- У меня дела, - как-то неопределенно ответил Уилд. - Та кража в магазине. И еще случай в театре "Кембл".
- По "Кемблу" прояснилась ситуация, Уилди? - заинтересовался Дэлзиел.
- Не слишком. Я проглядел старые досье. Существует группа "Национальный фронт". Она действует большей частью среди студентов университета. Но от обычного "Фронта" отличается тем, что работает осторожно, проникает в консервативные студенческие сообщества. Не то что ваши забияки из "Фронта", которые спят и видят, как весь мир восхищается их сапогами! - Уилд показался суперинтенданту необычно возбужденным.
- А почему ты усматриваешь здесь какую-то связь с театром?
- Они называют себя "Белый огонь".
- "Белый огонь"? В этом что-то есть, - пробормотал Дэлзиел.
- На фасаде "Кембла" было намалевано: "Белый огонь сожжет черных", - объяснил Уилд, поглядывая на часы. Он допил свое пиво, встал и со словами: - Мне пора. Привет! - вышел.
Паско глядел ему вслед с легкой тревогой. Он не лгал, отвечая Дэлзиелу, что не заметил ничего странного в поведении сержанта. Однако теперь, размышляя об этом непосредственно, Паско осознал, что с Уилдом действительно что-то происходит, от его былой невозмутимости остались только рожки да ножки. Питера взяла досада, что Дэлзиел оказался на сей раз более проницательным. Он не мог сказать, что Уилд его ближайший друг, но их связывали взаимное уважение и привязанность, близость, обнаружившая себя в том раздражении, которое вызывали у Паско шутки Дэлзиела насчет уродства Уилда.
Голос хозяина бара отвлек его от этой проблемы, если таковая вообще существовала.
- Извини, золотце, не похоже, чтобы тебе было восемнадцать. И если я продам тебе спиртное, это будет стоить мне не одной лицензии! Купи лучше фруктовый сок.
Конечно, говорилось это так громко явно в расчете на полицейских, подумал Паско. Хотя Веселый Джек Мэхони, владелец лицензии, мог и в отсутствие полиции отказаться обслуживать эту покупательницу - девочку в очках, выглядевшую не старше тринадцати лет.
Мэхони наклонился над стойкой и сказал потише:
- Если тебе нужна травка, золотце, иди в ту дверь - там что-то вроде столовой. Официантка даст тебе стакан вина и то, что тебе надо, без, всяких проблем. Видишь ли, те парни - из полиции, поэтому мне неловко.
Девушка не шелохнулась, лишь повернула голову и сквозь совиные очки глянула на Дэлзиела с Паско. Когда она заговорила, ее голос звучал нервно, но решительно:
- Вы, кажется, хвастались в Ассоциации торговцев спиртным, что полиция не тронет вас, пока сотрудники розыска могут пить у вас пиво все двадцать четыре часа в сутки, мистер Мэхони?
У трактирщика отвисла челюсть.
- Тише! Тише! - зашипел он, посматривая с тревогой на Дэлзиела, который с неприязнью наблюдал за ним. - Ты не должна говорить так, девочка. Я тебя знаю?
- Думаю, знаете моего отца, Джона Хьюби.
- Из Олд-Милл-Инна? Бог мой, да это же маленькая Лэкси! Что же ты сразу не сказала, девочка? Тебе, должно быть, сейчас около двадцати. Я знаю ее, ей почти двадцать. - Последняя фраза была произнесена ради Дэлзиела, допившего свое пиво, - тот поставил кружку на стол и погрозил ему пальцем.
В бар вошел молодой человек среднего роста, с элегантной прической, одетый в блейзер с черно-желтыми полосами, марлевую рубашку и кремовые брюки. Его правильные красивые черты осветились улыбкой, когда он заметил девушку и устремился к ней с распростертыми объятиями.
- Дорогая Лэкси, - воскликнул он, - я опоздал. Простите меня. Снимите с меня грех поцелуем.
Паско насмешило, как девушка увернулась от поцелуя, попав своими большими очками прямо в глаз молодому человеку. Тот принес два стакана белого вина, тарелку с сандвичами и уселся с маленькой девушкой в дальнем конце бара. Их можно было видеть, - но слышать разговор стало невозможно. Паско снова обратил внимание на Дэлзиела.
- Кстати, об этом Мэхони. Придется мне потолковать с ним, какого черта он распускает клеветнические слухи о полиции, - сказал Дэлзиел.
- Сейчас?
- Не говори глупостей! Когда он закроется и мы сможем всерьез заняться выпивкой. - Он буквально затрясся от хохота, увидев огорченное лицо Паско.
Лэкси и Род услышали хохот, но только Лэкси поняла, кто смеялся.
- Я действительно очень сожалею, что опоздал, - воскликнул Ломас. - Удивительно, до сих пор все расстояния в городе представляются очень близкими, в какой-нибудь минуте езды от центра Лондона. А вот в селе наоборот, все кажется таким отдаленным. Если бы мы должны были встретиться, скажем, в баре у вашего отца, я был бы там уже час назад.
Лэкси ничего не ответила и надкусила сандвич.
- Вы не очень-то разговорчивы, дорогая кузина, - улыбнулся Ломас.
- Я просто жду, когда вы перестанете создавать для меня непринужденную обстановку.
- Ого, я вижу, с вами нужно держать ухо востро, маленькая Лэкси!
- Я вам не кузина, и во мне пять футов два дюйма без каблуков.
- Ого! - повторил Ломас. - Есть ли еще какие-нибудь деликатные темы, которые мы сразу же договоримся не затрагивать?
- Почему вы называете себя Ломас? Ваша фамилия Виндибэнкс, не так ли?
- Тут вы ошибаетесь, - усмехнулся он, - я изменил свое имя вполне легально. Род Ломас - мое имя и в действительности, и по закону.
- Почему вы изменили его?
- Когда я окунулся в то, что в моем воображении рисовалось мне стремительной театральной карьерой, а в реальности оказалось долгим и трудным восхождением к вершине, мне пришло в голову, что имя Родни Виндибэнкс не очень-то подходит к огням рампы. Род Ломас, наоборот, короткое, энергичное, запоминающееся имя! Ну как, вы удовлетворены?
Лэкси продолжала молча есть. Ее молчание было вызвано скорее недоверием, чем хорошими манерами.
- Сдаюсь! - сказал Род. - Вы настоящий сыщик! Почему Ломас? Это была мамина идея - умаслить тетушку Гвен. Да, она не доводилась мне тетей, но я привык так думать о ней. Мама очень надеялась: она писала и просила у тетушки разрешения восстановить семейное имя, обещала, что я принесу семье только славу и не посрамлю ее отличную репутацию. Тетя Гвен ответила, что я могу называть себя как угодно. Предоставленный самому себе, я мог выбрать что-нибудь более яркое, например, Гаррик или Ирвинг, но, поскольку речь шла о наследстве, мама проявила железную волю. Я шокировал вас?
Лэкси проглотила кусок сандвича и, разломив остаток, сказала с отвращением:
- Это грудинка. И даже не грудинка, а хрящи!
Ломас на секунду смешался, потом произнес с ноткой угрозы:
- Конечно, это не должно вас шокировать. Вы ведь одна из инициаторов создания клуба подлиз при тете Гвен, а вернее, одна из его учредительниц, так как вступили в него тотчас после своего рождения! Поправьте меня, если я не прав, только Лэкси, безусловно, - сокращенная форма от Александры, и я сомневаюсь, что это простое совпадение!
- Что вам от меня нужно? Зачем вы приехали сюда? - взорвалась Лэкси.
Ломас взглянул на нее, как будто раздумывая, принять ли вызов. Но лишь ухмыльнулся по-мальчишески, заявив:
- Это ваше дело - верить мне или нет, но явился я в ваш город, откликнувшись на призыв о помощи. Когда я был здесь на похоронах, я зашел в "Кембл" повидаться с приятелями. Уверен, что вы, будучи образованной юной леди, должны были слышать о художественном руководителе театра мисс Эйлин Чанг. Мы с ней давно знакомы, и для меня не секрет все ее причуды, включая склонность к социализации или, хуже того, к феминизации любой пьесы, попавшейся ей на глаза. Однако даже она не в состоянии разрушить английские каноны, и поэтому на следующей неделе, как вам наверняка известно, у нее должна состояться премьера "Ромео и Джульетты". В Солсбери мы ставили эту пьесу из любви к искусству, здесь, в Йоркшире, она ставит ее для учеников неполной средней школы. Но случилось ужасное! Позавчера вечером Меркуцио у Чанг был избит и пока выбыл из боевых рядов! Ей срочно нужно было найти полноценную замену на эту роль, и она обратилась ко мне. К счастью, я оказался не занят. Вернее, собирался было подписать большой контракт в Голливуде, но кто может отказать в помощи другу? Я отверг все предложения и приехал сюда вчера вечером. Теперь спектакль спасен!
- Я читала в "Пост", что избитый парень - негр, - заметила Лэкси.
- Да, верно. Небольшой сюрприз для добропорядочных обывателей - черный Меркуцио! Но Чанг говорит, что это несущественно. И без того членам городского совета будет трудно смириться с его очевидной гомосексуальной страстью к Ромео. Но хватит говорить обо мне, хотя я весьма привлекательная личность. А как вы? Как поживает Закон?
- Нормально, - произнесла Лэкси, дожевывая очередной сандвич.
- Есть что-нибудь новенькое по завещанию? - спросил он небрежно.
- Откуда мне знать? - насторожилась она.
- Но вы работаете секретарем у старого Теккерея.
- Кто вам сказал?
- Не помню. Кичи, я думаю. - Ее изумление рассмешило Рода. - Разве я не говорил, что остановился в Трой-Хаусе? Мне же нужно где-нибудь жить. Я могу себе позволить отель "Говард Армс", только когда мама платит за мое проживание. Милая мамочка! Не имеет значения, есть у нее деньги или нет. Всегда подавай ей самое лучшее!
- По всей видимости, ей приходится трудно. Ваш отец не много ей оставил.
Ломас насупился.
- Да, не много, - сказал он как-то совсем просто, забыв о своем шарме. - Почему вы упомянули о нем?
- Просто так.
Ломас сердито взглянул на нее, потом его прорвало:
- Люди говорят, что он был проходимцем! Но если бы он и в самом деле был таким, то оставил бы нас дьявольски богатыми!
- Вы говорили, что живете в Трой-Хаусе, - напомнила Лэкси.
Было видно, что Ломас снова входит в образ любимца публики.
- Да, это так. Остановиться в приличном месте, не говоря уж об отеле "Говард Армс", было мне не по карману, поэтому я подумал: а что, если напроситься к старой Кичи? Мы всегда с ней ладили. Вот я и позвонил ей. Она была в восторге! Ей, должно быть, очень тоскливо, живет одна среди кучи животных. А они так надоедают! После поминок мама наступила на какую-то гадость у крыльца… К счастью, Кичи с ними более сурова, чем старушка Гвен, и за исключением кошки, разлегшейся на подушке, меня никто не беспокоил. Конечно, еще рано делать выводы, я здесь только со вчерашнего дня. - Он задумчиво посмотрел на девушку. - Но одно я уже уяснил: если у вас нет машины, очень трудно добраться до города. Автобусы здесь так же редки, как добродетельные женщины, и останавливаются они у каждого дома. Кичи говорит, что у вас есть машина.
- Кажется, вы много говорили с ней обо мне. Да, у меня есть старый "мини". Олд-Милл тоже стоит в стороне от дороги.
- Совершенно верно. И в стороне от одной и той же дороги, насколько мне известно. А это значит, что вы едете мимо Гриндейла всего-то в нескольких ярдах, ну, пусть не ярдах - на расстоянии меньше мили от него. Может, я смогу убедить вас свернуть как-нибудь утром с дороги?
- Я думала, актеры по утрам спят.
- Искусство никогда не спит! Так вы приедете?
- Мне некогда вас дожидаться.
- Я встану пораньше и буду ждать вас еще до того, как "похотливая стрелка часов ухватится за цифру восемь". Не волнуйтесь. Это совсем не грубо. Это просто Шекспир. Вам предоставится возможность услышать это со сцены - в награду за вашу доброту я дам вам бесплатный билет на премьеру в следующий понедельник и приглашение на вечеринку после спектакля. Тогда вы будете иметь удовольствие еще раз подбросить меня до дома. Кстати, как насчет того, чтобы заехать за мной уже сегодня? Мы будем репетировать допоздна.
- Я не водитель такси, - отрезала Лэкси, поднимаясь из-за стола. - Кроме того, у меня вечером занятия, и я не поеду прямо домой. Спасибо за вино. Я бы на вашем месте не платила за такие сандвичи.
- Было приятно посидеть с вами. Так вы не забудете заехать?
- Нет, я же сказала. Пока!
Она прошла рядом с Паско и Дэлзиелом, который принялся за четвертую кружку пива и третий пирог. Никто из них не обратил на нее внимания. Лэкси была не из тех женщин, которые притягивают к себе взоры мужчин. С коротко стриженными волосами, в больших очках, без признаков макияжа на лице и с огромной кожаной сумкой, перекинутой через плечо на манер ранца, ее можно было принять за возвращающуюся в класс школьницу.
Лишь Род Ломас глядел ей вслед, пока она не скрылась из виду.
Глава 6
- Морис? Это Мак. Мак Уилд.
- Боже мой! Мак? Неужели это ты?
- Да, я.
- Как ты? Как поживаешь? - В его голосе звучала тревога. - Откуда звонишь?
- Не волнуйся, Морис. Я звоню из Йоркшира.
- Извини, я не это имел в виду… Дружище, буду очень рад, если ты приедешь ко мне.
- Непременно, только сейчас у тебя уже кто-то живет. Ты не забыл, что было в прошлый раз, в Ньюкасле?
- Не глупи, Мак. Ты просто вышел из себя. И это естественно. А как ты догадался, что я не один?
- Я позвонил тебе домой вчера вечером. Он ответил. Я тут же повесил трубку. Не хотел никого ставить в неловкое положение. Кроме того, мне нужно поговорить с тобой один на один.
- И поэтому ты звонишь мне на работу? Хороший полицейский вряд ли бы так поступил, Мак.
- Сейчас время ленча. Ты один, иначе не разговаривал бы так открыто со мной, - произнес Уилд уверенно.
- Верно. Ты вовремя позвонил - я как раз собирался уходить, очень спешу. Мак, может, я позвоню тебе вечером? У тебя тот же телефон?
- Мне бы не хотелось, чтобы ты звонил.
- О! По той же причине?
- В какой-то мере - да. Я тоже звоню с работы.
- Ош! Мы становимся храбрыми, - сказал Морис Итон.
Уилд с грустью уловил едкую иронию в голосе Мориса, но это лишь укрепило его решимость.
- Понимай как знаешь. Я не задержу тебя. Хочу, чтобы ты ответил на пару вопросов.
- Правда? Может, я в кои-то веки помогу следствию? - Голос Мориса изменился: в нем появилась легкость и непринужденность, которая раньше давалась Итону с большим трудом.
- Ты тоже становишься смелым, Морис.
- Извини, не понял тебя.
- Раньше ты страшился, как бы кто не догадался, что ты - гей. Даже молитвы произносил басом! - мстительно заметил Уилд.
- Ты позвонил мне, чтобы поссориться, Мак? - вкрадчиво спросил Итон.
- Нет, совсем не для этого. Извини. - Уилд опасался, что тот прервет разговор до того, как он получит ответ на свои вопросы.
- Очень хорошо. Тогда чего ты хочешь?
- Знаешь ли ты парня по имени Шерман? Клифф Шерман?
Морис молчал. И это молчание было более красноречивым, чем простой утвердительный ответ.
- А что с ним? - наконец произнес Итон.
- Он здесь.
- Ты хочешь сказать, там, в Йоркшире?
- Здесь означает именно здесь, в Йоркшире.
- Тогда выслушай мой совет, Мак, - избавься от него как можно скорее. Это маленькая ядовитая змея! Посади его на велосипед и отправь подальше…
- Выходит, ты знаком с ним?
- Разумеется. Точнее, был знаком. Мак, он опасен. Поверь мне, его следует спровадить.
- Что он тебе сделал, Морис? Ты близко его знал?
- Что? Вовсе нет, если быть точным.
- Клифф говорит, что жил с тобой.
- Я просто взял его к себе по просьбе одного друга. Он спал у меня всего несколько ночей и отплатил тем, что распустил обо мне грязные сплетни в моем клубе, а потом смылся, прихватив двадцать фунтов из моего кошелька и несколько безделушек, которые мне дороги. Я был готов вызвать полицию…
- Видимо, так оно и было.
Морис опять долго молчал.
- Вот дерьмо! Мак, он действует тебе на нервы? А как же он?.. А-а-а, понял! У меня есть кое-какие старые вещи - фотографии и прочее, сентиментальный уголок, так я это называю. Так вот, этот негодяй, должно быть, наткнулся на них, когда искал, что бы ему украсть.
Уилд решил пока прикинуться, что поверил Морису. Но он чувствовал, как ярость медленно закипает внутри. Это походило на отблеск лесного пожара в соседней долине, о котором можно не думать, пока ветер не изменит направления.
- А что ты знаешь о его жизни, Морис?
- Мне известно только то, что он рассказал. И Бог знает, можно ли верить его рассказам. Парень из Далвича - жуткая дыра, я полагаю. Его мать, насколько я понял, все еще живет там, а отец сбежал три года назад, когда Клиффу было пятнадцать. С тех пор он шатается без всякого надзора по Вест-Энду. Здесь полно таких парней.
- Эта история, похоже, разбила твое сердце. А где он работает?
- Ты шутишь! Время от времени какая-нибудь пустячная работенка, не больше того. Нет, государственные пособия и кошельки идиотов - вот все, что помогает малышу Клиффу удержаться на плаву. Мак, он действительно досаждает тебе? Я имею в виду, если говорить прямо, - он шантажирует тебя? Я полагаю, ты не засветился до сих пор?
- Нет.
- Послушай, я уверен, что смогу добыть для тебя достаточно информации об этом подонке, чтобы ты пригрозил ему тюрьмой, если он не заткнется и не уберется из города.
Это предложение звучало искренне и, казалось, было вызвано неподдельной тревогой за Уилда.
- Нет, - ответил он, - в этом нет необходимости. Но, как бы то ни было, спасибо тебе.
- О, извини, - засмеялся Итон, - получается, что яйца учат курицу. Тебя, наверное, обучали на специальных курсах, как заставить людей замолчать.
Временное затишье было позади. Ветер из соседней долины задул во всю мощь, и вот уже пламя побежало по верхушкам деревьев на гребне холма.
- Да, - сказал Уилд жестко. - У меня также был спецкурс по памяти и дедукции. И я прекрасно помню, что у меня никогда не было ни одной фотографии, где я был бы снят в форме или с какой-нибудь надписью, говорящей о том, что я - полицейский. Кто-то сообщил Шерману и это, и какое у меня звание, и где меня найти. И сказал ему, как ты обычно называл меня. Это что касается моей памяти, Морис. А что до дедукции, то я пришел к заключению, что однажды ночью, когда вы лежали с этим парнишкой, которого ты взял к себе по просьбе приятеля, ты показал ему старые фотографии и сказал: "Можешь себе представить, что мне когда-то нравился этот тип? Нипочем не догадаешься, чем он зарабатывает на жизнь. Он коп! Да, да - коп!" Я прав, Морис? Все было так, как я сказал?
- Ради Бога, Мак, не волнуйся! Послушай, я не могу сейчас разговаривать с тобой…
- Что случилось, Морис? Кто-то вошел? По-моему, ты просто хочешь сказать, что в твоем новом бесстрашном мире есть люди, которым ты продолжаешь лгать.
- Видишь ли, большая половина моей жизни, причем ее лучшая часть, не является ложью. Подумай об этом, Мак. Подумай, черт тебя побери!
- Морис…
В трубке послышались короткие гудки.
Уилд сидел, закрыв лицо ладонями. То, что он сделал, было ужасно с любой точки зрения - профессиональной или личной. Одно из изречений Дэлзиела, в равной степени относящихся и к полицейскому, и к человеку с улицы, гласило: "Если не можешь быть честным, будь хотя бы дьявольски умным". Нельзя сказать, что он был сейчас достаточно умен и уж точно не был честен.
Он и словом не обмолвился, что Клифф живет у него, намекнул Морису, что тот объявился только вчера, хотя это произошло несколько дней назад.