На этом бланке фотокарточка Суждина была первой.
- Как? - спросил Блохин.
Горелов покачал головой:
- Не в цвет! Ни один непохож!
Следователь отпустил обоих дежурных, простился с понятыми и, складывая протоколы в папку, стал расспрашивать Блохина о последнем служебном занятии, на которое сам он не смог попасть. Блохин отвечал скупо и нехотя, потом неожиданно увлекся. Денисов ждал нареканий в связи с напрасно потраченным временем, но их не было, и самого Денисова словно не было тоже.
- А Кузякин, веришь ли, - неожиданно прыснул Блохин. - Стоит глазами хлопает! Хотя бы записи достал…
Денисов прикрыл дверь и побрел на платформу.
В руке он сжимал неизвестно как вернувшуюся к нему фотокарточку Суждина.
- Денисов! - крикнули с крыльца. - Скажи Ниязову, чтоб послал человека к кассе сборов. Сейчас инкассация…
- Я сам схожу.
Он проводил инкассаторов к машине, подождал, пока их серая невзрачная "Волга" смешается с выводком других таких же, похожих друг на друга машин. Потом из справочного бюро позвонил Кристинину, как можно спокойнее объяснил, что произошло.
Кристинин помолчал на другом конце провода, потом спросил:
- В субботу работаешь?
- Выходной.
- Будь на кольцевой дороге, у поста ГАИ. Там, куда я однажды тебя подвозил. Помнишь? В девять…
День обещал быть солнечным, в воздухе ощущалась свежесть приближающейся весны. Денисов расстегнул верхнюю пуговицу куртки, по привычке как можно дальше закинул назад, на спину, воротник.
Ждать пришлось недолго. Кристинин сидел за рулем без шапки, как всегда, чуть-чуть щеголеватый, с непроходящими следами каких-то известных ему одному забот на лице. Подъезжая, он махнул Денисову рукой в перчатке:
- Долго ждал?
- Нет, - Денисов устроился рядом на сиденье. - Что нового на Петровке?
Кристинин беззаботно рассмеялся, тронул машину с места:
- Ты напоминаешь моего знакомого - работника внутренних дел с Памира.
Он начинает с вопроса: "Как ваше здоровье?" Однажды мы договорились по телефону о встрече через час. Жду - его нет. Звоню снова:
"Что же вы?" Он вежливо, но настойчиво поправляет меня: "Как ваше здоровье?"
- Отлично…
- Мне вдруг стало стыдно за свое нетерпение… - Кристинин легко вел машину и был в прекрасном настроении. - На Петровке все хорошо. Но сначала о твоем деле. Если Хорев не спутал фамилию, то вы с Губенко установили того самого единственного Суждина, который получил из автокамеры красный чемодан. Но тогда почему дежурные его не опознали?
- Вот что меня удивляет! И шрам! - Денисов провел рукой по воротнику. - Заметьте, жил в Москве на квартире, субботы и воскресенья проводил в поселке.
Вещи из автокамеры получены в пятницу. Как бы перед отъездом… А инструменты, микрометры? Это же по его специальности!
- Выходит, кражу совершил не карманник. Не гастролер и не рецидивист…
- Дмитрий Иванович, ваш консультант, - помните? - сразу сказал, что вор
- новичок, фраер.
- Мы правильно едем?
- К Суждину?
- Да, но сначала в поселковое отделение внутренних дел.
- Правильно, - Денисов погладил брошенную на сиденье мохнатую шапку Кристинина, хотел что-то сказать, но промолчал. Кристинин не терпел изъявлений благодарности.
- Хочу спросить, - Денисов сбоку взглянул на собеседника. - Вы тоже начали с постового? До того, как попали в уголовный розыск?
Кристинин прикурил сигарету:
- Это длинная история. После университета я несколько лет работал адвокатом, потом следователем.
Собственно, у меня была такая программа.
- А на моем месте какую бы вы избрали программу?
- Ты поступил на юридический факультет… Это хорошо. А сейчас? - Он подумал. - Что ты можешь сказать о поезде, зная только его номер? В какую сторону он идет? Как делят между собою вагоны носильщики?
Смог бы ты восстановить путь, который проделает выброшенный на вокзале клочок бумаги? В каком часу, когда и кто перенесет его из урны в контейнер, как он окажется на заднем дворе, а потом на городской свалке?
В каком месте под вокзалом проходит теплоцентраль и где можно ночью отсидеться в тепле? Знаешь?
- По правде говоря, я не думал об этом.
- Ты должен знать о железнодорожном транспорте, о вокзале по возможности все… Постой, мы, кажется, приехали…
Завидев машину с московским номером, подъезжающую к отделению, дежурный спустился с крыльца, откозырял.
- Начальник у себя? - спросил Кристинин, опуская стекло и предъявляя удостоверение Московского уголовного розыска.
- Начальник отделения в районе, - ответил дежурный.
- Если мы привезем одного человека на допрос, кабинет для нас найдется?
- Места хватит.
- Что ж! - сказал Кристинин, включая зажигание. - Показывай дорогу.
Вскоре машину пришлось оставить и дальше идти пешком.
Денисов нашел дом, в котором они проверяли паспортный режим, показал Кристинину:
- Здесь.
Во дворе, перед террасой, колол дрова молодой высокий парень в телогрейке, наброшенной поверх белой нейлоновой сорочки. Он оглянулся на прохожих и снова принялся за дрова. Денисов заметил, что в жизни Суждин был моложе и тоньше, чем на фотографии, носил другую прическу. Уже знакомые Денисову бабка с внуком складывали наколотые дрова на террасе.
Поравнявшись с невысоким дощатым заборчиком, Кристинин остановился, положил локти на штакетник и, не говоря ни слова, стал - наблюдать за работой. Парень снова оглянулся, но ничего не сказал. И это было странно. Суждин колол дрова, а Кристинин и Денисов наблюдали. Когда был разрублен последний кряж, Кристинин окликнул:
- Суждин? Николай? Нужно поговорить. Пойдем с нами.
Суждин ни о чем не спросил, положил топор, что-то крикнул старухе и вышел за калитку. Старуха посмотрела вслед, потом подняла топор и внесла на террасу.
Она узнала Денисова, но не показала виду. Кристинин, не оборачиваясь, пошел к машине, за ним так же молча потянулись Суждин и Денисов.
- Тишина такая! - сказал Кристинин, садясь за руль. - Только на санях и ездить.
- Далеко поедем? - спросил Суждин.
- В отделение.
- Ясно.
В милицейском доме было все так же тихо и пустынно. Дежурный провел всех троих через полутемный коридор в небольшую, жарко натопленную комнату за деревянной перегородкой. Денисов нервничал. Суждин ждал.
- Вы поговорите здесь, - сказал Кристинин. - Я кое о чем спрошу у дежурного.
Секунды потянулись мучительно долго.
- В армии был? - спросил Денисов.
- Был.
- Так… - Он вынул из кармана конверт, в котором носил записи по краже, затем вытащил смятую бумажку, которую приготовил заранее, - бланк заявления.
Суждин покраснел: издалека он не разобрал, заполнен ли бланк и чьей рукой, но набранные типографским шрифтом слова "Заявление" и "Вещи получил сполна"
бросились в глаза.
- Как же это получилось? - спросил Денисов.
Суждин сидел не шелохнувшись.
Вошел Кристинин, переставил стул ближе к Суждину.
- Как получилось? - повторил Денисов.
Суждин молчал, но не только для опытного работника МУРа, и для Денисова тоже молчание это было красноречивее слов.
- Не вижу причин, отчего все не рассказать, - сказал Кристинин, - есть люди, отрицающие очевидные факты. Я знал таких, кто этим гордился… В тюрьме. Потом в колонии. Это были не очень умные люди…
При упоминании о колонии Суждин сделал нетерпеливое движение рукой. х Он вовсе не напоминал прилизанного юнца, изображенного на фотографии, у него было бледное, чуть асимметричное лицо и тоскливые глаза.
- Бабка говорила, что вы приезжали… - сказал он. - Я сразу понял.
- Как все было? - спросил Денисов.
- Я увольнялся с завода. Приехал на вокзал, чтобы положить сумку в автокамеру. На завод ее нести нельзя было - тал у меня резцы лежали, штангели… А когда сумку сдал, идти было некуда. В отдел кадров - рано.
Двое подходят… Выпил с ними и пошел бродить… Чемодан этот - будь он проклят! - он ведь с полчаса стоял ничейный… Я его в камеру хранения поставил, сначала даже оттуда брать не хотел.
- Зачем были нужны резцы? - спросил Денисов. - Штангели?
Суждин поднял тоскливые глаза:
- Я сюда в РТС переходил. Из Москвы… Тут с инструментами туго. v - За вещи много получил? За одежду?
- Из чемодана? - Суждин положил руку на грудь. - Все цело. Ничего не взял. Так в чемодане и лежит, увидите! За поленницей, в сарае… Хотел отослать.
Думал, адрес в чемодане.
- Наверное, уже все сгнило…
- Напишите, - Кристинин пододвинул стопку белой бумаги, которую он принес от дежурного, - все как есть.
- Чудак, - покачал головой Денисов.
Суждин странно зашмыгал носом, пододвинулся ближе к столу.
Кристинин с Денисовым вышли в соседнюю комнату.
Кристинин курил, присев на подоконник, Денисов смотрел в окно. Продуктовая палатка напротив отделения милиции закрывалась на обед. Внизу дежурный громко переговаривался по телефону.
- Надо же! - вслух подумал Кристинин. - Среди ста тысяч пассажиров найти одного! Ничего не зная о нем. Да еще больше чем через полгода.
Денисов незаметно перевел дух.
На гулкой лестнице внизу послышались шаги. Потом гулко заскрипели половицы в коридоре.
Вошли Двое.
- МУР есть МУР! Зря не приедет! - провозгласил с порога шедший впереди майор. Он словно обращался к большой невидимой аудитории. - Не та фирма! Вот у кого следует учиться! Слышишь, заместитель по оперативной работе?
Второй, неулыбчивый, в штатском, заместитель по оперативной работе, спросил:
- Как вам удалось? Через скупочный магазин? Или оперативные данные?
- Как вам сказать? Скорее воспроизведение обстоятельств кражи…
Денисов вернулся в кабинет, где писал объяснение задержанный, взял со стола конверт со своими записями. Суждин на минуту поднял голову, увидел выпавшую карточку.
- А как это к вам попало? - удивился он. - Это мой друг, мы с ним вместе в армии служили!
Денисов смутился.
Между тем в соседней комнате профессиональные работники розыска анализировали метод, каким было раскрыто преступление. Они судили действия сержанта строго, без скидки на неопытность. Денисов старался не прислушиваться к разговору за перегородкой и в то же время не мог не волноваться, как ученик, представивший на суд мастеров первую самостоятельную работу.
АСТРАХАНСКИЙ ВОКЗАЛ
31 декабря, 21 час 10 минут
Оттепель началась внезапно, за несколько часов до Нового года. Сначала повалил снег, влажный и рыхлый, потом зачастил дождь. Даже в темноте чувствовался туман, к ночи он еще больше усилился, плотная, опустившаяся сверху завеса застыла метрах в десяти над перроном.
Денисов поднял воротник, на свой излюбленный манер стащил куртку назад, сунул руки в карманы.
По всем платформам Астраханского вокзала шли люди. Наплыв пассажиров продолжался уже несколько дней.
- Граждане пассажиры! От первой платформы шестого пути отправится электропоезд… - Конец сообщения Денисов не расслышал.
Выход к перронам мгновенно оказался запруженным людьми. Они быстро двигались Денисову навстречу - встревоженный муравейник, заполнивший границы платформы.
Впереди бежал человек с квадратным стеклом для аквариума. Денисов взял в сторону, с полсекунды помедлил, пропуская женщину, листавшую на ходу расписание поездов, потом внезапно, рывком, продвинулся на несколько метров вперед. Вплотную за женщиной шли двое - парень в пальто с шалевым воротником и девушка. Сделав сложный поворот, Денисов прошел между ними.
Пробираясь сквозь толпу, он мысленно отделял встречных друг от друга и привычно индивидуализировал. Пассажиры, с которыми на платформе произошла бы беда, могли рассчитывать на неожиданную энергичную поддержку инспектора уголовного розыска.
Ближе к вокзалу толпа заметно редела.
Денисову предстояло обогнуть высокого моряка, младшего лейтенанта, пройти метров тридцать по диагонали, затем плавно повернуть к маленькой незаметной справочной. Это уже не было трудным - впереди освобождали дорогу: отъезжающие как бы признали его право двигаться против течения. Внезапное чувство заставило Денисова обернуться, посмотреть младшему лейтенанту вслед: морская фуражка, полоска кашне над шинелью… Неясный черный мазок с секунду продержался еще в зрительной памяти.
Временная потеря курса не прошла бесследно. Сбоку на Денисова наскочил бородач с авоськой, полной журналов. Увернувшись от бородача, он столкнулся со стариком железнодорожником.
- Тесновато, товарищ начальник? - Старшина у входа в центральный зал вытянулся с тяжеловесной щеголеватостью старослужащего, слегка прижал жестко выставленные по сторонам локти.
С возвышения ему был хорошо виден сложный фарватер дежурного инспектора розыска.
- Людей много, - ответил Денисов, обеими руками встряхнул на себе куртку. - Я буду на антресолях.
- Понятно. - Старшина поправил висевший на груди миниатюрный микрофон.
Едва войдя в зал, Денисов снова понял: такого количества отъезжающих Астраханский вокзал еще не знал. Диваны, кресла, боковые проходы были заняты. Огромный зал напоминал стадион, только места для зрителей находились посредине арены.
Завеса тумана по ту сторону стеклянных панелей висела по-прежнему низко, о том, чтобы увидеть привычную бегущую неоновую строчку уличного катехизиса: "Пользуйтесь услугами железнодорожного транспорта", не могло быть и речи.
Громадное электрическое табло показывало 21.15.
Денисов стянул с головы мокрую шапку, прошел к двери, скрытой стойками касс, и винтовой лестницей поднялся на антресоли. Гул центрального зала слышался здесь глуше - казалось, совсем близко, не прекращаясь ни на минуту, шумит по деревьям светлый весенний ливень.
"Чем меня заинтересовал этот моряк на платформе?" - неожиданно подумал Денисов. Давно - после демобилизации - он везде по привычке обращал внимание на моряков - искал "своих". Потом это прошло. - "Может, кого-то напомнил? Но кого? Лица я его не видел, фигуру тоже как следует не разглядел…"
Пока Денисов отсутствовал, картину беспокойного ожидания внизу сменила картина великого исхода. Дежурные по посадке открыли двери на перрон, со всех сторон к ним устремились отъезжающие.
- Граждане пассажиры, - с опозданием сообщила дикторша, - объявляется посадка на дополнительный скорый поезд Москва - Астрахань…
Течение, начало которого проследить было трудно, крепло, в середине зала огибало приподнятую над полом площадку, где стояли кресла, и направлялось к дверям.
Денисов еще несколько минут, раздумывая, постоял на антресолях, потом достал блокнот, ручку.
"31 декабря, младший лейтенант флота, 21 час 12 мин. Платформа 1".
Он взял за правило записывать все, что требовалось объяснить или запомнить. Без этого, Денисов знал, не может быть инспектора уголовного розыска.
31 декабря, 21 час 27 минут
Илья снова увидел Капитана, когда волна отъезжающих вынесла обоих из зала. Тот оказался впереди, чуточку сбоку. Здесь, на платформе, им не грозила опасность, и он уже крутил головой, отыскивая Илью. В такие минуты Илья едва переносил своего напарника: на лице Капитана не отражалось ничего, кроме безграничной преданности и любопытства.
За время их знакомства Капитан заметно изменился к лучшему: почти не пил, щеголял в новой, с иголочки, морской форме. Как-то внезапно, в одно утро, на выбритых теперь до глянцевого блеска щеках появились симпатичные, почти юношеские ямочки. Илья с трудом узнавал в моложавом белобрысом младшем лейтенанте флота жалкое существо, с которым случайно познакомился на вокзале.
- Счастливо встретить праздник, Илья Александрович! - кротко пожелал Капитан, принимая ношу. - Я пошел! - Капитан сразу почувствовал, что портфель Ильи набит не одними тряпками.
- Завтра, как договорились, - Небольшой, перехваченный бечевой сверток Илья оставил себе.
Выпавший с вечера снег быстро таял. Уборочные машины, отчаянно сигналя, забрасывали лужи пригоршнями мокрого песка. Несколько раз принимался идти дождь, с разных сторон в направлении к поездам спешили люди.
"Видел бы сейчас тесть эту сутолоку", - подумал Илья. Сунув сверток под пальто, он вместе со всеми побежал к платформе.
Воспоминание об отце жены было мимолетным: в последние годы, когда ноги старика отказали, он переехал в Юрюзань и часами сиживал у окна, наблюдал. Невинное, с точки зрения Ильи, желание прохожих срезать угол газона или проложить дорожку через цветник вызывало у тестя осуждение: старик уважал порядок.
- Если приходится топтать газон, чтобы сократить путь, - объяснял Илья новейшую концепцию, - значит, дорожки проложены не там, где следует.
Тесть не соглашался.
- Человек должен желать пройти весь путь! Не укорачивать. Иначе вот к чему подойдем! - Старик доставал с полки белый полиэтиленовый стакан без ручки. - Будет в каждом доме по такому сервизу на сто персон. Попил чай - и можешь выбросить!
- При чем здесь стакан?
- Старались, как прямее да короче!
Спор был с подтекстом.
- …Слышал я, - не уступал тесть, - где-то, перед тем как дорожку проложить, засевают все травой и ждут. Где протопчут тропинки - там и быть асфальту. Да только не верю я в это! Другой все равно для себя дорогу вытопчет. Не с дорожек начинать надо - с человека!
…В полутемном тамбуре электрички на полу стояли лужи. Свет полностью не зажигали. Илья внезапно очнулся, откинул голову к стене.
"Зачем я здесь? - подумал он. - Какого черта мне надо?!"
Теперешнее положение требовало от Ильи ежечасно новых, каждый раз все более удовлетворительных объяснений. Необходимо было доказать самому себе, что не сошел с ума, не заболел, не сделал страшной, непоправимой ошибки, совершив этот внезапный на сто восемьдесят градусов поворот - оставшись в Москве и решившись на авантюру с Капитаном.
"Все время думаю об одном и том же! Какой тогда прок от всего этого? Ведь, кроме меня и Капитана, никто ни о чем не знает! Только я и он. Но Капитан не в счет - через пару дней мы расстанемся. Значит, все дело во мне. Почему же не посмотреть проще? Скажем, так: "Лыжник Илья М., воспользовавшись боковой лыжней, слегка выпрямил дистанцию гонки. Конечно, это нельзя приветствовать, но до него так поступали многие!.. "Выпрямил". Видимо, никуда не уйти от этого слова"".
Заработали моторы, люминесцентный свет разлился по вагону. Илья вздохнул свободнее.
"…Во мне ничто не изменилось. Так же я продолжаю любить жену, сына, рисунки Анри де Тулуз-Лотрека, "Дон-Карлоса", арию Далилы. Экономия в бюджете не распространяется на книги, музыкальные записи. Без "Москоу ньюс" я уже давно никуда не хожу, при первой возможности зубрю слова. Лексика, упражнения, увеличение словарного фонда - все, как было раньше. Одно должно измениться: через несколько дней я куплю дачу, а через год - машину! Как это у Стендаля? "Если Жюльен только тростник колеблющийся, пусть погибает, а если это человек мужественный, пусть пробивается сам"".