел вслед за Порываевым и пассажиркой в плюшевом жакете. Денисов проводил их глазами.
По радио объявили посадку на саратовский и сразу же о прибытии опоздавшего из Липецка.
- "…К услугам пассажиров, - зачитывала дикторша, - имеются комнаты отдыха, парикмахерские, ресторан, автоматические камеры хранения ручной клади…"
Отсутствовали они недолго. Первым появился Сабодаш. Денисов все понял, едва увидел его растерянное лицо.
- Опять? - спросил Денисов, и все у него внутри заныло.
Антон кивнул.
- Вы должны вспомнить, - потерпевших оказалось двое: рядом с женщиной, которую Денисов уже видел, стояла ее младшая сестра, в таком же платке и жакете, - кто мог видеть, как вы клали вещи. - Сабодаш явно подражал Блохину. - Сосредоточьтесь! Сейчас это крайне важно.
- Мамочки, да что же это приключилось! - У старшей были сухие глаза плакальщицы и тонкий голос - Антона она не слышала. - Ведь на свадьбу сироте-то насобирали-и-и…
Невеста теребила платок, видимо, с детских лет привыкнув во всем полагаться на сестру.
- Прошу вас, - вмешался Денисов, - что находилось в чемодане?
Из-под черного плюшевого жакета появилась на свет перегнутая ученическая, в линейку, тетрадь с записями:
"…Фата - 11 руб.
Туфли белые - 31 руб.
Гипюр - 5 метров.
Два зол. кольца…"
- …Платье белое из салона новобрачных. В первый день брали. Пододеяльники, полотенца, подзоры… У нас уж так заведено, чтобы все невестино! Подарок жениху, подарок родителям…
- Может, вы в другую ячейку положили?
- Вчера открывали - все на месте лежало… И сегодня с утра проверяли!
- Сегодня? В какое время?
- В пол-одиннадцатого!
- Какой вы шифр набирали? - спросил Антон.
- Один-девять-пять. И четыре.
- Снаружи он не оставался?
- Я его снаружи весь перешорудила. Снаружи у меня стояло ноль девять восемьдесят семь. Это я точно помню… Дальше-то теперь что делать?
В голосе старшей сестры послышалось отчаяние. Невеста сказала:
- Не судьба. Не пойду замуж.
- Осмотрите соседние ячейки! - Что-то запершило у Денисова в горле. Не ожидая, пока Порываев начнет ключом открывать камеры, Денисов пошел вдоль отсека.
У выхода его догнал Антон.
- Старшая запомнила человека, который стоял у соседней ячейки. Он один мог подсмотреть шифр. Вот приметы. Память у нее отличная. Заметил? Больше никого не было - только этот человек и работники автокамеры…
- Поставь в известность начальника розыска и дежурного…
"…Блуждающий форвард из меня аховый!"
Он вышел на перрон.
Впереди виднелся огромный, опутанный рельсами, акварельно-синий парк прибытия. Краски на станции никогда не повторялись. Денисов видел ее графитно-серой, туманной и прозрачно-сиреневой. Сегодня она казалась синей над полосами отполированных рельсов. Завтра могла легко стать аспидно-черной.
"Значит, сегодня это сделано путем подсмотра, - без особой, впрочем, уверенности уточнил Денисов. Это была уже третья версия преступления. - Как будто выслеживаем невидимку. Ни одного свидетеля, который хоть что-нибудь видел!"
На междупутье несколько уборщиков в оранжевого цвета робах жгли мусор. Сухой белый дым стоял, как воткнутая в снег палка.
Станция не пустовала ни минуты. Под Дубниковский мост медленно втягивалась очередная электричка. Стекла ее задней, нерабочей, кабины мерцали, как странный неживой глаз огромного пресмыкающегося.
На другой платформе Денисов снова увидел обеих потерпевших. Они шли в отдел милиции в сопровождении младшего инспектора розыска. Из-за потока пассажиров Денисов не заметил, несут ли они чемодан, но был уверен - вещи найдутся в другой ячейке. Не будет только денег, подарков и обручальных колец.