И хотя его никто не просил, поспешно добавил,
- Я приехал к нему в семь и оставался там до половины двенадцатого, до той минуты, когда нам сообщили о смерти моей жены. До этого я был в кино.
Он говорил слишком много, словно хотел лишний раз - напомнить о непогрешимости своего алиби… Инспектор этого не любил. Он встал, сказал: "Извините", сделал знак Тюилье следовать за ним. Когда они очутились в коридоре, он ему сказал:
- Возьми машину и поезжай в Этамп за Фредерикой Мэйан. И мужа ее тоже привези, это важно.
- Послушай, я еще не ел. А этот Этамп у черта на рогах.
- Шестьдесят километров. Час - туда, час - обратно. Ты должен быть здесь ровно в два. Действуй. Я ведь тоже еще не завтракал. А если хочешь знать - и не спал!
Он вернулся в кабинет, яростно хлопнул за собой дверью. Закурил, чтобы перебить запах сигареты Барро.
Когда вы в последний раз видели свою жену живой?
Барро на секунду задумался.
- Вчера после полудня.
Где?
- В Шенвьере, у нее дома.
- Вы хорошо ладили с мадам Сарман?
- Очень хорошо, мы обожали друг друга. Бедная моя Сильвия!
Актером он был никудышным, В раздражении инспектор резко оборвал его.
- Было ли у вас или вашей жены какое-либо оружие, револьвер?
- Я купил револьвер месяца два назад и подарил его Сильвии. Она боялась одна оставаться ночью в Шенвьере, а так ей было спокойнее.
И с тех пор вы этого револьвера не видели?
- Нет. Кажется, жена спрятала его у себя в спальне, но не знаю - где.
- Почему вы жили раздельно? Барро развел руками.
- Работа вынуждала меня постоянно жить в Париже. У Сильвии пошаливали нервы, она могла спать только у себя на вилле. Вот и все. Но мы прекрасно ладили друг с другом…
Половина первого. Инспектор встал.
- Мне нужно ненадолго отлучиться, мсье Барро, Я попрошу вас, если вам не трудно, вернуться сюда в три часа. И мы покончим с этими неприятными формальностями,
- Договорились, благодарю вас.
Барро исчез, Марсо сказал:
- Я не удивлюсь, если убийцей окажется он.
- Если хочешь знать мое мнение, я - тоже.
История попала во все газеты. Этого следовало ожидать. Фотографии Сильвии Сарман на первой странице, на последней странице, везде. Но, поскольку журналистам почти ничего не сказали, они несли полную околесицу, Тем лучше. Они знали только, что Сильвия убита тремя выстрелами из револьвера.
Он сложил газеты, засунул их в карман и, перейдя бульвар, двинулся в направлении зеленого креста аптеки, Купил коробочку витаскорбола, разом проглотил три таблетки. Затем зашел в кафе. Сел за столик в глубине зала, положил рядом с собой газеты, заказал две сосиски, бокал пива и стал дожидаться, когда начнет действовать тонизирующее лекарство. Показания, признания мелькали, кружились, перемешивались у него в голове.
Фредерика Мэйан: "Она меня шантажировала, украла у меня роль, довела меня до нищеты, публично оскорбила…"
Вилли Браун: "Она играла со мной в любовь, она меня одурачила, спровоцировала мой развод анонимными письмами…"
Фредерика Мэйан: "Я посылала анонимные письма, спровоцировав тем самым развод Вилли и Флоры…"
Что-то не клеилось. Анонимные письма. Если верить Брауну, Сильвия призналась ему, что она является их автором, А Фредерика Мэйан утверждает, что посылала их она. Кому верить? Вероятно, истина так и не будет установлена… Поскольку письма уничтожены. Вилли Браун: "Я вывел из строя ее машину". Фредерика Мэйан: "Я ее отравила". Тут тоже не клеилось. Никто к "Ламборгини" даже не притрагивался. Яда у Сильвии не нашли.
К делу! Если Фредерика положила яд в сумочку Сильвии, и Сильвия носила его с собой… Возле тела нашли пустую сумочку. Опустошенную обезумевшим убийцей. Если яд был там, убийца унес его с собой, уничтожив таким образом доказательство того, что Фредерика Мэйан действительно покушалась на жизнь Сильвии. Какая история! Какая история!
Мишель Барро: "Я купил револьвер, я отдал его Сильвии, потому что Сильвия боялась!"
Мишель лгал. Женщина, каждый вечер гоняющая на своей машине со скоростью 250 в час, не будет бояться спать дома одна. Тем более что она поступала так в течение многих лет. Со дня ее развода с Брауном и до нового брака с Барро. Нет.
Зато вполне возможно, что Барро действительно купил револьвер, намереваясь позже использовать его против жены. Эта Сильвия наверняка была невообразимо богатой. И малыш унаследует состояние…
Не следовало упускать из виду и Жан Пьера Франка, единственного соседа, который обнаружил преступление… Того, которого Фредерика однажды застукала в объятиях Сильвии… Из чувства мести бывший любовник убивает свою любовницу…
- Ваши сосиски и горчица.
Он вздрогнул. Официант склонился над ним, игриво улыбаясь, спросил:
- Скажите, правда, что она была голая, эта Сильвия Сарман? Когда ее нашли мертвой?
Какая чушь! Чего только не придумают журналисты в погоне за сенсацией!
- Да вы в своем уме? Не мешайте мне есть.
- Ну вот! Уж и поговорить нельзя!
Поднимаясь в кабинет, он испытал злобную радость при мысли, что все они ждут его, все от него зависят - бывшая кинозвезда, режиссер, драматург, и все они дрожат перед ним.
В кабинете его ждал Тюилье, Он как будто был не в духе-
- Они здесь, Мэйан с мужем. Она все время плачет. Он уже собирался смотать удочки… Я приехал как раз вовремя.
- Куда ты их поместил?
- В конец коридора, раздельно.
- Хорошо. Браун не ушел?
- Нет, все еще в соседней комнате.
- А Барро?
- В отделе полиции нравов. Тоже ждет. Орет, что проголодался.
- Ему дадут сосисок. Разыщи шефа, попроси у него от моего имени два ордера на обыск. Возьмешь людей и поедешь к Барро. Посмотри, не завалялся ли там у него случайно револьвер.
- Слушаюсь.
- Потом поедешь к Брауну. То же самое. Заодно привезешь сюда его служанку. Я буду ждать. К шести все должно быть сделано.
- К шести, ты шутишь!
- Разве я похож на шутника?
Он вошел в кабинет. Марсо дожевывал бутерброд. Он сказал:
- Звонила твоя жена. Просила, чтобы ты ей перезвонил.
- Жене, сейчас!
Ему хотелось забыть о ней, но она о кем не забывала. Он набрал свой домашний номер. Франсина была злая, как черт. Он попытался ее успокоить, поклялся, что к ужину будет дома.
В его отсутствие на стол положили пухлый конверт. Результаты экспертизы. Отпечатки - нет, кроме отпечатков жертвы и ее мужа. Баллистика - ничего особенного. Но зато исследование пуль револьвера… Ха-ха, история становилась еще более захватывающей. Спать ему уже не хотелось. Сон как рукой сняло.
Допросы, очные ставки. Перекрестные допросы. Показания служанки Вилли Брауна и Фредерики Мэйан, которая, заливаясь слезами, под яростным взглядом мужа подтвердила истинность своего признания.
Проверка алиби:
Мишель Барро, Вилли Браун, Фредерика Мэйан в момент убийства находились в Париже. Вместе со служанкой Брауна.
Муж Фредерики находился в Версале, он спал.
Единственный, у кого не было алиби, Жан Пьер Франк. Но он обнаружил убийство и вызвал полицию.
Вилли Браун, подавленный, казался еще старше, чем был. Не испытывая никакой жалости к его сединам, инспектор донимал режиссера вопросами:
- Вы вывели из строя тормоза? Вы в этом уверены?
- Я же вам сказал!
- Вот результаты экспертизы, доказывающие, что никакого повреждения нет. Когда вы это сделали?
- В среду, 28 сентября, ночью.
- Вы точно знаете, что Мишель Барро был в ту ночь В Шенвьере?
- Да. Я видел свет в его окне.
- Хорошо. Вы будете удивлены, когда узнаете, что 28 сентября и в последующие дни Мишель Барро ночевал в Париже. Это только что подтвердилось. Более того, ваша служанка утверждает, что есть только одна связка ключей от вашей квартиры, и она постоянно находится у нее. Значит, вы не могли ночью ни выйти, ни войти.
Я убил Сильвию! Я убил ее, она причинила мне слишком много зла. А за несколько дней до этого я увидел свою жену, что и придало мне мужества…
- Мсье Браун, вы уверены, что видели Флору?
- Да, на пресс-конференции в отеле "Рафаэль". Журналисты, любой может вам это подтвердить.
- Вот именно. После своего отъезда Флора во Францию не возвращалась. Сейчас она в Нью-Йорке и на прошлой неделе была там же. Вы не могли ее видеть. Вы солгали, выдумали всю эту историю, зачем?
- Все правда, клянусь вам!
Когда Брауна уводили, он упирался. Его служанка представила медицинское свидетельство, подписанное известным невропатологом. Мифомания с признаками навязчивой идеи, возникшая на почве нервных потрясений.
Оттолкнувшись от реальных фактов, Вилли Браун мысленно пережил конец своей истории. Намереваясь убить Сильвию, он поверил, что сделал это. Таким же образом он придумал возвращение Флоры и признания Сильвии по поводу анонимных писем. Его место в психушке. Инспектор был доволен, что с одним, наконец, разобрался.
А в это же время в соседней комнате томился ожиданием муж жертвы - Мишель Барро.
7
Да, конечно, я убил Сильвию. Ну и что? Какое до этого дело вшивому фараону, который битый час донимал меня расспросами и намеками? Это касается только меня и Сильвии.
Нет, никакой фараон не заставит меня признаться, никогда. Они недостаточно сильны, недостаточно сообразительны. Я только что с блеском вывернулся на допросе. Они попытаются проверить мое алиби, но бояться мне нечего. Когда Сильвия была убита в Шенвьере, я находился в Париже, у Вилли Брауна, вместе с Фредерикой Мэйан. До этого? Я ходил в кино, вот билет. Могу пересказать содержание фильма.
Я убил Сильвию, пробыв ее мужем один год. Срок очень короткий, но год этот был насыщен событиями больше, чем вся моя жизнь…
Я всегда был страстным поклонником кино и после службы в армии мог заняться только одним делом. Я проникаю в этот мир через узкую дверь - становлюсь критиком. Мои статейки в малотиражных журнальчиках приводят меня к ежедневной рубрике в большой газете. Я работаю там два года и, найдя наконец тему, пишу пьесу. Конечно, связь с кино весьма отдаленная, но факт налицо.
Поставить пьесу совсем непросто, но если пьеса имеет успех, по ней, в девяти случаях из десяти, снимают фильм. Я знаю, что делаю. Я начинаю обивать пороги театров, показываю пьесу режиссерам. Они все говорят мне:
- Дружище, ваша пьеса великолепна, но.
Ладно. Я ищу театрального агента, плевать на десять процентов. В одну неделю агент пристраивает мою пьесу в один из бульварных театров. Шикарно. Приятели локти будут кусать от зависти, говорю я себе- Но есть одна загвоздка. В момент подбора актеров, перед началом репетиций моего детища, возникает стычка между режиссером, которому надо пристроить уйму девиц, директором, у которого достаточно и своих, и мною, который хочет, чтобы его фамилия непременно стояла во главе афиши.
Я беру быка за рога, звоню Сильвии Сарман. Первой кинозвезде Франции и Наварры. Встреча назначена, я увижусь с ней у нее дома, в Шенвьере, до которого час езды, сначала на метро, затем на автобусе. Ее приветливость покоряет меня. И ее изящные манеры. Черт возьми, как все же красива эта девушка.
Разумеется, я видел все фильмы с ее участием и легко поддерживаю разговор. Она принимает молочную ванну, как в фильме Сесиля де Милля. Я с вожделением смотрю на нее. Она вышла ко мне в неглиже, которое могло бы послужить парадной одеждой для Рэкел Уэлш - нечто вроде домашнего платья из черной шерсти, с глубоким вырезом на белой коже груди, без единой застежки, стянутого на талии поясом с золотыми заклепками так, что, когда она садится прямо напротив меня, выглядывает ее колено, а также часть бедра,
Если бы я не знал, что ей больше тридцати, я бы дал ей двадцать два. И она все поняла, потому что сказала:
- Сколько вам лет?
Я запинаюсь, это производит эффект. Не следует быть слишком дерзким, когда тебя считают робким.
- Мне, гм, двадцать два года, мадам.
- Выглядите вы гораздо старше, я бы дала вам тридцать.
Она сказала это, чтобы ободрить меня, снять напряжение, побудить меня к предприимчивости. Я нарочито сглатываю слюну. Она спрашивает:
- Мсье Барро, с чем связан этот таинственный телефонный звонок?
- Видите ли, я… Прошу прощенья за дерзость, но…
Декорация: гостиная (современная мебель, заполненный бутылками бар, повсюду цветы). Средний план. Мишель, стоящий боком к камере, дрожащими пальцами расстегивает воротник рубашки. Напротив - кинозвезда, заинтересованная улыбка, наводящая на определенные мысли одежда. Голос Мишеля:
- Так вот. Я написал комедию, которую приняли к постановке в театре "Варьете". Сейчас идет отбор актеров, но нет "звезды" на главную роль. Я подумал о вас.
Крупный план Сильвии, Она улыбается,
- Почему вы подумали обо мне? Я никогда не играла на сцене, не знаю, получится ли у меня…
Смена плана:
- Вы величайшая актриса современности!.. Я вам все скажу. Вы должны непременно сыграть в моей пьесе. Никто не сможет сделать это так, как вы. Она называется "Изабель, любовь моя", я писал ее, думая о вас.
Зачем говорить ей правду, что я думал всего лишь о своей первой подружке, которую впоследствии встретил возле собора Ла Мадлен, где она искала клиентов. Она выпячивает грудь, в прямом смысле слова, и ее декольте увеличивается. На правой груди, сверху, у нее родинка, похоже, она подкрашивает ее черным карандашом.
- Перескажите мне содержание вашей пьесы.
- Изабель - заурядная девушка, провинциалка, не пользующаяся успехом у мужчин. Один охотник за приданым начинает ухаживать за ней, Изабель влюбляется в него без памяти. Любовь ее преображает, и она становится красивейшей из женщин. (Подробности я опускаю.) Ей открывается вся подлая сущность предмета ее любви, она пытается покончить с собой, но вдруг осознает, что она красива. Тогда, охваченная жаждой мести, она решает отыграться на мужчинах, сводя их всех с ума… Довольно банальный сюжет, но я подошел к нему по-новому, с немалой долей цинизма… Короче, вот так: роль сложная, изнурительная. Изабель все время на сцене, и Изабель - это вы. Ничего не говорите, прочтите сначала пьесу. Если вы откажетесь от роли, тем хуже, я разорву контракт с "Варьете", и пьеса поставлена не будет.
Я помню, что должен быть робким, и поэтому смущенно замолкаю. Роюсь для вида в портфеле, вытаскиваю рукопись, протягиваю ее кинозвезде. Затем я встаю,
- Будьте так любезны позвонить мне, когда прочитаете. 6270250. И спасибо, что выслушали меня.
Она тоже встает, выходит вместе со мной в сад. Она слегка вздрагивает, потому что не жарко, крепче стягивает халат. Беспокоится:
- На чем вы поедете?
- На автобусе, так же, как и приехал. Надеюсь, долго ждать не придется.
- Если не очень торопитесь, я отвезу вас на машине, я как раз должна встретиться со своим продюсером,
- Я не хочу причинять вам беспокойство.
- О чем вы говорите. Я только переоденусь. Если хотите что-нибудь выпить, не стесняйтесь.
Я завладеваю гостиной. За дверью слышна болтовня, мужской и женский голоса. Очевидно, слуги, которых я видел, входя в дом. Прижимаюсь лбом к оконному стеклу. Пустынное место. Ни одного дома напротив, только железная дорога метрах в восьмистах впереди, а чуть дальше - серая Марна. Ночью тут, должно быть, не очень приятно. Не хотелось бы мне здесь жить… Надо все-таки отдать должное ее смелости: живет в этой хибаре, хоть бы сторожевого пса завела. Правда, есть еще слуги, она никогда не остается одна.
Я разглядываю гостиную, в которой побывало столько знаменитостей: сначала во времена Вилли Брауна и Флоры, затем когда Сильвия была замужем за Вилли, и сейчас, в период ее безбрачия. Удивительная штука жизнь. Быть может, когда-нибудь лет через десять, заходя в эту гостиную, будут говорить: здесь известный драматург Мишель Барро познакомился с Сильвией Сарман…
Альбом с фотографиями. Возможно, что-нибудь пикантное… Фу, фотографии Сильвии, эпизоды из ее фильмов. Ничего нового. Перехожу к другому окну. Сад поражает своими размерами. Отсюда также не видно поблизости ни одного дома. Метрах в ста, на возвышенности - вилла, с двумя башенками по бокам. В одном из окон замечаю фигуру человека, но у меня плохое зрение, и я никогда не узнаю, кого видел: мужчину или женщину. Чередуя удовольствия, я беру из шкатулки дорогую сигарету, закуриваю и подхожу к бару. Моя рука сама тянется к бутылке виски. Я обожаю виски, хотя никогда его не пил, потому что это напиток преуспевающих людей.
Я пробую в надежде, что он станет для меня величайшим из откровений. Обыкновенный коньяк, да к тому же - плохой. Разочарованный, я заливаю алкоголь сельтерской и залпом опустошаю бокал.
Затем поочередно сажусь на каждое из трех кресел, диван, на котором, должно быть, не раз мужчины добивались расположения женщин, И пока я упиваюсь мнимым благополучием, раздается звонок в решетку ограды. Я тотчас вскакиваю, как будто меня могли заметить снаружи. Гравий шуршит под ногами идущего по аллее слуги, со скрипом открывается дверь. Любопытно, кто бы это мог быть? Возможно, интересный человек?
Я тотчас узнаю его. Это писатель Жан Пьер Франк. Вернее, бывший писатель. С ума сойти, сколько "талантов" кино отнимает у литературы. Выпустив в свое время четыре превосходных книжки, он увлекся кинематографом. Написал несметное количество плохих сценариев и только один роман… Я встаю и называю себя, поскольку лакей ничего ему не сказал.
- Мишель Барро.
- Жан Пьер Франк. Послушайте, - говорит он, грозя мне пальцем, - это вы разнесли меня в своей последней статье?
А я хотел выразить ему свое восхищение. Не повезло! Как бы там ни было, это первый известный мне случай, когда кинематографист читает критические статьи, посвященные его фильмам, а не только то, что касается творчества его собратьев!
- Это действительно так, - сказал я, улыбаясь, - не сердитесь на меня за это. Мне очень нравились ваши книги, и я не могу простить вам, что вы перестали писать.
Он чувствует себя как дома, разваливается в кресле, расставив ноги, берет из шкатулки сигарету, прикуривает от золотой зажигалки и, наконец, улыбается:
- Вы правы. Впрочем, меня часто этим попрекают. Но что вы хотите, вкусив легких заработков, сто раз подумаешь, прежде чем решиться вернуться к нищете! На свои фильмы я плевал, так как знаю, что всем на них наплевать. Плохой фильм ничем серьезным сценаристу не грозит. Уж лучше гнать халтуру в кино, чем писать бездарные романы.