Ольга Лаврова, Александр Лавров
Мафия
Мчится по осенним просторам поезд Хабаровск - Москва. Вдоль состава из вагона в вагон идет Коваль. Плацкартную тесноту минует с полным безразличием, в купейных вагонах время от времени приостанавливается, скашивает глаза на открытые почти повсеместно двери. Ему интересно, как ведут себя пассажиры в разных вагонах.
Шага на три впереди Коваля движется дюжий парень, когда надо, расчищая дорогу. Позади, соблюдая ту же дистанцию - второй. Парней отличает решительная и вместе с тем настороженная повадка. Между собой эти трое не обмениваются ни словом, но чувствуется, что они составляют некоторую общность, центр которой - Коваль.
Вернувшись в свой вагон, они проходят мимо Ардабьева, который прилип к окну. Передний парень мускулистой рукой отжимает его, буркнув:
- Извиняюсь.
- Пожалуйста, пожалуйста, - сторонится тот с доброжелательной улыбкой; причина ее, конечно, в собственном настроении, а не в симпатии, которую парень не способен внушить.
Коваль со спутниками сворачивает в ближайшее купе, ложится на нижнюю полку.
Между тем поезд начинает тормозить и останавливается на какой-то промежуточной станции.
Первым на перрон соскакивает Ардабьев, бежит к киоску "Союзпечать", покупает все подряд журналы и газеты. Потом спешит к бабам, торгующим яблоками и зеленью. Здесь тоже набирает всего жадно, неумеренно, едва удерживая в руках. Он полон нетерпеливой, взвинченной радостью свободы.
Выходит размяться и Коваль с сопровождением. Скучающе изучает ассортимент привокзального базарчика. Суета Ардабьева вызывает у него иронически-сочувственное внимание.
"С первого пути отправляется поезд Хабаровск - Москва. Повторяю - с первого пути…" - хрипит репродуктор.
Ардабьев подбегает к поезду, когда тот уже трогается. Со своей ношей ему трудно взобраться на ступеньки. Хоть покупки бросай, а бросить жалко.
Коваль с парнями на площадке. Парни, посмеиваясь, наблюдают за Ардабьевым, но Коваль делает знак, они моментально спрыгивают и враз, как перышко, подсаживают Ардабьева в вагон.
- Спасибо, ребята, спасибо! - сияя, благодарит тот.
В купе он сваливает покупки на койку, на столик.
- Ешьте, пожалуйста… угощайтесь… и вы тоже… попробуйте, - одаривает он попутчиков.
- Почем брали? - надкусывает яблоко мужичок провинциального обличья.
- Не знаю, - смеется Ардабьев - и снова в коридор, к окну: проводить уплывающий назад перрон с киосками и торгующими бабами.
Коваль становится рядом. По обе стороны занимают позицию сопровождающие. Коваль взглядом отодвигает ближайшего, спрашивает:
- От хозяина?
Ардабьев теряется, не сразу кивает.
- Где отбывали?
Ардабьев рад бы не касаться этой темы, но в собеседнике есть мягкая властность, заставляющая подчиняться.
- Есть такие две реки: Верхняя Тунгузка, Нижняя Тунгузка.
- Случалось по служебным делам… Дома ждут?
- Жена, - и тут неудержимая счастливая улыбка заливает лицо Ардабьева, просветляет глаза. - Жена… - повторяет он, растроганный чуть не до слез, и, стесняясь волнения, отворачивается.
…И вот он уже сидит в купе Коваля и рассказывает:
- Прибыл я в лагерь хилый, назначили библиотекарем. Ох и били меня! "Давай детектив!" А я им какую-нибудь "Белую березу" или "Мать". Ну и… Потом работал со всеми, все-таки лучше. Четыре года трубил…
- По какой статье?
- Об этом не хочу, - уклоняется Ардабьев. Взгляд его и здесь все тянется к окну, на волю, и сами собой выговариваются стихотворные строки:
О край дождей и непогоды,
Кочующая тишина,
Ковригой хлеба…
Ардабьев спотыкается - забыл. Коваль без запинки подхватывает:
Ковригой хлебною под сводом
Надломлена твоя луна.
И добавляет:
- Есенин.
Двое возбужденных парней - высокий и коротышка - наблюдают сквозь стеклянную стенку почты, как люди получают пенсию.
Первым в этой небольшой очереди стоит мужчина весьма преклонных лет. Он кладет деньги в кошелек, кошелек в карман и потихоньку выходит на улицу.
Парни дают ему немного отдалиться, нагоняют и заступают дорогу.
- Деньги! - остервенело требует высокий и показывает лезвие ножа.
Улица не оживленная, но и не пустынная, и старик, пожалуй, не столько испуган, сколько поражен наглостью парней. Они действуют напропалую, не заботясь даже о собственной безопасности, и готовы, кажется, на все.
Пенсионер какие-то секунды мешкает исполнить требование, оглядывается в надежде на помощь. Коротышка с собачьим рыком стискивает его руку, охранительно прикрывавшую карман, выхватывает кошелек, и грабители быстро отходят, скрываются за углом.
Они входят в дискотеку и топают прямиком в туалет.
Здесь в одной из кабинок торгует розничный продавец наркотиков.
Грабители расталкивают небольшую, выстроившуюся к нему очередь.
- Боря! - Высокий протягивает кошелек пенсионера торговцу.
Тот, вынимая содержимое, констатирует:
- Две дозы, - он возвращает пустой кошелек и присоединяет к нему шприцы разового пользования.
У Бори есть и уколоться, и покурить. Курят в открытую, со шприцами скрываются в кабинах.
Двое подростков выбираются из разгоряченной толпы танцующих и тоже направляются в уборную.
Один из них, видно бывалый, отсчитывает торговцу нужную сумму. Его спутник со жгучим любопытством и опаской следит за происходящим и, когда приятель, засучивая рукав, ныряет в кабину, застревает возле Бори.
- Будешь? - спрашивает тот.
Подросток отрицательно трясет головой.
- Это лучше, чем с девочкой.
- Я вообще уколов боюсь, - смущается подросток.
Торговец покатывается со смеху.
- Тогда покури травку, - подает сигарету.
- Бабок нет.
- Для почину - бесплатно, - и соблазнитель щелкает зажигалкой.
Подросток нерешительно затягивается.
Трое молодчиков постарше сушат в стороне руки. Руки крепкие, лица непроницаемые. Чем-то неуловимым напоминают сопровождающих Коваля.
Спокойно надевают повязки дружинников, объявляют громко:
- Милиция!
Помещение сразу пустеет.
Торговец лихорадочно спускает что-то в унитаз. Один из молодчиков подпирает плечом дверь, чтобы не помешали, другой сорвав задвижку, открывает кабинку с уколовшимся, но видит, что на него можно не обращать внимания.
Принимаются за Борю.
- На кого работаешь?
Боря молчит.
- Он опасается, думает, из милиции.
- Объясни, что мы хорошие люди.
Боря - тощий и расслабленный, потому что сам сидит на игле, - не сопротивляется, только заслоняет лицо. Его бьют под ребра так, что он переламывается и валится на пол. Поднимают.
- Ну?
Продолжает молчать.
- Не верит, - флегматично замечает молодчик у двери.
Боре добавляют.
- Теперь веришь?
- Не бейте… я даже фамилию не знаю, - задыхаясь, выговаривает он.
- Где товар получаешь?
- На Котельнической… рыбу ловит… зовут дядя Миша, - капитулирует Боря.
- Завтра в восемь подойдешь на то же место с этой сумкой. Будет новый дядя, понял? - Молодчики вручают Боре сумку с распространенной эмблемой авиакомпании и, сдернув красные повязки, исчезают.
Подросток в кабинке обнимает и гладит унитаз, говорит ему нежно: "Люся"…"
Стол Знаменского завален папками, он что-то пишет.
- Здравствуйте, товарищ полковник. Старший лейтенант Курков, - представляется вошедший молодой человек. - Направлен к вам.
- А-а, прошу, - указывает Пал Палыч на стул.
Курков садится, снимает фуражку.
- Чему намерены у меня учиться?
- До Академии МВД три года был следователем в области.
- В смысле сами с усами, - хмыкает Пал Палыч. - И как вам меня охарактеризовали?
- Направили. Говорят, вы умеете располагать к себе людей. Говорят, владеете тактикой допроса. И вообще.
- Мало ли что говорят. Старший лейтенант, не принимайте на веру чужих высказываний, - Пал Палычу смешна его ершистая поза.
- А вас я сумею расположить?
- Целиком зависит от мастерства.
Не чувствует Курков пиетета к старым кадрам и скрывает иронию лишь в пределах вежливости.
- Гриша, - говорит Знаменский в переговорное устройство, - кто там у тебя на очереди? - Некоторое время слушает. - А поинтересней нет? Мне надо показательный допрос провести, - он косится на лейтенанта. - Ну, давай Ивакина.
Кладет трубку и поясняет Куркову:
- Следственно-оперативная группа, которую мне поручено возглавлять, собрала разные дела по наркотикам. Сталкивались с наркоманами?
- Лично - нет.
- Схема такая: покупатели, розничные торговцы, оптовики, - Пал Палыч отмеряет в воздухе ладонью как бы ступеньки, - а те получают товар по своим каналам. Ивакин - рядовой потребитель. Полмесяца назад мы арестовали его "кормильца" - человека, который снабжал. Надо выяснить, от кого он получает зелье теперь. Тактика допроса будет такая: ни о чем не спрашивать.
- То есть? - поднимает брови стажер.
Входит Ивакин, небрежно бросает:
- Наше вам.
Без приглашения усаживается. На вид ему не больше двадцати, развязный, возбужденный, глаза колючие, делает массу ненужных непроизвольных движений.
- На вопросы не отвечаю! - заявляет он.
- Естественно, - и Пал Палыч притворяется, что испуган чем-то увиденным за его спиной.
Ивакин вскакивает, оборачивается, загораживаясь стулом… и обнаруживает, что позади пусто. Не сразу он оправляется от пережитой паники. Сообразив, что просто купили, злится.
Курков озадачен тем, насколько легко человек поддался воображаемому страху, что как раз характерно для наркоманов.
- Шалят нервишки, - замечает Пал Палыч.
- Это мое дело! Как хочу, так живу! - агрессивно выпаливает Ивакин и, пытаясь утолить двигательный зуд, качает за спинку стул, пристукивая на полу передними ножками; стук попадает в такт речи, и под его аккомпанемент он выкрикивает: - Седого посадили! Лучших сажаете! Лучших! Гады!
Он валится на стул, невнятно бормоча какое-то ругательство, отвернувшись от Знаменского.
- Разговаривал я с Седым, прохвост, как и все.
- Врете! Он был хороший мужик! Если кто на мели, даже в кредит давал!
Пал Палыч не верит:
- Да ну-у?
- Давал, я вам говорю! - снова вскакивает Ивакин.
- Значит, ваш Седой был исключением. А вообще-то все торговцы наркотиками - лютые волки, - Знаменский вынимает фотографии и по одной кладет на стол лицом к Ивакину, - что этот, что этот…
При виде третьей фотографии Ивакин повторяет:
- На вопросы не отвечаю!
- Я и не задаю. Идите обратно в восемьдесят пятую комнату.
Ивакин, не прощаясь, выходит.
- Гриша, - сообщает Знаменский в переговорник, - Ивакина возвращаю. Знаешь, на кого он среагировал? На этого рыбака, на дядю Мишу. Но дядя Миша оптовый торговец. Видно, взял Ивакина низовым сбытчиком.
Закончив разговор, Знаменский вспоминает о стажере. Тот отмалчивается.
- Вы бы допрашивали иначе, - ухмыляется Пал Палыч, похлопывая фотографией дяди Миши по столу.
- Я бы допрашивал, - нажимает голосом Курков.
- Наркоманы своих поставщиков редко выдают. И с ними невозможны психологические поединки. Они как студень, им все равно.
Курков перебирает стопочку фотографий на столе, интересуется:
- Арестованы?
- До этого далеко. А вот на дядю Мишу нацелились. Ему везут партию наркотиков, будем брать вместе с поставщиком.
Толстощекий мужчина средних лет ранним утром одиноко стоит с удочкой на набережной.
Приближается зябкая фигура, ненадолго задерживается - отдать деньги, сунуть за пазуху сверток - и торопится прочь.
Не успевает он отойти, как подкатывает "рафик" с надписью "Скорая психиатрическая помощь". Из нее выпрыгивает та троица, что орудовала в туалете дискотеки. Когда уже нет сомнений, что нацелились на него, мужчина пытается отбиваться удочкой.
- Э! - вскрикивает он. - Я нормальный! Это вы не в своем уме!.. Караул!
- Дядя Миша, не разводи гласность! - И молодчики в белых халатах волокут его в машину.
- Бандиты! - в отчаянии вопит дядя Миша. - Помогите же!
В сторонке стоит побитый Боря из дискотеки, философски наблюдает происходящее: н-да, такова жизнь.
Те же молодчики - уже на обычной "Волге" - подъезжают к небольшому двухэтажному, стоящему особняком дому с вывеской, на которой значится какое-то "КСИБЗ-6". Выходят, соблюдая синхронность движений, как в парном катании.
Обмениваются приветственными жестами с вахтером в форме военизированной охраны, поднимаются по ведущей на второй этаж лестнице с ковровой дорожкой, прихваченной медными прутьями.
Стучатся в дверь с цифрой "2".
Это кабинет Хомутовой, где, кроме положенного минимума обстановки, стоят в ряд три сейфа и холодильник. На стене - увеличенная фотография то ли мальчика, то ли юноши со странным одутловатым лицом.
- Сделано, Любовь Николавна, - докладывают ей по-свойски, но уважительно.
Хомутова раздергивает шторки, скрывающие черно-белую схему Москвы и области, на которой выделяются десятка два красных кружков.
- Котельническая, да? - переспрашивает она и жирно перечеркивает крест-накрест соответствующий кружок, с удовлетворением приговаривая: - Основной поставщик дискотек… И где он?
- По справедливости в Москву-реку на корм рыбам пошел.
- Чистый несчастный случай.
- Спасибо, мальчики, отдыхайте, - ласково улыбается она, вынимает для них три пачки купюр из сейфа, раздает. - Кто у нас следующий? - прикинув по схеме, опускает палец на кружок в районе ВДНХ. - Пусть будет вот этот, который обслуживает гостиницы.
Томин экзаменует своего стажера Всеволода Сажина.
- Как называется пойло из мака?
- Кокнар.
- Курьеры, которые возят наркотики?
- Мулы, верблюды.
- Цена килограмма гашиша?
- Тысяча рублей.
- Опия?
- Тридцать тысяч. Дорожает с увеличением расстояния от места сбора.
- Наркоман тебе предлагает укол. Как будешь выкручиваться?
- Варианты ответов: уже укололся. Деловое свидание, нельзя балдеть. Я за рулем. Уколюсь позже со своей бабой.
- Молодец. Еще неплохо: никогда не колюсь чужими иглами. Чистюля такой.
- Ага, СПИДом брезгую.
Звонит телефон, Томин снимает трубку.
- Да, Паша, приветствую… - берет ручку, что-то записывает под диктовку Знаменского. - Ясно… Да вот парня из Академии подкинули, натаскиваю… И тебе?.. Нет, мы, похоже, нашли язык…
Его прерывает городской телефон. Томин говорит:
- Минутку, - и прижимает трубку ко второму уху. - Томин… Что? Подробнее!.. - Чей-то короткий доклад вызывает у него ярость: - У, дьявол! - Он разъединяет городской телефон и сообщает Знаменскому: - Дядя Миша на встречу с курьером не пришел! Тот ищет другого покупателя!.. Не могли мы спугнуть, мы около него дышать боялись!.. Да, за курьером присматривают. Пока.
Томин делает крут по кабинету, жалуется Сажину:
- Видал?! Полтора месяца готовили задержание, и все кошке под хвост!
Неподалеку от станции автозаправки, рядом с уцелевшим массивом двухэтажных немецких коттеджей, что на Беговой улице, в машине Томин и Сажин. Перед ними вделан в панель небольшой телевизионный экран, на котором изображение человека, быстро идущего между коттеджами. Это Снегирев.
Ту же картинку наблюдает Знаменский, сидящий в дежурной части МУРа перед пультом, и слышит голос Томина:
- Сева, обрати внимание на походку. Идет стремительно, очень широким шагом. Паш, видишь? - обращается он к Пал Палычу по рации.
- Вижу-вижу, - подтверждает тот.
- Спешит на важную встречу, - предполагает стажер за рулем.
- Еще бы! - отзывается Томин. - Он всегда спешит, всегда при деле. Характерная походка потребителя героина.
Снегирев выходит на улицу, ловит такси и уезжает. Две машины угрозыска (без опознавательных знаков) трогаются следом…
…Такси тормозит возле телефонов-автоматов. Снегирев расплачивается с шофером, направляется к будке.
- Вася, показывай крупно! - кричит Томин.
Пока идет укрупнение на экране, Снегирев опускает монету, прижимает трубку плечом и набирает номер, левой рукой снимает какую-то бумажку, которая была прикреплена к потолку. Стремительно выходит и удаляется.
- Что там было? Что он взял? - требует Знаменский.
- А пес его знает, не удалось рассмотреть!
…Следуя за Снегиревым, машины приближаются к Казанскому вокзалу.
Снегирев входит в помещение с табличкой "Выдача багажа".
- Вася, ведете его? - спрашивает Томин. - И что он?.. Ага! Паш, это была багажная квитанция, он получил чемодан!
Все так же размашисто и целеустремленно шагая, появляется Снегирев с чемоданом.
- Посмотрим, кому отнесет, - слышим мы за кадром голос Знаменского.
- А ведь он у нас числился в простых наркоманах. Правда, с неизвестными источниками доходов, - голос Томина.
Снегирев между тем спешит к Ярославскому вокзалу, и вскоре уже понятно, куда именно.
- Паш, гляди, куда чешет! - восклицает голос Томина. - К автоматическим камерам хранения!
- Сдаст - и чистенький! - волнуется и Сажин.
- Будем брать, - решает Знаменский. - Есть основания познакомиться. Еду к вам.
И вот Снегирев на допросе у Знаменского в ближайшем отделении милиции. Рядом на стуле раскрыт чемодан. Под сдвинутыми вбок мужскими сорочками видны целлофановые пакеты, заклеенные пластырем и наполненные зеленоватым порошком.
- Ваша фамилия не Сысоев. Раньше вы судились как Снегирев.
- Так это когда было - в годы застоя, - изображает тот простачка.
- Вещи ваши?
- Я уже говорил, начальник. Случайный это чемодан!
- Странный случай. Здесь, - кивает Пал Палыч на пакеты, - восемь килограммов наркотического вещества.
- Вот подлец мужик, подставил меня, а?! - всплескивает руками Снегирев. - Так его и берите, я при чем?
- Какой мужик?
- Такой рыжеватый, костюм в клеточку…
- В разбитом пенсне? - ехидничает Пал Палыч.
- Зачем в пенсне? Чего вы меня путаете, начальник? Я стараюсь, вспоминаю, чего могу… Подошел ко мне на площади, дал квитанцию и четвертак за работу. Получи, говорит…
- В каком месте площади?
- У киоска с мороженым. Возьми, говорит, и неси сюда. Я, говорит, от бабы сбег, она меня там дожидает.
- Снегирев, у вас высшее гуманитарное образование. Давайте разговаривать нормально.
- Пожалуйста. Полагаете, так для вас лучше?
- Мы знаем, с вами вел переговоры человек из Казахстана, которому не удалось встретиться с покупателем по кличке дядя Миша. Знаем, что никакого рыжеватого в клеточку не было!
- Откуда вы можете знать?
- Я вас сам вел от Беговой до камеры хранения! - взрывается Томин. - Квитанцию взяли в телефонной будке на Красносельской улице!