Астафьев не дал ему договорить. Со всей силы он толкнул сметливо качка в спину, так, что тот ракетой вылетел из вагона, и, проскочив узкую платформу, упал с метровой высоты на железнодорожные пути. Санек ничего не успел понять, поэтому Юрий сделал ему подсечку, и когда тот грохнулся на железный пол тамбура, ногой же столкнул его вниз.
- Вера, быстро сюда! - крикнул Юрий, спрыгивая на перрон. Он схватил ребенка, и птицей взлетел обратно в тамбур. Ничего не понимающая женщина последовала за ним, но не одна она. Отшвырнул от тамбура взвизгнувшую даму в шубе, в вагон рванулся и второй из качков. Но Астафьев успел развернуться и ударить его носком своего тяжелого ботинка в лицо. Ему повезло, удар пришелся в переносицу, так, что кровь хлынула как из носа, так и из разбитой брови. Все это, как и искры из глаз, привели к тому, что качок минимум как на минуту потерял ориентацию в пространстве. Этой минуты хватило для того, чтобы двери электрички закрылись. Астафьев успел еще увидеть, как на платформу с болезненной гримасой на лице, начал карабкаться второй его торский собрат. Что еще не обрадовало Юрий, когда электричка тронулась от перрона, мелькнула привокзальная площадь, и на ней, темно-синяя "девятка" с белым квадратиком транзитного номера на лобовом стекле. От нее к вокзалу шли трое людей, удивительно похожих на своих торских друзей по качалке фигурами и все теми же красными пуховиками. Они это или не они, Юрий не разобрал. Может, и машина была совсем другой, да и в этих пуховиках тогда ходило полстраны, но Астафьев уже не хотел рисковать.
- Что случилось, Юра? - спросила Вера. Но, тут с другой стороны, на нее набросилась с расспросами толстуха в шубе, все-таки успевшая попасть в электричку.
- Верка, что происходит?! Что это за драка тут была? Давай, милицию вызовем!
- Спокойно, милиция уже здесь, - успокоил ее Астафьев.
Вера подтвердила.
- Да, он из милиции, провожает меня. Знакомься, Юрий, друг мужа. Любка, ты скажи, ты то, как сюда попала? Ты же куда-то в Киргизию уезжала?
- В Таджикистан, - поправила Любка. - С Рустамом, он у нас в техникуме учился, и я за него замуж вышла. Как уехала, так вот и приехала. Там такой ужас начался! Мы с Рустамчиком еле ноги унесли. Я сейчас живу в Усольске.
- Это где? - спросил Юрий.
- Это следующая остановка. Поселок такой, рабочий. Рустам, он у меня тоже сейчас в милиции служит, участковым.
- А потом? Потом что будет? Дальше что тут, по железке? - настаивал Юрий.
- А потом уже конечная, она так и называется, Тупичок. До Усолья идет федеральная дорога, а там уже так, одноколейка, к комбинату.
- Надо нам там сойти и попробовать вернуться в этот, как его Уральск-Задольный, - ответил Юрий, неотрывно смотрящий в окно. Чтобы оно не замерзало, он постоянно его протирал ладонью.
- Чего это? - удивилась Вера.
- Кажется, от нас не хотят отставать.
По дороге, параллельно идущей относительно железной дороге, мчалась знакомая "девятка" с белым квадратом транзитного номера.
- А вы больше никак не сможете выйти, - прояснила ситуацию одноклассница Веры.
- Почему?
- Там, у нас, в Усольске, вокзала нет, одна платформа. Ну, закуток есть рядом с кассой, и все. А обратная электричка до Уральска-Задольного будет только через четыре часа. Она рабочую смену повезет.
Замерзнете там просто, и все. Вера охнула.
- А поезда? - спросила она.
Люба, как будто, даже обиделась.
- Какие поезда, Вер? Я ж говорю - тупик там! Там только грузовики ходят, с рудой, да дрезина два раза в сутки смену на шахты завозит.
- Что же нам теперь делать? - растерянно спросила Вера.
До подружки начало доходить истинное положение вещей.
- А так вам что, вам ночевать не где? Так к нам пойдемте! - Обрадовалась она. - У нас домик хоть и маленький, но теплый. Рустам плов сварит, он так шикарно готовит плов, вы просто пальчики оближите! А какую я самогонку гоню! На черносливе ее настаиваю, лучше любой водки. А еще у меня перцовка есть!
Люба закатила глаза. Эта жизнерадостная толстуха все больше и больше начинала нравиться Астафьеву. Тем более что дорога, идущая вдоль дороги резко ушла в сторону, а с ней исчезла и проклятая "девятка".
- Хорошо, Люба, уговорили, - сказал Астафьев Любе. - Переночуем у вас. Я бы сейчас от стаканчика перцовки не отказался.
Так они и поступили. Вышли на полустанке с одноклассницей Веры, и провели у них вместо ночи более двух суток. После этого Астафьев отвез Веру к родителям, и еле успел вернуться в Кривов к очередному дежурству.
ГЛАВА 6
Давно кривовские опера не проявляли такого рвения при раскрытии уголовного дела. И дело было как раз не в том, что их подталкивало руководство всех степеней и не личный надзор президента. Просто убили своих, таких же, как они парней в милицейской форме.
Паша Зудов с Лужковым объезжали владельцев кривовских внедорожников. Большей частью это были люди, весьма занятые, поэтому приходилось их просто вылавливать где-то в городе.
- О, гляди: Ланд Крузь - Беларусь.
Лужков ткнул пальцем в сторону стоящего перед зданием ЦУМа автомобиля. Они подрулили к нему вплотную, вылезли из машины.
- Шины как раз те - Мишлем, хотя и не зимние, - сообщил гаишник, присев около колес автомобиля.
- Так, тогда я пойду искать хозяина, а ты, Семен, возьми пробы резины, - решил Зудов.
- Хорошо.
Впрочем, далеко ему идти не пришлось. Не успел Лужков склониться над колесом "японца", как словно из-под земли появился мужчина лет тридцати пяти, с солидным пивным животиком, одетый во все светлое.
- Э-э, мужики! Какого хрена вам надо?! Ну-ка, пошли отсюда!
Зудов достал свое удостоверение, Семен же решил, что достаточно того, что он сам в форме. Но на толстяка корочки Зудова не произвели никакого впечатления.
- Ну и что!? Валите отсюда, говорю! Без санкции прокурора я с вами даже срать рядом не сяду!
Паша разозлился.
- Ах, даже так!
Он достал из папки желтый бланк повестки, начал его заполнять.
- Фамилия?
- Моя, что ли? - ухмыльнулся толстяк. - Не скажу я вам. Нахрен мне это надо.
- Ладно, это не проблема. Сема, глянь там, в списке, кто это такой.
Тот достал список, нашел нужный номер.
- Гуревич, М.С. Ленина шестнадцать, квартира сто.
Зудов быстро заполнил квитанцию, отдал ее толстяку. Тот продолжал кочевряжиться.
- Завтра в девять у меня встреча в Железногорске, так что я не приеду.
- Если в полдесятого вы не будете у нас в третьем отделении милиции, то мы приедем к вам всем отделам, и увезем силой, - пообещал Зудов.
На толстяка эта угроза не подействовала.
- Ой-ой-ой! Напугали. А если я сейчас позвоню вашему начальнику или прокурору, и доложу о том, что вы мне хамите?
Толстяк с ухмылкой достал из кармана навороченный мобильник.
- Звони, - разрешил Павел, - только звони уж самому Путину, чего мелочишься то.
Тот, действительно, разыскал в справочнике какой-то номер, и, дождавшись ответа, зачасти: - Алексей Дмитриевич? Это Гуревич вас беспокоит, Гуревич! Что-то плохо вас слышно. Тут на меня менты наши наезжают, абсолютно не по делу. Что? Где? В Геленджике? А к кому обратиться? По какому номеру? Хорошо.
Гуревич, как-то сразу вспотевший, начал тыкать в кнопки, потом уже не столь уверенным тоном начал говорить в микрофон: - Ольга Леонидовна, здравствуйте. Это вас беспокоит Гуревич, владелец фирмы "Зенит". Мне ваш номер дал Кудимов, Алексей Дмитриевич. Тут два милиционера без всяких санкций хотят осмотреть мою машину.
В этот раз связь работала нормально, так что даже до ушей милиционеров донесся знакомый голос Ольги Малиновской: - Ну, и в чем проблема? Пусть осматривают.
- Но, у них нет на это никаких разрешительных бумаг.
- Если вы не хотите чтобы машину осмотрели вот так, неформально, то пусть они оформят повестку на завтра, на утро. Предупреждаю сразу, что если вы опоздаете на встречу хоть на десять минут, то вас доставят в отделение уже с ОМОНом.
- Но в чем дело? - недоумевал толстяк.
- А вы, разве не слышали? Вчера убили трех наших милиционеров, и, возможно, в этом участвовал какой-то внедорожник. Дело поставлено на контроль президента, так что не советую вам препятствовать работе следствия.
Ольга отключилась, и Гуревич, окончательно утративший веру в торжество привычного товарно-денежного диалога между милицией и предпринимателями, с досадливой гримасой на лице обратился к милиционерам.
- Ну, и что вы хотите знать?
- Мы хотим снять пробы резины с ваших шин. Кроме того, мы хотим знать, где вы были вчера, с девяти до двенадцати часов утра.
- А, ну тогда у меня нет никаких проблем. Вчера я весь день был в Жуковке! - оживился толстяк. - У меня там дача.
- Кто может это подтвердить?
- Соседи. О, кстати! У Анатолия Николаевича, Сосновцева, моего соседа справа, тоже внедорожник, Джип. Можете его опросить, он все подтвердит. Он работает в администрации, в отделе муниципального имущества.
- Хорошо. Сейчас мы еще сделаем соскоб с ваших шин, и все.
Когда милиционеры уехали, Гуревич вызвал по телефону соседа по даче.
- Анатолий Николаевич? Слушай, тут в городе такой хипишь стоит, менты все джипы проверяют. Да, с чего! Ты что, не слыхал, что ли? Вчера троих мусоров положили тут на федеральной трассе, вот они и лютуют. Ты уж подтверди, что я вчера в Жуковке был. А я уж тебя тоже прикрою. Вот спасибо. Да, ты будь с ними повежливей, а то они сегодня злые, как собаки. Хорошо, будь здоров!
ГЛАВА 7
Следствие следствием, а график дежурств составляется раз в полгода, и навсегда. После хлопотного дня, ночью Алексею Шаврину пришлось по графику дежурить в родном, третьем отделении милиции. До шести часов вечера промотавшись по делам о расстреле гаишников, он, на полчаса заскочил домой, и, поужинав, прибыл на службу. В этот раз на телефоне сидел прапорщик Гасан Алиев, добродушного вида азербайджанец, пребывавший в этой должности уже лет двадцать. Он настолько сросся со своей работой, что даже по отделению ходил в самодельных шлепанцах из сапожной кирзы на босу ногу. Поздоровавшись с Шавриным за руку, Гасан спросил: - Что будешь, дорогой, чаек, плов?
Чай заваривать, и плов делать, азербайджанец был мастером, но, чуть подумав, Алексей решил пренебречь чаепитием.
- Нет, пойду, лягу посплю. Вымотался как собака. Поднимай, если только что серьезное будет.
- Хорошо, сделаем. Что там, про этих козлов, что убили гаишников, ничего не слышно?
- Нет, - на ходу ответил Шаврин, - дело, похоже, глушняк.
- Понятно.
Алексей устроился на диване в кабинете начальника отделения, и быстро уснул.
В одиннадцать вечера Гасан в третий уже раз пил свой чай. Литровая кружка огненного напитка вызвала у него обильное потоотделение, которое он ликвидировал большим, махровым полотенцем. При этом азербайджанец читал и рассматривал "желтый" порнографический журнал, как обычно, случайно попавший ему в руки. Читая, он крякал, хмыкал, и мотал головой, не то восхищенно, не то удивленно.
- Что пишут, а? Что пишут?! - пробормотал он, и перевернул страницу. И, в этот момент распахнулась дверь, и что-то темное, большое, влетело в предбанник, и с размаху ударилось о закрывавшую проход в само отделение решетку.
- Открой! - заорало нечто, и начало трясти руками решетку. - Убивают! Открой! Богом молю! Убивают!
Гасан вытаращил глаза. Он уже разобрал, что помешавшее его чаепитие существо было человеком, но лицо у этого человека было просто перекошено от ужаса, и даже глаза жутко вылезли из орбит.
- Кто тебя убивает, дорогой? - спросил он, открыв плестиглассовую заслонку окошечка. Но нежданный посетитель продолжал трясти решетку, через каждые пару секунд в ужасе оглядываясь назад. Гасан все же решил впустить незнакомца.
- Вовка, вставай! - окликнул он своего помощника. Но тот уже сидел на диване, потирая лицо руками.
- Кто там? - спросил он хриплым со сна голосом.
- Да вот, придурок какой-то. Орет, чего-то, ломится.
Гасан потянул на себя рукоятку засова, и решетка подалась. Заскочив в помещение незнакомец хлопнул решеткой, в два прыжка достиг открытой дверцы решетчатого "обезьянника", и, захлопнув калитку, забился в дальний ее угол. Первым рассмотреть это чудо вышел Владимир Фортуна, участковый в звании капитана, как раз и пребывающий в этот день на подхвате у Гасана. Круглый, по фигуре похожий на снеговика, он рассматривал незнакомца со все большим удивлением. Казалось, что даже глаза капитан стали более круглыми.
- Слушай, а он ведь весь в крови, - сказал он подошедшему Гасану.
- Да, где? - удивился тот. - Че ты тут видишь, а?
- Да ты посмотри, и руки, и лицо, и тряпье это его в крови. Ну-ка, зови сюда Шаврина.
Гасан торопливо засеменил в сторону кабинета начальника, смешно шлепая по полу коридора своими самодельными шлепками. Через пару минут он вернулся с заспанным Алексеем. Тот присмотрелся к виду бродяги, потом осмотрел его руки. Бомжа продолжала бить явная дрожь.
- Я, кажется, его знаю, - сказал Шаврин, и обратился к бродяге. - Тебя зовут Василий?
В глаза того мелькнуло что-то осмысленное, он и дрожать стал меньше.
- Ты еще жил с этим, как его? Мишка-Мишка… Мартьяновым.
С бомжем произошло какое-то удушье, он попытался еще сильней вжаться в стенку. Шаврин брезгливо сморщился.
- Черт, опять что-то не то. Ну-ка, Гасан, налей-ка ему стакан чая.
- Кому? Ему?! - возмутился азербайджанец, тыкая пальцем в сторону бомжа.
- Ему-ему, - подтвердил Шаврин. - Выбери там самый страшненький бокал и налей чая. Потом его выкинешь.
В дежурке действительно была целая коллекция самой разнообразной посуды, от могучей кружки Гасана, до фарфоровой чашечки для кофе размером с большой наперсток. Все это пестрое разнообразие было отмечено общим черным цветом осевшего внутри чашек осадка. Выбрав самую убогую чашечку с отбитой ручкой и треснувшим корпусом, Гасан налил в нее чай и отнес бомжу. Тот принял чашку дрожащими руками, но, после первого же глотка в глазах бродяги действительно появилось осмысленное выражение. Шаврин терпеливо дождался, когда Вася выпьет весь чай, а потом уже обратился к нему с расспросами.
- Так что с тобой случилось? Откуда эта кровь?
- Мишку зарезали, - хриплым голосом ответил бомж. - Мишку, и парня какого-то.
- Какого парня?
- Да, хрен его знает, пил он с нами. Я его второй раз вижу. Видел.
- И кто их убил?
- Парень какой-то. Два парня.
- Так один, или два?
Бомж задумался.
- Два. Или три. Я не понял, я испугался, и убежал.
Милиционеры переглянулись.
- Что-то он порожняк гонит, - решил Фортуна.
- Гонит? А откуда тогда кровь? - спросил Алексей.
- Может, сам порезался?
- Ага, тут крови как с двух поросят, а ты - порезался. Откуда у тебя столько крови? - обратился Шаврин к бродяге.
- Этот, ударил Мишку вот сюда, - бомж ткнул пальцем себе в шею, - и оттуда кровь фонтаном прямо на меня, на лицо, шею.
- В сонную артерию попал, - предположил Фортуна.
- Да, похоже, - согласился Шаврин. - Тогда помнишь, на Железнодорожной, племянник тетку так же вот запорол. Один удар, и за три минуты вся кровь вытекла.
- И что теперь делать? - сам себя спросил Шаврин. - Где у нас машина то?
- Колька поехал домой, поесть.
- Давно?
- Да уж не только поесть, но и жену можно за это время успеть трахнуть, - предположил Фортуна.
- Ну, приедет.
- Может, все же это он гонит все? - настаивал Фортуна.
- Все равно надо выехать, проверить.
После этого обсуждения Шаврин обратился к бродяге.
- Эй, как там тебя, Вася? Ты место можешь показать, где на вас напали?
- Могу, - ответил тот
- Ну, вставай тогда, пошли.
Бомж с трудом поднялся с пола. После этого он, заметно прихрамывая вышел из клетки, и направился к выходу. Но у решетки он словно опомнился, и отшатнулся назад.
- Нет, сначала вы, - пробормотал он.
- А что это ты хромаешь? - спросил Шаврин.
- Да, ноги у меня болят. Тромбофлебит.
Алексей обернулся к Алиеву.
- И он, говоришь, прибежал сюда как олень?
- Да, как олень! Заскочил так, что чуть решетку не выломал. Кричал!
Шаврин недоверчиво хмыкнул. Тут со стороны улицы донесся звук сработавших тормозов.
- О, а вот и наша "коломбина" прибыла, - обрадовался Шаврин.
Они вышли на крыльцо, и Фортуна остановил вылезшего из кабины Уазика водителя.
- Не поднимайся, Николай. Поехали.
- Куда?
- Да, вот сейчас этот кадр нам покажет.
Водитель, увидев "проводника", сплюнул, открыл заднюю, багажную дверцу, и кивнул бродяге: - Полезай сюда. Опять вонища в машине на целую неделю будет, - пробормотал он.
Тот послушно залез, и когда все расселись по местам, Шаврин спросил: - Так куда нам ехать?
- За подстанцию, левей силикатного завода, - отозвался Вася.
Это было совсем близко, метров триста от отделения. Жилые дома кончились, затем пошли гаражи, а за ними обширный пустырь рядом с заброшенной стройкой. Тут и стояло большое, заброшенное здание подстанции. Как и все такие места, его давно заселили бомжи. Шаврину уже доводилось забирать отсюда умершего от излишней дозы денатурата бомжа, так что он заранее скомандовал водителю: - Коль, заезжай слева, и развернись так, чтобы фарами осветить вход.
К удивлению Алексея метрах в двух от входа в подстанцию плясал небольшой язычок пламени.
- А это что еще за огонь? - спросил он Василия, высаживаясь из машины.
- Это мы костерчик тут развели. Курицу жарили, - подал голос сзади, из багажника, Василий.
- Курицу то, поди, стырили? - спросил Фортуна, открывая багажную дверь.
- Ну, не в магазине же ее покупать, - согласился Вася.
Они прошли несколько шагов вперед, и, наконец, увидели тела. Свет фар хорошо освещал их, но Шаврин все же включил фонарь, и, наклонившись над одним и другим, внимательно рассмотрел всю картину. Когда он разогнулся, выражение его лица было крайне несчастным. Алексей отошел в сторону, достал мобильник.
Нельзя сказать, чтобы его звонок доставил удовольствие Колодникову. Он только-только приехал домой, и, поев, разделся, с надеждой лечь в постель.
- Два трупа? Может, они того, друг друга запороли? - с безнадежностью в голосе спросил он.
- Да, хорошо бы, если бы так, а то им кто-то обоим аккуратно так перерезал горло.