1994 год.
- Ну, ты что там возишься? - спросил Голод у Астафьева. Тот, согнувшись в три погибели, пытался открутить номерной знак у громадного прицепа. Они хоть и были одного роста, но смотрелись контрастно: щуплый, даже в зимней куртке, Астафьев, и атлет Голод, на котором точно такая же куртка смотрелась, словно надутой изнутри его тренированными мышцами.
- Да, болт заржавел, не откручу никак, - сказал Юрий, думая себе на замерзшие пальцы.
- Дай сюда, - велел Леонид, отбирая у него гаечные ключи. Он напрягся, лицо его покраснело от натуги, потом раздался звук лопающегося металла.
- Ну, вот и все. Возьми новый болт и прикрути номер, - велел Леонид. - Пора уже ехать, темно совсем. Еще место наше займут.
Через десять минут две большегрузных фуры с уральскими номерами натужно ревя выехали из города Кривова в сторону федеральной трассы. Но путь обоих был не очень далек. Проехав не более десяти километров, они свернули в сторону обочины. Здесь дорога расширялась до пятидесяти метров, и в этом расширении любили останавливаться на отдых водители-дальнебойщики. В свете фар при развороте машины мелькнула синяя табличка с надписью "Вознесенка". Несколько минут два "Камаза" маневрировали, пока не застыли, в положении, когда задние борта обеих фур оказались прижатыми друг другу. Именно так дальнобойщики частенько предохраняли свой товар от шаловливых ручек транзитных воришек.
- Ну, вот и все, - довольным голосом заметил Голод, выключая двигатель.
- А ты хорошо водишь, - заметил Юрий.
- Я все и всегда делаю хорошо.
Астафьев невольно отметил этот высокомерный тон своего напарника, но Леонид был именно таким, и его было уже не переделать. "Отличник погранвойск, старший сержант запаса" - именно так он в свое время представился Астафьеву год назад, когда судьба свела их в одном кабинете начальника отдела кадров.
- Пошли, перекурим, - предложил Голод.
Без всякой команды все четверо участников этой операции собрались под защитой бортов фур, прикрывающих их от пронзительного зимнего ветра. За рулем второго "КАмаза" сидел инспектор ГАИ Игорь Кошкин.
- Во, холодина то завернула! - с веселым хохотком заметил он. - Словно нарочно.
Юрию показалось, что Игоря потряхивало не только от холода, но разбираться было некогда. Самый опытный из всех них, майор Иван Михайлович Мазуров, рослый, внушительных габаритов мужчина с пышными, черными усами, наоборот, был внешне спокоен.
- Ну, что, как думаете, клюнет сегодня птичка? - спросил он.
- Должна.
- Помните, что нужно делать, если к вам они ломанутся?
- Да. Конечно. Сколько уж все обговаривали, - на разные голоса загомонили участники засады.
- Ну, тогда по местам. Рацией до поры не пользуйтесь. Ее могут прослушивать.
- Да помним мы все, - отмахнулся Голод.
Нападения на останавливающихся на ночевку около города Кривова дальнобойщиков продолжалось уже почти полгода. С удивительной равномерностью около КамАЗов останавливалась легковая машина, из нее выскакивали люди, и, сунув под нос водителям обрез, забирали все деньги, порой очень немаленькие. В седьмое такое ограбление они сняли особенно большой куш, в несколько миллиардов неденоминированных рублей. И хотя все это происходило в пределах нескольких километров от Кривова, ни разу, ни одной патрульной машине не удалось застигнуть автомобиль грабителей на месте преступления. И даже перекрывая все возможные пути отступления, милиционеры не добились ничего. За считанные минуты после сообщения дальнобойщиков бандиты успевали исчезнуть, и как раз это было непонятно. После этого руководством кривовского ГОВД и было решено устроить для неуловимых дорожных стервятников засаду. Большого труда стоило найти двух владельцев машин, согласившихся предоставить под пули свои КамАЗы. Главное, что буквально на следующее утро обе фуры должны были уйти в рейс, и эта ночь для засады должна была быть у них единственной. Гарантии, что бандиты сегодня решатся пойти на это дело, не было никакой.
Они вернулись в кабину, Леонид сразу включил двигатель, погреть салон.
- Счас еще кинишко посмотрим, - сказал он, включая закрепленный сбоку над ветровым стеклом небольшой телевизор. Там шла какая-то опера. Мужчины и женщины в старинных костюмах натужно пели о своих прошловековых проблемах. Леонид, казалось, совсем не обращал внимание на происходящее за окном КамАЗа, и только то, как часто он курил, выказывало его волнение. Болтали о самом наболевшим.
- Черт, неудобно сидеть на этом автомате, - заметил Леонид, ерзая задницей по креслу.
- Терпи.
- Да, терплю вот. Только при случае, его хрен быстро достанешь.
Он выглянул в боковое окошко.
- Пурга начинается.
Астафьеву не нужно было для этого вторгаться в живую природу. Белые светлячки бились об освященные стекла лобового стекла.
- Да, самое воровское время. Ты уже прапорщик? - спросил Юрий.
- Да.
- За год? Молодец. А я все так же, лейтенант.
- Ну, зато у тебя есть куда расти, а мне дальше трех звездочек в ряд ничего не светит.
- Иди учиться.
- Уже.
- В школу милиции?
- Да, зачем. Это все сложно. В нашем сельхозтехникуме состою студентом.
- И что? - не понял Юрий связи между милицией и сельским хозяйством.
- Его сейчас в институт переводят, так что через два года у меня будут корочки о высшем образовании.
- Уйдешь в агрономы?
Голод откровенно усмехнулся.
- Зачем? Мне только корочки нужны, а там уже никаких проблем не будет. У нас же не смотрят, что кончил, главное - чтобы поплавок на груди был.
Их разговор прервали фары проезжающей мимо машины. В отличие от многих, мчащихся по этой федеральной трассе, этот автомобиль чуть притормозил, а потом снова набрал скорость.
- Оба-на! Похоже - разведка, - сказал Голод.
- Что за марка? - спросил Астафьев.
- "Девятка", цвет, кажется, красный.
- Откуда ты знаешь, что именно "девятка"? - удивился Юрий. Леонид в ответ засмеялся.
- Ты бы с мое постоял на дороге, тоже бы научился отличать одну марку машины от другой по фарам. Причем легко.
Он сунул руку под накидку кресла, еще попробовал, как ему достать автомат. И тут же в окне кабины отразились огни фар подъехавшей и остановившейся машины.
- Началось, - тихо сказал Голод. В дверь сильно постучали чем-то железным, и Леонид выждав несколько секунд, открыл дверцу. И тут же увидел перед своим лицом, как раз на уровне глаз, два оружейных ствола.
- Деньги, быстро! - прорычал голос за оружием. Тут Голод увидел и глаза бандита, какие-то совершенно безумные, полные ярости. Потом он рассмотрел и его лицо, круглое, и, как показалось гаишнику, невероятно большое. Черная, вязанная шапка прикрывала его голову, а вот куртка была наоборот, вызывающе красного цвета.
У Леонида невольно пересохло горло, поэтому он сначала откашлялся, а потом сипловатым голосом сообщил бандиту: - Какие тебе еще деньги? Деньги у экспедитора, в той машине.
Он мотнул головой в сторону соседнего грузовика.
- Ну, смотри, если соврал, пристрелю, - прошипел грабитель, и, мотнув кому-то головой, побежал ко второму Камазу. Тут же из темноты выступил еще один человек, в точно таком же, красном, китайском пуховике, и такой же вязаной шапочке. Он показался Леониду гораздо меньших размеров, чем его напарник, и в руках его был старомодный револьвер, который он направил в сторону Голода. Тут сзади Леонида щелкнул замок дверцы, это Астафьев, пользуясь случаем, покинул кабину. Первый грабитель еще бежал к КамАЗу, когда открылась его дверца, и на снег спрыгнул Мазуров, а, секундой спустя, и Кошкин. Сзади бандита должен был блокировать Голод, но появление второго бандита спутало этот план.
- Стой! Бросай оружие! - крикнул Мазуров, поднимая пистолет. Но бандит вскинул свой обрез и дважды выстрелил в сторону милиционеров. Мазуров со стоном опустился на одно колено, но все же выстрелил в сторону своего противника. Кошкин немного замешкался, его неприятно поразило появившееся после этого залпа бандита дыра в дверце КамАЗа, как раз на уровне его лица. Но и он, наконец, начал стрелять в сторону нападающего, и тот, кинулся в кювет, кубарем скатился вниз, а потом столь же быстро вскочил и огромными прыжками начал пробиваться по нетронутой целине белого снега к лесопосадке.
Между тем второй бандит, страховавший своего напарника, направил свой револьвер в сторону Мазурова. Но выстрелить он не успел. Выпрыгнувший из-за кабины грузовика Астафьев со всей силы ударил его монтировкой по голове. Грабитель выронил из рук револьвер, и со стоном опустившись на колени, обхватил голову руками. После этого из кабины выпрыгнул и Голод.
- За ним! - сдавленным голосом крикнул Мазуров, пистолетом показывая в сторону, куда убежал ранивший его бандит. Голод вскинул автомат, и дал длинную очередь вдогонку беглецу. Он хотел, было, повторить ее, но, тут за его спиной, чуть левее, взревела мотором синяя "семерка", на которой приехали грабители. Она резво сорвалась с места, но далеко уйти ей не удалось. По ней стреляли из всех стволов, даже лежащий на земле Мазуров трижды выстрелил в сторону машины, палили из своего табельного Кошкин и Астафьев. Но больше всех постарался Голод. Прапорщик столь щедро и точно поливал "семерку" свинцом, что та остановилась, не проехав и пятидесяти метров. Как-то странно, не резко, а с жалобными интонациями завыла сирена клаксона. Когда Астафьев и Голод подбежали к автомобилю, то оказалось, что на нем не осталось ни одного целого стекла, а водительская дверца напоминала дуршлаг. Астафьев, держа пистолет наготове, рванул дверцу на себя. Лампа плафона осталась целой, в салоне тут же загорелся свет. Шофер лежал, положив голову на руль. Юрий откинул его голову назад, звук сирены ту же секунду смолк. Лицо и шея водителя были окровавлены, он с трудом дышал. Когда Голод включил фонарик, и направил его вниз, то они увидели, что резиновый поддон был полон крови.
- Так, этот уже готов, пошли назад, того надо брать! - велел Леонид. Они побежали обратно. Около кабины, на снегу, Игорь, трясущимися руками, пытался перевязать рану Мазурова.
- Что, сильно?! - крикнул Юрий.
- Дробью, или картечью, - простонал Мазуров. - Хорошо, что не жаканом, а то бы нога к чертям отлетела.
- Наших вызвать? - спросил Леонид.
- Уже, скоро должны подъехать, и наши, и скорая, - ответил Кошкин, все-таки бинтуя ногу майора прямо поверх штанин.
- Вы идите, идите за этим, - Мазуров мотнул головой в сторону лесопосадки. - Пурга, уйдет, гад!
- Хорошо, - согласился Леонид. - Айда, Юрий.
Они резво спрыгнули в кювет, но тут им пришлось резко убавить прыти. Снега в нем скопилось по пояс обоим парням. С чертыханиями, с матюгами, они выбрались из кювета. Но и тут зима приготовила им сугробы по колено. Юрий чуть отстал от своего напарника, тот двигался с неумолимостью танка, Астафьеву же не хватало нужных физических кондиций. Зато он увидел, как сзади заполыхали огни многочисленных мигалок, он явно различил два белых силуэта скорой помощи. Это его успокоило насчет раненого Мазурова.
Голода он догнал уже около лесопосадки. Тот стоял около первого ряда деревьев, и внимательно всматривался в темноту.
- Скорые приехали, - сказал Астафьев.
- Это хорошо, - согласился прапорщик.
- Чего ждем?
- Не ждем, а пережидаем. В таких условиях уже он охотник, а мы жертва. Ему терять нечего, пальнет из темноты в упор, и все. Будут две могилки на старом кладбище.
Юрий поежился. Перспектива быть захороненным на почетной аллее местного кладбища, где хоронили всех погибших военных, милиционеров, и пожарников, его не очень вдохновила. А Голод все же двинулся вперед, прошел метра три вглубь посадки, остановился, укрывшись за большой березой. За его спиной и Астафьев поспешно прижался к ближайшему дереву, направив в темноту ствол своего пистолета. Потом они так, же, перебежками добрались до края посадки. Тут Голод совершил нечто странное, с точки зрения Астафьева. Он опустился на колено, и зажег свой фонарь. Юрий напрягся, ожидая выстрелов из темноты, но их не было.
- Ага, я все же его подстрелил! - с азартом в голосе заметил Леонид. Юрий подошел поближе, нагнулся, и увидел на взрыхленном снегу капельки крови.
- Ну, теперь он от нас не уйдет! - радостно заметил Голод, и, выключив фонарик, рванул вперед по снежному полю. Темп, который он при этом задал, никак не устраивал Астафьева. По счастью, Леонид сам вскоре сбросил скорость. Причиной этому послужили заросли кустов, попавшиеся им по дороге. Так же как и в лесопосадке, Голод двигался в кустах осторожно, держа автомат наизготовку. А метель все усиливалась. Они не знали, что за их спиной, в полукилометре, только что вернулась назад группа из трех милиционеров, посланная Мазуровым им в помощь.
- Невозможно, - докладывал один из трех своему начальнику, - следы занесло, ни черта не видно, где они, куда идти.
Между тем и Голод уже с трудом различал следы прохождения своего противника. Что радовало Леонида, кровь продолжала истекать из тела подранка с равномерностью капельницы. По его подсчетам, они прошли уже больше трех километров, и бандит непременно должен был сбавить ход. Но, к его удивлению, этого не происходило. Это злило бывшего пограничника, все же он считал, что не растратил былые кондиции. Стылый ветер остужал даже их разгоряченные тела, и милиционеры начали замерзать. Юрка вообще тащился за его спиной, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, и сунув пистолет в карман. Сейчас он вообще боялся его оттуда вытаскивать, закоченевшие пальцы могли его не удержать, и тогда хрен он его среди этого снега найдет.
Они уже совсем, было, выбились из сил, когда впереди, среди темноты и белого шлейфа несущегося снега неожиданно засветилось что-то желтое, с до боли родным рисунком оконной рамы. Пройдя еще несколько шагов вперед, они услышали характерный звук автомобильного двигателя. Этот звук не мог обмануть ни гаишника, ни даже простого опера, каким был Астафьев. Где-то рядом разогревали двигатель старенького "Запорожца". Они прошли еще несколько шагов вперед, так, что стали видны квадратные формы домика, чье окно так заманчиво светило им. Это была явная избушка, не больше. И тут звук работающего автомобильного двигателя дополнился скрежетом давно загубленной коробки передач. Вспыхнули продолговатые, видимые сбоку из-за густого снега огни фар, и "Запорожец", рванув с места, быстро пробежал столь небольшой предел видимости, а потом исчез и свет габаритных огней, и свист пурги заглушил характерный, свистящий звук двигателя.
У сторожа Ивана Семеновича Маркушина водки не было, поэтому он от огорчения пил горячий, крепкий чай. Он вытаращил глаза, когда два замерзших парня в гражданской одежде, с перекошенными лицами и автоматом наизготовку, ввалились в его жарко натопленную сторожку.
- Спокойно, - прохрипел Голод, - милиция. Тут парень в крови, с обрезом, не заходил?
- Да, как же это не заходил!? - сторож просто подпрыгнул на месте. - Вот так же, как и вы ввалился, разбил телефонный аппарат, и отобрал ключи от моего "Запорожца". Как я вот теперь домой буду добираться?
- А что это за контора? - спросил Астафьев. - Там, может, дальше телефоны есть?
- Никакая тут не контора, а просто рыбьи угодья. Пруды здесь, и рыборазделочный цех. Я их тут охраняю уже три года.
Только тут они поняли, в какую даль от города их занесло.
- О, господи. Это ж надо, как он нас сделал, - простонал Леонид, опуская автомат.
- Ну, ты как хочешь, а я отсюда пока метель не кончиться, никуда не уйду, - заявил Астафьев, усаживая на скамейку рядом с огненной печкой.
- Эх, милиция! Чтобы вам на пять минут раньше прийти, - заявил сторож, разливая чай по двум алюминиевым кружкам, - тогда бы вы и машину мою отбили, и сами в дамках были.
Глава 3
- Самым несмешным оказалось то, что у нас на двоих в магазинах осталось по одному патрону. Если бы этот, как его, Зинченко, кажется, тогда решил действительно устроить засаду, то у него шансов было побольше. Но, он скинул свой обрез еще там, в кювете. Этого мы не знали, поэтому осторожничали и не успели его перехватить у сторожки.
Все это Астафьев рассказывал жене уже за завтраком.
- И как его взяли? - поинтересовалась она.
- Утром он сам пришел в городскую больницу, не к нам, конечно, у себя, в Торске. Два огнестрела, оба в ноги, в икры. Пытался сунуть бабки медикам, но те все же сообщили про это в органы, дальше все было просто.
- И с такими ранениями он от вас ушел?! - Ольга была удивлена.
- Ну, если бы ты его тогда видела! Рост два метра, вес сто двадцать килограмм. У него рука в бицепсе была толще, чем у меня нога в бедре. Валуева видела? Или Карелина?
- Ну да.
- Вот, это их родной брат.
Ольга чуть подумала, отпила кофе, потом спросила: - Ты думаешь, что убийство гаишника идет оттуда?
- Нет. Просто это первое дело, по которому мы с Леней работали вместе. Как-то врезалось оно в память.
- Сколько дали тем, двоим?
- Почему двоим? Троим. Третий, тот, в машине, тоже выжил. В него попало пуль шесть: в шею, грудь, живот, ноги. И все равно, гад, выжил. Все трое были спортсменами. Как же их красиво тогда журналисты называли?… А! "Потрошители дальнобойщиков". А дали им всем троим по семь лет, одинаково.
- Всего! - поразилась Ольга.
- Да всего. Суд у нас же самый гуманный в мире. Все трое по идее уже давно должны быть на свободе.
Расстались они на автостоянке. Ольга поехала на работу на своей "двенадцатой", а Юрий завел свой подарочный "Рено".
- Я пришлю вам кого-нибудь из своих, - крикнула она напоследок.
- Только не Касимова, - ответил он. Ольга засмеялась, и лихо, вывернув машину, первой вырвалась со стоянки на улицу.
Опергруппа по делу об убийстве гаишников обосновалась в кабинете начальника уголовного розыска Касьянова. За ночь табачный дым рассеялся полностью, но уже в девять утра десяток собравшихся в этой большой комнате мужчин сделали все, чтобы восстановить прежний уровень никотина в воздухе. К удивлению Астафьева к девяти утра подъехали и оба оперативника ФСБ из Железногорска. Их новости заслушали первыми. Докладывал все тот же немногословный опер с внешностью бульдога. Юрий, наконец, запомнил, что зовут его Михаил Иванович, да и фамилия была Иванов, но про себя он назвал комитетчика по-другому: Миша-Бульдог.