- Это вы тонко заметили, Павел Антонович, - ответил Голубев и подумал, что начал он беседу как будто неплохо, по-шубински, что Сережка делает вид, что погружен в какие-то бумажки, а сам, наверное, думает: пора ему брать быка за рога. - А как реагировала на исчезновение восьмисот рублей ваша супруга?
Польских уже не просто улыбался. Улыбка его светила ярким фонарем. Казалось, он наслаждается беседой каждой клеточкой своего тела.
- Ну и вопрос! - хихикнул он. - Вот тут уж всего не расскажешь. Жены есть жены. Госконтроль, помноженный на стихийное бедствие.
- Удивительная формулировка, надо запомнить. Значит, сердилась?
- Лучше и не спрашивайте, - виновато развел руками Польских.
- Но как же она узнала о пропаже денег, если вы их дома и не брали?
Польских на мгновение замер, словно наткнулся на неожиданное и невидимое препятствие, затем вопросительно посмотрел на Голубева.
- Простите, я не совсем понял ваш вопрос…
- Вы показали в прошлый раз, что, расставшись с Вяхиревым, пошли домой и взяли там восемьсот рублей. Так? Казалось бы, все логично, но мешает одна маленькая деталь: дома в это время вы не были.
Директор отвел глаза в сторону, словно ребенок, уличенный во лжи, очень медленно и выразительно пожал плечами. "Соврал, соврал, - казалось, говорили его жесты. - Стыдно, но увы…" И в то же время Голубев чувствовал, как интенсивно думает сейчас сидящий перед ним человек, с какой скоростью перебирает варианты лучшей тактики. "Если бы череп у него был прозрачный, - подумал он, - голова бы светилась от напряжения".
- Да, некрасиво получилось, - сокрушенно вздохнул наконец Польских. - Честно говоря, деньги я брал в кассе. Но наутро вернул. Сами понимаете…
"Хитер, бестия, прямо обезоруживающе честный человек, - мысленно усмехнулся Голубев. - И уже оправился от удара. И думает, наверное: "Если это все, за чем меня вызвали, - слава богу. В худшем случае выговор". Ничего сейчас ему придется получить удар посильнее".
- Значит, восемьсот рублей вы в кассу вложили. Хорошо. А куда вы дели тысячу?
- Какую тысячу? - машинально спросил Польских. Пальцы его правой руки, которую он держал на колене, судорожно дергались.
- Которую вы получили от Ворскунова.
- Я не получал никаких денег.
- Но вас не удивила фамилия Ворскунова?
- Первый раз слышу.
- Ай-ай-ай, Павел Антонович, как вы плохо относитесь к вашим друзьям! А Алексей Иванович Ворскунов - он с полчаса назад сидел на том же стуле - прекрасно знает вас.
Польских откинулся на спинку стула, полузакрыл глаза. Голубев молчал. Хрустнул листок бумаги, складываемой Шубиным. Польских сидел недвижимо.
Наконец он раскрыл глаза, вздохнул и неожиданно усмехнулся:
- Я ж говорил: раскрой душу милиции, а то сами раскроют. Ничего не попишешь. Это я в порядке самокритики. Пожадничал. Сам влез.
- Прекрасные слова, Павел Антонович. Чуть бы пораньше они вам пришли на ум…
- Увы, людям свойственно ошибаться. - Польских снова обрел свое обычное выражение услужливости, приветливой готовности помочь собеседнику всем, чем только сможет.
"Стальные нервы, - подумал Голубев. - Ветеран. Не играет до короля. Сдается вовремя в виду неизбежных материальных потерь".
- Ордерок, я думаю, у вас уже есть? - деловито спросил Польских.
- Заготовлен.
- Верю, верю. Это я так, для собственного успокоения. Здорово вы меня: "Плохо вы, Павел Антонович, относитесь к своим друзьям". Как, а?
- Удивительный вы человек, - искренне сказал Голубев. - Ведь знаю, кто вы и что вы, а все же чувствую к вам какую-то симпатию. Если уж и иметь дело с преступником, то с таким, как вы.
- Спасибо, - сказал Польских. - Вы меня просто вдохновили…
- На что? - усмехнулся Голубев.
- Это уже не так важно…
- И еще один вопрос, уже чисто психологический. Вы ведь были дружны с Вяхиревым?
- Да.
- И все же решили сыграть с ним такую довольно несмешную шутку?
Польских виновато развел руками:
- Знаете такой анекдот? У Марьи корова сдохла. Кажется, что мне? А все-таки приятно. И знаете, когда Марья к тому же еще и друг, бывает приятнее вдвойне. А тут еще и принцип материальной заинтересованности.
- Да вы же психолог!
- Психолог тот, кто не попадается. Разрешите и мне вопросик задать?
- Прошу.
- Сколько я могу получить?
- Суд объявит, Павел Антонович.
●
- Нун гут, загте дер бауэр, - сказал Голубев. - Сережа, открой сейф и порви вторую мою расписку.
- С какой это стати?
- Потому что кировобадское "Динамо" уже давно не может не расстаться с высшей лигой. У меня в кармане десятка. Магазины еще открыты. Луна сейчас во второй четверти. Барометрическое давление в норме. По-моему, есть все основания слегка морально опуститься и распить причитающуюся бутылочку.
- Ты говоришь, барометрическое давление в норме? - с интересом спросил Шубин.
- Звонил в Академию наук.
- Прекрасно. Тогда и принципиальных возражений нет. Сейчас я позвоню Вере. - Он набрал номер. - Верочка, ты не волнуйся, но у меня очень неприятные новости… Понимаешь, Борис случайно у себя в столе бутылку коньяка…
- Идиот, - послышалось одно слово в трубке, а за ним короткие гудки.
- Не женись, Борька, - театрально всхлипнул Шубин. - У женщин, понимаешь, мало развито чувство юмора. А впрочем, может быть, это и хорошо. Иначе им трудно было бы принимать нас всерьез. В какой магазин пойдем?
- На Столешников. Там всегда…
- Ну просто следопыт ты у меня. Кожаный Чулок и Дерсу Узала! - восхищенно сказал Шубин и подмигнул товарищу.
- Нун гут, Сережа, пошли.
1968