Проснувшись в постели рядом с прославленным детективом чарлстонского полицейского управления Джеем Берджессом, тележурналистка Бритт Шелли никак не может вспомнить, как туда попала… и как умер красавчик Джей - потому что Берджесс мертв.
Пять лет назад он стал свидетелем страшного пожара, унесшего семь жизней. Жертв могло быть намного больше, если бы не храбрость Джея. Расследовать причины происшедшего поручили его другу детства, Рейли Гэннону, но закончить начатое тот не успел: злополучная ночь закончилась крахом его карьеры, изменой любимой женщины и разрушила его привычную жизнь.
Во всех этих событиях много странного и непонятного. Рейли и Бритт пытаются понять, что произошло на самом деле, но чем ближе они подбираются к истине, тем большей опасности себя подвергают. Теперь им нужно не просто узнать правду, но и спасти свои жизни…
Сандра Браун
Дымовая завеса
Пролог
Девяти храбрецам посвящается
Слава богу, он еще спал.
Черт, как же случилось, что она оказалась в одной постели с Джеем Берджессом? Надо сосредоточиться и быстренько придумать, как вести себя с ним, когда он проснется.
Она тихонько откатилась на край кровати, выскользнула из-под простыни, стараясь не потревожить Джея, и, оказавшись на самом краю матраса, оглянулась. Из кондиционера несло холодом. Ее тело покрылось мурашками, но Джей, оголенный до пояса, даже не шевельнулся. Медленно-медленно, стараясь скоординировать перемещение своего тела, она встала.
Стены накренились, и, чтобы не упасть, она инстинктивно протянула руки вперед. Звонкому звуку шлепка ее ладони о стену, всколыхнувшему безмолвие дома, мог бы позавидовать ударник на медных тарелках. Уже не думая о том, как бы не разбудить Джея, и оставив попытки разобраться в событиях вчерашнего вечера, она прижалась спиной к стене, стараясь глубоко дышать и сфокусировать взгляд на лампе под потолком, пока качка не прекратилась.
Ее неуклюжее барахтанье чудом не разбудило Джея. Кое-как она добралась до изножья кровати, где ее ожидала первая находка - трусики, затем на цыпочках прошлась по спальне, собирая разбросанные предметы одежды и прижимая их к груди, как будто старалась прикрыться. В данных обстоятельствах дань скромности была, по меньшей мере, нелепой.
В студенческие времена, когда девушка пыталась незамеченной выйти из комнаты парня после совместно проведенной ночи, этот "тернистый" путь называли дорогой стыда. Только колледж остался в далеком прошлом. Их с Джеем детьми уже не назовешь, они одиноки и свободны в своем выборе.
В своем выборе.
Эти слова из ее внутреннего монолога больно хлестнули ее, как сорвавшийся конец натянутой резиновой ленты.
Шок от пробуждения в постели Джея сменился тревожным осознанием того, что она не помнит, как вообще там оказалась. Она не помнит, как принимала сознательное решение переспать с ним. Она не помнит, как взвешивала все "за" и "против" перед окончательным выбором. Она не помнит его уговоров, не помнит, как чувственное влечение перевесило доводы рассудка. Она не помнит, как мысленно пожала плечами, и подумала: какого черта? Мы взрослые люди.
Она вообще ничего не помнит.
Она обвела взглядом спальню: приятная комната, со вкусом обставленная и декорированная для одинокого мужчины. И ничего знакомого. Абсолютно ничего. Как будто она видит все это впервые.
Несомненно одно - это комната Джея: повсюду его фотографии, по большей части сделанные на отдыхе в компании друзей, мужчин и женщин. Но она точно никогда не бывала ни в этой комнате, ни в этом доме. Она даже не уверена, что знает название улицы, хотя остались смутные воспоминания о том, как она шла сюда от… откуда-то.
Ах да, "Уилхаус". Они с Джеем встретились именно там. До ее прихода он уже успел пропустить пару стаканчиков, но в этом не было ничего необычного. Джей любил выпить и прекрасно переносил любые дозы алкоголя: мог пить много, не пьянея. Она заказала бокал белого вина. Они сидели и разговаривали о том, что нового случилось в их жизни с тех пор, как они виделись последний раз.
Потом он сказал…
Вспомнив, что он сказал, она задрожала, но не от холода, и прикрыла рот ладонью, подавляя тихий стон. И снова оглянулась на него. Он все еще спал. Она горестно прошептала: "О, Джей", повторив те самые слова, что вырвались у нее прошлым вечером, как только он сообщил ей ужасные новости.
- Может, продолжим разговор в моей берлоге? - спросил он. - Я переехал после нашей последней встречи. Скончалась пожилая тетушка, оставив мне все свои земные сокровища. Много фарфора, хрусталя, антикварной мебели и прочего. Я все это продал через агента и на вырученные деньги купил таунхаус. Здесь недалеко, несколько минут пешком.
Он говорил непринужденно, словно о чем-то постороннем, вроде приближающегося сезона ураганов, но его новость была сногсшибательной. Ужасной. В нее невозможно было поверить. Эта новость ошеломила ее, потрясла до глубины души. Не жалость ли повлияла на ее решение? Не сочувствие ли привело ее в его постель?
Боже, почему она не может вспомнить?
Еле передвигая ноги, она вошла в гостиную - может, хоть там что-то поможет ей разобраться в произошедшем. На полу она обнаружила свои небрежно сброшенные босоножки, в кресле - платье и кардиган. На журнальном столике перед диваном - два стакана и открытая бутылка с остатками виски. Подушки на диване разбросаны и измяты, как будто на них долго барахтались.
Ну да: это, конечно, они с Джеем устроили этот кавардак.
Она вернулась в спальню, нашла дверь в ванную комнату и даже умудрилась бесшумно закрыть ее за собой. Предосторожность, оказавшаяся излишней, поскольку через секунду ее уже шумно выворачивало над унитазом. Она корчилась от спазмов, скрутивших живот, из горла извергались потоки желчи с запахом виски. Брррр! Она ведь ненавидела этот напиток, а теперь уж точно никогда к нему не притронется!
В зеркальном шкафчике над раковиной она нашла зубную пасту и указательным пальцем вычистила зубы и десны, чтобы избавиться от мерзкого привкуса во рту. Стало легче, но ненамного, и она решила принять душ. Он наверняка поможет ей прийти в себя, возможно, она почувствует себя увереннее и сможет посмотреть в глаза Джею, не слишком смущаясь того, что произошло этой ночью.
Душевая кабина была отделана плиткой, головка душа вмонтирована в потолок. Она намылилась и сполоснулась несколько раз, особенно тщательно терла между ногами. Вымыла шампунем голову.
Выйдя из душа, она решила не оттягивать неизбежную встречу с последующим разговором. Скорее всего, Джей уже давно проснулся. Она оделась, причесала мокрые волосы его щеткой, глубоко вздохнула, собирая в кулак всю свою храбрость, и открыла дверь ванной комнаты.
Джей еще спал. Ничего себе! Он отлично переносил большие дозы алкоголя, но, похоже, вчера перебрал даже он. Сколько же виски было в бутылке, когда они начали пить? Получается, вдвоем они вылакали почти литр?
Вполне вероятно. Иначе почему она не помнит, как раздевалась и занималась сексом с Джеем Берджессом? Много лет назад у них был короткий роман, быстро разгоревшийся и так же быстро угасший. Они не выясняли отношения и не очень-то переживали по поводу разрыва, просто перестали встречаться, но остались друзьями.
Правда, Джей, обаятельный и неотразимый Джей, не оставлял попыток затащить ее в свою постель всякий раз, как их дорожки пересекались. "Кувыркание в койке и дружба - вовсе не взаимоисключающие понятия", - с обворожительной улыбкой говорил он.
Подобная практика противоречила ее жизненным принципам, о чем она всякий раз сообщала ему, когда он предлагал ей переспать в память о прошлом.
Но, судя по всему, вчера он ее все-таки убедил.
Но в таком случае он должен был бы проснуться рано утром, чтобы насладиться своей победой, разбудить ее поцелуем и шутливым приглашением позавтракать в постели. Она отчетливо вспомнила его слова: Раз уж ты здесь, то можешь расслабиться и насладиться щедрым гостеприимством Берджесса.
Ну ладно, допустим, он просто крепко спал. Но шум, доносившийся из ванной, уж точно должен был разбудить его. Тогда почему он не присоединился к ней в душе? Джей никогда не упускал такой возможности. Он вошел бы в кабинку и сказал что-нибудь вроде: Ты оставила грязное пятнышко на спице. О! И вот здесь, на груди, тоже. Но, вероятно, ее громкая возня не потревожила его.
Как ему удалось проспать все это? Он даже не…
Пошевелился.
Ее желудок снова скрутили спазмы. Прокисший виски подступил к горлу, и она испугалась, что ее снова вырвет. Она с трудом сглотнула слюну и неуверенно позвала:
- Джей? - Затем еще раз громче: - Джей?
Ничего. Абсолютная тишина. Ни вздоха, ни сопенья. Никакого движения.
Ей стало страшно. Она словно приросла к полу, сердце бешено забилось. Наконец она стряхнула оцепенение, бросилась к кровати, схватила его за плечо и затрясла:
- Джей!
1
Рейли открыл дверь, затянутую ржавой сеткой. Жалобно взвизгнули дверные петли.
- Эй! Ты здесь?
- А где еще мне быть?
Рейли вошел в единственную комнату хижины. Деревянная дверь захлопнулась за ним, потеряв при этом очередной завиток отслаивающейся, когда-то красной краски. Внутри воняло жареной свининой и изгрызенным мышами армейским одеялом, покрывавшим узкую койку в углу.
Его глаза не сразу привыкли к сумраку, и старика он увидел только через несколько секунд. Тот сидел за трехногим столом, сгорбившись над кружкой кофе, как собака, охраняющая обглоданную кость, и таращился на покрытый рябью и мелькающими призрачными тенями экран черно-белого телевизора. Единственным звуковым сопровождением телевизионной картинки было потрескивание электрических разрядов.
- Доброе утро.
Старик гнусаво что-то пробормотал в ответ и кивнул на эмалированный кофейник, стоящий на плите.
- Садись. Сливки не предлагаю. Скисли.
Рейли перешагнул через трех охотничьих псов, неподвижно лежавших на полу, и подошел к холодильнику, втиснутому между древним буфетом, где хранились продукты, и чертежным столом, покрытым толстым слоем пыли и еще больше загромождавшим тесную хижину.
Ручка холодильника, похоже, отломалась уже не один десяток лет назад, но дверца открывалась при нажатии на мягкое резиновое уплотнение.
- Я принес тебе зубатку. - Рейли сунул газетный сверток на одну из ржавых проволочных полок и быстро захлопнул дверцу, чтобы вонь тухлятины не распространялась по комнате.
- Премного обязан.
- Всегда к твоим услугам. - Кофе, видимо, не раз перекипевший, по консистенции приблизился к патоке. Поскольку разбавить его было нечем, Рейли решил воздержаться.
Он взглянул на безмолвный телевизор.
- Надо бы настроить "усы".
- Дело не в антенне. Я выключил звук.
- Почему?
Старик только хмыкнул, давая понять, что не видит смысла в ответе. Он стал отшельником добровольно, с тех самых пор, когда пришел с "войны", правда, он никогда не уточнял, с какой именно. Свои отношения с прочими Homosapiens он свел к минимуму.
Они столкнулись с ним как-то в лесу, вскоре после того, как Рейли сюда переехал. Рейли пристально смотрел в глазки-пуговки мертвого опоссума, когда старик, с треском продравшись сквозь кусты, заявил:
- Даже не думай.
- О чем?
- Забрать моего опоссума.
Рейли бы и в голову не пришло дотрагиваться до раздувшегося, кишащего мухами и жутко воняющего трупика с голым розовым хвостом. Он поднял руки, демонстрируя свою капитуляцию, и отодвинулся, чтобы босой старик в грязных штанах на лямках смог беспрепятственно освободить добычу из металлических челюстей маленького капкана.
- Видел, как ты тут бродишь. Странно, что не попался в ловушку вместо опоссума, - проворчал старик.
Рейли и не подозревал, что по соседству с ним живет кто-то еще. Он предпочел бы полное уединение. Особенно не понравилось ему, что этот дед, судя по всему, следил за ним.
Старик с трудом поднялся - колени его скрипели и трещали, видно было, что боль досаждала ему, он скривился и приглушенно выругался. Держа тушку за хвост, старик оглядел Рейли с головы до ног, то есть с бейсбольной кепки и бородатого лица до кончиков туристических ботинок, и, завершив осмотр, выразительно сплюнул.
- Любой имеет право ходить по лесу. Только не трогай мои капканы.
- Не помешало бы знать, где именно они расставлены.
Потрескавшиеся губы старика растянулись в широкой ухмылке, обнажив почерневшие от табака обломки зубов.
- Не помешало бы? - Он захихикал, отвернулся. - Ты найдешь их, могу поспорить.
Еще долго после того, как старик исчез в густых зарослях, Рейли слышал его смех.
В последующие месяцы они несколько раз случайно сталкивались в лесу. Во всяком случае, для Рейли эти встречи были случайными. Он решил, что старик показывается, лишь когда сам хочет этого, и скрывается, когда не желает удостоить нового соседа даже ворчанием вместо приветствия.
Однажды жарким днем они встретились в ближайшем городке в дверях универсама. Рейли входил в магазин, а старик выходил оттуда. Они кивнули друг другу. Через некоторое время, покидая универсам с пакетами продуктов, Рейли заметил, что старик сидит на тенистой веранде у входа и обмахивается соломенной шляпой. Повинуясь внезапному порыву, Рейли выдернул из пакета банку холодного пива и бросил старику. Тот, проявив поразительную реакцию, поймал ее одной рукой.
Рейли сложил покупки в кузов пикапа и забрался в кабину. Подавая пикап задним ходом, он заметил, что старик следит за ним с нескрываемым подозрением, но пиво все же открыл.
На следующее утро раздался резкий стук в дверь. Это случилось впервые, и Рейли насторожился. На пороге стоял старик со щербатой керамической миской в руках, в которой колыхалось сырое мясо какого-то животного. У Рейли возникли опасения, что эту падаль отвергла даже троица стариковских псов.
- За пиво. Не люблю оставаться в долгу, - сказал старик и буквально воткнул миску в руки Рейли.
- Спасибо. - Гость развернулся и начал спускаться по ступенькам. Рейли окликнул его: - Как вас зовут?
- А кто интересуется?
- Рейли Гэннон.
Старик заколебался, затем проворчал:
- Делно Пикенз.
С того утра между ними завязалось нечто вроде дружбы, основанной на пристрастии к одиночеству и нежелании общаться с другими людьми.
Все имущество Делно не стоило и сотни долларов. Он вечно тащил домой все, что подбирал черт знает где. Хижина возвышалась на сваях, спасающих от затопления, когда Комбахи выходила из берегов. Все пространство под хижиной и вокруг нее было забито - насколько мог судить Рейли - никогда не используемым хламом. Процесс собирательства был Пикензу гораздо важнее, чем сами вещи.
Делно ездил на грузовике, который Рейли прозвал "Франкенштейном", поскольку старик собрал его собственноручно из разномастных деталей, не рассыпающихся лишь благодаря проволоке и изоляционной ленте. Каким-то непостижимым для Рейли образом эта штуковина заводилась, и, как сказал Делно: "Не красавец, но везет меня, куда захочу".
Он ел все. Абсолютно все. Все, что мог сбить с дерева, поймать в капкан или выловить из реки. И, подружившись с Рейли, он всегда охотно делился любой своей добычей.
Поразительно, но Делно был начитан и обладал глубокими познаниями в таких областях, о которых, если судить по его внешнему виду, он и слышать-то не должен был. Рейли заподозрил нарочитость в деревенском акценте и ограниченном лексиконе старика. Как и нищета, в которой жил Делно, они служили выражением протеста против его прежней жизни.
Однако, какой бы эта жизнь ни была, для Рейли она оставалась тайной. Делно никогда не упоминал ни о родном городе, ни о своем детстве или родителях, ни о профессии, детях или жене. Он ни с кем не разговаривал, кроме своих собак и Рейли. Его интимная жизнь ограничивалась стопкой старых, замусоленных журналов с голыми красотками, хранившейся на полу под койкой.
Рейли тоже ничем личным с Делно не делился. Во всяком случае, в первые два года знакомства. А потом как-то вечером на закате Делно материализовался на его пороге с двумя банками мутного пойла собственного изготовления.
- Целую неделю тебя не видел. Где ты был?
- Здесь.
Рейли хотел остаться один, но Делно бесцеремонно протиснулся мимо него в дом.
- Подумал, может, тебе не помешает глоток-другой. - Он окинул Рейли привычно пренебрежительным взглядом. - И, похоже, предчувствие меня не обмануло. Совсем расклеился, парень. Унюхал тебя, еще за дверью.
- Только тебе и критиковать чей-то внешний вид и личную гигиену.
- Кому ты звонил?
- Что?
- Вертихвостка, что сидит за кассой в магазине, у нее еще волосы кверху зачесаны и длинные серьги, помнишь? Сказала мне, что ты приезжал на прошлой неделе, взял горсть мелочи и скормил ее всю уличному автомату. Поговорил пару минут, повесил трубку и выглядел так, будто был готов кого-нибудь убить. Сел в машину и свалил, даже не заплатив за покупки.
Делно отвинтил крышку и передал одну банку Рейли. Тот понюхал содержимое, покачал головой и отдал банку обратно. Делно сделал огромный глоток.
- Вот я и спрашиваю, кому ты звонил?
Рейли умолк только на рассвете. К тому времени Делно вылакал обе банки. Рейли же чувствовал себя совершенно опустошенным: эмоционально, морально, физически. Он пережил болезненный, но целительный катарсис, вскрывший дюжину душевных нарывов.
Когда уже не осталось ни слов, ни сил, Рейли взглянул на старика, выслушавшего его без единого комментария. Задубевшее, морщинистое лицо выражало глубокую печаль. Впервые за все время их знакомства старик скинул маску, оставив незащищенными глаза, и Рейли словно заглянул в душу человека, пережившего невыразимые страдания. Как будто Делно Пикенз собрал все несчастья и несправедливости мира и упаковал их в тот один-единственный, абсолютно безнадежный взгляд.
Потом старик вздохнул и - один из их редких физических контактов - протянул руку и похлопал Рейли по колену.
- Поди-ка вымой под мышками, пока из-за твоей вони я не выблевал хороший алкоголь. А я приготовлю тебе завтрак.
Они никогда не вспоминали о том, что Рейли тогда рассказал, словно и не было никогда той длинной ночи. Однако Рейли не забыл, как печально смотрел на него Делно тем утром. И сегодня, когда старик перестал таращиться в свою кружку с кофе, поднял голову и посмотрел на Рейли, в его глазах была та же безысходность.