Хайнеман прислонился к двери.
- Загородный номер - их прямой, в штаб-квартире в Маклине. Другой - номер для служебного пользования в их нью-йоркском филиале.
- Ты с ними связался?
- А зачем? Все равно по телефону ничего не скажут.
Выходя, Замбрано оглянулся и ядовито усмехнулся.
- Осторожнее с этим делом! Я бы на вашем месте поберег свою задницу. Нам с ними не тягаться.
Шел уже четвертый час, когда О'Шонесси и Дэвис вернулись от гинеколога Сары Айзингер.
- Доктор сказал, что подобрал ей "перчатку Кетчера", - доложил Дэвис.
- По-моему, эта спираль так и не найдена в ее квартире? - Мэлоун еще раз проверил список изъятых вещей. - Интересно, где она? - думал он вслух. - Обычно женщины не бросают такие вещи где попало.
Откинувшись на спинку стула и сплетя пальцы на затылке, он выслушал доклад Дэвиса о беседе с Джанет Фокс.
Хайнеман вошел в кабинет, подождал, пока Дэвис закончит доклад, потом сказал:
- Наручники от "Гринблаттса". Я им только что звонил. Говорят, продали их некоему Филиппу Александеру в декабре. Имя и адрес, которые оставил им этот тип, разумеется, ложные.
- Что-нибудь еще?
- Наш человек из отдела социального страхования сообщил, что в книжке Айзингер числятся два нанимателя: Восточная судоходная компания в Лонг-Айленд-Сити и "Брэкстон турс" в Манхэттене. О пароходной компании им ничего не известно. "Брэкстон турс" - большая туристическая фирма, которой управляют брат и сестра Олдридж и Тэа Брэкстоны. Организуют дорогие туры для отдельных групп. Специализируются по Среднему Востоку.
- Это все? - Мэлоун встал.
- Мы нашли по номеру мастерскую, где делают замки с позолоченными ключами. Находится на Кэнэл-стрит. Ключи сделаны для клуба "Интермедия" в Истсайде. Я звонил приятелю из Девятнадцатого участка, он сказал, что это закрытый клуб для богачей и знаменитостей. Там можно вытворять что угодно, и никто не задает никаких вопросов.
Мэлоун вышел в комнату бригады, посмотрел на часы.
- Поеду в "Брэкстон турс".
- Хотите, я с вами? - вызвался Хайнеман.
- На них вышел Пэт, возьму его. А вы с Джейком займитесь "Интермедией". Проверьте в управлении недвижимости, кому принадлежит здание. Потом позвоните в Олбань, узнайте, на чье имя зарегистрирован клуб. Проверьте, кто закупает для него выпивку.
"Брэкстон турс" занимала целый ряд офисов на шестнадцатом этаже огромного стеклянного здания на Парк-авеню. Кабинеты были разделены прозрачными перегородками, между ними с деловым видом ходили красивые женщины. Ковры, удобная дорогая мебель. Тэа Брэкстон ждала их. В дорогом костюме от "Шанели" из белого натурального шелка; пепельно-белокурые волосы до плеч подчеркивали зрелую красоту загорелого лица, выражение которого говорило о внутренней собранности.
- Мы ждали прихода полиции с тех пор, как узнали из газет о смерти Сары, - сказала Tea, взмахом руки отсылая секретаря.
Мэлоун понял все, едва войдя в кабинет. Он приблизительно знал, что она расскажет. Сара работала в компании полтора года, была замкнутой, друзей не имела. О ее личной жизни Тэа ничего не знала. Какая жалость, что такое страшное несчастье произошло с этой красивой молодой женщиной. Кто ответит за это варварство? В газете только отрывочные сведения.
Выйдя из-за своего стола, Тэа подошла к директорским креслам, обитым холстом и стоявшим у огромной стеклянной стены, сквозь которую открывалась панорама города.
- Что вы можете рассказать нам о Саре Айзингер? - спросил Мэлоун, наблюдая, как солнце позолотило ее светлые волосы. Ее ответ оказался именно таким, какого он ждал.
- Она была добросовестным сотрудником.
- Кажется, у нее было мало друзей. Не знаете, почему?
- Она предпочитала уединение. Не все подвержены стадному чувству. - Тэа взглянула на стоявшего перед нею Мэлоуна.
- Что ж, верно сказано. - Он отошел к противоположной стене, рассматривая картины. - Должно быть, туристический бизнес приносит неплохой доход, - сказал он громко, чтобы она слышала. - А чем именно занималась Айзингер в вашей компании?
- Она организовывала туры на Средний Восток, в частности в Израиль.
И Тэа объяснила, что Сара, будучи израильтянкой, без труда работала с еврейскими группами. Евреи любят путешествовать. Сара устраивала чартерные рейсы и получала пять процентов комиссионных от сумм, превышающих сто тысяч долларов.
Мэлоун спросил, занимается ли компания чем-нибудь, кроме туризма. Тэа ответила, что это их основная деятельность, но в последнее время они стали вести еще и социологические исследования.
- А что это такое? - спросил Мэлоун, завороженный панорамой Манхэттена.
Тэа объяснила, что, перед тем как открыть дело за рубежом, компании хотят знать как можно больше о стране, с которой устанавливают отношения. Не зная обычаев, можно потерять огромные деньги. Например, то, что считается вежливостью в Штатах, может быть воспринято как грязное оскорбление в некоторых странах.
Мэлоун, казалось, удивился: разве не у всех компаний есть подобные отделы?
Нет, только у крупных, ответила она. Многие небольшие компании, жаждущие ухватить толику денег ОПЕК, не имеют таких отделов и приходят за сведениями в "Брэкстон турс".
- Интересно. - Мэлоун повернулся к ней. - Вы не знаете, кто мог желать ее смерти?
- Разумеется, нет.
- А как ее любовные связи?
Она положила руки на бедра.
- Мы не вмешиваемся в личную жизнь своих служащих.
- Никаких служебных романов? - спросил он, почувствовав ее раздражение и решив продолжать в том же духе, чтобы посмотреть, куда это может привести.
- Я не слышала ни об одном.
- Она была гетеросексуальной, бисексуальной, лесбиянкой?
- Понятия не имею. И вообще мне это безразлично.
- У нее были близкие подруги?
- Я не слышала ни об одной.
- А как она попала в вашу компанию?
- Откликнулась на наше объявление в "Нью-Йорк таймс". Мы искали человека, знающего языки. Сара говорила на шести языках.
- В самом деле? На каких же?
- Немецкий, польский, английский, иврит, испанский, латынь.
- Тело Айзингер обнаружили через неделю после убийства. Почему вы не заявили, что она пропала?
- Сара взяла недельный отпуск. Она ездила к родителям в Нью-Джерси. На работу должна была выйти вчера.
- Не припоминаете ничего такого, что могло бы нам помочь?
- Увы, ничего. - Тэа открыла фаянсовую шкатулку, стоявшую на столе, достала сигарету и закурила. - Надеюсь, вы поймаете преступников. - Она закрыла крышку.
- Поймаем. Мы хотели бы опросить ваших сотрудников, если не возражаете.
- Конечно нет. - Тэа затянулась сигаретой.
Открылась дверь, и в кабинет вошел худощавый мужчина в безукоризненно сшитом бежевом костюме.
- Привет, я Олдридж Брэкстон. - Подойдя к Мэлоуну, он протянул руку.
На лице Брэкстона были заметны признаки увядания: "паучьи лапки" вокруг глаз, темные круги. Непокорные черные волосы уложены в модном стиле "афро".
- Хорошо знали Сару? - спросил его Мэлоун после короткого представления.
- Не так хорошо, как хотелось бы. Она была с большими странностями. Напоминала человека, который боится радоваться жизни, - ответил Олдридж, подходя к свободному стулу и садясь рядом с сестрой.
- Что вы можете рассказать о ее личной жизни?
- Боюсь, ничего.
Мэлоун подошел к рабочему столу Тэа, поднял приглянувшуюся ему золотую статуэтку богини в развевающемся платье. В широко раскинутых руках она держала змей. Внимательно изучив фигурку, Мэлоун поставил ее на место.
- Может быть, вы что-нибудь вспомните…
Брэкстоны переглянулись и одновременно покачали головой.
- Тогда расспросим ваших служащих.
Тэа Брэкстон подошла к столу и нажала кнопку на пульте. Появилась секретарша.
- Арлин, проведите этих господ по бюро. Это полицейские, они будут расспрашивать всех о смерти Сары.
Выйдя из кабинета, Мэлоун быстро нацарапал в блокноте записку для О'Шонесси: "Запроси "Нью-Йорк таймс" об объявлении Брэкстонов о найме сотрудников со знанием языков. Когда помещено и когда снято".
Он передал записку О'Шонесси и последовал за секретаршей.
- Эта Брэкстон - крепкий орешек, она что-то утаивает, - прошептал О'Шонесси.
Мэлоун бросил на него взгляд.
- Возможно. - Потом прошептал: - Займи Арлин, пока я буду говорить с телефонисткой.
Обогнав секретаршу, он вошел в комнату телефонистки и закрыл за собой дверь. Телефонистка была готова им помочь.
- Саре звонил мужчина, говорил с акцентом, - сказала она. - Они всегда говорили на иностранном языке.
- На каком?
- Я не знаю.
- На испанском?
- Нет. Это был один из европейских языков.
- Французский?
- Нет.
- Немецкий?
- Может быть. Я в языках не сильна.
- Как звали мужчину?
- Он никогда себя не называл, просто просил позвать Сару Айзингер.
- Старый он или молодой?
- Не знаю. Как я могла бы определить его возраст?
- По голосу. Подумайте.
- Я бы сказала, от тридцати до сорока.
- Когда он начал звонить?
- В тот самый день, когда она устроилась на работу.
- Вы здесь единственная телефонистка?
- Да. Если я болею или в отпуске, берут временную работницу.
- Как часто он звонил?
- Каждый день, когда она была на работе. Иногда два-три раза в день.
- Он никогда не называл своего имени?
- Никогда.
- Все звонки проходят через вас?
- Да. Только у Брэкстонов прямая линия.
- Кто-нибудь еще звонил ей по личным делам?
- Пожалуй, нет.
Мэлоун заметил скользнувшую по ее лицу тень.
- То, что случилось с Айзингер, может произойти с любой женщиной, которая живет одна, - сказал он. - Очень важно выяснить, с кем она разговаривала. Все останется между нами, я вам обещаю.
Он склонился над пультом, глядя на нее.
- Прошу вас.
Она смотрела на него. Загудел зуммер. Сняв трубку, она соединила звонившего с внутренним номером.
- Может быть, вы спасли бы жизнь другой женщине, - сказал Мэлоун.
- Ей время от времени звонила какая-то Андреа, - проговорила телефонистка.
- О чем они говорили?
- Я не знаю. Они говорили на разных языках.
- Каких?
- Я не знаю. Иногда - по-английски.
- О чем? - небрежно спросил Мэлоун.
- Лейтенант! Я не подслушиваю разговоры!
- О, я прекрасно это знаю! Но иногда случается, телефонистки нажимают не ту кнопку.
- Ну, вообще-то я один раз слышала часть их разговора. Это было в четверг, как раз перед тем, как Сара взяла отпуск. Она сказала Андреа, чтобы та посмотрела песню. Сара была очень возбуждена.
- Упоминала название песни?
- Нет. Только сказала, чтобы та посмотрела эту песню и что все поймет.
- Что поймет?
- Я не знаю. - Она пожала плечами, состроив гримасу.
Глава 4
Пятница, 12 июня
Когда Мэлоун поднялся к себе, придя на работу, у дверей дежурки сидела на скамье пожилая пара. Седые волосы женщины были стянуты в пучок. Черное поношенное платье было ей велико. Опустив голову, она поглаживала большим пальцем пластиковую обложку записной книжки, лежавшей у нее на коленях. Мужчина, сгорбившись, рассматривал свои руки, покрытые старческими бурыми пятнами. Бросив на посетителей взгляд, Мэлоун вошел в комнату, где работала бригада, и направился прямо к кофеварке. Наполняя чашку, он выбирал взглядом, какую взять булочку из разорванного пакета, лежавшего возле кофейника. Вытащил одну, облитую глазурью, откусил немного и отступил на шаг, спасаясь от фонтана сахарной пудры.
- Кто они? - Он указал на дверь.
- Айзингеры. - Штерн поднял глаза от пишущей машинки. - Утром им сообщили из управления в Браунсвике.
- Дай мне минуту, потом зови их, - попросил Мэлоун, направляясь в свой кабинет.
Сначала он просмотрел форму 60 - список ночных происшествий.
Некая Роза Дженнингс, негритянка тридцати двух лет, будучи сыта по горло пустыми обещаниями своего женатого дружка, помочилась в кастрюлю, пошла на кухню, достала из-под мойки хранившийся там щелок, потом смешала его с содержимым кастрюли. Крепко держа кастрюлю обеими руками, встряхивая содержимое, она склонилась над своим спящим дружком, долго его разглядывая, потом с криком "Лживый ублюдок!" выплеснула смесь ему в лицо. Все, красавцем его больше никто никогда не назовет. Роза Дженнингс, свершив возмездие, подошла к телефону, вызвала "скорую", полицию и жену пострадавшего.
"Заботливая дама", - подумал Мэлоун, допивая кофе из чашки, на которой красовалась надпись "Коп".
Еще одно бытовое преступление. Примитив. Пока ему везет.
- Лейтенант, к вам Ханна и Джекоб Айзингеры, - объявил Штерн, вводя пожилых супругов и усаживая их на стулья.
- Прежде всего позвольте выразить вам наши соболезнования, - заговорил Мэлоун, - и заверить, что мы делаем все возможное, чтобы найти и покарать преступников.
Айзингеры молчали, как бы застыв в скорбном оцепенении, и смотрели пустыми глазами на карточки и списки телефонов на столе. Мэлоун принялся сочувственно задавать вопросы. С кем дружила дочь? Кто мог желать ее смерти? Было ли в прошлом их дочери что-либо, способное заинтересовать полицию? В ответ ни слова. Лейтенант взглянул на О'Шонесси, Дэвиса и Штерна, подпиравших стену. Дэвис безнадежно пожал плечами.
- Неужели вы не можете вспомнить ничего полезного для нас? - взмолился он.
Ханна Айзингер заговорила. Она поведала историю, которую Мэлоун уже знал. Ее преследовали, но она пережила нацизм. Эмигрировала в Палестину, начав новую жизнь. Рассказала о рождении дочери, о том, как они были счастливы, наблюдая за ее превращением в красивую девушку. Потом Сару призвали на военную службу, где она пережила свою первую любовь. Когда Айзингеры решили уехать в Штаты, Сара заявила, что поедет с ними.
- Вы знаете друзей вашей дочери?
Джекоб Айзингер как бы с вызовом развел руками.
- Друзей? Мы научились жить без такой роскоши, как друзья. Сара была такой же.
Мэлоун стал задавать вопросы наугад, вразброс, надеясь зацепиться за что-нибудь, за ниточку, которая помогла бы распутать клубок.
- Что ваша дочь делала во время службы в армии?
- Она служила писарем на базе снабжения в сорока километрах от Иерусалима, - ответил отец.
Ханна Айзингер, потянувшись через стол, с мольбой схватила Мэлоуна за руку.
- Почему нам не отдают нашу дочь? Мы должны похоронить ее. Таков закон.
Слова застряли у Мэлоуна в горле. Он посмотрел на своих детективов, Штерн бросил подпирать стену и вышел из кабинета.
- Я распоряжусь, чтобы ее вам отдали, - мягко сказал Мэлоун.
Айзингер спросил, могут ли они уйти.
- Еще несколько вопросов. Сколько лет было вашей дочери?
- Тридцать четыре, - ответила мать.
- Долго ли она прожила в Америке?
- Шесть лет, - сказал отец.
- Не найдется ли у вас какой-нибудь фотографии вашей дочери? - спросил Мэлоун, вспомнив, что в досье имеется только снимок, сделанный в морге. Ханна Айзингер взглянула на мужа. Его лицо задрожало, он с трудом кивнул. Открыв свою записную книжку, Ханна вынула маленькую черно-белую зернистую фотокарточку. Сара Айзингер стояла на длинном причале на фоне вереницы грузовых судов, удерживаемых тугими швартовыми. Девушка на снимке, смеясь, отмахивалась от невидимого фотографа.
- Где был сделан снимок? - спросил Мэлоун, изучая карточку.
- Я не знаю, - ответила мать.
- Когда это было?
- Во время одного из отпусков Сары, в Европе, еще до того, как мы уехали в Штаты, - ответил Айзингер.
- Она часто брала отпуск, пока жила в Израиле?
- Часто, - ответила мать.
Мэлоун положил фотографию перед собой, постучал по ней средним пальцем.
- Значит, вы не знаете, где находится это место?
- Нет, - сказала Ханна Айзингер, - а это важно?
- Может быть. Вы позволите мне оставить у себя эту карточку?
Джекоб Айзингер молча склонил голову. Мэлоун воспринял это как знак согласия.
- Ваша дочь рассказывала о мужчинах в ее жизни?
- Никогда, - твердо сказала Ханна Айзингер.
- А чем занималась ваша дочь в Америке? - глядя на стариков, продолжал расспросы Мэлоун.
- Она работала в туристическом бюро, организовывала туры в Израиль, - ответила мать.
- Это все? - спросил Айзингер, поднимаясь и помогая встать жене.
- Спасибо, что пришли, - сказал Мэлоун, вставая и огибая стол. - Кто-нибудь из моих помощников отвезет вас на вокзал.
- Мы возьмем такси, - ответил Айзингер.
Почта из управления прибыла в 14 часов. Фотографии, заказанные Мэлоуном, прибыли в конверте из плотной желтой бумаги. Он достал карточки, сначала бегло просмотрел все, потом стал разглядывать по очереди и более внимательно. Рядом с кроватью стул, на котором была аккуратно сложена офицерская форма. На спинке стула висел китель со знаками различия, по которым можно было определить, что владелец его служит в квартирмейстерском корпусе.
Мэлоун передал фотографии Дэвису.
- Майор, - заметил Бо Дэвис: - Держу пари, что кольцо на пальце - из Уэст-Пойнта и что он обожает волосатый пир, - и добавил: - А она ничего, симпатичная. Интересно, как ее зовут?
В этот миг ввалился Гас Хайнеман и взгромоздился на стул.
- Плохие новости, - заявил он, с трудом поднимая левую ногу и кладя ее на край стола.
Хайнеман ездил в центр информации. Владельцем "Интермедии" числилась корпорация "Агамемнон", здание принадлежит компании "Менелай". Явно подставные. Настоящих владельцев разыскать вряд ли удастся, на это уйдут недели.
- Надеюсь, господа, вечером у вас нет неотложных личных дел? - жестко спросил Мэлоун. - Сегодня мы отправляемся взглянуть на "Интермедию".
"Сидение на ветке" - так называют полицейские из телевизионных фильмов тщательное исследование маленького участка улицы. Мало кто станет тратить время на изучение почтового ящика или фонарного столба. Но сыщики это делают. Они просиживают долгие часы в машине или стоят в подворотне, дожидаясь, пока кто-то появится в зоне наблюдения либо покинет ее. Или просто ждут, не случится ли чего.
Клуб "Интермедия" занимал четырехэтажное здание из бурого кирпича на Восточной Пятьдесят восьмой улице. В этой части города очень чисто, никакого мусора, все деревца окопаны. Швейцары выгуливают на поводке дорогих комнатных собак. Трусят по тротуарам любители бега.
Шесть каменных ступеней ведут к двойной двери с чугунной решеткой. Окна темные и пустые.
О'Шонесси и Дэвис сидели на переднем сиденье такси, принадлежавшего управлению и припаркованного на южной стороне Пятьдесят восьмой улицы. Детектив Старлинг Джонсон развалился сзади на продавленном сиденье. Джонсон - чернокожий полицейский, недавно в очередной раз разведенный, с лицом херувима, в огромных очках в роговой оправе, с пушистыми бакенбардами.