Сидя в углу канцелярии, перебирая списки дежурных бригад, Мэлоун чувствовал на себе взгляды канцеляриста, пытавшегося угадать, какие имена интересуют лейтенанта. "Интересно, что бы он сказал, - подумал Мэлоун, - узнав, что я и понятия не имею, что ищу?"
Закончив просматривать списки, он задумался. Возможно, его приход сюда был ошибкой. Этим он себя раскроет. Мэлоун помнил телефонные звонки "капитана Мэдвика" и скрытые угрозы Манелли.
Лейтенант взглянул на канцеляриста, который собирался отнести старые бумаги в архив.
- Дайте мне взглянуть книгу "входящих и исходящих", - произнес Мэлоун тоном, не терпящим возражений.
Эта книга, гроссбух под номером 7, содержала сведения о всех переведенных полицейских, дату перевода, откуда и куда переведен.
Канцелярист достал книгу из шкафа и сунул ее Мэлоуну под нос.
"Ну погоди, доберусь до тебя, ублюдок", - подумал Мэлоун, беря книгу.
Он медленно перелистывал страницы, пробегая глазами колонки имен и по-прежнему не зная, что ищет. Улыбнулся, прочитав приказы: патрульный Ричард Койн переведен в 66-й из школы рекрутов 12 марта 1979 года, а потом оттуда - в Бюро анализа управления 10 июня 1979 года. Еще один ирландец похоронил себя в штабных дебрях.
Он начал листать быстрее, нетерпение росло. "Зря я сюда пришел", - думал Мэлоун.
Расслабив щиколотки, начал напрягать мышцы бедер. И тут он их увидел в списке. Трое патрульных: Келли, Брэмсон и Станислав переведены в один и тот же день, одним приказом, в одно и то же место - полицейскую академию. Такие переводы были не только необычны, Для них требовались серьезные причины. Он еще раз перечитал три фамилии и почувствовал, что нашел то, что искал.
На этой странице был список тридцати четырех патрульных, и канцелярист хорошо знал каждого из них.
- Подойдите сюда, - Мэлоун обернулся к нему, - мне нужна ваша помощь.
Тот лениво процедил:
- Да, лей-те-нант?
- Я должен ответить на запрос по поводу одного полицейского, назначенного к вам за последние два года. Он белый, невысокого роста, очень худой. Я просматриваю переводы за несколько лет и хочу, чтобы вы дали мне описание этих людей и сообщили все, что вы о них можете вспомнить.
Глупая улыбка появилась на лице канцеляриста.
- У меня плохая память, лей-те-нант. Даже не помню, что ел сегодня на завтрак.
- Вот как? А теперь послушай меня внимательно, приятель. Возможно, ты здесь большая шишка, но со мной такое дерьмо не пройдет. Если расследование застопорится из-за твоего нежелания помочь, я позвоню шефу инспекционной службы, и еще до конца сегодняшнего дня ты будешь патрулировать в Гарлеме все восемь часов подряд. На следующее Рождество тебе уже не придется собирать бутылки с выпивкой, которые тебе суют в благодарность за мелкие одолжения. Ты в это время будешь морозить яйца на переходе у школы в Гарлеме. Понял, приятель?
Лицо канцеляриста посерело. Над верхней губой выступила обильная испарина.
- Все, что пожелаете, Лу. - И, придвинув стул, уселся рядом.
"Страх - замечательный помощник", - подумал Мэлоун, указывая на первое имя.
Мэлоун отошел от трейлера "Умберто", отгрызая на ходу куски коричневого жареного лука, свисающие с сандвича с горячей сосиской. "Умберто" - один из лучших и самых знаменитых ресторанов - расставлял свои трейлеры вдоль аркады за домом номер 1 на Полис-Плаза. Привозили блестящие желтые столы и белые зонты, под сенью мрачных правительственных зданий создавалась атмосфера пикника. Мэлоун пытался перестать думать о деле Айзингер хотя бы на несколько минут. Он шел к подъезду дома 1 на Полис-Плаза мимо скульптуры Розенталя, массивного сооружения из пяти дисков, символизирующих пять районов города. Пересек улицу и подошел к церкви Святого Андрея. Откусывая от сандвича, прошагал мимо входа в маленький садик сбоку от церкви. Поставил ногу на ограду и принялся изучать статую: фигуру, склонившуюся к кресту святого Андрея.
- Это святой покровитель Шотландии, - сказал, подходя, Замбрано.
- Все это чушь, - ответил Мэлоун.
- Ты что, безбожник? - Замбрано нахмурился.
- Я перестал верить в эту ерунду примерно в то же время, когда начал проявлять интерес к женщинам.
- Ну ты даешь! - Замбрано пошел вперед, Мэлоун поплелся за ним, жуя свой сандвич.
- Как ты отыскал меня? - спросил Замбрано.
- Я позвонил в контору, и мне сказали, что вы на совещании у руководства.
- Скажешь, что тебя гложет?
"Настал момент истины", - подумал Мэлоун и, набрав в грудь побольше воздуха, начал рассказ о телефонных звонках "капитана Мэдвика", о своих беседах с Манелли, о разговоре с Андреа Сент-Джеймс, обо всем, что произошло с того момента, когда он завел дело об убийстве Сары Айзингер. Он рассказал Замбрано, как, вернувшись в свой участок после посещения 66-го, позвонил в академию, попросил позвать к телефону Келли, Брэмсона или Станислава. Ему ответили, что в академии не числятся люди с такими именами. Он просмотрел в управлении кадров приказы о переводах и обнаружил тридцать семь подобных случаев. Составил список и начал звонить. Ответ был один - нет таких. Он направился в отдел кадров управления и, выдавая себя за проверяющего, просил показать личные дела каждого из этих сорока полицейских. Таких дел в картотеке не оказалось. Он направился в отдел идентификации, где попросил старого приятеля об услуге. Карточки с отпечатками пальцев этих людей были изъяты и заменены другими, с номерами, значение которых понятно только шефу оперативного отдела.
Мэлоун посмотрел на Замбрано.
- Сорок полицейских исчезли в дебрях Службы.
Замбрано остановился.
- Дэн? Как мы переводим людей на конспиративное положение?
- Направляем в какое-нибудь административное или вспомогательное подразделение, и они исчезают. Документы на них изымаются и запираются в сейф, имена вычеркиваются из городских справочников, зарплату им выдают городские службы или переводят на анонимные счета.
- Ну вот видишь?
- Это не то. Таких сотрудников не больше десятка на все управление. А здесь сорок человек! Телефонные звонки "капитана Мэдвика", трое полицейских, вошедших в ресторан с Сарой Айзингер, напрямую связывают кого-то с нашей Службы с ее убийством. Этих полицейских, по-видимому, используют для грязных дел важные шишки с самого верха.
Замбрано ускорил шаг, глядя прямо перед собой; лицо его побагровело.
Мэлоун остановился, наблюдая за ним. Пройдя метра три, инспектор тоже остановился и, повернувшись, поманил к себе лейтенанта.
Они зашагали по площади, думая каждый о своем.
Дойдя до арки муниципалитета, Замбрано свернул налево и подошел к маленькому памятнику с вмурованной в него ржавой решеткой. Он наклонился, пытаясь разобрать стершуюся надпись: "Тюремное окно "Сахарного дома", 1765, использовался британцами для заключенных патриотов".
Замбрано выпрямился.
- Ты знаешь, что я потерял брата на "Гвадалканале"?
- Нет.
- Я всегда мечтал уйти на пенсию с руководящей должности, - Он пожал плечами. - По-моему, это мне уже не грозит. Скажи, чем я могу помочь?
- Харриган и его люди должны оставаться в моем распоряжении дольше, чем мы условились. Кроме того, мне нужен свой человек "наверху", который помог бы выяснить кое-что и сбить их с моего следа.
Замбрано положил руку на плечо Мэлоуна, развернул его и увлек прочь, говоря:
- Я рассказывал тебе о своем первом дне на Службе?
Войдя в свой кабинет, Мэлоун тут же вызвал Дэвиса и О'Шонесси. Протянул Дэвису список с именами сорока полицейских.
- Все эти парни погребены где-то в дебрях Службы. Мне надо, чтобы вы их разыскали.
Дэвис и О'Шонесси обменялись скептическими взглядами.
Первым заговорил О'Шонесси:
- А в чем, собственно, дело?
Мэлоун присел на край стола и рассказал им о майке "Форт-Сэррендер" и о своем посещении 66-го участка.
О'Шонесси просмотрел имена.
- А как мы их найдем?
- Ну, их личную жизнь, надеюсь, не уничтожили. Все они наверняка женаты и живут в пригородах или в самом городе.
Он спрыгнул со стола, прошел в библиотеку, взял "Устав патрульной службы" и вернулся. Заглянув в оглавление, полистал толстую книгу.
- Вот что нам нужно. Пункт 104/1, на шести страницах перечислены требования к районам, где проживают полицейские. Они обязаны жить либо в Нью-Йорк-Сити, либо в округах Уэстчестер, Рокленд, Оранж, Патнэм, Нассау, Саффолк.
- Работы хватит! - О'Шонесси даже присвистнул.
- Не так страшно, как кажется. Некоторых можно найти без особого труда. Отметьте в списке необычные имена. Например, Эдвин Брэмсон из Шестьдесят шестого. Поищите его имя в телефонных книгах каждого округа. Я думаю, вы его найдете. Запишите адрес, походите по соседям, расспросите. Как только убедитесь, что эти люди работают в полиции, садитесь им на хвост и узнайте, в каком они подразделении. Думаю, обнаружив одного, вы сразу выйдете и на других. Запомните: надо держать ухо востро, они полицейские, держите их на длинном поводке, это очень важно. Иначе вас обнаружат.
Четверть часа спустя детективы сидели на своих местах, роясь в телефонных справочниках. Джейк Штерн, проходя мимо них к ящикам с досье, нагнулся и прошептал на ухо О'Шонесси:
- Как поживает Пена?
- Залетела, - коротко отозвался тот.
Все оторвались от дел и подняли головы.
- Вот это да! Теперь вы с женой планируете грандиозную свадьбу? - спросил Старлинг Джонсон.
- Брось издеваться! У меня голова пухнет от проблем! - отрезал О'Шонесси.
- Как это случилось? - опять спросил Старлинг Джонсон.
- Проклятая пена не сработала, вот как. Она звонила мне несколько дней подряд. Я думал, соскучилась. Вчера вечером заехал к ней. Она встретила в дверях с поцелуями. Я тащу ее в спальню, стаскиваю проклятые бумажные трусы, занимаюсь с ней любовью. "Не уходи", - просит она, когда я выдохся. Ну, я лежу, пытаюсь вспомнить, во сколько отходит электричка домой, а Пена вдруг начинает спрашивать, всерьез ли я говорил всю ту чушь, ну, знаете, о далеком совместном будущем.
- Ну и? - спросил Джейк Штерн.
- Ну а потом говорит, что у нее задержка, и контрольный кролик откинул лапы.
- И? - поторопил его Джонсон.
- И я спросил, уверена ли она.
- И? - подал голос Дэвис.
- Она сказала, что уверена.
- И? - спросил на этот раз Штерн.
- Что вы заладили: и? и? и? И ничего! У нее будет ребенок, вот вам и "и".
- Ты ей сказал? - спросил Джонсон.
- Сказал, что женат, что мой дом в Хиксвилле заложен, что шестеро детей. И еще сказал, что я католик и не верю в разводы. Потом предложил заплатить за аборт.
- Ну ты даешь! - Джонсон хлопнул себя по лбу.
- А что она ответила? - спросил Штерн.
- С ней случилась истерика, потом она вышвырнула меня вон. Кричала, что я лицемер, и заявила гордо, что не позволит убить ее ребенка.
Бо Дэвис поднял глаза от телефонного справочника.
- Нашел Эдвина Брэмсона. Адрес: Вудчак-Пойнт, 21, Нортпорт.
- А где это? - спросил О'Шонесси.
- Округ Саффолк.
Глава 9
Суббота, 10 июня, утро
Посланец от Макинерни прибыл утром. Здоровенный детина в черном костюме и черных ботинках. Костюм был ему тесен и делал его похожим на двуногое млекопитающее, подстриженное под ежик. Он был одним из доверенных лиц монсеньора. Мэлоун засомневался, что такой тип легко отпустит грехи. Послание было кратким: Макинерни хочет как можно скорее видеть Мэлоуна.
Джейк Штерн поставил машину на Мэдисон-авеню, в трех кварталах от резиденции архиепископа. Монахиня в традиционном одеянии ордена впустила их и провела в сверкающий вестибюль. Пальцы монахини непрерывно перебирали четки. "Интересно, - подумал Мэлоун, - что придает религиозным учреждениям специфический запах?" И решил, что доллары и фимиам.
Макинерни вышел ему навстречу из-за богато украшенного стола. Поприветствовав детективов, прошел мимо них и открыл дверь для монахини.
- Спасибо, сестра.
Он посмотрел ей вслед, потом ногой захлопнул дверь. Подошел к столу, стоявшему у окна, поднял папку, раскрыл и, вынув лист плотной белой бумаги, подал Мэлоуну.
- Здесь сведения по вашему списку. Вы были правы, это склады.
Мэлоун внимательно прочитал документ.
- У ваших людей не было возможности проникнуть внутрь?
Макинерни нахмурился.
- Мы священники, а не взломщики.
"Ну да", - подумал Мэлоун. У него было свое мнение на этот счет, но он придерживал его при себе и спросил:
- Что-нибудь еще обнаружили?
- Всеми складами заправляют исключительно израильтяне.
Макинерни посмотрел на лейтенанта взглядом заботливого дядюшки с материнской стороны.
- Что вас гложет, Дэниел Мэлоун?
- Я и сам пока не знаю. - Сложив бумагу, Мэлоун сунул ее в карман.
Макинерни взглянул на часы. Он не любил попусту тратить время.
- Если это все, пожелаю вам доброго дня. Святая Церковь - строгая хозяйка.
- Спасибо, монсеньор.
Мэлоун, сопровождаемый Макинерни, пошел к двери, потом вдруг остановился.
- У вас есть связи в издательстве "Тин пэн"?
Макинерни удивился.
- У нас везде есть друзья. Почему вы спросили?
- Нам нужна копия "Песни Асафа". Слышали о такой?
Макинерни хлопнул себя по груди и, запрокинув голову, рассмеялся.
- В вашем богословском образовании явно есть пробелы, Дэниел.
- То есть?
Монсеньор снял с полки Библию, перелистал страницы.
- Вот ваша "Песнь Асафа", семьдесят второй псалом, - и архиепископ громко зачитал: - "Как благ Бог к Израилю, с чистым сердцем".
В псалме говорилось о недовольстве Бога своим народом. О том, как благоденствуют богатые, другие же страдают. Как гордыня обвила богатых, будто ожерелье; дерзость, как наряд, одевает их. Голос Макинерни был полон печали. Он читал, как Бог спас народ от уничтожения и вывел его через дикие места к спасению:
- "А грешили они еще более против Него, издеваясь над Всевышним. И отступили от Него в своих сердцах, требуя пищи для своих грехов. Несмотря на то, что Он сделал для них, они говорили против Бога. Они сказали: "Может Бог накрыть стол в пустыне?""
Детективы внимательно слушали. Завораживающий голос священника заглушал какофонию гудков на Мэдисон-авеню. Каждый переносился мыслями в дни Иакова. Макинерни читал, как они лгали Ему своими языками. Нечестивые в своем сердце и неустойчивые в вере. Но Он, полный благости, простил их множество раз, отводя от них свой гнев. Они всего лишь плоть: буря пронесется и не вернется снова.
Джейку Штерну снова было тринадцать лет. Была Суббота, и мать зажигала субботние свечи. Его отец читал поминальные молитвы. Спустя столько лет он вновь ощутил вкусный запах жареной курицы и испытал приятную горечь воспоминаний.
Мэлоуну тоже было тринадцать. Он стоял в церкви с матерью. Перед ними "Седьмой день Креста". "Мама, как Бог может быть одновременно во всех церквях мира?" - спросил он тогда.
Макинерни прервал чтение и опустил Библию.
Наступило неловкое молчание. Его нарушил Мэлоун, который, подойдя к телефону, набрал номер участка. Ответил Хайнеман. Мэлоун попросил его достать Библию Сары Айзингер. Металлический, лязг брошенной на стол трубки резанул слух Мэлоуна. Вернулся Хайнеман и снова взял трубку.
- Библия у меня.
- Найди семьдесят второй псалом.
- Нашел. "Как благ Бог к Израилю…"
- Читать не надо. Посмотри, нет ли чего-нибудь между страницами и не подчеркнуты ли строки.
Слышно было, как Хайнеман листает страницы, бормоча:
- Бог возложил свою веру… Ничего… Они грешники… О, мой народ… А-ла-ла… Нашел! Восемьдесят второй псалом. Первые четыре строфы подчеркнуты чернилами.
Мэлоун положил трубку и бесцеремонно взял Библию из рук монсеньора. Нашел восемьдесят второй псалом.
Боже! Не промолчи, не безмолвствуй и не оставайся в покое, Боже!
Ибо вот, враги Твои шумят, и ненавидящие Тебя подняли голову!
Против народа Твоего составили коварный умысел и совещаются против хранимых Тобою!
Сказали: "Пойдем и истребим их из народов, чтобы не вспоминалось более имя Израиля".
Мэлоун совещался за закрытыми дверями с Джеком Харриганом уже около сорока минут. Первым делом он спросил сержанта, узнал ли тот что-нибудь об Андермане и Брэкстонах.
- Пусто, - ответил Харриган.
Мэлоун стоял у окна, глядя на бесконечную толпу туристов.
- Анкори?
- Машина Анкори и еще три грузовика отъехали от Восточной судоходной компании незадолго до того, как уехала Андреа Сент-Джеймс. Твои ребята сидели в фургоне внешнего наблюдения, мои поехали за ними. Приехав в аэропорт Кеннеди, они получили груз в опечатанных контейнерах из Франции. Поговорив с таможенником, один из моих людей узнал, что в контейнерах автозапчасти для Восточной судоходной компании. Из аэропорта они поехали в Форт-Тоттен и больше не выезжали оттуда. Насколько я знаю, они и сейчас там.
- Как ты думаешь, что происходит в форте?
Харриган покачал головой.
- Мы не можем подобраться ближе, не рискуя провалить всю операцию.
Мэлоун полез в карман, вынул лист бумаги и отдал Харригану.
- Здесь имена сорока полицейских, переведенных из различных участков. Пусть один из твоих людей походит по барам вблизи этих участков и поспрашивает насчет этих парней. Но осторожнее. Не мне тебя учить. Что-нибудь вроде: "Я учился с таким-то, как у него дела?" Надо узнать, что они из себя представляют как полицейские.
Харриган взял список и сунул в карман рубашки.
Мэлоун посмотрел в глаза сержанта.
- Надо установить подслушивающую аппаратуру в Восточной компании и у Брэкстонов. Они могут вернуться, расслабиться и выболтать что-нибудь.
Харриган прислонился к стене.
- У нас нет оснований просить такой ордер в суде.
Они обменялись осторожными взглядами.
- На этот раз обойдемся без ордера, - ответил Мэлоун.
Харриган кивнул и, оттолкнувшись от стены, вышел из кабинета.
Мэлоун опять выглянул в окно. Солнце било в глаза. Было видно, что стекло покрыто пылью и грязью. На подоконнике валялись окурки и горелые спички. Между рамами в паутине застряли дохлые мухи. "Проклятое окно, наверное, не мыли несколько лет", - подумал он. Потом внезапно вспомнил дело Грейсона. Впервые за много лет. Тогда Мэлоун только начинал карьеру детектива. Патрульный Джозеф Грейсон четверть века прослужил на одном месте. Знал всех. Это случилось в вечернюю смену с 4-х до 12-ти. Грейсон зашел в гриль-бар Макдэйда. В рапорте было сказано, что он пришел по личному делу, но все знали, что Грейсон обходился пивом и своими бутербродами. Вошел и застал налет. Два ублюдка выпустили пять пуль ему в грудь. Патологоанатом утверждал, что Грейсон даже не успел понять, что произошло. Дело поручили Мэлоуну. Это был его первый убитый полицейский, но не последний.
Через день после убийства до бригады дошел слух, что Ники Джордано, местный хулиган, похвалялся в баре, будто бы знает, кто убрал полицейского. Мэлоун помнил, как куражился перед дружками Ники, когда он вытаскивал его из бара.