- Письмо от доктора, сбежавшего из города. Восемь лет назад. В его лабораторном помещении был найден труп Джино - наркобарона. Я как раз получил ордер на его арест, и даже выехала группа. А в письме сказано: Джино телепортирован в одного из родившихся в тот вечер младенцев, - рука со стаканом энергично показала на особняк: - Так вот, вся четверка родившихся - здесь именно обретается. А? - он уставился в самые зрачки капитана. - Как вам нравится? Еще написано, объе… тьфу, объе-кти-вация в таких случаях происходит на восьмом году жизни.
У Дункана сказанное вызвало пустоту в голове.
Таким же сам собой оказался его стакан.
Коннерс забрал его.
- Совсем немного, - вслед произнес капитан.
Голова оставалась пустой.
Но скоро промелькнули слова Людвига про странный слух о появившемся Джино, и ум принялся за работу.
С какими целями наркобоссы решили морочить полицию?
Пущенный в криминальной среде слух расползется и обязательно дойдет до полиции, а письмо усилит замешательство?
Только какое?
Неужели можно всерьез рассчитывать на подобную липу?
Смахивает на дурь.
Хотя эти люди дурью не отличаются.
Ход предназначен, чтоб засветился агент?
Посмотрят потом, кто именно из своих будет копать информацию про этого Джино?
Да, не исключено.
Но все равно выглядит неуклюже.
- Расцениваете как провокацию, капитан? Держите.
- Спасибо.
- Полиция начнет интересоваться, а они вычислят ее агента, или что-нибудь в этом роде?
- Вам другое приходит в голову? Могу сообщить, они уже запустили среди своих слух про воскресшего Джино. Что он был, кстати, такое?
- Дерьмо.
- Понятно, как все они.
- Нет, похуже. Крутил тут всем наркобизнесом, в Колумбии за ним числилось несколько недоказанных убийств. Там, на производстве наркотиков, у него оставался брат - вы знаете, о ком речь. От них ведь до сих пор идет наркотрафик?
Капитан кивнул, а его собеседник вдруг хмыкнул.
- Между прочим, Ромми была с Джино знакома. Правда, ее скоро сориентировали, но некоторое время Джино за ней вполне благопристойно ухаживал. Знаете, привлекательный молодой мужчина в дорогом авто… этот мерзавец неплохо выглядел.
Уже начинался легкий отток гостей.
- Но что за там история с его смертью и неким доктором?
Физиономия Коннерса стала задумчивой.
- Мутная история, честно признаюсь. Тоже с какой-то чертовщинкой, но для нас главной была смерть этого подонка. А доктор приходился ему дальним родственником. К сожалению, в розыск мы его объявили лишь через несколько часов.
- А заключение по поводу смерти Джино?
- Тут-то и чертовщина - множественные кровоизлияния в миокарде.
Дункан пожал плечами, не найдя ничего удивительного.
- Нет, дорогой, речь не идет о микроинфарктах, сердце было истерзано судорогами. Эксперты заявили, такого тотального травматизма мышечных тканей они никогда не встречали.
Мути в рассказанном было больше, чем всего остального, однако следовало дождаться конца истории.
- Сам Джино лежал на медицинской кушетке весь опутанный проводами, на голове какая-то сетка, даже на щиколотках были металлические зажимы. Так как сердце работает под действием электрических импульсов, предположили, что парень оказался под очень резкими изменениями электрических токов.
- То есть врач его попросту прикончил?
Коннерс неопределенно двинул бровями и поднял ко рту стакан.
Подержал и отвел.
- А письмо, дорогой?
- Ну, даже если совпадет почерк… - начал Дункан, но отвлек покидавший собрание прокурор, попрощавшийся с ними обоими за руку.
Начатая фраза не имела особого смысла - почерк в любом случае необходимо проверить, кое-что другое требовало немедленных уточнений.
- Вы сказали "все четверо новорожденных" и показали на дом.
Пришлось, однако, подождать, когда после глотка Коннерс вернется на землю.
- Я не настаиваю, дорогой, на чертовщине. Просто Ромми рожала своих двойняшек в тот вечер, когда Джино, окутанный проводами, лежал этажом выше, а тем же полезным делом вместе с Ромми занималась Марта и еще одна молодая бесшабашная женщина. Там, в палате, они и перезнакомились.
- Хотите сказать, Джино переселился в одного из младенцев, - капитан не поставил в конце вопросительный знак.
- Нет, дорогой, я не настаиваю, - Коннерс мелко помотал головой, - совсем не настаиваю.
Однако помыслив, вполне серьезно добавил:
- Впрочем, этот мерзавец мог переселиться в кого угодно.
Если учесть, что коллега пил виски еще до него…
Нет, он не выглядит опьяневшим.
- А я и сам не верю, - пожав вкривь плечами, проговорил тот. - Привезти вам завтра письмо на экспертизу?
- Ну… это в любом случае.
- Тогда двинулись по домам?
Капитан не очень-то взял всю историю в голову, верней - она туда и не лезла. Но совсем отмахиваться тоже было нельзя, так как за слухами и письмом крылись непонятные планы, и лучше всего, если они заключаются в издевательстве над полицией.
Второй вариант - поймать на такую наживку агента, не очень пугал. С одной стороны, Людвиг превосходно законспирирован, с другой - умен, опытен и сам не допустит прокола. К тому же, они оговорили сегодня провокационную опасность этих слухов о Джино.
А вот большие количества наркотиков в городе, как и превращение его в перевалочный пункт, действительно очень тревожит.
IV
С утра на работе в первые сорок минут капитан всегда занимался короткими оперативными совещаниями с раздачей заданий, после суета обрывалась и наступало относительно спокойное время, когда можно делать что-то другое, и иногда даже думать.
Он как раз закончил мероприятие в одном из отделов и, выходя в коридор, увидел инспектора, провожающего в его кабинет среднего роста блондинку, видимо, ту самую гувернантку Ванлейнов, про которую было известно, что "полицией не привлекалась", по профессии педагог младших классов, и ей тридцать лет.
Дункан, немного еще задержавшись, вскоре вошел, инспектор из вежливости приподнялся в кресле патрона, не собираясь его оставлять, а капитан сделал обычный знак, чтобы сидел - когда его сотрудники вели разговор со свидетелями или допрашивали подозреваемых и требовалось присутствие шефа, он предпочитал расхаживать у тех за спиной.
Блондинка заканчивала ответ инспектору, и выяснилось - она, как всегда, ушла в тот день около половины седьмого.
- То есть за пятнадцать минут до гибели Ванлейна?
- О времени его гибели я знаю только по слухам, - в голосе прозвучали враждебные нотки.
- Мэм, я не ловлю вас ни на чем, поверьте. Вы не могли бы вспомнить, кто где находился к моменту вашего ухода?
Инспектор умел прикидываться простым искренним парнем, тон женщины сделался мягче.
- Да, разумеется. Детей как раз усадили ужинать, я сама в этом участвовала. Дальше функции переходят к миссис Ванлейн. Марта подавала на стол. А что касается, - она приподняла голову, немного раздумывая, и закончила не называя имя, - полагаю, он был в кабинете.
- Не наверху?
- Не могу точно ручаться.
- Чего-то необычного в тот день не заметили?
Женщина отрицательно мотнула головой.
- Сколько вы проработали у Ванлейнов?
- Около года, точнее… десять с половиной месяцев.
- Спасибо за точность, мэм. Были бы благодарны, если б вы прояснили нам что-нибудь касательно отношений супругов.
Ответ гувернантки, показалось Дункану, прозвучал слишком быстро и громче прежнего.
- Не знаю, сэр, мое дело только дети.
И еще Дункан готов был поручиться, что ее не было на похоронах. В то короткое время он не осматривал лиц, но многими годами тренированное внимание фиксирует все, что попадает даже в самые уголки бокового зрения, - ее там не было.
Инспектор, скорее из вежливости, поинтересовался:
- Как это перенесли бедные ребятишки?
Женщина не сразу ответила.
Дункан увидел сзади ее передернувшиеся плечи.
- Видите ли… - еще потребовалась пауза, - я, как бы сказать, не была там с тех пор и не собираюсь.
Инспектор бросил поверх ее головы на шефа настороженный взгляд.
- Увольняетесь, мэм?
- Да. Не хочу оставаться в доме, где случилось такое.
Теперь ее голова слегка опустилась.
Инспектор снова взглянул, осведомляясь, не желает ли капитан войти разговор.
Тот решил, что как раз самое время.
- Ванлейн часто подходил к краю площадки?
От неожиданности женщина вздрогнула.
Потом попробовала повернуть голову, чтобы видеть спросившего.
- Вы говорите про крышу?
- Да. Вы часто замечали его стоящим там сверху у края?
- Я, сэр?
Опять вышла не очень понятная заминка, Дункан не видел лица женщины, но был почти уверен, что она сейчас думает не над его вопросом, а над чем-то другим.
- Хорошо, мэм, - заключил капитан, - вы просто сейчас не можете вспомнить.
Она кивнула коротким рывочком.
Капитан поблагодарил и попрощался, а инспектор любезно отправился провожать.
Надо было звонить в Майами.
Дункан набрал по служебной линии код, ожидая услышать голос приятеля - они всегда еще перебрасывались "за жизнь", но услышал другой голос, сообщивший, что "начальник на территории", но свяжется, когда прибудет. Не успев повесить одну трубку, он снял другую - дежурный докладывал, что Коннерс привез бумаги на почерковедческую экспертизу, но сам сразу уехал.
Капитан велел передать бумаги в отдел.
Он с утра включился в свой нормальный режим, естественный даже неприятными мелочами, потому что и они входили в привычное целое, и не то чтобы забыл вчерашний разговор с Коннерсом - он о нем просто не вспомнил, и теперь странный сюжет возник в памяти, как просмотренный на ночь фильм из разряда "фикшен" с содержанием, может быть любопытным, но ни в коем случае не относящимся к жизни.
От такого несхождения Дункан почувствовал неудобство и в теле, и в кресле.
Отвлекла физиономия инспектора, где отчетливо проглядывались "соображения", тот, едва ступив в кабинет, высказал оба сразу:
- Недоговаривала, согласны, сэр? И между прочим, приятной телкости баба.
Капитан неопределенно кивнул. Гостья совершенно схожего типа с женой, поэтому разглядывать не хотелось, а недоговаривала - это точно, однако могло быть, что по самым ничтожным для их дела причинам.
Но не это сейчас задержало вступить в разговор с подчиненным - чуждый реальности сюжет вдруг придвинулся, и оказался хотя не в этом пространстве, но ближе прежнего.
- Сэр, смотаюсь-ка я в охранное агентство и посмотрю, действительно ли она выходила в половине седьмого.
- Прекрасный план, съезди.
- Лицо у вас какое-то необычное.
- Какое?
- Задумчивое.
- Ну и проваливай.
Родившаяся идея уже начинала нравиться.
И за это можно было угостить себя сигаретой.
У нее был абсолютный музыкальный слух, но несильные и глуховатые связки. Да и вообще петь Лиза никогда особенно не любила. Но ужасно любила свистеть. Вполне художественно. Для себя, разумеется.
Лиза шла и насвистывала, и голова двигалась в такт внутреннему оркестру, исполнявшему прелестную увертюру Россини к "Сороке-воровке". Недаром на эту оперную музыку ставят балетные партии - ноги сами стремятся вверх на носки, чтоб задвигаться быстрым высоким шагом.
Как можно так гениально придумать? И из каждого звука струится свет.
Раз можно одному, значит, и другие способны до чего-то подняться.
Пусть яйцеголовые книжники изобретают любые свои философии, а она знает, что в основе всего свет, с которым вместе человек способен на что угодно.
Мобильный телефон просигналил об sms-сообщении.
Лизе хватило быстрого взгляда - ее вызывают на встречу.
Что-то экстренное, так как плановая встреча должна была состояться только через неделю.
По сути, реализация возникшего замысла требовала решить только один "технический вопрос", и капитан уже понял, как это сделать, однако пришлось отвлечься - Майами проклюнулось на служебном проводе.
Дункан взял трубку и услышал громкий голос приятеля:
- Соскучился?!
- Не очень.
- А какого тогда рожна?
И не дожидаясь ответа спросил, как у Дункана течет холостая жизнь, и снова не дожидаясь, уверенно предположил: "что ни день, то новая девка". Затем прозвучала жалоба:
- А моя скандалит все время по мелочам, обрыдло!
Дункан лет двадцать назад был свидетелем на их свадьбе.
- Передавай ей привет.
- Ладно.
- Слушай, товар к нам с нарастанием прет. У нас уже цены сбросили.
- А точно по нашему трафику?
- Точно.
В трубке озадаченно замолчали.
Затем приятель коротко сообщил:
- Не очень, конечно, хорошее известие, но потерпи самую малость. И давай на этом сегодня закончим. О'кей?
Сказано было с той понятной интонацией, что у них намечается нечто серьезное.
Служебная связь почти безопасна в смысле информационных утечек, однако когда готовят очень масштабную операцию, не любят вот такого "почти", проведение операции, стало быть, намечено на ближайшее время - это немного утешило.
Судя по часовой стрелке, инспектор уже прибыл в охранное агентство.
Капитан позвонил туда и понятным обоим намеком объяснил "техническую задачу".
Тьма замерла.
Перестала давать себя чувствовать.
Шевельнулись собственные ощущения, казалось, навсегда отнятые.
Робкие в первые мгновения, они стали смелеть.
Стук сердца разорвал немоту и явился первым услышанным звуком…
К полудню сотрудник, закончивший графологическую экспертизу, попросился с докладом.
Капитан, вспомнив про письмо, пригласил.
Но тут же невесть откуда явилась волна протеста, требуя прекратить балаган с идиотским переселением душ. Волна хлынула к голове, Дункан напрягся, чтоб не пустить… ударившись о преграду поток отступил… собрался, попробовал еще раз… но потерял прежнюю силу, и негодующие остатки начали утекать в неизвестную глубину…
Капитан пожал через стол руку, приглашая эксперта сесть.
Внутри замирал подавленный бунт при полной неясности - кто с кем или против кого боролся. Еще прислушиваясь, Дункан взял письменное заключение, но попросил изложить основные выводы на словах.
- Абсолютно уверенно могу сказать вам, сэр, почерк в письме и в старых врачебных картах восьми-девятилетней давности - один и тот же.
Капитан сам не знал - неожиданный это для него результат или нет.
- Удалось обнаружить отпечатки пальцев на бумаге и на конверте. Здесь опять же имеется совпадение с отпечатками доктора, которые занесены в нашу картотеку. Других отпечатков на письме нет, но конверт, конечно, захватанный.
Итак, доктор жив-здоров, и именно он написал это письмо - теперь Дункан все-таки понял, что хотел совсем не этого результата - он хотел разоблачения откровенной фальшивки.
Понадобилась пауза, чтобы переварить информацию.
Эксперт, любезно подождав, продолжил:
- Есть одна дополнительная деталь. Возможно, и незначимая, не мое дело ее трактовать.
- Какая деталь?
- Бумага, сэр, на которой писали письмо. Бумага мексиканская, и среди стран Латинской Америки сейчас в ходу только там. А письмо послано из Бразилии, и конверт бразильский. У них своя бумага, в Бразилии.
- Очень любопытно.
Что именно любопытно, предстояло еще понять самому.
- Если пошло на пользу, я рад, сэр.
Капитан, прощаясь, на всякий случай поинтересовался, не заметно ли было в почерке признаков алкогольного или наркотического состояния написавшего, и услышал, что такие характерности нетрудно заметить, но сравнительно с тем прежним почерком их определенно нет.
Внеочередная сигарета, не спрашиваясь, полезла в рот.
Хотя, что тут неясного? Доктор обосновался в Мексике, а письмо… Дункан открыл папку, конверт оказался прямо перед глазами - авиапочта из Рио, а письмо бросил в Рио, желая таким способом дезориентировать полицию насчет места своего настоящего пребывания.
Дым от затяжки с силой отправился в сторону, потому что объяснение не понравилось.
На кой черт доктору вообще вся эта провокация? Зачем напоминать о себе полиции после трупа в собственной лаборатории? По таким делам нет срока давности.
Капитан, однако, тут же попробовал зайти с другой стороны: доктор - дальний родственник Джино, в свое время с помощью его людей доктор сбежал, а теперь оказывает им услугу.
Но какую услугу?.. Заморочить такой дешевкой полицию?
Ерунда.
Хотя вот, он сейчас сидит и тратит казенное время…
Сигарета выкуривается слишком быстро, значит, нужно подуспокоиться.
Кстати, а что он собой представлял, исчезнувший доктор? Спросить о нем у кого-нибудь из полицейских с большим стажем?..
Не стоит, такой интерес удивит, могут поползти слухи. Лучше через Коннерса собрать о докторе сведения.
Мысли, повращавшись, опять возвратились к письму - комбинация с бумагой и конвертом, безусловно, казалась странной.
Конверт тоже надписан почерком доктора - бразильский конверт, а письмо написано в Мексике. Если бы письмо в Рио отвозил курьер, то и конверт, надписанный доктором, был бы мексиканского происхождения. Следовательно, доктор отвозил письмо сам. Но почему тогда он написал письмо заранее, а не там, в Бразилии?.. Непонятные и непонятно с чем связанные поступки. День сурка слишком еще далеко, иначе всю ситуацию можно было бы отнести к остроумному розыгрышу.
Впрочем, пора взглянуть на само письмо.
Капитан аккуратно вытащил его за краешек из конверта и развернул.
Письмо было написано крупным разборчивым почерком.
Господин Капитан!
Я потратил многие годы на изучение психоэнергетических комплексов человека. Энергосуществование человеческого субстрата известно с глубокой древности - вопрос, следовательно, заключался лишь в механизме. Так как мои эксперименты над животными давали устойчивый положительный результат, боюсь, что вынужденный эксперимент с Джино тоже увенчался успехом. Если так, объективация (самообнаружение) в новом физическом модусе осуществится между семью и восемью годами.
Обращаю Ваше внимание - эксперимент мною выполнен по принуждению.
Дальше стояла подпись.
Дункан вложил письмо обратно в конверт.
Прочитанное не добавило ясности, а термины "физический модус" и "самообнаружение" не понравились ощущеньем чего-то враждебного.
Или тем, что блеф начинает выглядеть очень искусно построенным, а люди не тратят силы на пустяки?
Люди… то они выглядят все одинаково, то кажется, что мир состоит из совсем непонятных существ.
Почему доктор написал письмо от руки, а не вывел на компьютере?
Ответ не требовал долгих раздумий: либо письмо написано за пределами дома, либо, полагая, что будет проведена графологическая экспертиза, доктор хотел предоставить убедительное для нее количество материала.